3. Вещное и обязательственное право

Положений, касающихся регулирования вещных и обязательственных отношений в Эклоге, в отличие от законодательства Юстиниана, немного. В целом Эклога стоит на позициях постклассического римского права. Это отразилось на ее нормах о договорах купли-прода­жи, займа, личного и имущественного найма, товари­щества, хранения, дарения и др. Определенный отход от законодательства Юстиниана проявился, прежде всего, в более формализованном порядке заключения договоров, преобладании письменной формы (хотя она и не явля­лась обязательной). Необходимо рассмотреть эти основ­ные виды договоров, содержащиеся в титулах IX—XI и XIII, сравнив их с соответствующими статьями Инсти­туций Гая и Дигест Юстиниана.

Свое дальнейшее развитие в Эклоге находит такой специфический институт греческого и постклассичес­кого вещного права, как эмфитевзис. В Эклоге встреча­ется как «ограниченный», так и «вечный» эмфитевзис. Необходимо определить особенности юридической кон­струкции этого института, используя при этом поло­жения XII титула Эклоги и III титула кн. 6 Дигест Юс­тиниана.

4. Преступления и наказания

Вопросам преступлений и наказаний посвящен XVII ти­тул Эклоги. Это один из наиболее ярких ее разделов, отражающий основные тенденции развития уголовного права в Византии. Недаром именно XVII титул Эклоги был использован при составлении Закона Судного людем.

Отличительной чертой византийского уголовного права является жестокость наказаний. Значительный круг преступлений в Эклоге предусматривает смертную казнь, ее квалифицированные виды, или членовреди­тельские наказания. Это объясняется, с одной стороны, сложной внутриполитической обстановкой в Византии в VIII в., связанной с борьбой императоров-иконобор­цев Льва III и Константина V за усиление своей власти. С другой стороны, формирование системы членовреди­тельских наказаний в уголовном праве Византии во многом происходило под влиянием обычного права восточ­ных провинций государства.

Стремление законодателя следовать христианской морали, для которой нет различия «между рабом и сво­бодным, варваром и эллином», проявилось в определенном «демократизме» норм Эклоги: в большинстве случаев нет прямой зависимости назначения наказания; от сословного статуса преступника. И все же нельзя не заметить, что этот принцип проводится не всегда пос­ледовательно. Для этого достаточно проанализировать ст. 11, 12, 22, 29, 49 титула XVII документа.

Несмотря на высокий уровень юридической техни­ки, для Эклоги характерно отсутствие абстрактных определений, в том числе общего понятия преступного деяния, а также четких границ между преступлением и деликтом (ст. 7—9). Нормы XVII титула в основной сво­ей массе носят казуистический характер.

В то же время, рассматривая положения Эклоги о преступлениях и наказаниях, можно выявить отдельные институты так называемой «Общей части». Так, в Экло­ге различаются умысел и неосторожность. Среди обсто­ятельств, смягчающих ответственность, выделяется воз­раст преступника, однократность совершения преступ­ления. Эклоге известен и институт соучастия и др. Принципы общей части уголовного права содержатся главным образом в ст. 11, 24, 38, 41, 45, 48.

Говоря о классификации преступлений, следует от­метить, что на первом месте в Эклоге стоят преступле­ния против религии и Церкви, что также объясняется влиянием христианства. Круг их довольно обширен; о них говорится, в частности, в ст. 2, 6, 15, 23, 25, 26, 42—44. К наиболее тяжким преступлениям против рели­гии относятся колдовство и знахарство, а также ересь (ст. 52). Примечательно, что отречение от христианской веры военнопленных не образует состава преступления по светскому праву: вопрос об ответственности в дан­ном случае должен был решать суд Церкви (суд еписко­па), поскольку считалось, что лишь он в состоянии определить психологическое и духовное состояние лица, совершившего подобное деяние. При назначении нака­зания за преступления против веры нередко применяет­ся принцип символического талиона. Это также отлича­ет Эклогу от законодательства Юстиниана и указывает на определенное влияние восточного права.

В тесной связи с религиозными преступлениями в Эклоге находятся государственные преступления. Визан­тийский император воспринимался не только как пра­витель — политический лидер, но и как помазанник Божий, как наместник Бога на земле. Поэтому всякое покушение на него однозначно рассматривалось и как религиозное преступление (ст. 3). Необходимо назвать и другие виды государственных преступлений, обозначив установленные за них наказания.

В Эклоге рассматривается целый ряд преступлений против личности. Этой категории преступных деяний посвящены ст. 42, 45—51 титула XVII Эклоги.

В духе христианских заповедей значительную группу в Эклоге образуют преступления против семьи и нрав­ственности. К ним относятся не только так называемые содомские грехи: скотоложество (зоофилия), мужеложество (гомосексуализм), но и кровосмесительство, пре­любодеяние, двоеженство, изнасилование девушки и др. Эти преступления как наиболее дерзкое попрание хрис­тианской морали карались, как правило, смертной каз­нью или членовредительскими наказаниями.