Mills_R_-_Vlastvuyuschaya_Elita_-_2007_1

школами при колледжах), не соответствует требованиям, предъявляемым ныне членам властвующей элиты. Некоторые англичане (как, например, фельдмаршал виконт Монтгомери), вполне осведомленные относительно этого недостатка, настойчиво советовали недавно ввести такую систему народного образования, "при которой можно было бы отделять тонкую прослойку незаурядной учащейся молодежи от посредственностей и давать ей возможно лучшее образование, с тем чтобы обеспечить страну руководящими кадрами". Предложение Монтгомери поддерживают в разных формах многие лица, соглашающиеся с его критикой "общих основ американской системы народного образования, с критикой, вращающейся вокруг утверждения, что эта система малопригодна для подготовки "элитной" группы руководителей... в которой наша страна нуждается для выполнения своих обязанностей по руководству миром".

Эти требования отчасти отражают молчаливо признаваемую необходимость изменения положения, при котором отбор элиты происходит исключительно по признаку материального преуспевания, – необходимость, тем более настоятельную, что с материальным преуспеванием членов элиты часто связывается

подозрение о моральном разложении в высших сферах; отчасти же они отражают открыто признаваемую нужду в людях, понимающих, как говорит виконт Монтгомери, "значение дисциплины". Но больше всего эти требования отражают ту истину – сознаваемую, по меньшей мере смутно, самой властвующей элитой, – что эра координированных решений, влекущих за собой последствия невиданного масштаба, нуждается во властвующей элите, состоящей из людей иного калибра. Так как принимаемые ныне решения затрагивают огромный круг взаимосвязанных вопросов, а сведения, необходимые для суждений, носят сложный характер и требует специальных знаний, то людям, делающим высокую политику, непременно приходится не только прибегать к помощи друг друга, но и готовить себе преемников, способных выполнять эту работу. Эти новые люди будут формироваться как власть имущие люди в рамках политической системы, базирующейся на координации решений экономического, политического и военного характера.

7

Наше представление о властвующей элите учитывает (и позволяет осмыслить): 1) решающие структурные тенденции, характеризующие особенности нашей эпохи и, в частности, возвышение военщины в условиях экономики, объединенной на частнокапиталистических началах, а если взять шире – совпадение в ряде пунктов объективных интересов экономических, военных и политических институтов; 2) сходство происхождения и общественного положения и общность духовного склада людей, занимающих руководящие позиции в этих институтах, в частности усиливающуюся взаимозаменяемость людей на руководящих постах каждой из них и учащение случаев перехода из одной сферы в другую на протяжении карьеры власть имущих лиц; 3) многостороннее и, в сущности, всеобъемлющее влияние, оказываемое решениями, выносимыми в верхах, и приход к власти группы людей, являющихся по своим склонностям и специальным знаниям профессиональными организаторами крупного размаха, свободными от демократических традиций, довлеющих над людьми, получившими свою политическую выучку в политических

партиях.

Если говорить об обратной стороне описанных тенденций, то образованию элиты способствует: 1) низведение профессиональных партийно-политических деятелей на уровень средних звеньев власти; 2) наполовину искусственно созданный тупик, в котором очутились законодательные органы в результате беспрерывных столкновений между обособленными местными интересами; 3) практически полное отсутствие такого государственного гражданского аппарата, который представлял бы собой политически нейтральный и в то же время политически полноценный источник идей и административного опыта, и 4) все увеличивающаяся официальная секретность, под предлогом которой важнейшие решения выносятся без одобрения общественности или даже без обсуждения в конгрессе.

Все это привело к тому, что официальные государственные лидеры, богачи из мира корпораций и военная знать объединились между собой в форме властвующей элиты, а разросшиеся централизованные иерархии, возглавляемые ими, вторглись в те верховные государственные органы, которые раньше служили

положение средних звеньев аппарата власти. В настоящее время представление об обществе как о системе уравновешивания разнородных сил и интересов вполне подходит для характеристики именно этих звеньев аппарата власти. И они выступают скорее как инстанции, занятые уравновешиванием окопавшихся в них узкоместнических, не проникнутых сознанием ответственности за судьбы страны элементов и сил, чем как средоточия власти и центральные инстанции, решающие общегосударственные проблемы.

Но как обстоит дело с общественными низами? Что же происходило в недрах широкой американской общественности по мере того, как выступали наружу все эти тенденции развития высших и средних звеньев власти? Если верхушка достигла небывалого могущества и становится все более единой и целеустремленной, если средние звенья все чаще оказываются в наполовину искусственно созданном тупике – то как же выглядят сейчас низы, в каких условиях пребывает теперь широкая общественность? Возникновение властвующей элиты, как мы сейчас увидим, является следствием превращения

американской общественности в политически пассивную массу и вместе с тем является в некоторых отношениях причиной этого превращения.

XIII. Инертное общество

В трафаретных изображениях американской политической системы дело выглядит таким образом, что в ней не существует силы, равной по своему значению Великой Американской Общественности. Она считается не просто одним из сдерживающих и уравновешивающих начал, а первоисточником любой формы законной власти. В официальных государственных актах и декларациях, так же как в традиционных народных представлениях, она трактуется как главная пружина в механизме демократической власти. Все либеральные теоретики связывают в конечном счете свои представления о системе распределения политической власти с представлением о политической роли общественности; все государственные решения, равно как и важнейшие решения частных институтов, обосновываются соображениями, связанными с общественным благосостоянием; все официальные декларации делаются от имени общественности.

1

Рассмотрим поэтому понятие общественности, фигурирующее в классической теории народовластия, благородный дух которой выражен в тезисе, провозглашенном некогда Руссо: "Общественное мнение, этот властелин мира, не подвластно королям; они сами – его первые невольники".

Самым важным признаком общества, управляемого общественным мнением (разработка этого понятия началась в свое время под влиянием социального возвышения демократического среднего класса), является свободное течение дискуссий. Предполагается, что демократические институты призваны создавать возможности развертывания дискуссий, организации независимых органов общественного мнения, претворения общественного мнения в действие. Принимается, что мнение, родившееся в результате публичного обсуждения, должно трактоваться как решение, которое затем проводится в жизнь государственными органами; одна из версий теории народовластия гласит, что это – "общая воля" народа, которую законодательный орган превращает затем в закон, придавая ей, таким

образом, юридическую силу. Деятельность конгресса или парламента венчает собой всю систему ведущихся по всей стране дискуссий по общественным вопросам; конгресс – это первообраз для любого небольшого, тесного круга граждан, собравшихся, чтобы обсудить свои общественные дела.

Возникшая в XVIII в. идея общества, управляемого общественным мнением, обладает сходством с политико-экономическим представлением о роли рынка в свободной, никем не регулируемой экономике. В одном случае мы имеем перед собой рынок, состоящий из свободно конкурирующих между собой предпринимателей; в другом – общество, складывающееся из дискутирующих между собой равноправных кружков. Так же как цена представляет собой результат столкновения безыменных, обладающих одинаковым экономическим весом торгующихся индивидуумов, так и общественное мнение является результатом столкновения самостоятельно продуманных мнений всех людей, участвующих в великом многоголосом хоре. Некоторые люди могут, конечно, оказывать большее влияние на общественное мнение, чем другие, но ни одна группа людей не монополизирует право на дискуссии и не

определяет самодержавно существующие мнения. Связь между бесчисленными дискутирующими кружками осуществляется особо подвижными общественными элементами, которые передают сложившееся мнение из одного кружка в другой; эти элементы обычно стремятся к завоеванию командных функций в обществе. Общественность организуется, таким образом, в ассоциации и партии, каждая из которых защищает известную совокупность взглядов и стремится занять место в конгрессе, где дискуссия продолжается. Из мелких групп обменивающихся мнениями людей вырастают крупные общественные движения и политические партии; и обмен мнениями представляет собой важную фазу совокупного процесса ведения

общественных дел.

Полная свобода дискуссий является существенным элементом идеи общественного мнения как правовой основы демократии. Сложившиеся мнения выливаются в практические решения, принимаемые в рамках существующих государственных органов; все носители государственной власти обретают свои посты или лишаются их в результате существующих мнений первичных ячеек общественности. И коль скоро общественность