Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

зыв) невелика, тональность может быть реализована и одиночными включениями. Т. о., ведущей тональностью науч. текста должна быть названа нейтральная, объективно-логическая, дополняемая разреженным и слабо выраженным полем тонально определенных средств эмоциональности, усиления и волеизъявления. Категория тональности в целом имеет в научной речи «отодвинутый» логизированный характер.

Для сравнения: в оф.-дел. стиле, отражающем социально-ролевое общение и ориентированном на констатацию фактов и на предписание адресату, психологические краски либо отвергаются в целом (текст констатирующих жанров строится в нейтральной тональности), либо сводятся к актуализации волеизъявления, обязательного предписания. Ядро текстового поля тональности заполняют лексические единицы с понятийной семой волеизъявления (обязанность, право, обеспечить, соблюдать, разрешить, необходимо, следует), клишированные конструкции того же рода (должен выполняться, нести ответственность, предоставить

право) и грамматические конструкции, выдвигающие на первое место идею требования, указания, рекомендации (модально-инфинитивные и неопределенно-личные предложения). В отличие от научного стиля, тональные смыслы присутствуют в жанровых обозначениях оф.-дел. текстов, их заголовках и подзаголовках (закон, соглашение о взаимных обязательствах, требование, приказ). Однократного использования единицы предписания в сильной позиции текста достаточно, чтобы она могла сыграть роль текстового тонального ключа, задать тональность последующего фрагмента или целого текста. Т. о., оф.-дел. стиль имеет особый склад тональности, с доминированием волеизъявительного компонента.

Аналогичным образом может быть выделено типовое тональное содержание и других функц. стилей. В границах функц. стиля тональность дифференцируется в зависимости от жанра текста, и жанровые тональные доминанты обладают большей определенностью. Функц. стиль в целом характеризуется скорее единством статуса тональности в системе текстовых категорий, нежели единством тонального содержания. Т. может быть постоянной величиной текста, но чаще характеризуется переменчивостью и разнонаправленностью эмотивных, параметрических и волюнтативных характеристик. И всё же каждый функц. стиль характеризуется своей тональной картиной. Науч. речь настроена на нейтральную Т. с включениями элементов усиления и логизированных оценок. В оф.-дел. стиле доминирует компонент волеизъявления автора, в публицистике представлены разнообразные психологические краски, интенсификаторы, сигналы волеизъявления. Жанровая систематика функц. стиля уточняет общую картину Т., причём признак Т. иногда является важным жанрообразующим признаком (ср. такие жанры, как приказ и справка,

беседа и допрос, речь на митинге и лекция).

Лит.: В и н о г р а д о в В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Ин-та рус. яз. АН СССР. Т. 2. — М.; Л., 1950; Л я п о н М.В. К вопросу о языковой специфике модальности, «Изв. АН

СССР. Сер. Л и Я». Т. 30, 1971. — № 3; Е г о ж е: Текст и его компоненты

тивный аспект семантики номинативных единиц. — М., 1986; Г о р ш - к о в а М.Л. К определению понятия стилистической тональности художественного текста // Текст и его категориальные свойства. — Киев, 1989; Б а р а н о в А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов н/Д., 1993; М а т в е е в а Т.В. Тональность разговорного текста: три способа описания, «Stylistyka-V». — Opole, 1995.

Т.В. Матвеева

ТОТАЛИТАРНЫЙ ЯЗЫК — 1) Язык, функционирующий на территории тоталитарного (от лат. totalis — весь, целый, полный) государства, осуществляющего полный (тотальный) контроль над всеми сферами жизни общества (например, язык фашистской Германии, фашистской Италии, франкистской Испании, язык, обслуживавший коммунистические казарменные режимы в СССР, Румынии, Польше и др.). Лингвокультурологическая природа Т. я. не позволяет рассматривать его в изоляции от истории и культуры определенного народа. Так, Т. я. в русском варианте прошел несколько стадий развития. Расцвет рус. Т. я. — сталинская эпоха; закат — начало горбачевской перестройки. 2) Т. я. — язык, подвергшийся насильственному идеологическому влиянию, осуществляемому с помощью централизованной языковой политики, имеющий особый репертуар функций и специфическую системную организацию. Языковая политика, предполагающая тотальный лингвоидеологический контроль, разрабатывается как совокупность стратегически обусловленных принципов и практических мероприятий, связанных с сознательным идеологическим воздействием на живой язык, прежде всего — на лексико-семантическую систему, сферу устойчивых (стандартных) сочетаний, стилистическое маркирование языковых единиц и их размещение на аксиологической шкале. Характерным для Т. я. процессом является процесс политизации философской, религиозной, правовой, эстетической сфер лексико-фразеологического состава языка. Основная функция Т. я. сводима к идеологическим предписаниям. Именно на директивной основе вырабатываются нормы идеологически правильного речевого поведения, зафиксированные и рекомендованные словарями и справочниками (в их числе толковый, энциклопедический, философский, политический, юридический, а также словарь этики, словарь атеиста, словарь пропагандиста и др.). Предписательность, директивность способствуют формированию тоталитарного общественного языкового сознания, деформированию языковой картины мира, которую отличают примитивизм, однонаправленное движение времени, замкнутость пространства, постоянные очаги напряжения, виртуальность истинного, мифологизм, наличие единой коллективной точки зрения, редукция человеческой, в том числе языковой, индивидуальности, находящейся за пределами системы ценностей.

Т. я. организован системно. Он располагает своим словарем, который можно представить в виде блоков взаимосвязанных идеологем и мифо-

логем. Идеологемы и мифологемы становятся основными операторами коммуникативного взаимодействия в тоталитарной культуре. В функции идеологемы может выступать любой речевой отрезок, значение которого связано с обозначаемым (денотатом) идеологического типа. Например, анти-, -изм — это аффиксы, приспособленные для выражения идеологического содержния; вредительство, партия, революция — это словаидеологемы; враг народа, диктатура пролетариата, период коллективизации, развитой социализм — это стандартные словосочетания-идеологе- мы; революционные массы взяли власть в свои руки — это стандартное высказывание идеологического типа; роман Н. Островского «Как закалялась сталь» — текст-идеологема. Идеологические смыслы могут надстраиваться над предметностной (денотативной) семантикой. В этом случае говорят об идеологических добавках. Напр., словосочетание соглашательская линия поведения получает семантические приращения (добавки) ‘недостойная’, ‘предательская’, ‘трусливая’, ‘коварная’. Эти добавки превращают данное словосочетание в идеологему манипулятивного типа. В качестве приращений используются оценочные семы, ср.: гениальный (вождь) — прихвостень; критика (отдельных недостатков) — клевета. Квазиидеологемы, которые насаждаются как истинные и имеют свою драматургию, можно назвать мифологемами. Так, мифологемами являются квазиидеологема всенародной любви к вождю; строительства коммунизма; самого справедливого в мире советского суда и др. Внутри блоков идеологем и мифологем устанавливаются типовые структурные связи. Универсальный тип связи — противопоставление, с помощью которого выстраиваются бинарные оппозиции, поляризующие идеологические конструкты: советское — буржуазное; пролетарий — капиталист; большевизм — меньшевизм; материалистический — идеалистический; передовой — отсталый; развиваться — загнивать и др. Т. я. обладает высокой степенью стандартизации. Идеологические стандарты, в число которых входят прецедентные тексты, делают коммуникацию предсказуемой, создают иллюзию всеобщей гармонии. Диалог монологизируется, оснащается догмами, поддерживающими опорную идеологическую систему. Наиболее полно тоталитарные предписания реализуются в апологетических текстах. В них идеологемы и мифологемы функционируют в нормативной идеологической контекстной среде, способствующей закреплению и развитию санкционированной официально идеи (идей) и высокого пафоса. Напр., постановление ЦК КПСС, первомайские лозунги, тексты-почины, клятвы (ср. также: песня власти, производоственный роман, героическая поэма и др.). Естественной реакцией носителей языка на идеологическую ложь и лингвистическое насилие является языковое сопротивление. Оно выступает как борьба с Т. я. (языковая борьба) и как намеренное игнорирование предписанных стандартов, естественное отторжение идеологической лжи. Языковое существование советского времени по отношению к русскому языку можно охарактеризовать как ситуацию фактической диглоссии: тоталитарный русский язык — антитоталитарный рус. язык. При этом языковое сопротивление тоталитарному

диктату проявлялось на общенародном (напр., политический анекдот), субъязыковом (напр., авторская песня), индивидуальном (например, язык о. Павла Флоренского) уровнях. Опыт языкового сопротивления эпохи советского тоталитаризма вскрывает глубинный стилистический потенциал рус. языка.

Лит.: Г у с е й н о в Г.Ч. Ложь как состояние общественного сознания. «Вопросы философии». 1989. — № 11; К а р а у л о в Ю.Н. О состоянии русского языка современности. Доклад на конференции «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики». — М., 1991; С к л я р е в с к а я Г.Н. Состояние современного русского языка. Взгляд лексикографа // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. 1. — М., 1991; В е ж б и ц к а А. Антитоталитарный язык в Польше. Механизмы языковой самообороны. — ВЯ. — 1993. — № 4; К у п и н а Н.А. Тоталитарный язык. — Екатеринбург—Пермь, 1995; З е м с к а я Е.А. Новояз, new speak, nowomowa... Что дальше? // Русский язык конца ХХ столетия (1985—1995). — М., 1996; Е р м а к о - в а О.П. Тоталитарное и посттоталитарное общество в семантике слов // Русский язык / Под ред. Е.Н. Ширяева. — Opole, 1997; К у п и н а Н.А. Языковое сопротивление в контексте тоталитарной культуры. — Екатеринбург, 1999; W e i s s D. Was ist neu am «newspeak»? Reflexionen zur Sprache der Politik in der Sowjetunion // Slavistische Linguistik 1985. — Mьnchen, 1986; G l o w i с s k i M., Nowomowa po polsku. — Warszawa, 1991.

Н.А. Купина

ТОЧНОСТЬ РЕЧИ — коммуникативное качество, формируемое на основе связи речи с действительностью и мышлением и осознаваемое через соотнесение семантики речи с выражаемой и формируемой речью информацией (Б.Н. Головин). В связи с этим различаются два вида точности — предметная и понятийная. Предметная точность опирается на связь речи с действительностью и состоит в соответствии содержания речи тому кругу предметов, явлений действительности, которые речью отображаются. Понятийная Т. задается связью речи и мышления и существует как соответствие семантики компонентов речи содержанию и объема выражаемых ими понятий. Т. понятийная и предметная взаимосвязаны и взаимообусловлены так же, как связаны предмет и понятие о нем.

Основными условиями, способствующими созданию точной речи, являются знание предмета речи, знание языковой системы и прочные речевые навыки. В конкретном акте коммуникации говорящий соотносит знание предмета со знанием языковой системы и ее возможностей.

Т. издавна осознается как одно из важнейших достоинств речи. Еще в античных руководствах по красноречию первым и основным требованием, предъявляемым к речи, было требование ясности; понимание ясности в древности очень близко к современному пониманию Т. Уже тогда условием обеспечения Т. р. считали связь языка и мышления. Большое значение Т. р. придавали великие русские мастера слова — писатели и литературные критики. Как один из критериев хорошей речи Т. была осмыслена в работе Б.Н. Головина, давшего научное определение этого термина, теоретическое обоснование получили экстралингвистические

555 Точность речи

и лингвистические условия формирования этого качества в речи. В последнее время данное качество рассматривается как одно из направлений совершенствования речевого мастерства.

Лингвистическими средствами, которые способствуют формированию речевой семантики, а значит, и Т. р., являются все единицы, вошедшие в структуру речи. При этом особенно велика роль словоупотребления (в том числе терминоупотребления). Точное словоупотребление обеспечивается в первую очередь знанием системы лексических значений, разграничением значений многозначного слова, слов в синонимическом ряду, разграничением омонимов, паронимов, хорошим знанием значений слов узкой сферы употребления (иноязычных, профессиональных, архаичных и т.п.).

Т. р. всегда связана с пониманием значений слов. Трудности чаще всего возникают при употреблении заимствований, терминов, м н о г о - з н а ч н ы х (п о л и с е м и ч н ы х) слов, о м о н и м о в (слов, совпадающих по звучанию или написанию, но имеющих разный смысл). Напр., высказывание «Надо оставить это предложение» вследствие двоякого понимания многозначного слова оставить (сохранить предложение в прежнем виде или отказаться от него) нужно дополнить какими-либо пояснительными словами (к примеру, так: Надо оставить это предложение в тексте). Двусмысленно и следующее предложение, содержащее омоним: Вы прослушали объявление? — т.е. восприняли переданную информацию или же, напротив, пропустили ее.

При употреблении с и н о н и м о в (слов, различных по звучанию или написанию, но близких или тождественных по значению) следует обращать внимание на различия: оттенков смысла (мокрый — влажный — сырой); объемов понятий (способный — талантливый — гениальный); сфер употребления (просить — ходатайствовать — взывать — выпрашивать — клянчить); экспрессивных окрасок (лик — лицо — рожа).

При употреблении п а р о н и м о в (близких, но не тождественных по звучанию однокоренных слов) важно различать их значения. Напр., у слов ритмичный и ритмический общий корень, они близки по звуковому составу, но различаются по значению: ритмичный — чувствующий ритм или обладающий ритмом, ритмический — основанный на ритме. В процессе речепорождения важно учитывать л е к с и ч е с к у ю с о ч е т а е - м о с т ь (способность слова употребляться совместно с другим словом в речевом отрезке). Границы сочетаемости в значительной степени определяются значением слова. При построении предложений следует обращать внимание на контекстуальную связанность отдельных значений п о л и с е м и ч н о г о слова (напр., можно сказать повысить урожайность, скорость, но нельзя — повысить выпуск, т.к. повысить можно лишь то, к чему приложим параметр высокий). В совр. рус. языке часто бывает трудно или даже невозможно объяснить причины различной сочетаемости близких по смыслу слов (напр.: уделять внимание / придавать значение музыкальному образованию). Такие сочетания входят в словарь языковой личности в готовом виде, и умение их использовать составляет часть рече-

слов, кратко и точно называющих явления, отказом от лишних слов, т.е. п л е о н а з м а, и повторов, т.е. т а в т о л о г и и).

Несоблюдение условий создания точной речи приводит к речевым ошибкам.

Требования к Т. р. заметно различаются в зависимости от разных функц. стилей. И здесь можно говорить о стилевом аспекте изучения понятия «точность речи». Повышенные требования предъявляются к речи деловой, науч., публиц. Деловой речи присуща Т., не допускающая инотолкования. Т. формулировок правовых норм и необходимость абсолютной адекватности их понимания (толкования) — идеал законодательных текстов, способствующий реализации регулятивной функции права. Т. науч. р. обусловлена ее специфическим функц.-стилистическим содержанием — эпистемической информацией. Эпистемическая информация представляет собой науч. знание, которое эксплицируется не только как результат познавательной деятельности, но и как сама познавательная деятельность субъекта по получению нового знания об объекте изучения. В науч. речи максимально точным предполагается терминоупотребление (в терминосистеме текста). В соответствии с конвенциональностью, условностью терминов, обозначающих науч. понятия, Т. р. предполагает наличие определений терминированных понятий. Однако автор может считать 1) необходимым и возможным дать четкое логическое определение понятия, 2) возможным лишь частично определить понятие (указать некоторые признаки), 3) невозможным дать определение на данном этапе разработки понятия. Такая вариативность познавательно-ком- муникативной ситуации порождает неопределенность, вернее, определенность/неопределенность выбора средств для точной характеристики содержания и объема понятия. Кроме того, не менее важно выражение процесса формирования понятий разной степени абстракции, а также движения мысли в лабиринте информации разной степени достоверности, а значит, и определенности/неопределенности. При этом если в тексте эксплицировано движение информации от неопределенного знания к более определенному, то в целом тексте выражение определенности/неопределенности имеет коммуникативную значимость именно в плане точности речи. Это свойство речи реализуется не только в пределах предложения, но и в более широком контексте, где отчетливо проявляется диффузный, континуальный характер значений неопределенности и определенности и их тесная связь. Это особенно характерно для современных (причем преимущественно теоретических) текстов, стратегия формирования которых предполагает изменение информации

врамках определенности/неопределенности.

Всоответствии с одним из возможных подходов изучение Т. р. сопряжено с анализом средств, выражающих определенность/неопределенность знания в тексте, в трех основных аспектах — логико-семантичес- ком, психолого-коммуникативном и когнитивно-эпистемическом. Так,

влогико-семантическом отношении рассматриваются средства, выра-

жающие квалификацию объема понятия на основе выделения, частичного объединения/ограничения и объединения понятий. Психолого-ком- муникативный аспект Т. науч. р. соотносится с ценностной ориентацией автора в эпистемическом пространстве, и прежде всего с оценкой степени достоверности информации. Когнитивно-эпистемический аспект Т. р. соотносится со структурированием содержания посредством таксономических операторов типа вид, род, разновидность и др., а также метапредикатов, обозначающих онтологические сущности (типа признак, свойство, изменение, развитие и мн. др.), логико-гносеологические и методологические понятия (типа факт, классификация, типология, теория, закон; система, структура, функция и др.).

Понятие «точность» приобретает особый смысл применительно к худож. речи, где Т. возникает как следствие стремления автора к адекватности слова предмету, к соответствию слова идейно-эстетической оценке предметов, к реализации в слове конкретной стилевой установки художника. Точное худож. слово возникает на основе глубокого, всестороннего познания объекта речи, причем познания и логического, понятийного, и художественного, образного. Худож. речь не всегда отвечает требованиям точности, потому что неточности в ней иногда служат средством создания художественной образности. В лит. произведении точность речи — это верность образу.

Для разг. речи характерно такое специфическое качество, как меткость, — особого рода выразительная и образная Т. Она проявляется при точной характеристике отдельных признаков предмета, явления, процесса, нередко внешних, частных. Иллюстрацией может служить использование фразеологизмов типа верста коломенская (о человеке высокого роста), бежит только пятки сверкают (о быстром беге).

Лит.: Г о л о в и н Б.Н. Основы культуры речи. — М., 1980; К о ж и н а М.Н. Стилистика русского языка. — М., 1982; В а с и л ь е в а А.Н. Основы куль-

письменной речи: Формирование стилистического мышления. — М., 1996; И в а к и н а Н.Н. Профессиональная речь юриста. — М., 1997; Е е ж е: Культура устной и письменной речи делового человека. — М., 1997; К о т ю р о в а М.П. Точность научной речи как выражение определенности/неопределенности знания // Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII—XX вв. Т.II. Стилистика научного текста (общие параметры). Ч. 2. Категории научного текста: функционально-сти- листический аспект. — Пермь, 1998; Д у с к а е в а Л.Р., П р о т о п о п о в а О.В. На пути к речевому мастерству. — Пермь, 2000.

Л.Р. Дускаева, М.П. Котюрова, О.В. Протопопова

ТРЕХ СТИЛЕЙ ТЕОРИЯ — учение о подразделении языка на три стиля (штиля): высокий — средний (посредственный) — низкий. Известна с античных времен. На русской почве появляется в риториках ХVII в. и обосновывается как теория в середине XVIII в. в связи с развитием классицизма. Наибольшие заслуги в разработке Т. с. т. принадлежат

ТРОП (от греч. tropos — поворот, оборот речи) — стилистический прием, заключающийся в употреблении слова (словосочетания, предложения) не в прямом, а в переносном значении, т.е. в использовании слов (словосочетаний и предложений), называющих один объект (предмет, явление, свойство), для обозначения другого объекта, связанного с первым тем или иным смысловым отношением. Это могут быть отношения сходства, и тогда мы имеем дело с метафорой, сравнением, олицетворением. Или отношения контраста, как в оксюмороне и антифразисе. Это могут быть отношения смежности, как в метонимии. Или отношения, носящие количественный (а не качественный) характер и выраженные с помощью синекдохи, гиперболы и мейозиса.

«Совокупность Т. можно представить в виде логически полной, регулярной системы, основанной на обобщенных понятиях количества и качества, связи, сходства и противоположности» (Ф.П. Филин).

Количество Т. существенно колеблется в зависимости от тех критериев, по которым они выделяются. У Квинтилиана их семь: метафора, метонимия, синекдоха, ирония, эмфаза, гипербола, перифраза. У М.В. Ломоносова — одиннадцать: добавлены катахреза, металепсис, аллегория и антономазия. А.А. Потебня выделяет лишь три основных Т.: метафору, метонимию, синекдоху. Для Р. Якобсона же существуют всего два базовых Т.: метафора и метонимия, наличие которых обусловлено, по его мнению, самой природой языка. Шофер и Райс особое значение придавали синекдохе, которую многие исследователи, в свою очередь, вовсе не считают самостоятельным Т., а определяют как разновидность метонимии.

Но все лингвисты согласны в том, что «корни т р о п е и ч н о с т и следует искать в двуплановости самой структуры языка как знаковой системы <...> и в асимметрии плана содержания и плана выражения» (Топоров, 1998, с. 520) и что Т. — это о т к л о н я ю щ и е с я о т н о р м ы средства, реализующие «вторые» (переносные) смыслы, а тропеический текст — это деформированный (по сравнению с н о р м о й) текст, «непрямая» речь, наиболее проявляющая «парадоксы тождества и различия в языке» (там же).

Т. служат для усиления изобразительности и выразительности речи, передачи оценочного и эмоционально-экспрессивного значений, создания образности. Поэтому они используются прежде всего в худож. речи и публицистике, но не присутствуют в оф.-дел. и науч.-технических текстах, т.е. там, где недопустима двусмысленность, неоднозначность понимания. Разг. речь, в силу своей повышенной экспрессивности, часто насыщена самыми разными Т.: Ну ты и красавец! (антифразис), Дочь у нее — просто золото (метафора), Я три тарелки съел (синекдоха), Отсюда — рукой подать (гипербола) и т.д.

Для Т. характерна нерегламентированность языковой формы. Они могут содержаться в одном слове, группе слов, предложении, группе предложений.

Разные Т. могут совмещаться в одной языковой единице. В результате такого совмещения возникают: метафорический эпитет и метафоричес-

кое олицетворение, гиперболическое сравнение и гиперболический эпитет и т.п. «Появляется возможность говорить об обратимости Т. <...>, благодаря которой все пространство структуры Т. оказывается связанным» (Топоров, 1998, с. 521). Как писал А. Белый, «формы изобразительности неотделимы друг от друга: они переходят одна в другую <...>; один и тот же процесс живописания, претерпевая различные фазы, предстает нам то как эпитет, то как сравнение, то как синекдоха, то как метонимия, то как метафора в тесном смысле».

В худож. тексте, как правило, одновременно используются несколько Т., что создает его особую «насыщенность»:

Невыразимая печаль Открыла два огромных глаза, Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена Истомой — сладкое лекарство! Такое маленькое царство!

Так много поглотило сна.

Немного красного вина, Немного солнечного мая — И, тоненький бисквит ломая, Тончайших пальцев белизна.

(О. Мандельштам)

Этот текст создан с помощью метафор, олицетворений, гиперболы, сравнения (конечно, в сочетании со стилистическими фигурами и другими приемами).

Лит.: Б е л ы й А. Символизм. — М., 1910; Античные теории языка и стиля. — М.; Л., 1936; К о ж е в н и к о в а Н.А. Об обратимости тропов // Лингвистика и поэтика. — М., 1979; Общая риторика. — М., 1986; П о т е б - н я А.А. Теоретическая поэтика. — М., 1990; Б е з м е н о в а Н.А. Очерки

Большой энциклопедический словарь: Языкознание. — М., 1998; К а - р а ч е н ц е в а Н.М. К истории русской филологической терминологии: (тропы и фигуры). — Ростов-на-Дону, 1999.

О.Н. Емельянова