Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

Примеры метонимии как слова или выражения, переносное значение которых основано на внешней или внутренней связи (смежности) двух предметов или явлений: Ну, скушай же еще тарелочку, мой милый (Крылов); А в двери — бушлаты, шинели, тулупы (Маяковский).

С и н е к д о х а — это разновидность метонимии, основанная на перенесении значения с одного явления на другое по признаку количественного отношения между ними (часть вместо целого, ед. число вместо мн. числа или, наоборот, видовое название вместо родового или наоборот), напр.: И слышно было до рассвета, как ликовал француз (Лермонтов); Мы все глядим в Наполеоны (Пушкин).

П е р и ф р а з а (парафраза) — оборот, состоящий в замене названия предмета или явления описанием его существенных признаков или указанием на его характерные черты, — широко используется, помимо худож., в публиц. речи: корабль пустыни (верблюд); королева полей (кукуруза); царь зверей (лев).

Для стилистики (особенно практической) и языковой практики более актуально расширенное понимание с и н о н и м и и (оно характерно и для синонимических словарей): синонимы определяются по признаку взаимозаменяемости (возможности замены в определенном контексте). Кстати, об этом признаке как об основном для синонимии говорят Л.А. Булаховский, А.П. Евгеньева, Ю.Д. Апресян, Н.М. Шанский и др.; он оказывается основным методом вычленения синонимов на разных уровнях языка в стилистической литературе (А.Н. Гвоздев, А.И. Ефимов, Д.Э. Розенталь и др.). И это не случайно, т.к. стилистика имеет дело с функционированием языка в речи, в контексте; здесь основными функциями синонимов являются: функция замещения («чистого», уточняющего смысл, или с экспрессивно-стилистическим заданием). Именно возможность взаимозаменяемости (слов, форм, конструкций) согласуется с одним из основных принципов стилистики — принципом выбора. Так, на основании возможностей замены к грамматическим синонимам обычно относятся, напр., случаи использования одних времен глагола в значении других; форм одного лица или падежа в значении другого; разных по структуре конструкций для выражения близкого или тождественного в контексте значения и др.

Еще более широкое понимание синонимии свойственно стилистике худож. речи. Лексические синонимы бывают смысловые (идеографические) и стилистические. Первые могут рассматриваться как одно из стилистических средств языка. Когда говорят о качествах стиля речи в элементарном плане речевой культуры, то учет смыслоразличительных свойств синонимов оказывается весьма существенным. Однако центральными ресурсами стилистики в синонимии языка являются стилистические синонимы, которые при большой близости или тождественности значения различаются стилевой окраской и сферой употребления (буду-

щий — грядущий, вверх — ввысь, знамя — стяг, сообщить — уведомитъ,

лицо — лик, бить — лупить). Стилистические различия обычно сопро-

вождаются и некоторыми смысловыми оттенками. Т.о., разделение синонимов на идеографические и стилистические оказывается несколько условным. Речь идет здесь скорее о преобладании того или иного признака в словах синонимического ряда. Ср. ставший хрестоматийным пример:

А у Ули глаза были большие, темно-карие, — не глаза, а очи, в котором стилистическим различиям синонимов сопутствуют смысловые (качественные, оценочные), подчеркнутые противопоставлением.

Стилистические окраски слов-синонимов становятся очевидными на фоне нейтрального в стилистическом отношении слова, в качестве которого выступает обычно доминанта синонимического ряда.

Традиционно различаются синонимы с повышением (приподнятостью) стиля: родина — отчизна, лоб — чело, жаждать — алкать, говорить — вещать и с понижением (прозаичностью, фамильярностью): лицо — рожа, рваный — драный, украсть — стибрить, ходить — шляться. Нередко одной и той же нейтральной доминанте соответствуют одновременно два стилистических ряда — с повышением стиля и с понижением.

Обычно синонимы стилистически «возвышенной» окраски черпаются из фонда книжной лексики с оттенками торжественного, риторического, поэтического характера. Сниженный же стилистический ряд формируется из слов разговорно-просторечных, жаргонных, профессиональных, даже диалектных, преимущественно с оттенком фамильярности, с экспрессией иронии, пренебрежения, неодобрения. Но могут быть и оттенки ласкательности, сочувствия и т.д. как выражение не только отрицательных, но и положительных оценок. Генетической основой первых (с повышением стиля) являются нередко славянизмы и слова иноязычного происхождения, вторых (с понижением), как отмечено, нелит. фонд в основном рус. и отчасти иноязычного происхождения. В целом весь представленный стилистический аспект синонимии можно назвать аспектом экспрессивно-эмоциональных окрасок.

Кроме того, стилистические различия синонимов определяются сферой их употребления, прежде всего соответствием тому или иному функц. стилю. Эти различия определяются также по сравнению со стилистической нейтральностью доминанты синонимического ряда, представляющей общеупотребительные слова.

Использование синонимов в различных функц. стилях неодинаково: в одних — широкий простор для синонимии (худож. речь), в других возможности образования и использования синонимов чрезвычайно ограниченны (оф.-дел.). Это связано с задачами общения в той или иной сфере, а также и с др. экстралингвистическими факторами.

Так, для оф.-дел. (особенно законодательной) речи характерно стремление к предельной точности выражения (недопустимости инотолкования) и терминированности. А термины, как известно, однозначны, и им обычно не свойственна синонимия. Это приводит к ограничению использования синонимов и даже отказу от них в этой сфере, поскольку синонимы почти всегда привносят в речь изменение оттенков смысла.

Примерно та же картина в науч. речи, т.к. и ей свойственно стремление к наивысшей точности выражения и терминированности. Синонимия в принципе не характерна для науч. речи, хотя она здесь представлена более широко, чем в речи деловой.

Совсем иное наблюдается в публицистике, особенно в газете. Нацеленность на экспрессию выражения, стремление разнообразить речь, избегая надоедливых повторений, естественно, приводят публицистов к использованию всех возможных ресурсов синонимии. Кроме того, в качестве синонимов к общеупотребительным словам и терминам изобретаются все новые и новые контекстуальные синонимы, разнообразные перифразы (нефть — черное золото; врачи — люди в белых халатах; медицинская помощь — служба здоровья и т.д.). Нередко в пределах одного текста выстраивается целый синонимический ряд (он может состоять не только из лексических единиц, но и фразеологизмов и перифрастических оборотов речи): река — водная магистраль, голубая артерия, водная

трасса; лес — зеленый друг, зеленое золото, зеленый наряд, зеленое ожерелье, зеленая зона, зеленый пояс, зеленый щит; небо — голубой океан, космические дали. Заметим, что синонимия здесь довольно условна, узко контекстуальна.

Разг.-бытовой сфере синонимия не противопоказана. Однако использование ее зависит в очень сильной степени от индивидуальности говорящего и потому подвержено большим колебаниям. В целом в силу неподготовленности (спонтанности) речи синонимия для этой области общения не очень характерна. Впрочем, если брать разг. речь широко (с учетом просторечия, жаргонов, профессиональных сфер), то в ней обнаруживаются весьма яркие, экспрессивные и в то же время многоэлементные и нередко многостильные синонимические ряды (украсть, стибрить, слямзить; умереть, сковырнуться, дать дуба, почить, сдохнуть).

От синонимии принципиально отличается п а р о н и м и я (от греч. parб — около и onymaґ — имя) — явление частичного звукового сходства слов (паронимов) при их полном или частичном семантическом различии. Структурное сходство П. обусловливает их известную смысловую соотносительность (надеть — одеть, советник — советчик, командированный — командировочный). Однокорневые слова, относящиеся к одной части речи, образуют паронимические ряды. При сопоставлении П. акцент делается на их семантических различиях, влияющих на сочетательные возможности слов.

В рус. языке имеется немалый фонд слов с устойчивой эмоциональ- но-экспрессивной окраской. Оттенки этой окраски обусловлены тем или иным отношением к называемому явлению и чрезвычайно многообразны: иронический, неодобрительный, презрительный, ласкательный, тор- жественно-приподнятый и др. Характер окраски может видоизменяться в зависимости от контекста и речевой ситуации. Напр., ласкательная лексика выражает неодобрение: Что же это ты, батенька, промолчал?! Однако важно то, что та или иная эмоционально-экспрессивная окрашенность у слова при этом остается; за исключением, может быть, очень

редких случаев — специальных контекстов нейтрализации окраски. Выразительные же качества слова позволяют зачислять его в языковой фонд стилистических средств.

Что создает эту окрашенность и почему она так устойчива? Экспрес- сивно-эмоциональная окраска у слова возникает в результате того, что само его значение содержит элемент оценки. Функция чисто номинативная осложняется здесь оценочностью, отношением говорящего к называемому явлению, а следовательно, экспрессивностью (обычно через эмоциональность). Такие слова, как губошлеп, разгильдяй, горлодер, брюзга, пустомеля, мазила, кликуша, властелин, всемогущий и т.п., уже сами по себе, в своей семантике несут экспрессивно-эмоциональный заряд и потому являются стилистически окрашенными. Слова этой группы обычно однозначны; заключенная в их значении оценка настолько явно и определенно выражена, что не позволяет употреблять слово в других значениях.

Эта лексика используется преимущественно в устно-фамильярной, сниженной речи: лентяй, беспардонный и т.п. — либо, напротив, в книж- но-торжественной: дерзновенный, стяг, всемогущий (последние слова иногда употребляются иронически).

Вторая группа — это многозначные слова, которые в своем прямом значении обычно стилистически нейтральны, однако в переносном значении наделяются яркой оценочностью и экспрессивной стилистической окраской. Эти слова можно условно назвать ситуативно-стилисти- чески окрашенными. Ср., напр.; дуб (о человеке), тряпка (о мужчине), болото (об общественной группе), баба (о мужчине); о человеке: слон, медведь, орел, ворона и т.п.

Третью группу составляют слова, в которых эмоциональность, экспрессивность и вообще стилистическая окрашенность достигаются аффиксацией, большей частью суффиксами: мамочка, грязнулька, бабуля, солнышко, цветочек и т.п. Однако это явление не столько собственно лексическое, сколько словообразовательное.

Выделяется и четвертая группа, точнее, подгруппа в первом разряде слов. Она состоит из таких лексических единиц, в которых оценочность и экспрессия связаны с традицией употребления и сопутствуют ей. Именно последнее видоизменяет значение слова или отражается на нем: вития (оратор), вещать (говорить, провозглашать), взывать (обращаться), предвосхитить, благой (хороший, заслуживающий одобрение), дерзать (стремиться), глашатай, провозвестник. Семантический сдвиг по сравнению с нейтральным синонимом незначителен, порой еле уловим. Стилистическая высокость, торжественность, риторичность таких слов обусловлена традицией их употребления преимущественно в письменной речи. В связи с этим присуща и некоторая оценочность: обычно значение интенсивности положительного качества.

Многообразные оттенки эмоционально-экспрессивной окраски принято делить на два больших разряда: с положительной и с отрицательной (негативной) оценкой. Среди положительных оттенков выделяются,

напр., торжественный, возвышенный (воздвигать, восхотеть, водрузить, изведать, чаяния, грядущий, дерзновенный, нерушимый, воистину), близкий к ним риторический (вопиять, возвещать, кара, держава, властелин, зиждитель) и возвышенно-поэтический (лучезарный, блистательный, горделивый) — это оценки общие и собственно экспрессивные. Эмoциoнaльнaя оцeнка преобладает в словах одобрительных (прекрасный, изумительный, благородный, грандиозный), ласкательных (заинька, мамочка, куколка, мой ангелочек, золотце мое); шутливых (ерундистика, чепуховинка).

Негативные оттенки еще более разнообразны: неодобрительные (критикан, выродок, брюзга, картежник, гулена); презрительные (зубрила, ищейка — о человеке, балаболка, балбес); укоризненные (бесстыдник, бедокурить); иронические (вздыхатель, великовозрастный, выдворить); пре- небрежительно-фамильярные (белобрысый, выскочка, злопыхатель, иностранщина, заваль); бранные (безмозглый, гад, выдра — о женщине, ба-

рахло — о человеке) и др. Эти нюансы нередко с трудом уловимы, к тому же изменчивы: и исторически, и в зависимости от контекста. Однако при возможном изменении оттенка общая эмоционально-экспрес- сивная окраска у этих слов, как правило, всегда присутствует.

К функц.-стилистически окрашенной лексике относятся прежде всего слова, наиболее или исключительно употребительные в той или иной речевой сфере, соответствующей одному из функц. стилей. Традиция употребления, прикрепленность к определенной речевой сфере приводят к появлению у этих слов функц.-стилистической окраски.

I. Лексика науч. стиля. Прежде всего окраской этого функц. стиля обладают узкоспециальные термины и общенаучная терминология. С точки зрения эмоционально-экспрессивной, эта лексика нейтральна; ее иногда называют «сухой». Отчасти это происходит потому, что слова-терми- ны, как правило, не имеют синонимов и выражают по возможности точно и однозначно понятия. В силу этого и главным образом по причине таких специфических черт научного стиля, как его общая отвлеченность и обобщенность (т.е. в известном смысле та же понятийность), терминологическая лексика необразна и безэмоциональна. Но, разумеется, было бы неверно утверждать, будто научная терминология вообще лишена какой бы то ни было стилистической окраски. Эта лексика ограничена сферой своего употребления; таким образом, она не нейтральна с точки зрения функциональной. Терминология чрезвычайно типична как раз для научной сферы общения и широко употребительна именно в ней. При использовании в других сферах (напр., худож., публиц.) она, как правило, изменяет свою функцию, а нередко и семантику, т.е. переосмысляется и получает различные эмоционально-экспрессивные оттенки, что генетически ей не свойственно. Если, напр., устно-разговорная речь, даже при специальной теме разговора, неумеренно насыщается терминологией, то такая речь сейчас же начинает квалифицироваться как неестественная, книжно-научная, наукообразная. В этом случае говорящие чувствуют ее стилистический (именно стилистический!) сдвиг,

и как раз в сторону науч. стиля, а не какого-либо другого. Терминология вносит в речь оттенок научности.

Заметим, что слова с функц.-стилистической окраской (в особенности представляющие такие стили, как науч. и оф.-дел.) по сравнению с эмоционально-экспрессивно окрашенными отличаются строгой системностью, устойчивостью их «частной» стилистической окраски, более четкой ограниченностью сферы их употребления. Ограничительные требования нормативно-стилистического характера здесь весьма жестки: несоблюдение их ведет к болезням речи: «канцеляриту», «наукообразности» и т.п.

Системность науч. терминологии очевидна: термин может быть понят и определен именно в системе данной терминологии. Отсюда — функц. ограничения при его употреблении. Помимо общенаучной терминологии (используемой в ряде наук, группе наук, всех науках), которая проникает в другие функц. стили, существует и узкоспециальная терминология отдельных наук: термины химии, физики, математики, языкознания и т.д. Если первая несколько менее ярко функц.-стилистически окрашена, то узкоспециальная терминология обладает более сильной функц.-стилистической окраской: использование ее в непривычной сфере не только затрудняет понимание, но и с очевидностью приводит к неприятию самого факта ее употребления в данной сфере.

Примеры науч. лексики. Общенаучная: дифференцировать, классификация, функция, синхронный, диалектика, аномалия, дискуссионный, апробация, аргумент, интерпретация, дефиниция, монография. Узкоспециальная: термины химии— фильтрат, окись, молекула, полиэтилен, полимер, гидрат, кальций, температура кипения, реторта, колба, раствор, хлорметилен, окисление, концентрация; математики — дифференциал, интегрирование, вектор, гипотенуза, уравнение, катет, логарифм, многочлен, вычисление, теорема, делитель; языкознания — диалектология, этимология, орфоэпия, синоним, омоним, суффикс, аффиксация, аббревиатура, фонема, лабиализованный.

II. Лексика оф.-дел. стиля отличается с точки зрения экспрессивноэмоциональной особенной официальностью и «сухостью», которые и привносит в речь. В отличие от науч. лексики она обладает не только функц.-стилистической, но и сопутствующей ей своего рода квазиэмо- ционально-экспрессивной окраской, точнее, значительной долей антиэмоциональности, недопустимостью даже намека на эмоцию и присутствием оттенка официальности.

Лексика с этой окраской ярко системна, как и научная терминологическая, она четко нормативно ограничена сферой своего применения. Использование именно этой лексики (канцелярской, как ее называют) не только нежелательно, но и недопустимо в разг. речи без особой стилистической мотивировки. Весьма ограниченным должно быть ее использование и в публиц. речи, а в худож. она может быть употреблена лишь в качестве средства стилизации и в других эстетических целях.

Оф.-дел. лексика, очевидно, обладает неодинаковой силой функц.- стилистической окраски и в связи с этим разной степенью допустимос-

ти в речи. Вопрос этот, к сожалению, пока не разработан. Самый приблизительный и общий анализ оф.-дел. лексики позволяет выделить следующие ее разновидности. Прежде всего оф.-дел. терминология, не имеющая синонимов в общеупотребительной лексике. Этот пласт слов содержит, с одной стороны, широко известную и употребительную лексику, необходимую для разговора или письма на соответствующие темы: закон, конституция, паспорт, декрет, юрисконсульт, следователь, прокурор, постановление, заявление, протокол, свидетель и т.д. Эти слова-термины в силу широкой употребительности несколько детерминологизировались, приобрели всеобщий характер. В отношении собственно стилистическом они хотя и сохраняют оттенок официальности и указание на определенную сферу общения, однако заметно обнаруживаемой стилистической окраски и отрицательного нормативно-стилистического тонуса не имеют. С другой стороны, выделяется группа узкоспециальной юридической терминологии: санкция, правопорядок, истец, ответчик, кодификация, расследова-

ние. Эти термины, как и узконаучные, имеют яркую функц.-стилистическую окраску и узкое применение — лишь в специальной сфере.

Кроме терминов, выделяются слова, которые обычно именуются канцеляризмами. Это общеизвестная лексика (обычно нетерминологическая), которая обладает, помимо функц.-стилистической окраски, своего рода экспрессивной окрашенностью. Такие слова как будто даже получают эмоциональный «призвук»: архаичная официальная торжественность некоторых из них вызывает то или иное к себе отношение, оценку. Именно этих слов следует избегать, особенно не в деловой речи. При обучении же языку нужно указывать на нежелательность и большей частью недопустимость этих слов в речи. Примеры: нижеподписавшийся, вышеозначенный, нижеозначенный, поименованный, взимать, возыметь действие, податель сего, запротоколировать, наличествовать, истребовать, удостоверять и т.п. Строго мотивировано содержанием и сферой речи должно быть употребление слов клиент, пациент, наниматель, владелец, доверитель, лицо, получатель, отправитель, накладная, докладная, вакантный, конфискация, потерпевший, форма №, повестка и т.п. Одно из ярких стилистических средств оф.-дел. речи — особые служебные слова. Это сложные позднего происхождения отыменные предлоги (согласно постановлению, в соответствии с уставом, касательно состояния дел, вследствие

невыполнения, по линии месткома, в случае несвоевременной oплaты, в деле реорганизации, по вопросу хранения, ввиду неявки) и союзы (а равно руководящие лица; а также прокуроры республики; в силу того что условия не выполнены). Употребление их вне текстов законодательных актов и деловых бумаг весьма нежелательно. Лишь отчасти эти единицы допустимы в науч. речи.

III. Лексика публиц. стиля. В многочисленных стилистических исследованиях, основанных на анализе конкретного материала, а также в словарях обычно выделяется специальная публиц. лексика и фразеология. Однако некоторыми учеными высказывается мнение об отсутствии таковой. Действительно, в связи со значительно возросшей ролью таких видов массовой коммуникации, как газета, радио, телевидение, они

оказывают все большее влияние на язык других сфер общения. Происходит некоторое стирание граней между стилями, и публиц. лексика в известной степени утрачивает стилевую специфичность. Тем не менее язык публицистики сохраняет определенные отличия: в нем выделяется особая публиц. лексика, стилистическая окраска которой ощущается говорящими, эта лексика имеет в ней высокую частоту употребления.

Традиционно публиц. словами, напр., считаются: нигилист, маниловщина, обломовщина, двурушник, соглашатель, капитулянт, администрирование и др. Все это слова, сопровождающиеся экспрессивно-эмоци- ональной окраской.

К публиц. лексике как лексике, особым образом функц.-стилисти- чески окрашенной, относятся две группы слов. В первую входят специальная публиц. терминология, в том числе газетная: интервью, репортаж, информировать, хроника, корреспонденция, заметка, комментатор, обозреватель и т.п. — и общественно-политические термины, широко употребительные в газете: дискриминация, сегрегация, геноцид, неоколониализм, антагонизм, неофашист, агрессия, акция, ратификация и т.п. (первый разряд слов этой группы не обладает дополнительной экспрессив- но-эмоциональной окраской, второму она отчасти свойственна).

Вторую группу составляют ярко оценочные и потому эмоционально окрашенные слова — не термины: захватнический, обуржуазиться, плу-

тократия, пресловутый и т.п. Есть здесь слова и без особо ярко выраженной сопутствующей эмоциональной окраски: климат (обстановка), микроклимат, потепление (в отношениях государств), натовский, проатлантический, ультра и т.п. Для всех этих слов характерно то, что они обладают высокой частотой повторяемости в публиц. литературе, а употребление их в других сферах придает речи публицистичность.

IV. Вопрос о функц.-стилистической окраске лексики, представляющей худож. речь, сложен, потому что худож. литература, в особенности современная (в том числе поэзия), отражает все многообразие жизни человека. В худож. текстах используются самые разнообразные пласты словаря, и определить специально узкохудожественный разряд слов не такто просто. Для литературы XIX в. это были так называемые поэтизмы, слова с особым стилистико-поэтическим ореолом, наиболее часто встречающиеся именно в худож. (уґже — стихотворно-поэтической) речи как ее неизменные приметы. Применительно к современной литературе о такой лексике говорить затруднительно. Вместе с тем необходимо учесть, во-первых, то, что лексика, типичная для иных функц. стилей (разного рода терминологическая), нехарактерна для худож. речи и используется в ней в измененной стилистической функции (именно как неспецифическая для худож. речи); во-вторых, что существует лексика, наиболее употребительная именно в художественной сфере общения и неупотребительная или чрезвычайно редко употребляемая в других функц. стилях (и опять-таки в измененной функции). В связи с этим появляется возможность определить круг худож.-поэтич. лексики, которая обладает функц.-стилистической окраской. Правда, численно это небольшой фонд слов. Сердцевину его составляет традиционный пласт лексики поэтичес-

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ МОРФОЛОГИИ И СЛОВООБРАЗОВАНИЯ (грамматическая стилистика) — это 1) средства морфологии и словообразования, дающие говорящему возможность наиболее целесообразного выбора и использования морфологических и словообразовательных синонимов и вариантов в соответствии с целями и задачами общения, а также функционально-стилистической принадлежностью текста, его стилевым назначением; 2) раздел стилистики, изучающий стилистические ресурсы морфологии и словообразования.

М о р ф о л о г и ч е с к и е средства, с точки зрения их стилистической значимости, подразделяются на явления морфологической синонимии и функц.-речевые морфологические средства, тяготеющие к определенному функц. стилю. По мнению А.М. Пешковского, одним из первых давшего тонкий анализ стилистических ресурсов морфологии, синонимические ресурсы морфологии в русском языке довольно ограниченны и касаются в основном некоторых падежных вариантов типа

сыра — сыру, в лесе — в лесУ, аптекари — аптекарЯ и т.п. (1930, с. 153). Мнение о том, что в области морфологии менее всего стилистических показателей, что морфология вследствие этого — нестилеобразующий ярус языка, поддерживается некоторыми исследователями (напр. А.Н. Гвоздевым, А.И. Ефимовым и др.).

Действительно, если отвлечься от функционирования морфологических средств, тяготеющих к определенному функц. стилю, то морфо- лого-стилистическая парадигматика, по сравнению с лексико-стилис- тической, не играет сколько-нибудь значительной роли в стилистической системе языка. Это некоторые падежные варианты, различающиеся функц.-стилистической окраской (разговорной, книжной) на фоне нейтральных средств и обусловленные устной или письменной формой речи, той или иной сферой общения, традицией употребления. Напр., характерными для разг. речи (и даже просторечия) являются синонимические варианты: им. множ. числа существительных 1-го склонения (инженерА, токарЯ, шоферА, договорА); род. ед. числа вещественных и собирательных существительных с партитивным значением (дайте немного сахару, меду, чаю; чайку, медку, сахарку), род. мн. числа с нулевым окончанием существительных 1-го склонения (помидор, апельсин, абрикос; гектар, грамм, ватт) и нек. другие. В некоторых случаях в последнее время здесь наметились стилистические сдвиги в окраске: партитив без изменения смысла высказывания может быть заменен род. падежом (ср.: ложка сахару — ложка сахара, килограмм меду — килограмм меда).

Стилистико-морфологические пары встречаются также в глагольных формах (боюсь — боюся, плетусь — плетуся), а также в деепричастиях сов. вида (сказав — сказавши, взяв — взявши) с разг.-просторечной окраской вторых членов пар, тогда как первые принадлежат книжно-письменной речи. Некоторые варианты отличаются более экспрессивным характером (напр. синтетические и аналитические формы превосходной степени прилагательных типа самый сильный — сильнейший, самый детальный — детальнейший); вторые члены пар, часто будучи фразеологизированны-