Кожина М.Н. Стилистический энциклопедический словарь

611 Цепная связь

Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; К о л е г а е в а И.М. Текст как единица научной и художественной коммуникации. — Одесса, 1991; Л а п п Л.М. Интерпретация научного текста в аспекте фактора «субъект речи» (на материале анализа русской научной литературы). — Иркутск, 1993; С а х а р н ы й Л.В. Человек и текст: две грамматики текста // Человек — Текст — Культура / Под ред. Н.А. Купиной, Т.В. Матвеевой. — Екатеринбург, 1994; Очерки истории научного стиля русского литературного языка ХVIII—ХХ вв.. Т. 2. Стилистика научного текста (общие параметры). Ч. 2. Категории научного текста: функционально-стилистический аспект / Под ред. М.Н. Кожиной. — Пермь, 1998 (глава II. Цельность и целостность научного текста — автор М.П. Котюрова).

М.П. Котюрова

ЦЕПНАЯ СВЯЗЬ (между самостоятельными предложениями) — один из самых распространенных способов связи самостоятельных предложений в речи, при котором один из членов предыдущего предложения структурно соотносится с членом последующего предложения и при котором происходит последовательное, логическое, «цепное» развитие мысли (последующее предложение развивается из предыдущего), напр.:

Я посмотрел на стул. Стул был колченогим.

Формула такой связи А — В — С. С — Д — Е, где буква, стоящая на первом месте, обозначает подлежащее, на втором — сказуемое, на третьем — дополнение. Связь осуществляется благодаря тому, что дополнение предшествующего предложения становится подлежащим в следующем предложении. Структурный вид этой связи «дополнение — подлежащее». Широко используются и другие модели структурной соотнесенности предложений: «подлежащее — дополнение», «дополнение — дополнение», «подлежащее — подлежащее». Синтаксическая сущность цепной связи выражается в этих синтаксических моделях, в синтаксических отношениях между соседними членами предложения. Это внутренняя, структурная сторона цепной связи. Внешняя сторона характеризуется средствами воплощения синтаксических отношений — лексическим повтором, синонимической лексикой, местоимениями. В соответствии с этим можно выделить: 1) цепную связь посредством лексического повтора, 2) цепную синонимическую связь, 3) цепную местоименную связь. При этом синтаксическая сущность цепной связи, структурные ее виды, модели (пары соотносящихся членов предложения) сохраняются независимо от средств воплощения моделей:

Япосмотрел на стул. Стул был колченогим.

Япосмотрел на стул. Он был колченогим.

Япосмотрел на стул. Мебель была колченогой.

Модель цепной связи здесь «дополнение — подлежащее», средства же ее воплощения в каждом примере разные.

Цепная связь посредством лексического повтора («В Чили вырос один из самых замечательных поэтов нашего времени Пабло Неруда. Неруда пришел к народу трудной извилистой дорогой»), с одной стороны, может

характеризовать речь безыскусную (детская речь, фольклор), с другой стороны, используется в тех областях, где нужна точность, ясность, строгость речи (научная, техническая, деловая речь, публицистика, худож. литература).

При цепной синонимической связи соотносящиеся члены соседних предложений выражаются не одним и тем же словом, а словами-сино- нимами: «Каир уникален. Другого такого города нет на свете». Цепная синонимическая связь позволяет выражать разнообразные смысловые отношения между предложениями, их экспрессивно-модальные оттенки (оценка, комментирование и т.д.). Она делает речь более гибкой, разнообразной, позволяя избегать повторения одного и того же слова.

Цепная местоименная связь имеет самое широкое распространение во всех стилях («Маленький трехоконный домик княжны имеет праздничный вид. Он помолодел точно» — А.П. Чехов). Местоимения более тесно объединяют предложения, чем повтор или синонимическая лексика. Цепные местоименные связи исключительно многообразны. В их организации участвуют личные местоимения, личные местоимения в значении притяжательных и собственно притяжательные, указательные местоимения.

Цепная связь используется во всех стилях языка. Это самый распространенный способ соединения предложений, в наибольшей степени соответствующий специфике мышления. Там, где мысль развивается линейно, последовательно, где каждое последующее предложение развивает предшествующее, как бы вытекает из него, цепная связь неизбежна.

Лит.: Л о с е в а Л.М. К изучению межфразовой связи (абзац и сложное синтаксическое целое), «Рус. язык в школе», 1967. — № 1; С о л г а н и к Г.Я. Синтаксическая стилистика (сложное синтаксическое целое). — М., 1991.

Г.Я. Солганик

ЦЕРКОВНО-РЕЛИГИОЗНЫЙ СТИЛЬ — функциональная разновидность совр. рус. лит. языка, обслуживающая сферу церковно-религи- озной общественной деятельности и соотносящаяся с религиозной формой общественного сознания.

В доперестроечное время (1917—1980-е гг.) эта область функционирования рус. языка, в силу известных экстралингвистических причин, была практически закрыта для филолога-исследователя, следствием чего явилось отсутствие указания на Ц.-р. стиль в литературе по стилистике, а также распространенное мнение, что данная сфера обслуживается не современным рус., а церковнославянским языком. В настоящее время сфера церковно-религиозной общественной деятельности раздвигает свои границы. Коммуникация в этой сфере включает, с одной стороны, произнесение различных канонических богослужебных текстов, воспроизведение молитв и песнопений, где действительно представлен церковнославянский язык, а с другой стороны — выступления священнослу-

жителей перед массовой аудиторией по радио, на митингах, по телевидению, в Государственной Думе, во время обряда освящения школ, больниц, офисов и т.д., осуществляемые не на церковнославянском, а на совр. рус. лит. языке, который и предстает в этом случае в виде особого функц. стиля — церковно-религиозного (в другой терминологии — религиозного, религиозно-проповеднического или религиозно-культового; термин

церковно-религиозный предпочтительнее, т.к. указывает одновременно и на сферу общественной деятельности, в которой он функционирует, и на религиозную форму общественного сознания, и на церковных деятелей как авторов соответствующих текстов, но не ограничивает его реализацию лишь жанром проповеди). Таким образом, сфера церковно-ре- лигиозной общественной деятельности оказывается сферой двуязычия.

Но если церковнославянский язык подробно изучен и описан, то изучение Ц.-р. функц. с. совр. рус. лит. языка только начинается; имеются описания жанров церковно-религиозного послания и храмовой проповеди; предстоит изучить жанры напутственного слова, надгробного слова и др. слов, речь священнослужителей в официальной обстановке, — т.е. все жанры и формы речи, в которых находит своё воплощение Ц.-р. функц. с.

Системность Ц.-р. с. отражается в таких параметрах соответствующих речевых жанров, как: а) содержательная сторона; б) коммуникативная цель; в) образ автора; г) характер адресата; д) система языковых средств и особенности их организации.

Содержание текстов, выдержанных в Ц.-р. с., позволяет выделить в нем две стороны: диктумное (собственно событийное) содержание, заданное темой, и модальную рамку диктумного содержания, образуемую поздравлениями, призывами, религиозными наставлениями, советами, восхвалением деятельности Церкви и т.д.: «Обращаясь к вам с пасхальным приветствием, я призываю вас благоуспешно продолжать служение Церкви и Отечеству в беспредельной преданности Христу, в верности Его заповедям и любви к каждому человеку и всему человеческому роду» (Пасхальное послание Алексия II, 1988). Эти две содержательные стороны Ц.-р. текстов соотносятся — соответственно — с содержательно-факту- альной и содержательно-концептуальной информацией (по И.Р. Гальперину). Специфической чертой содержательно-концептуальной информации (или модальной рамки содержательной стороны) является ее эксплицитный характер; она отражает религиозную идеологию и не допускает никаких инотолкований.

Коммуникативная цель текстов Ц.-р. с. всегда сложная, многоплановая: раскрывая диктумное содержание, автор одновременно стремится к эмоциональному воздействию на адресата, причем это эмоциональное воздействие связывается с определенным событием из библейской истории, из жизни апостолов, святых, деятелей Церкви и т.д., напоминая о котором, автор стремится к религиозному просвещению аудитории; отмечая важнейшие события в современной церковной и — шире — общественной жизни, автор достигает еще одной цели — пропаганды пози-

тивной роли Церкви в жизни современного общества и, наконец, призывая к соблюдению христианских заповедей, к сохранению религиозных традиций, к соблюдению церковных установлений, автор преследует цель воспитания аудитории в религиозном духе. Таким образом, соединение эмоционально-воздействующей, религиозно-просветительской, религи- озно-пропагандистской и воспитательно-дидактической целей реализует многостороннюю коммуникативную направленность Ц.-р. текстов.

Сложная коммуникативная цель формирует и образ автора, который в Ц.-р. с. оказывается также сложным, двуплановым: с одной стороны, это духовный пастырь, наставник мирян, а с другой, — одно из «чад Матери-Церкви», испытывающий чувства радости, ликования или, напротив, чувства сожаления или скорби вместе со слушающими; это варьирование образа автора находит отражение, в частности, в варьировании языковой формы, обозначающей повествователя (я авторское /

мы авторское / мы инклюзивное): «С радостным, светлым чувством я

обращаюсь к вам со словами мира и любви о Христе...»; «Мы посетили Алма-Атинскую епархию в Казахстане...»; «И мы, чада Божии, возрадуемся ныне... и проследуем в Вифлеем» (Рождественское послание Алексия II, 1995—1996). Образ автора как посредника между Церковью — «наместницей Бога на Земле» — и верующими, народом, причем посредника, понимающего народ и близкого к нему, обусловливает отсутствие явного авторского волеизъявления в форме категорического приказа: дол- женствующе-предписывающий характер изложения в форме категорического императива Ц.-р. с. не свойственен: «Мы хотим, чтобы наши верующие не были ограничены только знакомством через средства массовой информации о том, как будет проходить празднование в Святой Земле или нашей первопрестольной столице Москве, а чтобы они лично приняли участие в Великом Юбилее в своей церковной общине, в своем родном городе, районе или селе» (Рождественское послание митрополита Ювеналия, 1998—1999). Даже в ситуации, когда автор выражает негативное отношение всей патриархии к событию (напр., к показу по телевидению фильма Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа»), он прибегает не к речевым жанрам приказа или категорического запрета, а к речевым жанрам просьбы и совета: «Этот фильм / который хотят показать по телевизору... / он нехороший... Там показывают сплошное кощунство... // Тем более это всё смешано / для нас с дорогим Священным Писанием / и Преданием / о Господе нашем Иисусе Христе // Поэтому пожалуйста / отнеситесь к этому серьёзно» (из храмовой проповеди — пример Н.Н. Розановой).

Адресат текстов Ц.-р. с. — это, с одной стороны, православные христиане, если текст звучит в церкви и адресован верующим, или более широкая аудитория, если текст обращен, напр., к слушателям радиопередачи, телезрителям и т.п., т.е. адресат обобщенный и массовый (по Н.И. Формановской). В случае же обращения священнослужителя к другим церковным деятелям различного ранга, — адресат прогнозируемый и конкретизируемый. Но всегда тексты, выдержанные в Ц.-р. с., обращены

к массовой аудитории, следовательно, представляют собой публичную официальную речь, а потому Ц-р. с. является книжным функц. стилем ко-

дифицированного лит. языка.

Система языковых средств Ц.-р. с. включает лексические единицы четырёх пластов: 1) нейтральную, межстилевую лексику (помогать, говорить, делать, каждый, тогда, Москва ); 2) общекнижную (восприятие, бытие, исконная роль, традиции, однако, весьма, придерживаться иных мировоззрений); 3) церковно-религиозную (Господь Вседержитель, иноки и инокини, монашествующие, миряне, престольный праздник, богослужение, царство Божие, иерархи, боголюбивые пастыри, Святая Земля, освящение, жены-мироносицы); 4) лексику с газетно-публицистической функ- ционально-стилевой окраской (суверенные государства, боевики, сфера образования, преодоление трудностей, экономическая и социальная обстановка, проблемы беженцев и регионов). Основной лексичский ресурс стиля составляет лексика эмоционально-экспрессивно окрашенная, в частности архаически-возвышенная и эмоционально-оценочная (беспримерная преданность, возвеличить воинов, неземное величие, черпать вдохновение, преславный праздник), употребление которой связано с реализацией тех коммуникативных целей, о которых шла речь выше: с воспитательнодидактической целью и целью положительного эмоционального воздействия, направленного на формирование у адресата определенных мо- рально-нравственных концептов. Грамматические ресурсы стиля включают такие морфологические и синтаксические средства, которые обеспечивают: 1) книжный характер стиля (в частности родительный присубстантивный, причастия и причастные обороты, пассивные конструкции); 2) архаическую стилистическую окраску речи (архаические морфологические формы, устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании); 3) создание экспрессивного эффекта (ряды однородных членов, суперлативы); напр.: 1) лето благости Господней; слова мира и любви; радующее сердце общение; восстанавливаемый в Москве Храм Христа Спасителя; 2) с любовию во Христе; изглаждена будет; ныне рождшемся; возлюбленные о Господе; на земли; миру горнему; хранить веру отеческую; Церковь небесная; 3) ...поздравляю вас, дорогие мои, с этим светлым и благословенным праздником; важнейший; преизобильная; преславное; многополезное; радостнейший; наичестнейшие; благословеннейший. С негативной точки зрения арсенал грамматических средств стиля характеризуется отсутствием многокомпонентных усложненных предложений с разнородными синтаксическими связями, бессоюзного способа выражения подчинительных отношений, что связано со стремлением к доступности, понятности Ц.-р. текстов массовому адресату.

Целям усиления экспрессии и, в частности, создания эмоциональнооценочной стилистической окраски речи, служат, кроме использования оценочной и эмоционально-экспрессивно окрашенной лексики: а) обширная цитация; б) использование тропов и фигур речи (наиболее типичными из которых являются метафоры, эпитеты, повторы, градация,

617

Ч

ЧЛЕНИМОСТЬ (ТЕКСТА) — параметр, свойство (грамматическая категория) текста как произведения речетворческого процесса; функция композиционного плана текста целого произведения; наличие дискретных единиц текста, обусловленных коммуникативным и смысловым единством и целостностью текста произведения; синоним к номинации стилистического приема «членение», особенно актуального для науч. стиля речи, — приема, направленного на достижение ясности изложения в соответствии с достаточно строго регламентированными правилами построения науч. произведения.

Наиболее известной является концепция И.Р. Гальперина о двух видах членения текста: 1) объемно-прагматическом (в другой терминологии — синтактико-смысловом), обусловливающем последовательность контактно расположенных отрезков текста и ориентированном на оптимальную организацию текстовой информации. Этот вид членения связан с изучением единиц, которые по сложившейся традиции называются сверхфразовыми единствами (СФЕ); 2) контекстно-вариативном (или композиционно-смысловом), предполагающем различные типы передачи информации и получающем реализацию в формах речи (повествование, описание, рассуждение), а также в элементах композиции как способе содержательно-смысловой упорядоченности текста (абзац, параграф, раздел, глава и т.д.) (И.Р. Гальперин, 1981).

Вопросы Ч. (делимитации) речевого сообщения в основном разрабатываются в рамках грамматики текста, где синтактико-смысловой единицей текста признается сверхфразовое единство (СФЕ, сложное синтаксическое целое, логическое единство, прозаическая строфа и др.), композиционно-смысловой единицей — абзац.

В качестве характерных особенностей с в е р х ф р а з о в ы х е д и н с т в отмечаются их структурная целостность, самостоятельность, независимость от контекста, слитность составляющих частей. Обычно СФЕ определяется как группа тесно взаимосвязанных по смыслу и синтаксически предложений, выражающих более полное по сравнению с отдельными предложениями развитие мысли (Г.Я. Солганик, 1991); структурно организованная закрытая цепочка предложений, представляющая собой смысловое и коммуникативное единство (А.Н. Мецлер, 1984); отрезок текста,

характеризующийся относительной смысловой и функциональной завершенностью, тесными логическими, грамматическими и лексическими связями (З.Я. Тураева, 1986); семантически и формально структурированный комплекс, состоящий из нескольких предложений, связанных единством содержания, а также формальными языковыми средствами — лексическими и грамматическими скрепами и интонацией (Е.А. Реферовская, 1989). СФЕ исследуется в аспектах: 1) формально-языкового построения и типологии; 2) характера лексических и грамматических связей, объединяющих предложения; 3) тема-рематических отношений, отражающих коммуникативную функцию текста.

По мнению Е.А. Реферовской, СФЕ состоят из предложений, объединенных в смысловом отношении частными семантическими связями и формальными скрепами (Е.А. Реферовская, 1989). Первое предложение СФЕ относительно самостоятельно, так как предполагает продолжение, вызывает «ожидание», получающее разрешение далее. Последующие синсемантичные предложения имеют лексические и синтаксические показатели своей смысловой и формальной зависимости от предыдущих предложений. Число предложений, составляющих СФЕ, обусловлено его смысловым объемом, количеством включенных деталей, ассоциативных связей и т.п.

Е.А. Реферовская также развивает идею О.И. Москальской о двух типах связей в тексте — горизонтальных (линейных) и вертикальных. Первый тип связей заключается в том, что каждое последующее предложение в СФЕ опирается в коммуникативном плане на предшествующее, продвигая высказывание от известного, «данного», к новому, вследствие чего образуется тема-рематическая цепочка, имеющая конечный характер и определяющая границы СФЕ (О.И. Москальская, 1981). Цепочки слов, предложений и сверхфразовых единств формируют поверхностную сторону текста; его глубинную структуру образуют вертикальные (смысловые) связи между отдельными СФЕ.

Абзац и СФЕ, имея много общего, в то же время не тождественны, поскольку обладают различной природой, действуют в различных «сферах» текста и отражают разные основания его членения. С х о д с т в о этих единиц проявляется в том, что они могут быть тематически законченными отрезками текста, служат продвижению основной линии повествования, включают частные соображения автора, лишь косвенно относящиеся к основному тексту. Р а з л и ч и е же связано с тем, что, вопервых, СФЕ выражает объективно ограниченную микротему, в то время как абзац далеко не обязательно характеризуется тематической законченностью. Во-вторых, абзац относится к к о м п о з и ц и о н н о - с т и - л и с т и ч е с к и м приемам членения текста, которые носят субъективный характер, поскольку определяются личным вкусом и манерой автора подчеркивать в тексте те моменты, которые он хотел бы видеть выделенными. Сверхфразовое единство представляет собой «объективный способ п о н я т и й н о - л и н г в и с т и ч е с к о г о членения текста», так как выражает законченность высказывания и имеет определенное

619 Членимость (текста)

место в сюжетном развитии текста (Е.А. Реферовская 1989, с. 49—55. См. также: Н.А. Левковская, 1980, с. 75).

Итак, из анализа литературы можно сделать вывод, что в лингвистике (и прежде всего грамматике) текста именно сверхфразовое единство и абзац (см.) признаются его основными структурными единицами. Принимая во внимание конструктивную функцию СФЕ, абзаца и подобных единиц в формировании п о в е р х н о с т н о й стороны речевого сообщения, мы тем не менее не можем не признать ограниченности узкограмматического подхода к проблеме членения текста. В связи с этим представляется целесообразным разграничить понятия с в я з н о с т и (ко-

с м ы с л о в о й у п о р я д о ч е н н о с т и.

Четкая логическая организация является основополагающим принципом членения науч., оф.-дел., газетных текстов. Четкость достигается разными средствами, в частности, путем выделения частей цифровыми и буквенными обозначениями. В таком членении косвенно вырисовывается сама концепция автора относительно взаимообусловленности выделенных частей. Объемно-прагматическое членение текста осуществляется с учетом объема (размера) части и установки на внимание читателя.

Вотношении науч. стиля к средствам объемно-прагматического членения текста прежде всего относится четкая композиция: подразделение на части, главы, параграфы, абзацы и другие законченные фрагменты текста. К средствам членения относятся и стилистические фигуры: повторы (в основном анафора), параллелизм, градация. Для построения всего науч. произведения в целом и каждой его части, как правило, характерна «рамочность», т.е. наличие зачина и заключения. Принцип «рамочности» характерен в той или иной степени для всех жанров науч. литературы (Е.С. Троянская, 1982).

Вотношении худож. стиля контекстно-вариативное членение текста соотносится с наличием таких форм речетворческих актов, как: 1) речь автора: а) повествование, б) описание природы, внешности персонажей, обстановки, ситуации, места действия и пр., в) рассуждения автора; 2) чужая речь: а) диалог (с вкраплением авторских ремарок), б) цитация; 3) несобственно-прямая речь. Все виды членения взаимообусловлены и имплицитно раскрывают содержательно-концептуальную информацию. Членение худож., публиц., оф.-дел., науч. текста имеет двоякую основу: прагматическую — раздельно представить читателю отрезки с целью облегчить восприятие сообщения, субъективно-познаватель- ную — определить временные, пространственные, образные, логические связи отрезков сообщения. В Ч. текста проявляется аналитическая тенденция, всегда сопровождающая процесс реализации мысли в письменной разновидности языка. Выявление системы членения текста имеет своей задачей преодоление линейного плана восприятия текста. Членение текста обусловливает проявление таких категорий, как целост-