История правовых учений России - I том

122

Начиная с XVIII века, Слово в России начинает утрачивать свой Божественный смысл в народном сознании (сначала это произошло в слоях правящей элиты). Затем Слово стало стремительно превращаться всего лишь в форму общения или в предмет изучения. Слово стали препарировать, его разложили на части, внесли в сравнительные таблицы, разнесли по каталогам. И

вроде бы все в Слове познали, поняли механизм его образования, его структуру и морфологию. Только вот собрать расчлененное Слово обратно, вернуть Слову его единственный и великий духовный смысл не смогли.

И распалась связь времен, Слово оказалось безсильным. Оно перестало быть действием. И русские люди стали участниками этой дьявольской лжи. Только отцу лжи нужно, чтобы люди говорили слова и не подтверждали их делами, опрокидывали саму суть и животворящую силу Слова. Известно, что дьявол – мастер подмены понятий, и его цель – все в мире запутать и перепутать.

Современные слова, которые мы произносим, в большинстве своем не имеют никакой силы, потому что мы утратили их подлинное значение. То же произошло с понятием «Право». В наши дни даже в России под Правом понимают что угодно, только не Право в его изначальном, священном смысле.

123

Постмодернистский «знак» – это прежде всего отсутствие объекта, этим знаком заменяемого. Место означаемой реальности здесь принадлежит гипотетическому «культурному пространству», произвольно смодулированному постмодернистским сознанием и порой оборачивающемуся полным

«ничто». Духовная сущность Права современными исследователями полностью выхолощена, а «знак» Права используется для утилитарных целей в качестве синонима закона либо для прикрытия антиправовых идеологий вроде юснатурализма.

Можно говорить о появлении «симулякров» – знаков-обманок,

утративших какую бы то ни было реальность и лишь ее симулирующих. Мир, таким образом, делается собранием кажимостей, мнимостей, фантомов сознания. В лучшем случае оно оперирует знаками, намекающими на какие-то узнаваемые идеи.

Знаковыми становятся слово, речь, искусство, и даже отдельные люди.

В Международных Конвенциях, согласно межгосударственным договоренностям, перевод на русский язык терминов «law» и «loi»

осуществляется как «право», но такой перевод, мягко говоря, не удачен. Зарубежные термины типа «law», «jus», «lex» и им

подобные не могут отождествляться с русским Правом ввиду существенной разницы в их духовной, собственно правовой,

124

природе. Применительно к западной культуре понятия «law» и «lex» выражают разные уровни юридического по сути регулятора, а Право на Руси изначально не сводимо к юриспруденции, ибо высшее не уподобляется низшему. Правом на Руси наши предки именовали особое духовное явление – благодать святого Духа, которую можно стяжать добротой и любовью к Богу и ближнему.

Мы является печальными свидетелями того, как на наших глазах продолжает меняться языковой код Русской цивилизации,

которую «освобождают» от ценностей и святынь христианского мира и едва ли не главного ее достояния – Права. Западнизация (или американизация) русской культуры растворяет ее в житейской банальности среднего человека, обывателя и потребителя.

Носителями понятий являются люди, воспитанные на определенных культурных традициях либо стандартах. Одним из факторов, объединяющих людей в обществе, является взаимопонимание, а одним из факторов разобщения – отсутствие взаимопонимания. Взаимопонимание между людьми означает, что одни и те же языковые средства у разных людей вызывают сходные образы, а образам одних и тех же явлений в объективной реальности разные люди сопоставляют сходные конструкции одного и того же языка. Соответственно взаимопонимание затруднено или

125

исключено, если одни и те же языковые средства у разных людей вызывают разные образы или никаких образов не вызывают. В наши дни употребление понятия «Право» вызывает хаос и неопределенность в сознании соотечественников, потому что сокровенный смысл Права утрачен, а новые смыслы не

«приживляются», не адаптируются нашим правосознанием.

Всякая культурная общность характеризуется общностью языковых средств, общностью образов и общностью установления разными субъектами взаимосвязей между языковыми и образными составляющими миропонимания. В процессе взросления человек осваивает эту троякую общность языковых средств, образов и связей между ними в том виде, в каком она сложилась в культуре данного общества ко времени его прихода в этот мир. Если в прошлом русский человек воспринимал Право как нечто священное и требующее одухотворенности и от него самого для гармонического общения с другими людьми, Землей (Природой) и Богом, то современный наш соотечественник Право вообще ясно себе не представляет, в лучшем случае воспринимает его как систему обязательных норм. В таких условиях духовного распада нередко звучат предложения, подобные тем, что высказаны В.Д. Катковым еще в начале ХХ века. Пытаясь реформировать юриспруденцию «с

помощью общего языковедения», он предлагал вовсе отказаться от слова «право» и пользоваться вместо него словом «закон»,

126

поскольку, как утверждал В.Д. Катков, в реальности нет особого явления «право»97.

Научный термин «Право», пожалуй, сам по себе ничто:

сила его в том Слове, концепте, величайшем духовном смысле,

которые он собою во всей полноте воплощает. Русский народ в древности ввел в свой язык слово «Право» в результате Богообщения, добротолюбивого своего характера и традиционного следования Божественным заповедям. Право – одно из немногих явлений, которое мы имеем все основания признать национальным достоянием Святой Руси-России. У

других народов Права не было, они пользовались юридическими регуляторами (законами и прочими нормативами). Сегодня нас хотят лишить вместе с единым языком Большой православной традиции и Права, иными словами: хотят уничтожить главное наше духовное достояние – Право, питаемое традиционной верой (Православием) и традиционной нравственностью русского народа (Правдой).

Разрыв знака и значения, обозначающего и обозначаемого,

достиг применительно к понятию Права гибельного рубежа. Силы хаоса желают существовать не по абсолютам реальной

97 Катков В.Д. Реформированная общим языковедением логика и юриспруденция. Одесса, 1913. С. 391.

127

действительности, а по законам виртуального мира, которые они пытаются выдать за настоящие. «Многие вещи нам не понятны не потому, что понятия наши слабы, но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий», – этот афоризм принадлежит Козьме Пруткову. Так вот, в наши дни Право в его изначальном,

сокровенном смысле не входит в круг наших понятий. Российские юристы умудрились так увлечься иностранными школами юриспруденции, что понизили исторический и культурный статус отечественного правоведения до уровня архаичного и безпомощного примитивизма.

Если принять православную истину, свидетельствующую о том, что Слово энергетийно, что оно повелевает, то нужно будет признать, что юридические словари насыщаются энергетийно пустыми, неподлинными словами, не способными будить в человеке ничего доброго, одухотворенного и возвышенного. Нынешние определения понятия Права иначе как богопротивными назвать нельзя. В них высочайший духовно-нравственный статус Права полностью игнорируется. Обмирщение и десакрализация Права,

совершенные по общеевропейским рецептам, привели Право к гибели и оно не умерло в России окончательно только благодаря глубинным основам русского национального менталитета.

128

Древнерусское слово «Право» имеет тот же корень, что и слова

«исПРАВность», «ПРАВота», «ПРАВОсудие», «ПРАВОславие», «ПРАВОверие», «ПРАВда», «сПРАВедливость», «ПРАВедность», «ПРАВление», «уПРАВление», «ПРАВильный», «ПРАВый».

Причем и в так называемых объективном и в субъективном смыслах используется одно понятие «Право», в то время как в английском языке для этого существуют специальные термины «law» и «right», а

во французском – «loi» и «droit» соответственно. Это обусловлено тем, что в иностранных языках обозначается всего лишь

юридические регуляторы, множественность которых предполагает языковые вариации, а русское Право обладает нерасчленимым священным статусом и потому терминологических вольностей не приемлет. Слово «Право» исходит из Высшего духовного источника и принято русским народом для обозначения абсолютных нравственных истин.

Право на Руси напрямую связывалось с Божьим промыслом, а

значит, имело Высший, сакральный смысл и статус святыни.

Право в русском правосознании образует неразрывное единство с Правдой, одним из его духовных оснований,

составляющих коренную, традиционную нравственность русского народа. В сочинениях Федора Карпова, Ивана Пересветова, Ивана Посошкова и других русских мыслителей Правда не отделялась от веры, то есть Православия. Понятие «Правда» употреблялось ими

129

для обозначения нравственных ориентиров, в соответствии с которыми следует жить, совершать различные поступки, судить и наказывать, чтобы «жить по Праву». А «Православие» выражает религиозные ориентиры самосовершенствования человека, каноны истинной веры, соблюдение которых позволяет стяжать благодать Святого Духа и правильно славить Право, то есть в конечном итоге самого Господа Бога. При этом и Правда, и

Православие, в понимании русских людей и в трудах отечественных мыслителей, выступают как системы определенных представлений о мире. И Правда, и Православие содержат один и тот же набор нравственных ценностей, которые одновременно являются Божьими заповедями. В таком смысле и Правда, и Православие выражают одну и ту же Высшую Божественную Истину,

которую русский народ назвал «Правом».

Самым главным богатством любого государства И.Т.

Посошков считал твердые нравственные устои в нем и незыблемый правопорядок, которые он в соответствии с русской традицией обозначал словом «Правда». В своем труде «Книга о скудости и богатстве» в начале XVIII века он писал: «Паче вещественного богатства надлежит всем нам обще пещися о невещественном богатстве, то есть о истинной правде. Правде отец – Бог, и правда велми богатство и славу умножает и от смерти избавляет, а неправде отец – диавол, и неправда не токмо вновь богатит, но и древнее

130

богатство отончевает и в нищету приводит и смерть наводит»98. В

этой ключевой идее И.Т.Посошкова Правда выступает не просто синонимом честности, а широкомасштабным духовным явлением,

вбирающем в себя Высшие нравственные принципы.

А.П. Семитко в своих работах дает правовой культуре России уничтожающую характеристику: «В русской мифологии мы не найдем весов – важного и необходимого для внедрения в жизнь правовых начал символа предправа, свидетельствующего об осознании людьми таких понятий, как мера, мерность,

соразмерность деяния и воздаяния за него и т.д.»99. Нетрудно заметить, что А.П. Семитко выдает за подлинно правовые начала светский принцип неуклонного возмездия, который в действительности противоречит Праву. Если бы Бог судил мир по этому принципу, Он давно бы его наказал Концом Света, но Бог милосерден и того же ожидает от людей.

Русская Правда противопоставляется кривде, причем «Правда»

– есть следование прямой линии, а «кривда» – уклонение от прямой,

отвержение от Бога и его заповедей. Название антагониста Правды засвидетельствовано во всех славянских языках, что говорит о праславянском происхождении этого термина: церк.-слав. «кривьда»

98История философии права. СПб, 1999. С. 74.

99Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. Екатеринбург, 1996. С. 215.