кацва3

возможности внести серьезный вклад в борьбу с фашистами, оказались с началом блокады лишними ртами.

Между тем, запасы продовольствия в Ленинграде были крайне ограниченны, так как крупнейшие Бадаевские продовольственные склады сгорели в результате бомбежки 8 сентября. К тому же, в начале войны Жданов просил Сталина не направлять в Ленинград продовольствие сверх плана, поскольку ленинградские склады забиты[4]. Тем самым он обрек тысячи людей на голодную смерть. Сам же глава ленинградских коммунистов во время блокады, мягко говоря, не страдал от недоедания.

На 12 сентября 1941 г. в Ленинграде имелось хлеба, круп и мяса на месяц, жиров

— на полтора месяца, сахара — на два месяца, концентратов — на несколько дней. Запасов овощей не было совсем. В этой ситуации пришлось несколько раз уменьшать установленные нормы снабжения по карточкам. С 20 ноября рабочие получали 250 г хлеба в сутки, служащие, дети и иждивенцы — 125 г. Другие товары по карточкам не отоваривали совсем. Хлеб выпекали с большим количеством примесей. Когда кончились запасы отрубей и жмыха, в муку стали добавлять целлюлозу, которую использовали для изготовления бумаги. Ленинградские ученые создали специальную установку для ее переработки в пищевую. Хлеб получался сырой, глинистый, с горьким привкусом. Но это все же был хлеб.

Из воспоминаний сотрудницы Эрмитажа З.А. Берникович[5]

«Конечно, все приходилось есть: и ремни я ела, и клей я ела, и олифу: жарила на ней хлеб. Потом нам сказали, что из горчицы очень вкусные блины. За горчицей какая была очередь! … Очень многие умерли. Все-таки это горчица; говорят, съела кишки… Весной уже был огород. Я была очень счастлива, что мой огород никто не трогал. Я ела, знаете, какую траву? Лебеду и мать-и-мачеху. Как принесу полный мешок, у меня была такая большая бутыль, я туда натрамбую, насолю и с солью ем».

Землю бадаевских складов, пропитавшуюся жиром и сахаром, продавали на рынках наряду с другими продуктами. Ленинградцы-блокадники много лет спустя после войны вспоминали, что вкусом эта черная земля напоминала им жирный творог.

Из воспоминаний врача Г.А. Самоваровой

«Съели всех кошек, съели всех собак, какие были. Умирали сначала мужчины, потому что мужчины мускулистые и у них мало жира. У женщин, маленьких даже, жировой подкладки больше. Но и женщины тоже умирали, хотя они все-таки были более стойкими. Люди превращались в каких-то, знаете ли, стариков, потому что уничтожался жировой слой, и, значит, все мышцы были видны и сосуды тоже. И все такие дряблые-дряблые были».

Голодали и бойцы Ленинградского фронта. Паек бойца, находящегося зимой в окопах, сократился до 500 г хлеба. В декабре солдаты получали на завтрак суп из муки, на обед — суп из муки или мучную кашу с жиром, на ужин — суп из муки. До 15% солдат боевых частей страдали от истощения.

Из воспоминаний бойца Ленинградского фронта, писателя Д. Гранина

«Немцы не жалели ни мин, ни снарядов. Были дни, когда на участке батальона оставалось несколько десятков бойцов. Немецкие окопы у железной дороги были от наших всего метрах в пятидесяти. Насадив на штыки булки, немцы поднимали их над бруствером и предлагали переходить к ним, они обещали сытную кормежку и спокойную жизнь в плену. Они доказывали, что солдаты Ленинградского фронта обречены на гибель и если не подохнут от голода, то будут убиты. Не так-то легко

21

было это слушать. Однако за всю зиму из батальона не было случаев перехода к немцам».

Рабочих на предприятиях старались хоть как-то подкармливать. Многие работницы старались унести полученную в заводской столовой миску жидкого супа или мерзлую картофелину домой — детям. Такая же ежедневная миска супа, выдававшаяся в школе, уберегла от голодной смерти не одну тысячу ленинградских подростков.

Голод привел к массовому распространению болезней. Ленинградские врачи и ученые продемонстрировали в борьбе с ними поразительную изобретательность. Антицинготные настойки изготавливали из хвои. Из табачной пыли, собранной в вентиляционных трубах табачных фабрик, извлекали никотиновую кислоту, необходимую для лечения пеллагры. Для борьбы с алиментарной дистрофией наладили доставку в город казеина[6].

Из-за нехватки топлива остановился городской транспорт, в домах отключили электроэнергию, не работали водопровод, отопление, канализация. За водой приходилось спускаться к Неве, Фонтанке, каналам. В квартирах появились «буржуйки». На дрова разбирали деревянные дома, заборы, топили мебелью и книгами.

За все время блокады от голода умерло в Ленинграде от 650 тыс. до 850 тыс. чел. В это число не входят те, кто умер уже на «Большой земле» после эвакуации. Нередко смерть настигала жертву внезапно: только что человек разговаривал, жаловался на недомогание, и вдруг у него стекленели глаза.

Ленинград не только боролся с голодом — он сражался. Город непрестанно подвергался бомбежке и артиллерийским обстрелам. Следы осколков до сих пор видны на гранитных колоннах Исаакиевского собора. А на Невском проспекте СанктПетербурга сохраняется в память о былом надпись: «Граждане! При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Ежедневно ленинградцы тушили то и дело возникающие пожары, разбирали руины. В основном эта нелегкая работа легла на плечи частей МПВО (местной противовоздушной обороны), укомплектованных почти исключительно женщинами.

Из воспоминаний руководителя МПВО Ленинграда генерала Е.С. Логуткина

«Перед нашими женщинами мы, солдаты, офицеры, мужчины, должны снять шапки, поклониться. Ведь это они сбрасывали зажигательные бомбы с крыш домов, со зданий, тушили пожары, откапывали заваленных, помогали голодным, умирающим, хоронили мертвых, спасая город от эпидемий…»

Не прекращали работу ленинградские предприятия. За время блокады в Ленинграде произвели 225 тыс. автоматов, 12 тыс. минометов, около 10 млн. снарядов и мин, изготовили и отремонтировали 2 тыс. танков и 1,5 тыс. самолетов. Случалось, рабочие многие сутки проводили в цеху — после смены у голодных людей не было сил возвращаться домой, в обледенелые квартиры.

Продолжали работать и ленинградские научные учреждения. В разгар блокады в Эрмитаже даже проводились научные симпозиумы. Многие блокадники вспоминали, что работа, придавая жизни смысл, заставляла людей держаться, но стоило поддаться слабости, перестать вставать, выходить из дому, как человек начинал неудержимо опускаться и погибал.

В дни блокады была написана героическая Седьмая симфония Д. Шостаковича. Бывшие блокадники единодушно вспоминали, как поддерживали их звучавшие по радио стихи О. Берггольц.

Конечно, люди по-разному прожили блокаду. Одни до конца сохранили присутствие духа, не позволили себе опуститься, продолжали делиться с окружающими последним крошечным кусочком хлеба. Другие, не в силах справиться с голодом,

22

доходили до грани потери рассудка, отнимали хлеб у собственных детей. Были, увы, и случаи каннибализма, когда обезумевшие от голода люди добивали и поедали упавших на улице от слабости.

Из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина

«Хорошее выявлялось, обнажалось в своей красоте, плохое — во всей безобразности. Тут было разное: и мародерство, и спекуляция, кто-то наживался на голоде, воровали продукты, выменивали на золото, на драгоценности, картины, меха, были и такие, что пьянствовали, кутили («Однова живем!»),— всякое было в многомиллионном городе. Однако в дневниках [блокадников] эти случаи приводятся редко, о них писали меньше и вспоминают о них неохотно, хотя и соглашаются, что, если избегать этих фактов, картина получится неполной… В блокадные дни на здоровых и сытых лицом смотрели подозрительно, недружелюбно, заранее причисляя к жуликам».

Большинство людей сумело сохранить человеческое достоинство.

Из воспоминаний блокадников

«Начался сильный обстрел… Я кое-как доползла до булочной… Крик там был, шум. Все бросились. Кто лежит на полу, кто спрятался за прилавком. Никто ничего не тронул! Буханки хлеба были — и никто ничего». «Машину снарядом разнесло, хлеб лежит, собирали и никто себе не взял!»

3. «Дорога жизни»

Особая страница истории блокады — «дорога жизни». После захвата немцами Шлиссельбурга связь Ленинграда с «Большой землей» сохранялась только по Ладожскому озеру. До ледостава оружие. Боеприпасы и продовольствие перебрасывались в Ленинград на судах Ладожской военной флотилии и СевероЗападного пароходства. 22 ноября 1941 г., когда укрепился лед, через Ладожское озеро была проложена 30-километровая автомобильная дорога. На дороге жизни трудились 19 тысяч человек.

Из «Блокадной книги»

«За «Дорогу жизни» кипело сражение и на Волховском фронте и на Ленинградском[7], за нее бились зенитчики, и водители, и железнодорожники, никто не жалел себя.

Саму ладожскую трассу все время бомбили, машины гибли, горели, уходили под лед, опускались в воду… Фашисты воевали не только с армиями, они воевали и с «Дорогой жизни». Они все интенсивнее бомбили и обстреливали ладожские трассы. А там к тому же задувал сиверик — ветер, который окутывал озеро непроницаемой белой мглой. Ветер морозил машины, срывал мешки, фонари. Что такое трасса? Это пункты обогрева, это медицинские палатки, пункты питания, это склады, это связь, это ремонтные летучки, мостостроители. Все это на льду, на берегах…»

С освобождением Тихвина по «Дороге жизни» стали ежедневно доставлять по 700– 800 тонн грузов. Это позволило в конце декабря 1941 г. удалось увеличить норму выдачи хлеба до 300 г рабочим и до 200 г всем остальным. Только в первую блокадную зиму по «Дороге жизни» в Ленинград доставили 360 тыс. т грузов, а за весь период блокады — 1615 тыс. т. В обратную дорогу грузовики, доставлявшие в блокадный город продовольствие, отправлялись, заполненные эвакуированными. В первую очередь на «Большую землю отправляли детей и тяжелобольных. Зимой 1941–1942 г. из Ленинграда вывезли почти 540 тыс. чел., а всего за время блокады — 1376 тыс. чел.

23

4.Прорыв блокады

Втечение 1941–1942 гг. Красная армия несколько раз предпринимала попытки прорваться к осажденному городу, но не могла достичь цели. Лишь в январе 1943 г., в ходе общего наступления советских войск, развернувшегося после окружения немцев под Сталинградом, 2-я ударная армия Волховского фронта и 67-я армия Ленинградского фронта освободили Шлиссельбург и пробили сухопутный коридор к Ленинграду вдоль южного берег Ладожского озера. Полностью блокада Ленинграда, продолжавшаяся 900 дней, была снята в ходе Ленинградско-Новгородской операции в январе-феврале 1944 г.

Памятником мужеству и стойкости блокадного Ленинграда стало Пискаревское мемориальное кладбище, в музее которого хранятся образцы блокадного хлеба и трагический дневник маленькой блокадницы Тани Савичевой, завершающийся словами: «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1.Проследите по карте продвижение немецких войск к Ленинграду и общий ход военных действий на Северо-Западном направлении в 1941 г.

2.Охарактеризуйте положение в Ленинграде в 1941–1942 гг.

3.Как вы относитесь к мнению о том, что Ленинград следовало сдать немцам, чтобы избавить его жителей от страданий в условиях блокады?

[1]Немцы и ранее совершали авианалеты на Ленинград, но за июль—август к городу прорвались лишь 28 вражеских самолетов.

[2]23 августа 1941 г. Северный фронт был разделен на Ленинградский и Карельский фронты. Ленинградским фронтом командовал генерал-лейтенант М.М. Попов, в начале сентября его сменил К.Е. Ворошилов.

[3]К.Е. Ворошилов больше не назначался на ответственные командные должности. Хотя он оставался членом ГКО и Ставки ВГК, выезжал в качестве представителя Ставки на фронты, осенью 1942 г. числился главнокомандующим партизанским движением, реальное руководство войсками ему более не доверяли.

[4]Нарком пищевой промышленности А.И. Микоян приказал направлять в Ленинград эшелоны с продовольствием, предназначавшимся для территорий, оказавшихся в оккупации. Он считал, что запасы продовольствия, особенно муки, не будут лишними в Ленинграде, который всегда снабжался привозным хлебом, а доставка в любой момент могла оказаться под угрозой. Микоян полагал, что в таком большом городе как Ленинград, можно было найти складские помещения.

[5]Приведенные здесь и ниже в данном параграфе воспоминания почерпнуты из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина.

[6]Казеин — основной белковый компонент молока.

[7]Волховский фронт был создан 17 декабря 1941 г. из части войск Ленинградского фронта и резервов Ставки. Командовал им К.А. Мерецков. Ленинградским фронтом с октября 1941 г. командовал М.С. Хозин, а с июня 1942 г. — Л.А. Говоров.

§44. У стен Москвы

1. Начало «Тайфуна»

После овладения Киевом и прекращения штурма Ленинграда немцы вновь сосредоточили главные силы на московском направлении. На пути к Москве им противостояли фронты: Западный (командующий — И.С. Конев), Резервный (командующий — С.М. Буденный)[1] и Брянский (командующий — А.И. Еременко).

24

Соотношение сил на московском направлении к концу сентября 1941 г. (по официальным советским данным)

Ряд современных исследователей полагает, что превосходство вермахта в советских изданиях значительно преувеличено. Так, в германской сводке по итогам сражения под Вязьмой говорилось о захвате 1242 советских танков и 5412 орудий (без минометов). В то же время, несомненно, к началу битвы за Москву соотношение сил было одним из самых неблагоприятных для Красной Армии за всю войну. Причиной тому были колоссальные потери в живой силе и технике, понесенные в приграничных сражениях, в боях под Смоленском и под Киевом. Очевидно также, что немцам удалось создать подавляющее превосходство на ударных участках.

30 сентября 2-я танковая группа Г. Гудериана нанесла удар по левому флангу Брянского фронта. 3 октября немецкие войска стремительным ударом захватили Орел. 6 октября они заняли Брянск. 3-я, 13-я и частично 50-я армии Брянского фронта оказались в окружении. Так началось немецкое наступление на Москву, носившее кодовое наименование «Тайфун».

2 октября главные силы группы армий «Центр» перешли в наступление против Западного и Резервного фронтов из районов Рославля и Духовщины. Сомкнувшись 6 октября западнее Вязьмы, они окружили 16-ю, 19-ю и 20-ю армии Западного фронта и 24-ю и 32-ю армии Резервного фронта. Войска, оставшиеся вне котла, также понесли тяжелые потери. Часть их отходила на северо-восток, к Калинину, часть — к незавершенной можайской оборонительной линии. Перед немецкими войсками, казалось, открывался беспрепятственный путь на Москву.

Фашистская Германия уже начала праздновать победу. 8 октября берлинское радио объявило: «Верховное командование вермахта сообщает: одержана победа в решающем сражении на Востоке». Фашистские газеты провозглашали: «Исход похода на Восток решен!». Такие же настроения царили на фронте. Генерал Блюментрит вспоминал: «Казалось, Москва вот-вот падет. В группе армий «Центр» все стали большими оптимистами. От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы».

Из директивы Главного командования сухопутных войск Германии

«Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником… Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать… Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их».

Гитлер заявлял своим приближенным: «Произведены необходимые приготовления, чтобы Москва и ее окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой. Там, где стоит сегодня Москва, должно возникнуть огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа».

25

геббельсовская пропаганда сообщила, что «наступление временно приостановлено из-за погоды».

3. Москва прифронтовая

Все это время советская столица жила жизнью прифронтового города. Подготовка Москвы к обороне началась еще летом. Сотни тысяч жителей Москвы и Подмосковья (в основном — женщины и подростки) трудились на сооружении ржевско-вяземской и можайской линий обороны. В Москве было сформировано 12 дивизий народного ополчения (около 120 тыс. чел.), 25 истребительных батальонов (18 тыс. чел). В ополчение ушли многие из тех, кто не подлежал призыву в армию по возрасту и состоянию здоровья, ополченцами стали студенты и преподаватели московских ВУЗов, сотрудники научных институтов.

На московских предприятиях выпускали продукцию для фронта: боеприпасы, стрелковое вооружение, авиационные моторы, минометы. На заводе «Компрессор» была доработана и запущена в серийное производство реактивная пусковая установка БМ-13 («Катюша»).

С конца июля началась эвакуация из Москвы населения, предприятий и учреждений. К концу 1941 г. в городе оставалось 2,5 млн. жителей. На улицах и площадях выросли сваренные из рельсов противотанковые ежи, надолбы, баррикады. В городе были сооружены три оборонительных рубежа: по Окружной железной дороге, Садовому и Бульварному кольцу. В вечерние и ночные часы Москва была полностью затемнена. В городе постоянно дежурили добровольцы из 13 тыс. противопожарных команд. На крыше каждого высокого дома стояли ящики с песком для тушения зажигательных бомб. Практически каждую ночь город оглашало завывание сирены, и тревожный голос диктора сообщал: «Граждане! Воздушная тревога!». Многие москвичи привыкли постоянно ночевать в бомбоубежищах, на станциях метро, в подвалах. В московское небо поднялись заградительные аэростаты, Кремль был укрыт маскировочной сеткой.

Первый воздушный налет на столицу произошел в ночь на 22 июля, через месяц после начала войны. Борьбу с немецкими бомбардировщиками вели силы ПВО: истребительная авиация и зенитчики. За пять месяцев немцы совершили 122 воздушных налета на Москву. Но из 8 тыс. участвовавших в них самолетов к городу прорвались только 229. Около 1300 немецких самолетов были сбиты. В боях на подступах к Москве летчик В. Талалихин совершил первый в истории авиации ночной таран. Из-за высоких потерь германское командование отказалось от налетов сплошных масс бомбардировщиков, которые пыталось применять поначалу. Теперь немецкие пилоты стремились прорываться в московское небо малыми группами. В ходе бомбежек в Москве погибло свыше 1,2 тыс. чел. и около 5,4 тыс. было ранено. Но все же успешные действия ПВО не позволили гитлеровцам причинить Москве большие разрушения, подобные тем, что были в Лондоне.

16 октября было принято решение об эвакуации правительственных учреждений и дипломатических представительств в Куйбышев (Самару). Во дворах многочисленных контор начали жечь документы, вереницы машин потянулись к Казанскому вокзалу. По Москве поползли слухи о подготовке города к сдаче. Опасения москвичей были небеспочвенными: возможность сдачи столицы действительно обсуждалась командованием. Вокзалы, мосты, важнейшие предприятия, московский метрополитен были заминированы. Есть сведения, что и сам Сталин собирался покинуть Москву[3]. В конце концов Ставка и ГКО все же остались в Москве.

Слухи о близкой сдаче столицы вызвали панику. Десятки тысяч людей в беспорядке пытались выбраться из города. Начались погромы и грабежи магазинов. В этих условиях 20 октября Москва была объявлена на осадном положении. В городе

27

запрещалось без специальных пропусков всякое движение с полуночи до пяти часов утра. Ответственность за поддержание порядка возлагалась на военного коменданта, которому были подчинены милиция и войска внутренней охраны НКВД. Постановление ГКО требовало: «Нарушителей порядка немедленно привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Чрезвычайные меры позволили погасить панику, овладеть ситуацией в городе.

Приостановка немецкого наступления позволила провести 7 ноября парад на Красной площади. Это был необычный парад, непохожий на торжественные мероприятия предыдущих и последующих лет. Солдаты некоторых частей, направлявшихся к фронту из тыловых районов страны, буквально накануне парада узнали, что им предстоит пройти по Красной площади. Прямо с парада они отправлялись на передовую. А накануне состоялось торжественное заседание, посвященное годовщине революции. Правда, проходило оно не в зале Большого Кремлевского дворца, а на перроне станции метро «Маяковская». Парад имел огромное моральное значение: он вселил в души людей уверенность в том, что Москва сдана не будет.

4. Бои на ближних подступах к Москве

12 ноября в Орше состоялось совещание начальников штабов немецких групп армий под руководством начальника генштаба сухопутных войск Ф. Гальдера. Обсуждался вопрос: продолжать наступление на Москву немедленно или закрепиться на достигнутых рубежах и ожидать весны. Сам факт такого совещания свидетельствовал о кризисе немецкого наступления, о том, что гитлеровские генералы засомневались с способности вермахта достичь поставленной цели. Представители групп армий «Север»

и«Юг», наступательные возможности которых были практически исчерпаны[4], высказались за переход к обороне. Представители группы армий «Центр» настаивали на продолжении наступления, считая, что, остановившись в снегах в пятидесяти километрах от Москвы, германская армия подорвет свой боевой дух, а потому необходимо сделать последнюю попытку. Последнее мнение было решительно поддержано Гитлером, который потребовал в ближайшее время «покончить с Москвой». План гитлеровского командования носил авантюристический характер: он заключался в широком охвате Москвы с севера и юга с ее последующим окружением. Дабы воспрепятствовать переброске советских резервов из восточной части страны, предлагалось даже перерезать танковыми ударами железную дорогу под Горьким (Нижним Новгородом). В ответ на это предложение один из генералов бросил: «Сейчас не май месяц, и мы воюем не во Франции!»

15–16 ноября группа армий «Центр» возобновила наступление на Москву. Особенно опасное положение сложилось на северо-западном направлении. 23 ноября фашисты захватили Клин, затем — Истру и Солнечногорск, 28 ноября они ворвались в Яхрому и частично переправились через канал Москва—Волга, 2 декабря заняли Крюково. 3 декабря немецкие войска вошли в Красную Поляну (25 км от Москвы). Возникла угроза обстрела города из крупнокалиберных орудий.

На западном направлении немцы безуспешно пытались атаковать Звенигород и Кубинку, вступили в Наро-Фоминск, однако полностью овладеть городом не сумели и лишь несколько потеснили части Красной Армии на восточном берегу р. Нары севернее

июжнее Наро-Фоминска. Передовые немецкие части сумели проселочными дорогами и перелесками прорваться к Голицыно, но вскоре вынуждены были отойти.

На юго-западных подступах к Москве танковая армия Гудериана, не сумев овладеть Тулой, обошла ее с востока и севера, перерезала железную дорогу и шоссе Тула—Москва. Попытка немцев форсировать Оку под Каширой была сорвана контрударом 112-й танковой дивизии.

28

Из книги английского историка А. Кларка «Барбаросса»

«Немцы обнаружили, что из-за застывшей смазки они могут вести огонь из автоматического оружия только одиночными выстрелами. Снаряды противотанковых орудий 37-го калибра были неэффективны против советских танков. При виде сибирских стрелков, одетых в белые маскхалаты, вооруженных автоматами и ручными гранатами, сидящих на мчавшихся с пятидесятикилометровой скоростью страшных «тридцатьчетверках», нервы немецких солдат не выдержали. Дивизия дрогнула и побежала».

По словам немецкого боевого донесения, этот случай свидетельствовал о том, что «боеспособность пехоты находится на грани истощения, и от нее нельзя более ожидать выполнения трудных задач».

Таким образом, фашистам ни на одном направлении не удалось достичь своих целей и прорваться к Москве. Вместе с тем ситуация на фронте складывалась крайне опасная. Обе стороны понесли тяжелые потери. Местами на фронте возникали бреши и разрывы, где вообще не было войск. Именно этим объясняется малоизвестный эпизод, когда немецкий мотоциклетный разведывательный батальон, скорее всего, неожиданно даже для себя самого, ворвался на окраину Москвы, где и был смят выдвигавшейся на позиции советской танковой бригадой.

4–5 декабря немецкое наступление полностью остановилось. Гальдер заявил: «Если фельдмаршал фон Бок считает, что нет никаких шансов на то, что в ходе наступления северо-западнее Москвы противнику могут быть нанесены большие потери, ему предоставляется право прекратить наступательные действия».

Советское командование также пришло к выводу о кризисе вражеского наступления.

Из воспоминаний Г.К. Жукова

«В последних числах ноября допросы пленных, данные разведки и особенно информация партизанских отрядов, действовавших в Подмосковье, дали нам возможность установить, что в тылу врага нет больше резервных войск. В первых числах декабря мы ощутили, что враг выдыхается и что для ведения серьезных наступательных действий на московском направлении у него не хватает сил».

5.Контрнаступление Красной Армии под Москвой

Кначалу декабря соотношение сил на фронте существенно изменилось. Немецкие части были измотаны и обескровлены. В то же время Красная Армия получила значительное подкрепление за счет войск, переброшенных из Сибири и с Дальнего Востока. Это были кадровые, хорошо оснащенные и обученные дивизии, отличавшиеся высокой боеспособностью. Советской командование до последней возможности приберегало их для организации контрнаступления, даже в самые тяжелые дни, когда на подступах к Москве погибали плохо вооруженные полки ополченцев и курсанты московских военных училищ.

Соотношение сил на советско-германском фронте к 1 декабря 1941 г. (по традиционным советским данным)

29