кацва3

войска освободили от японских оккупантов Северную Бирму. В ходе этих сражений японцы потеряли 72 тыс. чел., англичане — лишь 17 тыс. К лету 1945 г. Бирма была полностью освобождена. Лишь в Китае японским войскам удалось провести широкое наступление и нанести тяжелые поражения войскам Гоминьдана.

С весны 1945 г. союзная авиация усилила налеты на территорию самой Японии. Таким образом, в течение 1944–1945 г. союзники достигли ряда значительных

успехов в бассейне Тихого океана и в Юго-Восточной Азии. Поражение Японии в войне стало совершенно неизбежным. Однако японские вооруженные силы все еще превышали 5,5 млн. чел. В руках Японии оставались обширные территории и стратегические ресурсы Китая и Кореи. Окончательный разгром Японии требовал высадки десанта на Японские острова, в ходе которой союзные армии неизбежно понесли бы огромные жертвы. Именно это побудило президента Рузвельта во время Ялтинской конференции настойчиво добиваться участия СССР в войне против Японии.

2.Разрыв советско-японского пакта о нейтралитете

ВЯлте Советский Союз обязался вступить в войну с Японией не позднее, чем через три месяца после капитуляции Германии. СССР был связан с Японией пактом о нейтралитете, заключенным в апреле 1941 г. сроком на пять лет. Однако в течение военных лет Япония неоднократно нарушала условия этого договора. Японцы неоднократно задерживали и даже топили советские суда. На советских границах постоянно находилась мощная Квантунская армия, что вынуждало советское руководство держать на Дальнем Востоке значительные силы, которые могли бы быть использованы в боях с Германией. Но главное — Япония вела войну против Англии и США, союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Отвлекая их силы от борьбы с Германией, Япония способствовала затягиванию войны в Европе и вынуждала Советский Союз нести дополнительные жертвы. На этом основании Советское правительство 5 апреля 1945 г. денонсировало пакт о ненападении с Японией.

3. Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки

26 июля США, Великобритания и Китай опубликовали Потсдамскую декларацию, требуя безоговорочной капитуляции Японии. Однако японское правительство отвергло ультиматум.

6 августа, за три дня до вступления СССР в войну против Японии, США впервые в истории применили атомное оружие[1]. Атомная бомба была сброшена на японский город Хиросиму — крупный центр японской военной промышленности. 9 августа вторая бомба обрушилась на порт Нагасаки. Атомные бомбардировки причинили чудовищные разрушения. 102 тыс. чел. погибли, 16 тыс. пропали без вести, более 60 тыс. чел. были ранены, свыше 320 тыс. пострадали от ожогов и радиации. Люди, пережившие атомную бомбардировку, были обречены на многолетние страдания и медленную смерть от лучевой болезни.

Следует отметить, что группа ученых, создавших атомное оружие, во главе с А. Эйнштейном, обращалась к президенту Г. Трумэну с просьбой воздержаться от применения атомной бомбы, чтобы избежать колоссальных жертв среди мирного населения. Эйнштейн говорил после войны: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать атомную бомбу, я бы и пальцем не пошевельнул».

Президент не принял ходатайство ученых во внимание. Вероятно, решающую роль в решении Трумэна сыграло стремление продемонстрировать всему миру, в том числе Советскому Союзу, что США располагают новым оружием колоссальной разрушительной силы, позволяющим им претендовать на роль мировой сверхдержавы. Кроме того, в 1945 г., на исходе самой кровопролитной в истории войны, решающим было стремление избежать дополнительных жертв среди своих солдат, даже ценой

92

массовой гибели мирного населения страны-противника. К тому же многие последствия применения атомного оружия, например, лучевая болезнь, еще не были изучены. Точку зрения военных четко выразил генерал Л. Гровс, осуществлявший административное руководство работами по созданию атомного оружия: «Главный результат налета на Хиросиму заключался не в причиненных разрушениях и ущербе, нанесенном военному потенциалу Японии, и не в том, что 50 процентов зданий в городе было полностью разрушено, а пятнадцать—двадцать тысяч солдат и тысячи других жителей города были убиты или тяжело ранены. Куда важнее было то, что взрыв атомной бомбы, как мы и ожидали, заставил японских руководителей понять всю безнадежность своего положения. После повторного доказательства — бомбардировки Нагасаки — они убедились в необходимости немедленной капитуляции».

Однако даже в военной среде многие считали по-другому. Так, американский адмирал Кинг считал, что, если бы США «захотели ждать», Японию можно было бы вынудить к капитуляции с помощью морской блокады. Российские историки также считают, что применение атомной бомбы не вызывалось военной необходимостью, так как после вступления в войну Советского Союза скорая капитуляция Японии стала неизбежной.

Р. Оппенгеймер тревожно говорил: «Сегодня наша гордость не может не быть омрачена глубоким беспокойством. Если атомным бомбам будет суждено пополнить арсенал средств уничтожения, то неминуемо наступит время, когда человечество проклянет слова Лос-Аламос и Хиросима».

4. Вступление СССР в войну. Безоговорочная капитуляция Японии

9 августа 1945 г. Советский Союз объявил Японии войну. Советским войскам в Северо-Восточном Китае, на Сахалине и Курильских островах противостояла самая мощная сухопутная группировка Японии — Квантунская армия.

Советское командование направило на Дальний Восток в дополнение к находившимся там 40 дивизиям еще 27 пехотных дивизий и 7 бригад, танковый и два механизированных корпуса, а также другие части Красной Армии из Европы. Перемещение воинских эшелонов (всего было использовано 136 тыс. вагонов) на тысячи километров проходило в обстановке строгой секретности. Не только солдаты и младшие офицеры, но даже командиры частей зачастую не знали, что направляются из Германии не в глубокий тыл, а на новый фронт.

На Дальнем Востоке были сосредоточены три фронта: Забайкальский под командованием маршала Р.Я. Малиновского, 1-й Дальневосточный под командованием маршала К.А. Мерецкова и 2-й Дальневосточный под командованием генерала М.А. Пуркаева. В боевых операциях участвовали также моряки Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке был назначен маршал А.М. Василевский.

Соотношение сил Квантунской армии и советских войск на Дальнем Востоке в августе 1945 г.

Таким образом, советские воска имели сравнительно небольшой перевес в личном составе, но зато обладали подавляющим превосходством в артиллерии, бронетанковых силах и авиации.

В ходе военной кампании на Дальнем Востоке были осуществлены три операции: Маньчжурская, Южно-Сахалинская и Курильская. Решающее значение имела Маньчжурская операция. Советским войскам на Дальнем Востоке пришлось действовать

93

всложных условиях. Квантунская армия занимала огромную территорию, превышавшую площадь Германии, Италии и Японии, вместе взятых. Наступающим войскам приходилось форсировать реки, преодолевать горные хребты, заболоченные долины, безводные полупустынные пространства. Обороняющиеся японские части опирались на мощные укрепленные районы, в которых насчитывало более 4500 железобетонных сооружений. Солдаты и офицеры Квантунской армии были настроены

вдухе самурайского фанатизма и готовы умереть за императора.

Советское командование решило нанести удары по флангам находившейся в Маньчжурии Квантунской армии. Забайкальский фронт наступал с территории Монголии, 1-й и 2-й Дальневосточные — из Приморья и Приамурья. Квантунской армии пришлось обороняться на два фронта. Переброску японских резервов затрудняла нехватка автотранспорта и слабое развитие дорожной сети в Маньчжурии.

В первый же день войны советские войска атаковали Квантунскую армию на всем огромном 5-тысячекилометровом фронте. На японские позиции, на железнодорожные узлы, сооружения береговой обороны обрушились удары бомбардировочной авиации.

Советское наступление развивалось стремительно. Преодолев труднодоступный горный хребет Большой Хинган, войска Забайкальского фронта продвинулись за 6 дней на 250–400 км. Части 1-го Дальневосточного фронта, наступая по тайге и бездорожью, оттеснили противника на 120–150 км.

Японцы сопротивлялись отчаянно. В захваченных японских дотах советские солдаты обнаруживали пулеметчиков, приковавших себя к станковым пулеметам, чтобы исключить саму возможность отступления. Солдаты-камикадзе[2], обвязавшись толом, или связками гранат, бросались под наступающие танки. Но все это не могло остановить советское наступление.

14 августа правительство Японии и император Хирохито, осознав, что вступление

ввойну Советского Союза и применение Соединенными Штатами атомного оружия делает дальнейшее сопротивление бессмысленным, приняли решение о капитуляции и сообщили правительствам СССР, США, Великобритании и Китая, что принимают условия Потсдамской декларации. Однако Квантунская армия, возглавляемая фанатичными самураями, не прекратила сопротивления. В связи с этим советские войска получили приказ продолжить наступление. Только когда Красная Армия окончательно рассекла линию японской обороны, изолировала друг от друга основные узлы обороны противника, командование Квантунской армии приказало прекратить сопротивление. 19 августа японские войска начали массовую сдачу в плен. Таким образом, Маньчжурская операция заняла 10 дней.

К25 августа был полностью освобожден Южный Сахалин. 1 сентября закончилась капитуляция японских войск на Курильских островах. За 24 дня военной кампании на Дальнем Востоке Красная Армия потеряла 36 тыс. чел., в т.ч. 12 тыс. погибшими и

пропавшими без вести, 24 тыс. — ранеными и больными. В плен было взято около 640 тыс. японских и маньчжурских солдат и офицеров[3].

2 сентября 1945 г. на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе американский генерал Д. Макартур от имени союзных наций принял безоговорочную капитуляцию Японии. Вторая Мировая война — самая страшная война

вистории человечества, продолжавшаяся 6 лет, завершилась колоссальной победой антифашистской коалиции.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1.Охарактеризуйте военно-политическое положение Японии к лету 1945 г.

2.Выскажите и обоснуйте собственное мнение: допустимо ли было применение атомного оружия в августе 1945 г.

3.Проследите боевые действия советских войск против Квантунской армии.

94

Получается, что даже по самым благоприятным для Красной Армии подсчетам соотношение потерь составляет 1:2,6 в пользу Германии, а по самым неблагоприятным

— 1:8,5. Многие авторы называют соотношение 1:3,2 или 1:5[2].

Очевидно, что особенно тяжелы были потери Красной Армии в первые месяцы боев, когда в окружении и плену оказывались целые части и соединения. Но советские потери значительно превышали немецкие на протяжении всей войны, за исключением, может быть, ее самых последних дней, когда началась массовая сдача солдат вермахта в плен. Чем же это объяснялось?

Прежде всего, Красная Армия уступала вермахту в уровне обученности личного состава. Из-за экономии топлива советские механики-водители в 1941–1942 гг. шли в бой, имея практику вождения танка 5–10 часов при минимальной норме 25 часов. В результате советские танки выходили из строя в среднем после одной-трех атак, немецкие — после пяти-пятнадцати. Не лучше было и положение в авиации. В вермахте пилота выпускали из училища и направляли на фронт лишь после того, как он налетает 450 тренировочных часов (в конце войны норму сократили до 150 часов). Летная же подготовка советских молодых пилотов накануне войны ограничивалась 15,5 часами. Из 45 тыс. сбитых в бою советских самолетов 24 тыс. уничтожили всего 300 немецких пилотов, т.е. в среднем по 80 самолетов каждый. Рекордсменом среди них был Э. Хартман, сбивший 352 самолета, Советский же летчик, сбивший 20 самолетов противника, получал звание Героя Советского Союза. Прославленные асы И.Н. Кожедуб

иА.И. Покрышкин, ставшие трижды Героями Советского Союза, сбили соответственно 62 и 59 вражеских самолетов.

Уровень подготовки командного состава Красной Армии, особенно в 1941– 1943 гг., также был ниже немецкого. Отношения Гитлера с германским генералитетом были весьма напряженными, но все же фюрер понимал, что нельзя обезглавливать армию накануне большой войны. Да и существовал нацистский режим к началу Второй Мировой войны всего шесть лет. Поэтому вермахт сохранил военные традиции. Все немецкие генералы, командовавшие армиями и группами армий в годы Второй Мировой войны, имели офицерские звания еще в Первую Мировую войну. А Красная Армия дважды пережила разгром командных кадров: в годы революции и гражданской войны

ив 1937–1941 гг. Даже среди командующих фронтами и армиями были люди, не имевшие систематического военного образования и вынужденные учиться в ходе боев, расплачиваясь за приобретенный опыт солдатскими жизнями. Слабая подготовка вынуждала командиров действовать шаблонно, не позволяла им брать инициативу на себя.

Недостаток квалификации офицеров и генералов был не единственной причиной непомерных потерь. Большую роль сыграло пренебрежение к жизни солдата. Только этим можно объяснить упрямые бессмысленные атаки густыми пехотными цепями на пулеметы, отправку в бой только что прибывшего на фронт пополнения, совершенно необученного, не получившего обмундирования и даже винтовок (получите в бою!). Пехоту систематически бросали в бой без поддержки артиллерии и авиации, причем не в начале войны, а в 1943–1944 гг. Писатели и историки справедливо прославили подвиг бойцов, бросавшихся со связкой гранат под вражеские танки в 1941 г. Но и в конце 1944 г. в Венгрии, когда Красная Армия обладала решающим превосходством в танках и артиллерии, у советских солдат часто не оказывалось иного способа остановить прорвавшиеся немецкие танки.

Весной 1942 г. Сталин раздраженно поучал командование Юго-Западного фронта: «Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а уменьем… Учтите это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь».

96

Но именно Верховный главнокомандующий требовал от подчиненных действовать, «не считаясь ни с какими жертвами». Редкий командир рисковал не выполнить бессмысленный приказ, обрекающий людей на гибель. Неподчинение приказу грозило трибуналом, а ответственность за чрезмерные потери приходилось нести только в самых исключительных случаях.

Особенно характерно безразличие к жертвам было для самого прославленного, но и самого безжалостного советского маршала — Г.К. Жукова. Именно он рассказывал ошеломленному Д. Эйзенхауэру о принятом в Красной Армии способе преодоления минных полей: «Когда мы подходим к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет. Потери, которые наносят нам при этом противопехотные мины, мы считаем всего лишь равными тем, которые мы бы понесли от артиллерийского и пулеметного огня в том случае, если бы немцы прикрыли данный район не минными полями, а значительным количеством войск. Когда пехота достигает дальнего конца поля, она образует проход, по которому проходят саперы и делают, в свою очередь, проходы среди противотанковых мин, через которые может следовать техника».

Не уступали Жукову и другие полководцы. К.К. Рокоссовский, которого нередко считают наиболее интеллигентным и гуманным среди советских военачальников, осенью 1941 г. предпринял безумную кавалерийскую атаку в сомкнутом строю на вражеские пулеметы. Он же отличался особой любовью к использованию штрафных батальонов для самоубийственно-кровавой «разведки боем».

Дело было не в личной доброте или жестокости того или иного высокопоставленного генерала. Стремление воевать, «не считаясь с жертвами», порождалось советской общественно-политической системой. В стране, где за несколько подобранных на колхозном поле колосков приговаривали к 10 годам лагерей, трудно было ожидать бережного отношения к человеческой жизни. Человек был только «винтиком» государственной машины[3]. Людские ресурсы Советского Союза были велики, поэтому расходовали их, не скупясь. Другое дело — снаряды. К концу Берлинской операции 1-й Белорусский фронт сэкономил значительное количество артиллерийских боеприпасов. Кто знает, сколькими солдатскими жизнями была оплачена эта экономия?

Бросая солдат в губительные лобовые атаки, отправляя в бой необученных и безоружных людей, упрямо, невзирая на жертвы, отбивая у противника какую-нибудь незначительную высотку, советские командиры искренне полагали, что приближают победу. На деле они отдаляли ее, бессмысленно умножая счет потерь.

2.Причины Победы

В1941–1942 гг. гитлеровцы захватили территорию, превышавшую все их прежние завоевания в Европе. И тем не менее, большая часть советской земли оставалась неоккупированной, что позволило Советскому Союзу продолжать войну и обеспечивать армию. Стратегия блицкрига, полностью оправдавшая себя в Польше и во Франции, оказалась совершенно непригодной для войны в России. Гитлеровские орды, как когдато армия Наполеона, были поглощены российскими пространствами[4].

Несмотря на то, что значительную часть советских граждан осталась на оккупированной территории, Красной Армии удалось обеспечить большое численное превосходство над вермахтом. Только опираясь на огромные людские ресурсы, советское командование могло воевать, не считаясь с потерями. Не случайно многие мемуаристы, писатели и историки сходятся на формуле: мы утопили врага в крови наших солдат.

Немалую роль в обеспечении Победы сыграла высокая способность сверхцентрализованной советской экономики приспосабливаться к экстремальным условиям, полностью сосредоточиваться на решении оборонных задач.

97

Победа была бы невозможна без мощного патриотического подъема. Гитлеровцы обманулись в расчетах на немедленное крушение коммунистического режима. Напротив, коллаборационисты остались в незначительном меньшинстве, а перед лицом вражеского посягательства на Родину и угрозы национального порабощения народ сплотился вокруг Советской власти.

Важную роль играла преданность коммунистической идее. Многие, особенно молодежь, шли на фронт сражаться за идеалы социализма, за Сталина. Клич «За Родину, за Сталина!» — не выдумка усердных пропагандистов. Но и немецкие солдаты с той же искренней верой сражались за национал-социалистические идеи, за фюрера. Принципиальная разница состояла в ином: одни защищали свой дом, другие пытались поработить чужой.

Наконец, хотя Советский Союз, вне всякого сомнения, сыграл решающую роль в войне, не следует забывать, что Победа была достигнута в тесном военном и экономическом сотрудничестве с другими странами, прежде всего Англией и США.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1.Каковы причины огромных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне?

2.Чем вы объясняете разное отношение советского и союзного командования к потерям личного состава?

3.Каковы важнейшие причины победы Советского Союза и антигитлеровской коалиции в целом во Второй Мировой войне?

4.Согласны ли вы с тем, что победа в Великой Отечественной войне свидетельствует о превосходстве советского военного искусства над германским?

[1]Так, в последних работах Б.В. Соколова говорится о 43,3 млн. погибших и умерших во время войны советских граждан. Эта поистине чудовищная цифра (более, чем каждый пятый житель страны!) кажется все же преувеличенной.

[2]На Западном фронте соотношение потерь убитыми и умершими от ран составило 1:1,7 в пользу союзников, несмотря на заметно больший боевой опыт немцев.

[3]Автором термина «винтики» является Сталин. 25 июня 1945 г. на приеме в честь участников Парада Победы он поднял тост «за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых все мы — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим… Это — люди, которые держат нас, как основание — вершину».

[4]Известный военный историк Н.Г. Павленко говорил: «Даже, если бы немцы взяли Ленинград, Москву и другие центры, отодвинули бы нас до Урала, то для победы им все равно не хватило бы сил». Эти слова очень напоминают знаменитую фразу из письма графа Ростопчина Александру I накануне наполеоновского нашествия: «Русский царь всегда будет грозен в Москве, страшен в Казани и непобедим в Тобольске».

§54. Власть и общество во время войны

1.Политический режим военных лет

Вгоды войны мироощущение советских людей резко изменилось. Многие мемуаристы отмечают, что чувствовали себя тогда более свободными, чем в предвоенное время. Во многом, по-видимому, это объяснялось тем, что война избавила людей от внутренней раздвоенности, присущей мирной жизни. Ориентироваться в окружающей действительности стало значительно проще: враг перед тобой и его надо уничтожить! Война принесла чувство единения со страной и властью даже тем, кто был далек от восхищения Сталиным и его режимом. В условиях войны люди почувствовали, как много зависит от них. На фронте человек ценился не по социальному происхождению, не по наличию или отсутствию неблагонадежных родственников, а по тому, как он

98

воевал. Ежедневно рискуя жизнью, люди переставали бояться доносов: дальше фронта не пошлют!

Война заставила правящий режим на время отказаться от массовых чисток и репрессий. Но система идеологического контроля за гражданами продолжала действовать и даже усилилась. 16 июля 1941 г. был восстановлен институт военных комиссаров[1]. В каждой роте имелся политрук, в батальоне, полку, дивизии, корпусе — военный комиссар, в армии и фронте — член Военного Совета. Комиссар должен был воспитывать у бойцов «готовность биться до победного конца против врагов нашей Родины», «насаждать твердой рукой революционный порядок и воинскую дисциплину».

Из воспоминаний писателя-фронтовика В. Быкова

«Примитивные, импровизированные на ходу политбеседы и политинформации практически дезинформировали и никого ни в чем не убеждали, так как строились по типу агитации полуграмотной красноармейской массы времен гражданской войны. В Отечественную же основной контингент бойцов, особенно из молодежи, был гораздо выше в своем политическом развитии, а главное — он вовсе не нуждался в надобности убеждать себя воевать за свободу родной земли. Необходимостью того было изначально проникнуто сознание всех — от командующего до последнего повозочника транспортной роты. Другое дело — как достичь победы над сильным, организованным, отлично вооруженным врагом? Но тут штатные партийные пропагандисты ничего нового предложить не могли, кроме как привычно агитировать солдат бесстрашно отдавать жизнь за Родину».

Уважение солдат в наибольшей степени заслужили те комиссары, которые брали на себя фактически командирские обязанности, первыми поднимаясь из окопа и увлекая бойцов в атаку. Но это был удел, в основном, ротных политруков и комиссаров батальона и полка. А политработники более высоких рангов, которыми нередко становились профессиональные партийные аппаратчики, появлялись на передовой лишь изредка, будучи заняты составлением отчетов о морально-политическом состоянии вверенного личного состава.

Еще одной обязанностью комиссаров, наряду с руководством деятельностью партийных и комсомольских организаций, было «строго контролировать проведение в жизнь всех приказов высшего командования» и «своевременно сигнализировать Верховному командованию и правительству о командирах и политработниках, не достойных звания командира и политработника и порочащих своим поведением честь Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Введение института военных комиссаров подрывало присущий армии принцип единоначалия. В октябре 1942 г. должность комиссара была окончательно упразднена. Комиссаров сменили заместители командиров по политической части (замполиты).

Помимо комиссара, представлявшего в войсках партию, в каждом батальоне находился представитель особого отдела НКВД, бдительно следивший за настроениями солдат и офицеров. В 1943 г. особые отделы вошли в систему армейской контрразведки СМЕРШ («смерть шпионам»), подчиненной Наркомату обороны, а после войны были переданы Министерству госбезопасности СССР.

Основной задачей СМЕРШ являлась борьба со шпионажем в прифронтовой полосе. Борьба против вражеской агентуры внесла несомненный вклад в победу. Но в то же время органы СМЕРШ, проявляя чрезмерную бдительность, огульно зачисляли в шпионы воинов, вышедших из окружения или бежавших из вражеского плена. Для многих, с риском для жизни пробиравшихся через линию фронта «к своим», встреча с контрразведчиками оканчивалась трагически — расстрелом или штрафбатом.

Не дремала и военная цензура, не только пресекавшая разглашение военной тайны, но и следившая за проявлением любых сомнений в правильности политики партии.

99

Втылу были созданы политотделы в совхозах и МТС, на предприятиях появились уполномоченные ГКО и парторги ЦК. Партийные структуры в еще большей степени, чем до войны, стали подменять собой государственные органы.

2.Перемены в идеологии

Вгоды войны заметно усилился наметившийся уже в конце 30-х гг. идеологический поворот. На смену интернационалистским лозунгам пришли национальные, патриотические. Стремясь сплотить страну против агрессора, Сталин обратился к патриотическим чувствам русского народа и военным традициям старой России.

Уже в первом выступлении Сталина начавшаяся война была названа Отечественной. В докладе по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции в ноябре 1941 г. Сталин произнес знаменательные слова о «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова». Имена царских полководцев впервые были поставлены в один ряд с именами революционных вождей. В военно-патриотическом воспитании стало широко использоваться прославление русского оружия. Появились апологетические произведения о самых жестоких русских царях — Иване Грозном и Петре Великом. В 1942–1944 гг. были учреждены ордена Суворова, Кутузова, Ушакова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого.

В1943 г. красные командиры вновь стали именоваться офицерами, были возрождены погоны (со времен гражданской войны был привычен образ врага —офицера-золо- топогонника). Официальная пропаганда говорила о введении погон как о шаге, имеющем большое патриотическое значение, поднимающем советского офицера на новую высоту.

В1943 г. был распущен Коминтерн. Официально принятое решение объяснялось невозможностью руководить коммунистическим движением из одного центра. Кроме того, Сталин подчеркивал, что ликвидация Коминтерна свидетельствует об отсутствии у Советского Союза намерения «большевизировать» другие страны. Вероятно, роспуск Коминтерна был вызван стремлением Сталина успокоить союзников, и, в то же время, избавиться от всего, напоминающего о прежней интернационалистской идеологии. Функции Коминтерна, давно превратившегося в инструмент советского партийного руководства, были просто переданы одному из отделов ЦК ВКП(б).

C 1944 г. на смену «Интернационалу» пришел новый гимн СССР, тяжеловесно-

торжественную музыку которого написал А. Александров, а текст — С. Михалков и Г. Эль-Регистан[2]. Вместо «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов» новый гимн начинался словами «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь».

3. Государство и православная церковь

Заметно изменилась и политика по отношению к Русской Православной церкви. Некоторое смягчение репрессий против духовенства и верующих произошло еще в 1939–1941 гг. в связи с начавшимся поворотом к национально-патриотическим традициям. Отказ от курса на окончательное уничтожение церкви был связан также с вхождением в состав СССР новых территорий. В Прибалтике и западных районах Украины и Белоруссии преобладали верующие, которых Советская власть в условиях военной опасности не хотела раздражать[3]. Кроме того, сотрудники НКВД сообщали, что преследования ведут не к изживанию религии, а лишь к распространению подпольных религиозных общин, контролировать которые было труднее, чем легальную церковь[4]. Однако в целом антирелигиозный курс сохранялся: продолжались, хотя и не так активно, как прежде, закрытие церквей и аресты священников, усиливалась атеистическая пропаганда в школах и вузах.

100