кацва3

в очереди не могла. Не столь жесткими были нормы при предоставлении кооперативного жилья. Кооперативные дома возводились примерно наполовину за счет средств жильцов. Вступая в жилищный кооператив, необходимо было внести первый взнос в размере 40% всей суммы, а остальное выплатить в рассрочку в течение нескольких лет. Конечно, кооперативное жилье было сравнительно дорого, но все же доступно для многих горожан, даже со средними доходами.

·Чем вы объясняете изменения в жилищном строительстве?

·Как вы думаете: в какой мере удалось решить поставленные в области жилищного строительства задачи?

·Оправданно ли, с вашей точки зрения, было строительство дешевых пятиэтажных домов?

Переезд в отдельную квартиру менял весь быт семьи. Появлялась возможность покупать мебель, красивую посуду, бытовые приборы, ковры, расширять гардероб, создавать домашние библиотеки. С ростом денежных доходов быстро менялись потребительские стандарты, увеличивался спрос на товары широкого потребления. Телевизоры, радиоприемники, проигрыватели, холодильники переставали быть свидетельством роскоши и превращались в обычные предметы домашнего обихода. Так, если в 1953 г. в

СССР существовало три телецентра — в Москве, Ленинграде и Киеве, то в 1958 г. работали 53 телецентра, а число телевизоров за это же время возросло с 225 тыс. до 3 млн. Характерным явлением стал начавшийся с середины 60-х гг. «книжный бум». Однако изза сохранявшейся недооценки отраслей группы «Б», практически все потребительские товары — от мебели и обуви до книг — стали дефицитом. Их приходилось добывать, выстаивая огромные очереди или переплачивая работникам торговли.

· Расспросите старших членов семьи о том, как менялись бытовые условия жизни в

60-х гг.

Принципиально изменилось положение колхозников. С 1958 г. сельским жителям стали выдавать паспорта, что избавляло их от бесправного, фактически закрепощенного положения. Колхозники, ранее работавшие «за палочки», получили гарантированный минимум оплаты труда, причем часть ее выплачивалась в качестве ежемесячного аванса, а в конце года производился окончательный расчет. В 1964 г., незадолго до отставки, Хрущев провел решение о введении пенсий для колхозников.

· Как вы считаете: не противоречили ли друг другу меры, направленные на повышение уровня жизни колхозников, и борьба против личного подсобного хозяйства?

Однако повышение жизненного уровня далеко не соответствовало общественным ожиданиям. Крайнее раздражение вызвало решение об отсрочке (якобы «по просьбе трудящихся») погашения платежей по государственным займам прежних лет. В 1960 г. была осуществлена денежная реформа — деноминация. 1 рубль «старыми» деньгами обменивался на 10 копеек «новыми». Обмен проводился без ограничения. Одновременно были уменьшены в 10 раз все цены, зарплаты, налоговые и иные платежи, вклады в сберкассах и т.п. Тем не менее деноминация вызвала определенную инфляцию, причем вздорожали преимущественно дешевые товары, что ударило по малообеспеченным слоям населения.

В начале 60-х гг. вновь возникли перебои с продовольствием. На прилавках отсутствовали не только мясо, колбаса, масло (их в провинции зачастую не видели в государственной торговле годами), но даже крупы, мука, а нередко и хлеб. Во многих городах пришлось вводить карточки. В 1962 г. были значительно (в среднем на 25–30%) повышены цены на мясо-молочные продукты. Так, цена 1 кг мяса поднялась с 1 руб. 20 коп. до 2 руб.

191

·Сопоставьте ситуацию в сельском хозяйстве страны и положение в продовольственной торговле.

7.Расстрел в Новочеркасске

В1962 г. общество смогло убедиться, что, хотя после XXII съезда критика сталинизма и усилилась, характер власти и ее отношение к собственному народу принципиально не изменились.

Всвязи с подорожанием мяса и масла во многих промышленных городах, где было особенно тяжелое положение с продовольствием, прошли митинги протеста, появились листовки, призывающие к забастовкам. В Новочеркасске волнения обернулись страшной трагедией. Здесь повышение цен практически совпало с резким снижении расценок на крупнейшем в городе электровозостроительном заводе. Благосостоянию рабочих семей был нанесен тяжелейший удар. 1 июня 1962 г. произошел массовый митинг. Появились лозунги «Долой Хрущева», «Хрущева на колбасу». Местное начальство не сумело уговорить митингующих разойтись. Милиция также не смогла разогнать их.

ВНовочеркасск прибыли члены Президиума ЦК А.И. Микоян и Ф.Р. Козлов. В город были введены войска. Тем не менее толпа окружила горком партии и прорвалась

внутрь здания. Тогда солдаты открыли огонь по митингующим. 24 чел. были убиты, около 40 ранены[7]. Козлов и Микоян заявили по местному радио, что беспорядки спровоцировали враги, которые будут наказаны. 49 чел. были арестованы, 116 — привлечены к ответственности. 14 чел. признали организаторами беспорядков, семерых из них расстреляли, остальных приговорили к 10–15 годам заключения.

Власть хотела сохранить Новочеркасские события в тайне. О них не сообщали в печати и по центральному радио. Даже родственники погибших были высланы и принуждены к молчанию. Однако сведения о расстреле все же распространялись по стране.

·Какие выводы о внутренней политике Хрущева и природе возглавляемой им власти можно сделать на основании событий в Новочеркасске?

К середине 60-х гг. недовольство экономической политикой Хрущева стало почти всеобщим.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1.В чем заключались достоинства и недостатки предпринятой Хрущевым перестройки управления экономикой?

2.Охарактеризуйте развитие советской индустрии во второй половине 50-х — первой половине 60-х гг.

3.Каковы были причины, цели и результаты освоения целины?

4.Почему в конце 50-х гг. произошел отказ от курса на интенсивное развитие сельского хозяйства?

5.Проанализируйте политику Хрущева по отношению к крестьянству.

6.Оцените социальную политику Хрущева.

7.Проанализируйте события в Новочеркасске и сделайте выводы о случайности или закономерности расстрела демонстрации.

[1]Это был прямой выпад в адрес Маленкова, который на XIX съезде КПСС провозглашал, что в

СССР полностью решена зерновая проблема.

[2]Решение о покупке зерна за границей принималось непросто. Следует отдать должное Хрущеву, решительно отказавшемуся следовать политике сталинских лет, когда продовольствие экспортировалось, а собственное население обрекалось на голод или в лучшем случае недоедание. Тем не менее необходимость прибегать к импорту зерна свидетельствовала о критическом положении в сельском хозяйстве СССР.

[3]Если в 1958 г. электричеством пользовались лишь 30% колхозных дворов, то в 1964 г. — 68%.

192

[4]Хрущев рассчитывал в перспективе отказаться и от содержания личного скота на подворьях колхозников, но соглашался не торопиться, считая, что скупать скот можно «лишь в тех колхозах, где хорошо развито общественное животноводство, можно удовлетворить потребности колхозников в молоке».

[5]Непрестижность рабочего труда явилась результатом сложившейся в советском обществе, вопреки официальным заявлениям о сближении классов, кастовости.

[6]Лишь позднее было подсчитано, что из-за растянутых коммуникаций себестоимость 1 м2 в пятиэтажках оказывалась выше, чем в 9–12-тиэтажных панельных домах.

[7]Среди погибших и раненых были дети и подростки. Они наблюдали за митингом, сидя на деревьях, и стали жертвами первого залпа, данного войсками поверх голов толпы.

§65. Общественно-политическая жизнь СССР во второй половине 50-х гг.

1. Преодоление наследия ГУЛАГа

Важнейшим последствием ХХ съезда стала быстрая ликвидация прежней системы ГУЛАГа. К весне 1959 г. в лагерях и колониях осталось лишь 11 тыс. заключенных по политическим статьям из 309 тыс., находившихся там к началу 1955 г.

Заметно ускорился процесс реабилитации репрессированных, в том числе погибших в заключении. Были реабилитированы многие видные партийные деятели, военачальники. Однако реабилитация не коснулась ни лидеров и участников многочисленных партийных «оппозиций» и «уклонов», ни раскулаченных. Правда, были отменены ограничения для «спецпоселенцев», которые стали, наконец, полноправными гражданами и смогли покидать места ссылки.

Реабилитация не сопровождалась ни извинениями власти перед безвинно пострадавшими людьми, ни возвращением незаконно изъятого у них имущества. Большинству из них даже не был восстановлен прерванный арестом трудовой стаж. Адаптация бывших узников ГУЛАГа к свободной жизни чаще всего проходила исключительно тяжело. Нередко бывшие репрессированные сталкивались с недоверием, а то и откровенно враждебным отношением, испытывали немалые трудности при устройстве на работу. Тем не менее, ликвидация лагерей и реабилитация сталинских жертв сыграли важнейшую роль в начавшемся избавлении общества от наследия сталинизма.

·Как вы относитесь к словам А.А. Ахматовой о том, что в результате реабилитации советское общество разделилось на тех, кого сажали, и тех, кто сажал?

В1956–1957 гг. были реабилитированы репрессированные народы. Вновь получили национальную автономию чеченцы, ингуши, калмыки, балкарцы и карачаевцы. В родные места смогли вернуться освобожденные от спецпоселения греки, болгары, курды. Но далеко не все проблемы, созданные в результате депортации, удалось разрешить. Во многих случаях жилье высланных оказывалось занято другими людьми. О материальной компенсации за причиненный высылкой ущерб и официальном покаянии власти за геноцид не было, естественно, и речи. Часть территории, населенной ингушами, была после ликвидации Чечено-Ингушской АССР передана Северной Осетии и осталась теперь в ее составе. Позднее, уже в 80-х гг., это привело к жестоким столкновениям между ингушами и осетинами. Ни немецкая, ни крымско-татарская автономии так и не были восстановлены. Крымские татары, хотя и были освобождены от режима спецпоселения, по-прежнему не получили права въезда в Крым. Турки-месхетинцы также не смогли вернуться в Грузию, прежде всего, ввиду позиции местных властей. И все же реабилитация репрессированных народов означала значительный шаг к нормализации национальной политики.

·Чем вы объясняете непоследовательность реабилитации репрессированных народов?

193

2.Идеологическая политика после ХХ съезда

ХХсъезд дал мощный импульс стремлению общества, прежде всего интеллигенции, к духовному освобождению. В стране, где все средства массовой информации находились в руках государства, выразителем общественного мнения стала литература. В июне 1956 г. О. Берггольц, выступая в Доме литераторов, заявила: «Считаю, что одной из основных причин, которые давят нас и мешают нашему движению вперед, являются те догматические постановления, которые были приняты в 1946–48 гг. по вопросам искусства…». Вслед за тем К. Симонов высказался против постановления ЦК «О кинофильме ―Большая жизнь‖».

·Почему именно постановления 1946–1948 гг. оказались в фокусе общественного внимания после ХХ съезда?

Однако вскоре «Правда» решительно одернула писателей: «Нашлись отдельные литераторы, которые пытались представить как утратившие силу известные решения ЦК по вопросам литературы и искусства. Решения партии направлены против отрыва от жизни народа, от политических задач современности… Это принципиальное содержание партийных документов мы будем отстаивать в интересах развития литературы»

События 1956 г. в Восточной Европе еще более усилили консерватизм партийного руководства. Необходимо было положить конец идейным «шатаниям», призвать к порядку слишком осмелевшую интеллигенцию. В декабре 1956 г. ЦК КПСС направил на места закрытое письмо с характерным названием «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов».

Из письма ЦК КПСС

«За последнее время среди отдельных работников литературы и искусства, сползающих с партийных позиций, политически незрелых и настроенных обывательски, появились попытки подвергнуть сомнению правильность линии партии в развитии советской литературы и искусства, отойти от принципов социалистического реализма на позиции безыдейного искусства, стали выдвигаться требования «освободить» литературу и искусство от партийного руководства, обеспечить «свободу творчества», понимаемую в буржуазно-анархистском, индивидуалистическом духе».

Постановления 1946–1948 гг. были объявлены правильными и сохраняющими свое значение. Подверглись критике журналы «Вопросы истории» и «Вопросы философии», многие публикации которых раздражали идеологов из ЦК[1].

В1957 г. грубым нападкам подвергся писатель В. Дудинцев, которого обвинили в «нигилистическом перечеркивании советской действительности» в романе «Не хлебом единым».

На тех, кто рисковал не соглашаться с официальной политикой, обрушились и откровенно карательные меры: исключение из партии и комсомола, изгнание из ВУЗов, увольнения, даже аресты. Так, в Ленинграде в конце 1956 г. были арестованы члены молодежного кружка Р. Пименова и «Союза коммунистов», а в Москве в 1957 г. — члены «Союза революционного ленинизма» и студенческая группа Л. Краснопевцева. Все они считали сталинизм искажением социалистического строя и мечтали о возрождении настоящего ленинизма. Группа Пименова выступала также против советского вторжения в Венгрию.

Вянваре 1957 г. на приеме в посольстве Китая Хрущев заявил, что Сталин может служить примером для коммунистов. Репрессии Хрущев назвал «личной трагедией» Сталина, порожденной особенностями его характера и остротой классовой борьбы.

Явная непоследовательность Хрущева, метания между разоблачениями и восхвалениями Сталина объяснялись, по-видимому, и давлением партийных консерваторов, и собственной боязнью утратить идеологический контроль над

194

обществом. Однако джинн был уже выпущен из бутылки. Новое выступление Хрущева возмутило тех самых людей, которые горячо поддержали его после ХХ съезда, о чем свидетельствуют многочисленные письма в ЦК и выступления на партийных собраниях.

Но даже теперь многие представители интеллигенции продолжали надеяться на продолжение курса ХХ съезда. Основания к тому имелись: постепенно стали возникать новые литературные журналы («Москва», «Нева», «Юность», «Иностранная литература» и другие), вновь начали публиковать И. Бунина, М. Зощенко, С. Есенина[2]. В Союзе писателей были посмертно восстановлены погибшие в заключении И. Бабель, Ю. Домбровский, И. Катаев, Б. Корнилов, Б. Пильняк и другие.

Состоялись два выпуска альманаха «Литературная Москва», в котором впервые были опубликованы стихи репрессированного Н. Заболоцкого, М. Цветаевой, главы из поэмы А. Твардовского «За далью — даль», рассказ А. Яшина «Рычаги»[3] Редакция, в которую входили Э. Казакевич, М. Алигер, В. Каверин, К. Паустовский и другие, с увлечением готовила третий выпуск. Однако ему не суждено было выйти в свет. Весной 1957 г. несколько газет одновременно обрушились на «Литературную Москву». Тон задавала «Литературная газета», которую тогда возглавлял фанатичный сталинист В. Кочетов.

В мае 1957 г. в ЦК состоялась встреча руководителей партии и правительства с участниками Пленума правления Союза советских писателей. Накануне еще сохранялась надежда, что Хрущев поддержит либеральное направление в литературе. Случившееся превзошло самые худшие ожидания.

Из воспоминаний писателя В. Каверина

«Когда все речи были произнесены, выступил Хрущев. Он говорил два часа. Я слышал его впервые. Пересказать его речь невозможно. Она была похожа на обваливающееся здание.. Между бесформенными кусками, летящими куда придется, не было никакой связи. Начал он с заявления, что нас много, а он один. Мы написали много книг, но он их не читал, потому что, «если бы он стал их читать, его бы выгнали из Центрального Комитета». Потом… последовал главный выпад против Венгрии… Вот здесь, кажется, он и перешел к «кружку Петефи», подражая которому некоторые писатели попытались «подбить ноги» советской литературе. Кажется, он не назвал «Литературную Москву», но совершенно ясно было, что речь идет именно о ней. Тут же досталось и всему Союзу писателей в целом… Как ни бессвязна была речь Хрущева, смысл ее был совершенно ясен. «Они хотели

устроить у нас «кружок Петефи», и совершенно правильно, по-государственному поступили те, кто ударил их по рукам». Это было подхвачено, это передавалось из уст в уста… Пахло арестами, тем более, что Хрущев в своей речи сказал, что «мятежа в Венгрии не было бы, если бы своевременно посадили двух-трех горлопанов».

Между тем, «оттепель», как это ни странно, продолжалась.

Движение маятника общественной атмосферы — направо — налево — все еще было тесно связано с Двадцатым съездом, с очевидной невозможностью возврата к сталинизму и берианству».

Арестов не последовало, но писательские организации постарались как можно резче осудить «Литературную Москву», чтобы продемонстрировать собственную благонадежность. Членов редколлегии альманаха обвинили в том, что у них «было единство политических позиций, не совпадавших с тем, к чему обязывали нас решения ХХ съезда».

Выпуск альманаха был прекращен. Его авторов и редакторов принуждали к публичному покаянию. Сломить удалось не всех. Так, отказались каяться В. Дудинцев, В. Каверин, К. Паустовский.

· Почему, несмотря на начавшуюся «оттепель», партийное руководство столь резко отреагировало на издание художественного альманаха?

195

В печати появились обвинения интеллигенции в нигилизме, очернительстве советской действительности и ревизионизме. Позднее писатель и переводчик Л.З. Копелев писал: «Мы были совершенно искренними, когда отвергали обвинения в ревизионизме, ведь мы не хотели ничего ревизовать, а напротив отстаивали дух и букву законов и уставов, которые давно существовали. Мы думали, что нам нужно только сломить сопротивление арьергардов сталинщины. Однако в действительности мы противостояли советской системе, сами того не сознавая». [Курсив мой — Л. К.].

·Проанализируйте высказывание Л.З. Копелева

3. «Антипартийная группа»

Если для интеллигенции политический и идеологический курс Хрущева был слишком консервативным, то в глазах значительной части партийного руководства он выглядел чрезмерно либеральным. После ХХ съезда бывшие соратники Сталина понимали, что критика «вождя» становится все более опасной для них самих. К тому же Хрущев действовал все более авторитарно, нередко не считаясь с мнением членов Президиума ЦК. В июне 1957 г. 7 из 11 членов Президиума ЦК (Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Молотов, Первухин, Сабуров) и поддержавший их кандидат в члены Президиума Шепилов потребовали смещения Хрущева. Они обвиняли Хрущева в формировании собственного культа личности, популистских обещаниях и ошибочной внешней политике. Хрущева поддерживали лишь три члена Президиума (Микоян, Кириченко, Суслов), но на его стороне было большинство кандидатов в члены Президиума и секретарей ЦК. Опираясь на их поддержку, Хрущев сумел в кратчайшие сроки созвать Пленум ЦК и добиться осуждения своих противников. Особенно решительно встали на сторону Хрущева военные во главе с маршалом Жуковым.

Действия противников Хрущева были охарактеризованы Пленумом как создание фракционной антипартийной группы. Каганович, Маленков и Молотов были выведены из членов Президиума, Шепилов — из кандидатов. Позднее, в 1961 г., Каганович, Маленков и Молотов были исключены из партии. В новом составе Президиума ЦК, расширенном до 15 человек, преобладали сторонники Хрущева. Булганин был удален из состава Президиума в 1958 г., Ворошилов — в 1960 г. С 1958 г. Хрущев сменил Булганина на посту председателя Совета Министров, совместив, таким образом, посты главы правительство и лидера партии.

На июньском Пленуме стало очевидно, что в политике значительно возросла роль военных, прежде всего Жукова. Опасаясь политического влияния маршала, Хрущев в октябре 1957 г. обвинил его в недооценке роли партийных организаций в армии, преувеличении собственных заслуг, бонапартизме. 60-летний Жуков был исключен из Президиума ЦК, лишен поста министра обороны и уволен в отставку.

·Сравните методы политической борьбы, применявшиеся Сталиным и Хрущевым.

4. Продолжение политики десталинизации и ее противоречия

Крушение антипартийной группы способствовало усилению критики культа личности: теперь осуждению наряду со Сталиным подвергалось его ближайшее окружение: Молотов, Каганович, Маленков. Именно на них (вместе со Сталиным и Берией) была возложена ответственность за «субъективный подход к некоторым произведениям искусства», когда в мае 1958 г. ЦК КПСС пересмотрел принятое в 1948 г. постановление «Об опере ―Великая дружба‖ В. Мурадели». Творчество Г. Мясковского, С. Прокофьева, А. Хачатуряна, Д. Шостаковича отныне официально не считалось «формалистическим». Впрочем, обвинения были сняты лишь с отдельных авторов, а в целом постановление 1948 г. оценивалось как «сыгравшее положительную роль в развитии советского музыкального искусства». При обсуждении нового партийного документа подчеркивалось, что «подвергать сомнению основные положения постановлений 1946–1948 гг. это

196

совершать ошибку ревизионистского толка». Тем более незыблемыми оставались постановления «О журналах ―Звезда‖ и ―Ленинград‖», «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», «О кинофильме ―Большая жизнь‖», касавшиеся областей искусства, не столь далеких от идеологии, как музыка.

Продолжения либеральных шагов не последовало. Напротив, осенью 1958 г. отечественная культура пережила еще один кризис, вошедший в историю как «дело Пастернака».

«Дело» Б. Пастернака

В 1956 г. Б.Л. Пастернак предложил для публикации журналу «Новый мир» и Государственному литературному издательству роман «Доктор Живаго», посвященный судьбам русской интеллигенции в годы революции и гражданской войны, над которым он работал в течение десяти лет. И «Новый мир», и Гослитиздат отвергли роман по идеологическим соображениям. Отдел культуры ЦК КПСС расценил книгу Пастернака как «произведение, проникнутое ненавистью к советскому строю».

· Если вы уже читали роман «Доктор Живаго», то насколько обоснованной считаете такую его оценку?

Одновременно автор передал рукопись романа итальянскому издательству. Попытки властей добиться возвращения рукописи из-за границы оказались тщетными. В ноябре 1957 г. «Доктор Живаго» был издан в Италии. В течение года он выдержал еще восемь изданий в разных странах. В октябре 1958 г. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия в области литературы. Таким образом, Пастернак стал вторым (после Бунина) нобелевским лауреатом среди русских писателей. Нобелевский комитет специально отметил, что Пастернак премируется не только за роман, но по совокупности творчества.

Сразу после присуждения Пастернаку премии Президиум ЦК КПСС принял секретное постановление, предписав организовать проработку поэта в печати и писательских организациях. «Литературная газета» откликнулась на присуждению русскому поэту Нобелевской премии статьей «Провокационная вылазка международной буржуазии». Секретарь ЦК ВЛКСМ В.Е. Семичастный предложил лишить Пастернака советского гражданства и заявил, что писатель «плюнул в лицо народу… Свинья не сделает того, что он сделал… Он нагадил там, где ел…». Однако авторство идеи о высылке Пастернака принадлежало самому Хрущеву[4].

Руководство Союза писателей единогласно осудило Пастернака и исключило его из членов СП СССР. Затем последовало общее собрание писателей Москвы.

Из резолюции собрания московских писателей

«Собрание московских писателей, обсудив поведение литератора Б. Пастернака, несовместимое со званием советского писателя и советского гражданина, всецело поддерживает решение руководящих органов Союза писателей о лишении Б. Пастернака звания советского писателя, об исключении его из рядов членов Союза писателей СССР.

Давно оторвавшийся от жизни и от народа, самовлюбленный эстет и декадент, Б. Пастернак сейчас окончательно разоблачил себя как враг самого святого для каждого из нас, советских людей — Великой Октябрьской социалистической революции и ее бессмертных идей.

Написав антисоветский, клеветнический роман «Доктор Живаго», Б. Пастернак передал его для опубликования за границу и совершил тем самым предательство по отношению к советской литературе, советской стране и всем советским людям.

Но и этим не завершилось морально-политическое падение клеветника. Когда международная реакция взяла на вооружение в «холодной войне» против советского государства и всего лагеря социализма грязный пасквиль — роман

197

«Доктор Живаго» и по ее указке Б. Пастернаку была присуждена Нобелевская премия,— он не отверг ее, а пришел в восторг от этой оценки своего предательства. Окончательно став отщепенцем и изменником, Б. Пастернак послал телеграмму с благодарностью за эту подачку врагов, протянул руку к тридцати сребреникам.

С негодованием и гневом мы узнали о позорных для советского писателя действиях Б. Пастернака.

Что делать Пастернаку в пределах советской страны? Кому он нужен, чьи мысли он выражает? Не следует ли этому внутреннему эмигранту стать эмигрантом действительным?

Пусть незавидная судьба эмигранта-космополита, предавшего интересы Родины, будет ему уделом!

Собрание обращается к правительству с просьбой о лишении предателя Б. Пастернака советского гражданства».

·Проанализируйте и охарактеризуйте данный документ.

Бичующие Пастернака речи произносили не только заядлые «лакировщики» и угодливые слуги режима, но и такие писатели как А. Яшин или В. Панова. Последняя объясняла: «Если исключат Пастернака, они успокоятся, если нет, то начнется то, через что мы с вами прошли». Всю жизнь мучительно переживал свое выступление на собрании замечательный поэт Б. Слуцкий. Но отказ выступить означал изгнание из партии, и, как следствие, из литературы. В. Каверин в мемуарах вспоминал: «Я не пошел на это собрание, сказался больным… я «храбро спрятался». Теперь, когда я думаю об этом, я испытываю чувство стыда. В день собрания — чувство удовлетворения: несмотря на угрозы, не поехал на собрание».

В газетах печатались возмущенные письма «простых советских граждан», решительно осуждавших роман, которого они не читали. Выражение «я роман Пастернака не читал, но скажу…» вошло в поговорку. Совсем другие письма, в подавляющем большинстве сочувствующие и поддерживающие, люди со всех концов страны и мира слали самому Пастернаку. По некоторым сведениям, таких писем было от 20 до 30 тысяч.

Под угрозой высылки из СССР Б.Л. Пастернак обратился в Шведскую Академию: «В связи со значением, которое придает Вашей награде то общество, к которому я принадлежу, я должен отказаться от присужденного мне незаслуженного отличия. Прошу вас не принять с обидой мой добровольный отказ…». О том, что на самом деле отказ был отнюдь не добровольным, свидетельствует стихотворение Б. Пастернака «Нобелевская премия»:

Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, А за мною шум погони, Мне наружу хода нет.

Темный лес и берег пруда, Ели сваленной бревно — Путь отрезан отовсюду. Будь, что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,

Я— убийца и злодей?

Явесь мир заставил плакать Над судьбой страны моей.

198

Но и так, почти у гроба, Верю я, придет пора — Силу подлости и злобы Одолеет дух добра.

6 ноября в «Правде» было опубликовано письмо Пастернака, в котором он сожалел о том, что не осознал, что «роман может быть понят читателями как произведение, направленное против Октябрьской революции и основ советского строя». Но даже это полупокаяние было буквально вырвано у поэта: его первоначальное письмо в «Правду» до неузнаваемости исказили в Отделе культуры ЦК.

Травля и угрозы подорвали здоровье Пастернака — в 1960 г. он скончался. Единственное извещение о его смерти в «Вечерней Москве», было набрано петитом на последней странице. Несмотря на это, тысячи людей пришли на Переделкинское кладбище проводить в последний путь опального великого поэта.

«проработок» имелась существенная разница. В чем она состояла? Чем объяснялась?

«Поэзия на площадях»

Дело Пастернака четко обозначило допустимые для власти пределы «оттепели». Однако прекратить саму «оттепель» сторонникам жесткого курса тогда не удалось. Именно в 1958 г. возникло такое уникальное явление, как поэтические вечера под открытым небом.

Вторая половина 50-х гг. отличалась небывалым прежде интересом к поэзии. Огромной популярностью пользовались молодые поэты-современники: Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава, Р. Рождественский. По словам В. Буковского (известного впоследствии диссидента), по всей Москве пишущие машинки были загружены до предела: все, кто мог, перепечатывал для себя и для друзей — стихи, стихи, стихи… Возникла молодежная среда, паролем которой было знание стихов Ахматовой, Гумилева, Мандельштама, Пастернака, Цветаевой.

Из книги Л. Алексеевой «История инакомыслия в СССР»

«29 июня 1958 г. в Москве открыли памятник Владимиру Маяковскому. На официальной церемонии официальные поэты читали стихи. А когда официальная часть закончилась, стали читать стихи желающие из публики. Незапланированный вечер поэзии многим понравился, и договорились встретиться здесь же, у памятника снова. Чтения стали происходить чуть ли не каждый вечер. Большинство участников составляли студенты. Наряду с разрешенными читали стихи забытых и репрессированных поэтов, а также свои собственные. Иногда возникали литературные дискуссии.

Власти сначала не препятствовали этим сходкам. В «Московском комсомольце» от 13 августа 1958 г. даже появилась одобрительная статья с указанием места и времени встреч, но вскоре эти собрания были прикрыты. Однако в сентябре 1960-го их возобновила группа студентов. Прослышав об этом, стали приходить участники прежних встреч. На этот раз чтения происходили по субботним и воскресным вечерам. Собиралось по нескольку сот человек. Люди были самые разные. Некоторых действительно интересовало лишь искусство, они горячо настаивали на праве искусства оставаться «чистым от политики», что парадоксально приводило их в самую гущу общественной борьбы того времени. Но для многих участников сходок они были привлекательны именно своим общественным звучанием».

199

·Почему именно во второй половине 50-х — начале 60-х гг. в СССР возник исключительный интерес к поэзии?

·Почему Л. Алексеева считает, что стремление к «чистому искусству» вовлекало его сторонников в «гущу общественной борьбы»?

·В чем вы видите «общественное звучание» поэтических вечеров на площади Маяковского?

Впрочем, вскоре, власти начали всячески мешать встречам на «Маяке», а осенью 1961 г., в связи с подготовкой XXII съезда КПСС, окончательно разогнали их.

Судьба «Жизни и судьбы»

Еще одним подтверждением незыблемости советской цензуры стала история романа-эпопеи В. Гроссмана «Жизнь и судьба». Автор отдал свою рукопись для публикации в журнал «Знамя». На заседании редколлегии роман был единодушно отвергнут как антисоветский. Роман Гроссмана в то время не напечатал бы ни один советский журнал, так как автор откровенно ставил знак равенства между сталинским и гитлеровским режимами. Но из редколлегии «Знамени» о рукописи Гроссмана сообщили в ЦК. По-видимому, именно по поручению партийных инстанций руководство Союза писателей предупреждало Гроссмана, чтобы он не отдавал рукопись за границу. Гроссман ограничился обещанием «подумать». Тогда в феврале 1961 г. сотрудники КГБ провели обыски в квартирах писателя и членов его семьи и изъяли все экземпляры рукописи, черновики, подготовительные материалы и даже копировальную бумагу, которая использовалась при перепечатке рукописи. Гроссмана заставили дать подписку о неразглашении факта изъятия рукописи.

Писатель несколько раз обращался в высокие партийные инстанции, вплоть до Хрущева, добиваясь возвращения романа, однако тщетно. Секретарь ЦК КПСС по идеологии М.А. Суслов, приняв Гроссмана летом 1962 г., решительно заявил писателю, что его роман может быть опубликован не раньше, чем лет через 200–300. К счастью, партийный идеолог ошибся: публикация романа «Жизнь и судьба» на родине состоялась в 1988 г.[5]

· Сравните действия власти в отношении Пастернака и Гроссмана. В чем причины различий?

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1.Какое значение для развития советского общества имела реабилитация жертв сталинских репрессий?

2.В чем выразилась и чем объяснялась непоследовательность процесса десталинизации в конце 50-х гг.?

3.Охарактеризуйте общественно-политическую обстановку в СССР в конце 50-х гг.

4.Охарактеризуйте отношения между властью и творческой интеллигенцией в конце

50-х гг.

[1]На страницах журнала «Вопросы философии» в 1954–1955 гг. был опубликован ряд статей, авторы которых возражали против огульного охаивания всей буржуазной философии и объявления теории относительности несовместимой с марксизмом, а потому ложной.

[2]Стихи С. Есенина практически не издавались в СССР после самоубийства поэта, которого обвиняли в упадничестве и кулацких настроениях.

[3]Когда редактировавший рассказ Яшина В. Каверин показал ему правку, состоявшую из двухтрех стилистических замечаний, писатель рассказал: «Два года назад я послал этот рассказ в «Новый мир». Кривицкий [секретарь редакции «Нового мира»] вызвал меня и сказал: ―Ты, говорит, возьми его и либо сожги, либо положи в письменный стол, запри на замок, а ключ спрячь куда-нибудь подальше‖. Я спрашиваю ―Почему?‖, а он отвечает: ―Потому что тебе иначе 25 лет обеспечены‖».

200