Психология отчуждения

адекватного в историческом контексте понимания. Сексуальные потребности, входя в группу физиологических потребностей, могут (могли) составить серьезные препятствия для реализации идеального в актуальном, поскольку именно эта группа потребностей наименее всего подвержена социализации и продиктована генетическим потенциалом. Социальная группа, изучаемая Фрейдом, в тот период еще не была «извергнута из феодального рая» традиционных идентификаций, и потому основным или даже единственным источником внутреннего конфликта выступали биологические потребности. Принципы пуританской морали, впитанные с раннего детства, вступали в реальный конфликт с естественными потребностями, неуклонно стремящимися к своей актуализации. Такое необратимое отчуждение способно вызвать невротические реакции, описанные Фрейдом, перенос отчужденности на остальные сущностные взаимосвязи с миром. В современную эпоху сексуальной революции, отцом которой, по сути дела, можно назвать З. Фрейда, фактически отсутствует конфликт между сексуальными и социальными потребностями, исключая наиболее патологические или извращенные случаи. Поэтому его теория сегодня вызывает непонимание. Действительно, она раскрыла лишь один тончайший слой -ие рархически-структурных связей личности. Фрейд сам объяснил происхождение своей позиции: «…патология своими преувеличениями и огрублениями может обратить наше внимание на нормальные отношения, которые без этого ускользнули бы от нас. Там, где она обнаруживает слом и срыв, в нормальном состоянии может иметь место расчленение. Если мы бросим кристалл на землю, он разобьется, но не произвольно, а распадется по направлениям своих трещин на куски, грани которых, хотя и невидимо, все-таки предопределены структурой кристалла. Такими растрескавшимися, расколовшимися структурами являются душевнобольные» [201]. Не вина Фрейда, что в его эпоху, в исследуемой им социальной группе личность«раскололась» лишь по этой грани. Тем не менее, он сумел увидеть «вертикальную» структуру личности: Я-идеальное как «Сверх-Я», фрагмент Я-актуального как Оно и Я-рефлексивное как Я.

Но сегодня наиболее актуальными становятся внутриличностные конфликты на социальном и когнитивно-праксиологическом уровне, вызванные разрушением социальных и когнитивно-креативных связей с миром. Именно об этом говорит Виктор Франкл: «У каждого времени свои неврозы – и каждому времени требуется своя психотерапия. Сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистен-

51

циальных. Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты, – поэтому

я говорю об экзистенциальном вакууме» [200. C. 24]. Экзистенциальный вакуум связан не только с фрустрацией высших потребностей, но и с их отсутствием как таковым. Несформированные в детстве, они вряд ли могут возникнуть в период вторичной социализации. Но ведь индивид, реализовав свои физиологические и социальные потребности (социальные потребности, правда, нередко реализуются лишь посредством обращения к психоаналитику за любовью, уважением и поддержкой) – что довольно быстро происходит в развитых странах– не прекращает своего существования, его сознание сохраняет свою способность к развитию, но человек оказывается не способным организовать свою активность на новом уровне бытия. Личность ощущает необъяснимую тревогу, отчужденность от своего бытия, утрату смысла жизни. О таких состояниях, видимо, говорит А. Маслоу, описывая молодых людей, чьи базовые потребности вполне удовлетворены, «но при этом в них можно заметить какой-то надлом, какое-то тотальное отрицание. ...Они уверены, что не в состоянии изменить мир к лучшему, и потому ограничиваются бессмысленными выходками и деструктивным протестом. На их примере я понял, что если человек лишен ценностей, то не обязательно он будет невротиком. Скорее его заболевание можно отнести к разряду познавательных или духовных болезней, ибо до определенной степени его взаимоотношения с миром нарушены и ненормальны» [115. C. 205–206].

Еще одним существенным отчуждающим фактором является высокая скорость социальных изменений: Я-идеальное личности формируется в одних условиях, а жить приходится уже в других. Кардинальные изменения среды обитания происходят в более короткие сроки, чем период жизни одного поколения, человека. Среда требует новых действий, интерпретаций, однако, личность, сформировавшаяся в других условиях, не всегда адекватно реагирует на современный ей мир, что усиливает отчужденность, ощущение перманентного кризиса общества.

Я-рефлексивное. Это отражение сознательно-бессознательного процесса соотнесения и коррекции Я-идеального и Я-актуального. Разрыв, неконгруэнтность между Я-идеальным и Я-актуальным– это психологическая проекция отчуждения личности, которую она стремится преодолеть, но и в то же время этот разрыв – источник ее энергии, мотивации к активности и самоактуализации. Достижение непро-

52

тиворечивости и целостности субъективного мира личности, согласования всех его компонентов– основная задача интроспективной рефлексии.

Разрыв между Я-идеальным и Я-актуальным переживается индивидом как долговременная фрустрация, которую следует преодолеть (психологический уровень отчуждения). Как нам уже известно, отчуждение выступает необходимым условием развития личности. Здесь следует предложить понятие нормативного отчуждения (индивидуального для каждой личности): отчуждение, находящееся в пределах нормативного (обратимого), формирует здоровую растущую личность, выше нормативного – вызывает необратимые психопатологические процессы отчуждения и самоотчуждения, приводящие к психосоциальным кризисам личности. Необратимому отчуждению выше нормативного способствуют описанные выше социальные отчужденные формы и объекты, характерные для последнего столетия, а также длительная депривация потребностей по тем или иным причинам.

В разработанной В. В. Козловым интенсивной интегративной психотехнологии отчуждение можно интерпретировать как конфликт между Я и не-Я, отражаемый в сознании как зонаНЕ ТАК, как конфликт самый плодотворный для личностного роста. «Зона “НЕ ТАК” имеет негативный смысл в том случае, когда человек “застревает” в ней, не может самостоятельно и успешно интегрировать это в свою психическую реальность как некий позитивный опыт [83. C. 49].

Полная же конгруэнтность между идеальным и актуальным вызывает «коллапс личности», этим, например, объясняются факты прекращения существования личности раньше, чем смерть индивида от старости. Здесь можно опять обратиться «кодномерному человеку» Г. Маркузе: искусственно формируемый разрыв на уровне потребительских потребностей всегда преодолим, «стоит лишь поработать еще немного», внутриличностный конфликт более высокого уровня отсутствует, таким образом нет предпосылок для развития личности. Ее Я-идеальное неподвижно, сущностное фундаментальное противоречие, которое является диалектическим условием существования личности фиксируется лишь на физиологическом уровне, что не требует особых рефлексивных усилий. Личность как бы ежедневно воспроизводит самое себя, идеально отражает социальные требования, что ведет к гибели и самой личности, а со временем и социума, так как именно накопление противоречий развивает общество.

Психологическое здоровье и развитие личности обеспечивается посредством рефлексивного и деятельного сохранения отчуждения в

53

пределах нормативного, а также моментами слияния Я-идеального и Я-актуального на том или ином уровне, переживаемые как состояния «акме», единства с миром и самим собой(самоидентичности), Я с не-Я, как «высшее переживание» по А. Маслоу. Достигнув единства на одном из уровней бытия, личность переходит к другим. Актуализация какойлибо группы потребностей определяется наличными временными - ха рактеристиками внутреннего и внешнего, этапом развития личности.

К. Роджерс в своей психотерапевтической теории исследует конгруэнтность Я-концепции как восприятия себя в целом и Я-опытного, но на практике он и его последователи на самом деле выявляют соотношение Я-идеального и Я-актуального[162. C. 251], также трактуя их разрыв как отчуждение, но оценивая его лишь негативно и объясняя им психопатологические явления. Добиваясь в процессе психотерапии сближения идеального и актуального, Роджерс и его последователи получают положительные результаты в лечении социальных неврозов. Методика сближения Я-идеального и Я-актуального, к сожалению, в психотерапии обычно ограничивается лишь выработкой в большей степени конформного восприятия своего актуального существования. Существенным дополнением к психотерапевтической практике была бы выработка оптимальной стратегии социального поведения субъекта в сложившихся обстоятельствах. Надо заметить, что такой подход намечен в рационально-эмоционально-поведенческой терапии [78. C. 88–89].

Противоречия между Я-идеальным и Я-актуальным можно оценивать как фундаментальный, основной когнитивный диссонанс (Л. Фестингер [195]), переживаемый личностью. Если оценивать направленность рефлексии по шкале гомеостаз–гетеростаз, то следует сказать, что личность постоянно переходит от гетеростаза к гомеостазу в тех или иных аспектах своего бытия. Состояния полного гомеостаза практически недостижимы, так как в своей активности личность создает все новые формы и уровни отчуждения(или встречается с ними), открывая новые перспективы своей деятельности.

В процессе интеграционной рефлексии личность вырабатывает стратегии своего поведения, нацеленные на сближение Я-идеального и Я-актуального. В пределах интеграла«Я-идеальное и Я-актуальное» можно найти пути решения проблемы механизмов самодетерминации, свободы, автономии и выбора, проблемы, которая пока сегодня носит лишь постановочный характер [26. C. 15–25].

«Только внутренняя диалектика, борьба побуждений, мотивов, диалог с самим собой дают человеку при всей трудности внешней жизни чувство внутренней свободы, привычку и способность посту-

54

пать по внутреннему побуждению, с чем и связано осознание себя как субъекта, способного изменить течение событий. Такой диалог с собой, такая потребность в рефлексии, в осознании жизненных проблем, даже ценой потери на время темпа жизни, ее продуктивности является свидетельством силы, а не слабости духа» [12. C. 274].

2.3. Стратегии социального поведения личности как способы преодоления состояний отчуждения

Стратегии поведения субъекта определяются возможностями изменения взаимодействия составляющих фундаментального противоречия. Исходя из нашей социально-психологической структуры личности, общие направления стратегии поведения «в чистом виде» могут быть следующими:

1.Направленная интросубъективно: сознательная и бессознательная коррекция Я-идеального в соответствии с требованиями актуальной жизнедеятельности, что можно оценивать как конформное поведение. Оно проявляется, как известно, некритичной трансформацией собственных установок согласно внешним условиям, либо в вынуж- денно-сознательном подчинении социальному, в целях избежания новых отчуждающих отношений. Проявляется как «слияние» с внешним.

Вплане социально-психологических взаимоотношений такая стратегия характеризуется восприятием себя как объекта, а при этом Другой, Другие воспринимаются как субъекты.

2.Направленная экстрасубъективно: сознательная и бессознательная ломка Я-актуального (следовательно, и социальных условий и форм) в соответствии с требованиями Я-идеального, что можно оценивать как агрессивное поведение. Здесь следует уточнить, что к агрессии (как и другим стратегиям поведения) мы подходим не с узкосоциальной точки зрения, предполагающей лишь взаимодействие индивидов, а предполагаем взаимодействие человека и мира во всем его многообразии, как было уже определено нами при разработке методологического подхода к рассматриваемой проблематике.

Под ломкой внешних условий мы предполагаем не только лишь разрушение и уничтожение неугодного-отчужденного, но, и, вследствие неумения «схватить» внешнее на сущностном уровне, стремление схватить внешнее механически, присвоить. Агрессия здесь семантизируется в широком смысле – как попытка обладать и манипулировать миром в соответствии лишь с собственными установками, без учета внешних объективных обстоятельств.

Вплане взаимодействия с другими индивидами личность с экс-

55

трасубъективной стратегией поведения воспринимает себя как субъект, а Другого – как объект.

3. Направленная интро-экстрасубъективно, «смешанная» стратегия: сознательно-бессознательная коррекция Я-идеального и Я-актуального в соответствии с индивидуальной и социальной возможностями личности, и трактуемая нами как творческая и оптимальная(здоровая) для человека. Уровень рефлексивной культуры личности определяет способность к «смешанной» или творческой стратегии.

Личность с такой стратегией поведения воспринимает себя одновременно субъектом активности и объектом интерпретации, взаимосвязь с Другим может характеризоваться отношением и как к субъекту, и как объекту, в зависимости от характера ситуации и осуществленной категоризации Другого.

В результате логико-психологического анализа можно предположить, что такие стратегии поведения личность использует, пытаясь разрешить свои внутренние конфликты, снять отчуждение, проявляемое в психической жизни личности как разрыв между Я-идеальным и Я-актуальным. Данные стратегии являются«чистыми, идеальными типами» (М. Вебер), позволяющими выявлять некие типичные черты для классификации субъектов.

Вышеописанные способы поведения согласуются с рассматриваемыми в теории социальной адаптации личности типами адаптационного процесса: 1) тип, характеризующийся преобладанием активного воздействия на социальную среду; 2) тип, определяющийся пассивным конформным принятием целей и ценностных ориентаций группы. А. А. Реан уточняет, что второй тип нельзя назвать пассивным, он также активный, но направлен «внутрь». Также А. А. Реан дополняет эти два вектора активности третьим, «вероятностно-комбинированным» (А. А. Реан, 1999), основанным на использовании первых двух типов, в нашем случае мы назвали его «смешанным» или творческим.

Мнение Н. Миллера и Дж. Долларда о связи фрустрации и агрессии коснулось лишь одной стратегии социального поведения, но точно так же реакцией на фрустрацию могут быть конформный или смешанный (творческий) типы поведения.

«Разные типы людей … по-разному соотносятся с жизнью: одни в основном приспосабливаются к ее требованиям, другие приспосабливают условия жизни к своим требованиям, третьи разрешают противоречие между собственными требованиями и требованиями жизни и т..»д

[12. C. 263].

Выбор стратегии поведения, помимо социальных условий, реф-

56

лексивных способностей, обусловлен во многом моделью зеркальной части Я-идеального. Кроме того, выбор стратегии поведения, видимо, связан с темпераментом индивида и другими индивидными характеристиками (биохимическими, общесоматическими, нейродинамическими), но в данном исследовании рассмотрение этой темы представляется излишним, кроме того, здесь, вероятно, действует и принцип обратной связи.

Стратегии поведения личности образуют вторую основную форму интенциональности личности. Первая, как было сказано выше, – актуализированная группа потребностей. Таким образом, интенциональность личности в нашей концепции определяется по двум направлениям, формирующим стратегию жизни (К. А. Абульханова-Славская).

Предположительно, что эти две направленности сочетаются чаще всего следующим образом:

Таблица 2.3

Предполагаемые наиболее типичные сочетания направленности личности

Здесь еще раз заметим, что остальные потребности и стратегии поведения не исключаются из жизни личности, но занимают подчиненное, вспомогательное положение. В процесс первичной и вторичной социализации человек интенцируется по всем трем типам поочередно, в зависимости от этапа своего развития и внешних изменений, что особенно заметно в период первичной социализации. Для становления здоровой и гармоничной личности необходимо прохождение всех типов интенциональности. В период вторичной социализации переходы не столь заметны и не обязательны, этапы имеют продленный характер, часто вследствие фиксации одной из детских акцентуаций («он распят на кресте своей фикции»), кроме того, эта конкретная модель взаимоотношения переносится и на другие взаимосвязи с миром в последующем развитии.

Хорошо это иллюстрирует, к примеру, Э. Фромм: «Современный стиль речи свидетельствует о наличии высокой степени отчуждения. Когда я говорю “у меня есть проблема” вместо “я обеспокоен”, субъективный опыт как бы исключается: “я” как субъект переживания заменяется на объект обладания» [209. C. 50]. Иметь знания, а не знать, иметь любовь, а не любить, иметь веру, а не верить…

57

Девиантное и психопатологическое поведение. Раскрыв структуру личности, ее развитие и здоровье, основные стратегии поведения, исходя из точки зрения, что отчуждение выступает фундаментальным фактом жизни личности, обратимся к психопатологическим стратегиям поведения, вызванным необратимым отчуждением. Исходя из названных стратегий в«чистом» виде, можно предположить, что к психопатологическим относятся первые две односторонние стратегии, доведенные до состояния их социальной неприемлемости. Выбор этих стратегий, как уже отмечено, обусловлен двумя причинами: как результат долговременного отчуждения, переходящего в психосоциальный кризис и как усвоенная зеркально модель поведения.

Первая – конформная, предполагает полное подчинение личности внешним обстоятельствам, но при этом подчинение не всегда добровольно, не сопровождается принятием внешних социоустановок. В этом случае сохраняется внутриличностный конфликт, разрыв между Я-идеальным и Я-актуальным может все больше увеличиваться и отчуждение становится непереносимым. Крайним выходом здесь обычно бывает аутоагрессия в виде суицидальных намерений, исобственно, самого суицида. Подтверждением сохранения внутриличностного конфликта при конформной стратегии являются некоторые исследования, выявившие положительную корреляцию между конформностью и невротизмом, хронической тревожностью [231. C. 154]. Этим, вероятно, можно объяснить, к примеру, один из самых высоких в мире уровень самоубийств в Швеции. Типичная стратегия поведения шведа не включает в свой круг возможность агрессии во внешний мир, но вместе с тем, даже самые благополучные условия жизни не исключают внутреннего конфликта по тем или иным причинам, что и может привести к аутоагрессивному поведению как выходу из состояния необратимого отчуждения.

Эгоистическое и альтруистическое самоубийство у Э. Дюркгейма отражают высокий уровень внутриличностного конфликта, вызванного неконгруэнтностью Я-идеального и Я-актуального. В первом случае удаление от общества(отказ от самоактуализации), в связи невозможностью реализовать Я-идеал, во втором случае – конформное слияние с обществом, также вызванное невозможностью реализовать Я-идеал. Аномическое самоубийство аналогично эгоистическому, но дополнительно сопровождается осознанием утери ценности своего Я-идеала в связи с серьезными социальными изменениями.

Вторая – агрессивная стратегия поведения, направлена на при-

ведение Я-актуального, а значит, и внешних, социально-экономических

58

условий в соответствие с Я-идеальным. Крайняя форма такого поведения оценивается как делинквентная. Е. В. Садков, изучая маргинальность и преступления, придает большое значение психологическим характеристикам, присущим личности маргиналов: «слабая сопротивляемость жизненным трудностям; дезорганизованность, ошеломленность, неспособность к самостоятельному анализу тревожных ощущений; неприспособленность к борьбе за свои права и свободы; беспокойство, тревожность, внутреннее напряжение, переходящее иногда в ничем неоправданную панику; изолированность, отчужденность и неприязнь к другим людям; разрушение собственной организации жизни, психическая дезорганизация, бессмысленность существования, склонность к психической патологии и суицидальным действиям; эгоцентричность, честолюбие и агрессивность» [169. C. 43–47], т.е. характеристикам отчуждения в широком смысле.

При попытке подвергнуть делинквентную личность психокоррекции или при принятии судебного решения необходимо различать агрессию как результат длительной фрустрирующей ситуации, или же как реализацию модели поведения, усвоенной в детстве. Эксперименты А. Бандуры по формированию «зеркальной» агрессивности, изучение агрессивных субкультур подтверждают эффективность и устойчивость научения в раннем детстве[107. C. 500–502]. Сегодня основным «обучающим агентом» выступает видеоинформация различного рода. Исследование Л. Б. Филонова [196. C. 338–363] также позволило установить, что люди, чья жестокость была сформирована в период подросткового возраста, эту жестокость осознавали и пытались как-то -ра ционально оправдать, а те, чья жестокость уходит корнями в период раннего онтогенеза, просто не замечают, не осознают собственной жестокости. Очевидно, она находится в глубинных, нерациональных образованиях психики, в зеркально интроецированной части Я-идеального.

В этом случае, по мнению К. Роджерса, «никакое консультирование или психотерапия, видимо, не помогут» [162. C. 67].

Курт Левин считает, что нередко существует опасность, что переобучение затронет лишь официальную систему ценностей, уровни их вербального выражения, то есть осознанную часть идеального, но никак не уровень поведения, то есть «зеркальную» часть. «Может случиться так, что оно всего-навсего усилит расхождения между суперэго (то, как я должен чувствовать) и эго (то, что я чувствую на самом деле) и создаст почву для возникновения угрызений совести. Подобное расхождение часто приводит к состоянию сильного эмоционального напряжения, и очень редко– к ожидаемому поведению. Это может

59

отсрочить правонарушение, но когда оно, наконец, случится, то вполне вероятно, что оно будет еще более серьезным» [100. C. 189]. А. Р. Ратинов, разработавший теорию личности преступника, заметил, что для личности характерно неправильное понимание существующих норм морали и права [157. C. 3–33].

Но вместе с тем надо учесть, что с развитием цивилизации количество и влияние отчуждающих факторов столь велико, что агрессия вследствие полного бессилия – это форма выхода из внутреннего конфликта, способ ухода от отчуждения. В работе Э. Фромма «Анатомия человеческой деструктивности» (1998) есть ссылка на исследования Кейнси Райта, говорящие, что общество становится тем агрессивнее, чем выше в нем разделение труда, что самыми агрессивными являются социальные системы, в которых уже есть деление на классы.

Весьма иллюстративна здесь ситуация с самым известным американским убийцей Теодором Качински. Убежденный в уродливости современной цивилизации он убивал адресно, рассылая бомбы ученым

ипредпринимателям, связанным по роду деятельности с компьютерами, авиакомпаниями или эксплуатацией природных ресурсов. Америка 20 лет боялась Качински, а когда он, сидя в тюрьме, опубликовал свой манифест, оказалось, что его страна поддерживает его взгляды на мир. «…В прошлом людям угрожало гораздо больше опасностей, но они были свободными. Сегодня мы живем дольше, но – это суррогат жизни. Каждый работает на систему, на того, кто им руководит, поэтому так часты в наше время депрессии: люди интуитивно осознают бессмысленность своего существования. Работа ученых и инженеров редко вызвана истинным научным любопытством. Чаще всего они просто решают проблему еще большей механизации нашего общества. Уже сами люди стали объектами для ученых. Наши мысли и чувства настолько открыты, что проблема биологического управления людьми сегодня лишь проблема времени». В ответ ему в тюрьму приходит множество писем, часто от простых американцев из провинции, они пишут ему о своем одиночестве, о своей размеренной и невероятно скучной жизни, о своем бессилии что-либо изменить: «все мы живем по накатанной кем-то колее, а наша жизнь зависит от нас все меньше и меньше…» [97. C. 16].

Существует и третья психопатологическая стратегия поведе-

ния (которую условно можно отнести к девиантной вариации смешан- но-творческой стратегии) – уход от реальности в иллюзорный мир, где

идостигается фиктивное сближение Я-идеального и фальшивого Я-актуального. К уходу от реальности, связанной с попыткой преодо-

60