05-03-2013_20-01-49 / piotrovskiy_m_b_nikonova_a_a_red_sobor_lic

главной, должно было стать задачей особого учреждения, и, притом, основанного адвокатурой.

Работу будущего Музея Муравьев представлял в следующем виде. Во-первых, по его мнению, необходимо было тщательно изучить историю создания в России адвокатского самоуправления, собрать все относящиеся к этому вопросу акты, материалы законопроектов и литературу о введении и начальном этапе деятельности сословных органов. Наряду с этим, необходимо было собрать протоколы первых собраний присяжной адвокатуры, первых заседаний Советов присяжных поверенных; фотографии лиц, представлявших на первых шагах адвокатскую корпорацию в России, проследить дальнейшую историю жизни адвокатской корпорации и осветить наиболее характерные моменты этой истории. Большое внимание в этой работе уделялось поиску автобиографий, биографий и других материалов, которые, по справедливому замечанию Муравьева, характеризовали «первых носителей корпоративной адвокатской жизни; наметить и изучить наиболее характерные течения в истории адвокатуры и наиболее характерных представителей этих течений»1.

Во-вторых, Муравьев выступил с инициативой введения особого правила, по которому каждый, вступающий в сословие присяжных поверенных, должен был представить Совету Музея свою фотографию. Таким образом, постепенно сформировался бы альбом всех членов сословия. Это правило было важно и с той точки зрения, что часть адвокатов, которые начинали свою карьеру именно в адвокатуре, выдвинулись впоследствии в политической, общественной или культурной жизни страны, и, поэтому не принимали непосредственного участия в корпоративной деятельности2. «О некоторых выдающихся адвокатах (Плевако, Урусов), быть может, соберется в Музее целая литература, - предполагал Муравьев. - Нужно попытаться также собрать фотографии всех настоящих и бывших членов корпора-

1Муравьев Н. К. Об учреждении… С. 2-3.

2В адвокатуре начинали свою профессиональную деятельность вождь большевиков В. И. Ленин, лидеры кадетов, депутаты Государственной Думы В. А. Маклаков, Ф. И. Родичев, М. М. Винавер и Н. В. Тесленко, пре- мьер-министр Временного правительства А. Ф. Керенский, знаменитый солист Большого театра Л. В. Собинов, поэты С. А. Андреевский, Ф. К. Богушевич и Ян Райнис, писатели Леонид Андреев и К. К. Арсеньев, литературовед С. А. Венгеров, выдающийся театральный деятель Ф. А. Корш и мн. др.

öèè»1. В целом, собрание фотографий, по мысли автора проекта, должно было составить важную часть «биографического отдела». Вместе с тем, для формирования экспозиций биографи- ческого отдела Муравьев считал крайне важным не только сбор биографических данных об ушедших из жизни коллегах, но и «…написать хотя бы несколько строк памяти товарища в сословных отчетах…»2.

В-третьих, по замыслу докладчика, значительную часть Музея должен был составить «отдел рукописей». «Деятельность адвоката на суде – деятельность общественная, - справедливо утверждал Муравьев. - Почти каждый мало-мальски выдающийся процесс, гражданский или уголовный, массовый или индивидуальный, <…> имеет в большей или меньшей степени общественное значение. Каждое преступление или каждая гражданская тяжба имеют общественные корни»3. Действительно, можно говорить о большем или меньшем общественном значе- нии любого судебного процесса, но никогда – о полном отсутствии этого качества. Именно поэтому «отдел рукописей» Музея приобретал большое общественное значение. Формирование фондов этого отдела виделось Муравьеву в следующем виде: «Адвокат, участник процесса из своего досье по процессу будет отбирать все ценное, составляющее суть и смысл процесса и будет жертвовать этот материал Музею. Это будет – обвинительные акты, копии следственных производств, показания обвиняемых и свидетелей, заметки и мемуары обвиняемых и самого адвоката, автографы, фотографии участвующих в деле лиц, заметки о юридических, материальных и процессуальных вопросах, возникших во время процесса, вызванная процессом литература, - газетные статьи, книги, брошюры, вырезки из газет и журналов и т.п. Весь этот материал по мере поступления будет систематизироваться»4. Автор проекта был уверен в том, что весь этот систематизированный материал послужит, безусловно, ценнейшим источником для будущего историка суда, процесса, прокуратуры и, конечно, адвокатуры, даст богатейшую информацию правоведам и публицистам. Кроме того, «Такая коллекция, – считал Муравьев, – с течением времени может

1Òàì æå. Ñ. 3.

2Òàì æå. Ñ. 3-4.

3Òàì æå. Ñ. 4.

4Òàì æå.

дать толчок развитию литературы процессов, которая на западе дает материал и служит темой для публичного обсуждения ряда вопросов права, между тем, как у нас история процессов погибает вместе с гибелью недолговечных листов плохой бумаги органов ежедневной периодической печати»1. К сожалению, идею Муравьева о создании «отдела рукописей» большинство членов Совета не поддержало2. Трудно сказать, чем руководствовались они в своем решении, но, очевидно, к собранию такого рода материалов, которое при известных обстоятельствах могло стать против них компроматом, не располагала полити- ческая обстановка в стране.

По своему опыту, и по опыту своих коллег, Муравьев знал, что у каждого адвоката в голове обязательно хранятся невостребованными множество интересных, иной раз потрясающих впе- чатлений от процессов, в которых им приходилось принимать участие, но все эти уникальные фрагменты «современной истории» живут глубоко в их памяти с малой долей вероятности, что как-нибудь потом, на досуге, «под старость» они изложат все это на бумаге. К тому же подобные впечатления обычно не фиксируются в мемуарах из-за отсутствия на них спроса. Теперь, с появлением Музея Адвокатуры, т.е. учреждения, которое этим материалом не только интересуется, но и собирает, у адвокатов должен был появиться стимул к написанию воспоминаний, и, таким образом, ценные сведения личного происхождения, воплощенные в эссе, автобиографиях, исповедях, не исчезнут после смерти человека. «Вспомнить только, сколько удивительных воспоминаний о замечательных событиях адвокатской и судебной жизни унес с собою в могилу Ф. Н. Плевако…»3, - с нескрываемым сожалением констатировал Муравьев.

В-четвертых, еще одним собранием (отделом) музея, по замыслу Муравьева, должна была стать коллекция рукописей, книг и других предметов-реликвий, некогда принадлежавших ушедшим из жизни адвокатам. Этот отдел музея стал бы, по сути, легатарием, упоминавшимся в духовных завещаниях поч- ти всех адвокатов, и который бы наследовал архив и библиотеку умершего адвоката, а также принимал дары от здравствую-

1Òàì æå.

2Òàì æå. Ñ. 8.

3Òàì æå. Ñ. 4-5.

щих членов сословия1. «И вот нам, сословию, нужно иметь свой уголок, где бы могло хранится все имеющее значение из адвокатского или литературного наследия наших уходящих товарищей, – считал Муравьев. – Много там характерного, воссоздающего личность умершего, быть может много сделавшего товарища, освещает его время, процессы, в которых он участвовал, через это, быть может, эпоху…»2. Пройдут года, но к этому духовному наследию интерес не ослабеет. Люди разных сословий, политических убеждений и возрастов, интересующихся историей российской адвокатуры и судьбами ее корифеев, обязательно обратятся к фондам музея. Каждый человек, если захочет «…найдет время, даст себе труд разобраться в пожелтевших листках и найдет много для себя интересного, – справедливо отмечал Муравьев. – Сословие обязано способствовать сохранению этой возможности, этой работе. Пока этого нет, оно не исполнило одной из обязанностей своих, как одной из культурнейших корпораций страны…»3.

И, наконец, в-пятых, Муравьев продумал оформление наглядной, выставочной части музея. Он считал, что в экспозиции музея кроме фотографий отдельных личностей необходимо представить и целые адвокатские группы, быть может, даже скульптурные композиции. «Иные фотографии будут значи- тельной величины, ценности и интереса, – предвидел автор проекта, – их мы возьмем из шкафов и выставим для постоянного обозрения. Некоторые акты, касающиеся адвокатуры, некоторые автографы могут быть столь ценными и любопытными, что также должны быть выставлены на виду у всех»4. Кроме того, в музее могли быть представлены реликвии, личные вещи и предметы, принадлежавшие знаменитым адвокатам. Вся эта группа экспонатов и должна была составить «внешнюю», показную, собственно «музейную» часть «хранилища древностей» российской адвокатуры. Для этого музей, как значилось в проекте его Устава, «…коллекционирует: рукописи, фотографии, картины, скульптурные произведения, книги, газеты, журналы, вырезки из газет и журналов и всякого рода другие предметы, в

1Òàì æå. Ñ. 5.

2Òàì æå. Ñ. 6.

3Òàì æå.

4Òàì æå.

пределах целей, музеем поставленных»1. Изложив свое видение построения и задач будущего Музея Адвокатуры, Муравьев, в то же время, отметил, что более детальное разделение музея на отделы, установление порядка собирания и хранения, находящихся там материалов, а также пользование его коллекциями музея и осмотр должны определяться особой инструкцией.

Наряду с общей концепцией создания Музея Адвокатуры, Муравьев разработал и предложил на рассмотрение Совета проект Устава, в котором определил главную задачу музея: «…сохранить все то, в чем проявляется жизнь и деятельность корпорации русской адвокатуры, <…> и отдельных членов адвокатского сословия, в особенности сыгравших в жизни русской адвокатуры и русского суда более или менее заметную роль»2. В проекте Устава Муравьев предусмотрел, что Музей должен был состоять при Совете присяжных поверенных Округа Московской Судебной Палаты. Непосредственную организацию и обеспечение деятельности Музея должна была осуществлять особая комиссия, в составе 6 членов, избираемых на два года Советом присяжных поверенных и годичным Общим Собранием помощников присяжных поверенных Округа Московской Судебной Палаты, по 3 лица от каждого из этих учреждений. На избираемую таким образом комиссию возлагалась выработка более детальных правил организации и функционирования музея3. Денежный фонд для создания и содержания музея, а также для приобретения коллекций автор проекта планировал сформировать на основе ежегодных отчислений из общественных средств корпорации, добровольных пожертвований отдельных адвокатов, судей и частных лиц.

По итогам обсуждения доклада и проекта Устава Музея Адвокатуры Совет принял резолюцию, в которой, в частности отметил: «…признавая идею создания музея принципиально желательной, но практически в данный момент в полном объеме неосуществимой, принять пока следующие постановления: а) снестись с учреждениями и лицами, обладающими материала-

1Проект устава Музея Адвокатуры Московского Судебного Округа. // Муравьев Н. К. Об учреждении при Совете Музея Адвокатуры Московского Судебного Округа. Доклад представленный на заседание Московского Совета Присяжных Поверенных 15 сентября 1912 года. М., 1912. С. 7.

2Òàì æå.

3Ñì.: òàì æå.

ми касательно истории адвокатского сословия и представительных органов адвокатуры, с просьбой прислать их в подлинниках или копиях Совету; б) снестись с некоторыми отдельными членами адвокатуры и семьями почивших адвокатов, обладающими материалами касательно деятельности отдельных адвокатов и представительных органов сословия, с той же просьбой; в) признать желательным, чтобы лица, зачисляющиеся в сословие присяжных поверенных, представляли свои фотографиче- ские карточки; г) члену Совета Н. К. Муравьеву поручить образовать комиссию для собирания и разработки означенных материалов»1.

Таким образом, Совет, приняв за основу концепцию Муравьева, фактически дал «зеленый свет» его новаторскому по- чину по организации Музея Адвокатуры, поручил ему возглавить всю подготовительную работу на первоначальном этапе, и приступить к комплектованию постоянно действующих экспозиций. Несмотря на то, что руководящий орган сословия не поддержал проект Муравьева в полном объеме, тем не менее, с образованием комиссии по собиранию и обработке материалов для будущего музея его очертания стали принимать вполне реальные формы. Конечно, Муравьев не был большим знатоком и специалистом музейного дела, но, его энтузиазм и подвижниче- ство в этом уникальном культурном начинании, на наш взгляд, позволили бы достичь поставленных целей. «Хотелось бы быть уверенным в одном, в том именно, что предлагаемое скромное начинание, – обозначил свое кредо Муравьев, – будет тем культурным вкладом, который послужит к вящему укреплению адвокатского сословия, большему сцеплению его частей, установлению более тесной корпоративной связи, а эта цементировка, это корпоративное единство будет очень и очень нужным адвокатуре быть может в самом близком будущем»2.

К сожалению, планам отечественной адвокатуры, приуро- ченных к юбилею Судебной реформы, не суждено было сбыться. Этому, безусловно, помешала и начавшаяся в июле 1914 г. Первая мировая война, а затем и роковая цепь революционных

1Öèò. ïî: Муравьев Н. К. Об учреждении… С. 8.

2Муравьев Н. К. Об учреждении... С. 6.

потрясений в нашей стране1. «Не предвиделось тогда, – с нескрываемой горечью заметит позже Гессен, – что мы не историю пишем, а памятник воздвигаем русской адвокатуре…»2. Создание же музея адвокатуры, еще одного «памятника» сословию, осталось задачей будущих поколений российских юристов.

Только в начале XXI века в среде одесской адвокатуры возникла и начала воплощаться идея создания местного музея истории адвокатуры3. «Отчасти именно верность традициям одесской адвокатуры не позволила развалить нашу коллегию после приобретения Украиной независимости, что, к сожалению, произошло в большинстве областей Украины»4, - отмеча- ет один из организаторов музея, адвокат С. И. Емец. Примерно в это же время и в Москве заговорили о создании подобного уч- реждения. Правда, инициатива, как ни странно, исходила не от самих адвокатов, а от старшеклассников 401-й московской школы, занимавшихся на отделении довузовской подготовки Российской Академии адвокатуры им. Ф. Н. Плевако. На встре- че с президентом академии, председателем гильдии российских адвокатов, депутатом Государственной Думы Г. Мирзоевым ребята решили содействовать созданию Музея российской адвокатуры, для чего даже образовали соответствующий комитет5. Аналогичная работа по созданию музея адвокатуры, проводится, по-видимому, и в северной столице6. Таким образом, почти 90 лет спустя, музейный проект лидера «молодой адвокатуры» Н. К. Муравьева неожиданно обрел второе рождение и получил свое дальнейшее продолжение. Думается, что прекрас-

1Правда, в 1914 г. вышел, написанный И. В. Гессеном, первый том «Истории», затем в 1916 г. появились второй и третий тома под редакцией М. Н. Гернета, а вот четвертый и пятый тома по известным причинам так и не увидели свет.

2Гессен И. В. В двух веках. Жизненный отчет // Архив русской революции. М., 1993. Т. 22. С. 324.

3Кстати, в этом музее появились и первые ценные экспонаты – это нагрудные знаки присяжных поверенных, изготовленные в конце Х²Х в.

4http://yugarhiv.narod.ru/sn25_7/9.html

5Подробнее см.: Даешь музей адвокатуры! // Российский адвокат. ¹ 2. 2001.

6Так, например, в обязанности вице-президента Адвокатской Палаты Санкт-Петербурга Ю. А. Ильина входит ведение «вопросами сохранения истории и организации музея петербургской адвокатуры (подчеркнуто мною.

– Þ. Â.)». Ñì.: http://www.apspb.ru/news/170305_01800.shtml

А.С. Соколов (Санкт-Петербург)

Санкт-Петербург – Ленинград на Всемирных выставках в США 1876 – 1939 гг.1

Честь страны-устроительницы первой в истории Всемирной универсальной выставки принадлежит ведущей промышленной державе XIX в. – Великобритании, стремившейся к свободе международной торговли и раньше других осознавшей плодотворность и перспективы подобных глобальных мероприятий. Организацией выставки – призванной закрепить это лидерство и стимулировать промышленную и торговую деятельность – занималось Королевское общество искусств, мануфактур и торговли. 1-го мая (19 апреля ст. ст.) 1851 г. в Лондоне, в специально построенном огромном «Хрустальном дворце», королева Виктория торжественно открыла «Великую выставку изделий промышленности всех наций» («The Great Exhibition of the Works of Industry of All Nations»), в которой участвовали 32 страны и более 17 тысяч экспонентов. В ее девизе отразились европейские романтические настроения первой половины XIX в.: «Пусть все народы работают совместно над великим делом – совершенствованием человечества». С экспонатами выставки, которая работала 140 дней, познакомились более 6 млн. человек. После демонтажа экспозиций на их основе недалеко от Гайд-парка – в Южном Кенсингтоне был создан Музей науки и искусства, открытый для посетителей в 1857 г.

Успех Лондонской выставки во многом предопределил дальнейшую судьбу Всемирных выставок. Задуманные как международные конкурсы-демонстрации новейших достижений промышленности, науки, техники и искусств, они оказались эффективным стимулом и способом развития разносторонних деловых и творческих контактов, праздниками познания для

1 Работая над статьей, автор использовал документы и рукописные материалы центральных государственных архивов РФ (РГИА, АВПРИ, РГА ВМФ, ГАРФ, РГАЛИ, ЦГИА СПб.); документы Конгресса США; отчеты и статьи российских специалистов, командированных на выставки в Америку; выставочные каталоги; выставочных лет ежегодные Отчеты Императорской Академии художеств; материалы научно-технических, производственных и мемориальных музеев Санкт-Петербурга; российскую и американскую периодику за соответствующие годы; российскую и американскую на- учную, мемуарную и справочно-энциклопедическую литературу.