5.2. Российская хроника

Всего одно десятилетие, 30-е гг., вместило кроме экономических перемен принятие необычайно социально ориентированной Конституции и жесткие политические репрессии.

СССР. Именно в 30-е гг., создавался принципиально новый общественный строй. Шел поиск на марше. Такой поиск никогда не может быть бесконфликтен и абсолютно эффективен во всех деталях. Тем более поиск в малограмотной, задушенной нуждой стране, доведенной монархией до отчаяния.

Известный американский экономист Дж. Гэлбрейт писал: «Нетрудно спланировать экономику, которая гарантирует высокий уровень жизни меньшинству населения.

Нетрудно даже создать большинству народа удовлетворительный образ жизни.

Проблемы возникают лишь тогда, когда это надо сделать для всех.

Я считаю, что это главная проблема, которую взялись решать в Советском Союзе».

Сегодняшние авторы выстраивают события 30-х гг. в зависимости от политических симпатий.

Историки М. Горинов, Е. Дощенко предлагают во многом синтезирующую концепцию. По их мнению, сводить политико-экономический механизм 30-х гг., к одним чисткам, репрессиям, диктату центра было бы неверно. Карательными мерами можно сократить прогулы, но нельзя организовать производство, обеспечить качество. По их мнению, в 30-е гг. в области методов организации производства, форм общественной жизни при общем нарастании администрирования мы сталкиваемся со своего рода маятником: от «административного уклона», усиления репрессий к усеченному хозрасчету, ограниченной политической либерализации; от усеченного хозрасчета, ограниченной политической либерализации к «административному уклону», усилению репрессий...

Вот крайние точки взлета этого «маятника» в этом десятилетии:

1929—1930 гг. Взлет администрирования: ускоренная индустриализация, резкое повышение плановых заданий в промышленности; начало массовой коллективизации, эскалация насилия в деревне, насаждение коммун с уравнительным распределением в индустрии и сельском хозяйстве, партийная чистка.

1931 — середина 1932 г. Хозрасчетный «откат»: борьба с уравниловкой, обезличкой на производстве в соответствии с «шестью условиями товарища Сталина», движение хозрасчетных бригад, развертывание колхозной торговли.

1932 (с середины) — 1933 гг. Усиление администрирования, принятие драконовского «закона о пяти колосках», неурожай, голод, создание политотделов МТС и совхозов, установление жесткого контроля за фондом заработной платы, партийная чистка.

1934—1936 гг. Борьба преобладающей «хозрасчетной» и нарастающей «карательной» линии: принятие реалистических директив по составлению второго пятилетнего плана, стабилизация положения в деревне, отмена карточек, стахановское движение на основе неограниченной индивидуальной сдельщины, новая демократическая Конституция и одновременно нарастание репрессий после убийства 1 декабря 1934 г. С. Кирова, «закрепощение» предприятий.

1936 (с конца года) — 1940 гг. «Большой террор»: партийная чистка, новые репрессивные законы в промышленности (увольнение за опоздание на 20 минут, запрещался самовольный переход с предприятия на другое, увеличение продолжительности рабочей недели).

В 30-е гг. Россия мучительно искала пути более эффективного развития в бесспорных тогда рамках социализма административно-командного толка.

И мир, и страна еще не имели положительного опыта сочетания плановых и рыночных рычагов управления. Очевидно, еще не накопился достаточный опыт именно плановых методов на базе государственной собственности. Этот опыт со всеми его плюсами и минусами формировался впервые в широком масштабе именно в Советской России, именно в 30-е гг.

Это был опыт стремительного прорыва в новое качество. Экстремальная ситуация требовала соответствующих решений. И они были найдены. Ретроспективно можно оценить большинство организаторских действий как оптимальные в той ситуации, бесспорно эффективные на пути защиты национальных интересов страны.

В феврале 1931 г., выступая с речью «О задачах хозяйственников», И. Сталин говорил: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Британская энциклопедия цитирует это выступление Сталина и делает вывод: «В течение десятилетия СССР действительно был превращен из одного из самых отсталых государств в великую индустриальную державу; это был один из факторов, который обеспечил советскую победу во Второй мировой войне».

В то же время история никогда не оправдает цепную реакцию репрессий, направленных не только против явных и скрытых врагов отечества, но и зачерпнувшую значительную часть подлинных патриотов, честных тружеников.

Многие годы спустя поэт опишет сложность восприятия этой эпохи:

Время помнить наступило...

Кажется сегодня мне,

что у нас с тобою

было две страны

в одной стране.

Первая страна

вставала на виду у всей Земли.

Радостно рапортовала!..

А вторую вдаль везли.

Вмиг перерубались корни.

Поезд мчался по полям

И у всех, кто есть в вагоне, —

«сто шестнадцать

пополам».

Поселяли их навечно

там, где длинная зима

за «колючкою», у речки

под названьем Колыма...

Первая страна мужала,

славен был ее успех. И она уже

летала дальше всех

и выше всех!

Выплавляла сталь досрочно,

строила: скорей! скорей!

Песни пела, зная точно:

«Завтра будет веселей!..»

К полюсу тропу торила.

Самой сильною слыла.

Конституция царила.

Демократия цвела...

А вторая в днях предгрозных,

вбитая в тюремный пол,

так кричала на допросах,

так, что слышно до сих пор!

Пьяною была от пыток.

И насквозь — темным-темна.

Не сочтешь ее убитых...

Ну, а первая страна

вся — в расцвете,

вся — в зените

нескончаемой весны...

Как же мне

соединить их

в сердце — эти две страны?

Родных…

Роберт Рождественский.

Две страны