Русский язык butorina_o_v_cherkasova_t_a_pod_r

Глава 1

Время величайшего триумфа капитализма оказывается временем его кризиса. С падением Берлинской стены окончились сто с лишним лет политического соревнования между капитализмом и коммунизмом. Капитализм отстоял право считаться единственно пригодным методом рациональной организации современного хозяйства. В этот исторический момент всем ответственным государствам пришлось признать, что выбора нет. В результате страны третьего мира и бывшие социалистические государства были вынуждены, хотя и с разной степенью готовности и энтузиазма, пойти на сбалансирование бюджета, сокращение казенных субсидий, снижение таможенных барьеров и создание благоприятного режима для иностранных инвестиций.

Эти усилия вызвали горькое разочарование. От России до Венесуэлы последние пять лет XX в. были периодом экономических страданий, падающих доходов, страхов и негодования или, по словам премьер-министра Малайзии Махатхира Мохамеда, временем «голода, мятежей и мародерства». В конце 2000 г. в редакционной статье «New York Times» было сказано: «Обаяние рыночной системы, превознесенной Западом как главный фактор победы в «холодной войне», для значительной части мира оказалось затенено ощущением жестокости рынков, опасливым отношением к капитализму и страхом перед нестабильностью». Триумф капитализма только на Западе сделает неизбежными экономические и политические катастрофы.

Всякий раз после провала очередной попытки капиталистических реформ люди Запада даже не пытаются поставить под сомнение адекватность использованных средств, а вместо этого винят народы стран третьего мира в отсутствии предпринимательского духа или рыночной ориентации. Им, мол, давали превосходные советы, и если они все еще далеки от процветания, значит, с ними что-то не так: либо у них не было протестантской реформации, либо их искалечило колониальное господство европейских стран, либо они страдают от недостатка умственных способностей. Однако предположение, что именно культура объясняет процветание столь разных Японии, Швейцарии или Калифорнии (штат США) и что в ней же кроется причина относительной бедности не менее разнящихся между собой Эстонии, Китая и Байя Калифорния (штат Мексики), не только негуманно, оно неубедительно. Разрыв в уровне богатства на Западе и в остальных странах мира слишком велик, чтобы его можно было списать исключительно на культурные различия.

Города стран третьего мира и бывших социалистических стран кишат предпринимателями. Вам не удастся побывать на среднеазиатском рынке, в латиноамериканской деревне или воспользоваться услугами московского такси без того, чтобы кто-либо не попытался втянуть вас в сделку. Обитатели этих стран обладают талантом, энтузиазмом и поразительной способноcтью извлекать прибыль практически из ничего. Они легко овладевают современными технологиями и эффективно их используют. В противном случае, американские дельцы не

боролись бы за соблюдение патентного законодательства в бедных странах, а правительство США не проявляло бы такой заботы о том, чтобы лишить третий мир доступа к современным технологиям производства оружия.

Но если обитатели стран, буксующих на переходе к капитализму, не сборище презренных попрошаек, если они уже отказались от прежних заблуждений и не являются узниками бесполезных культурных традиций, что же мешает им добиться такого же процветания, как жителям стран Запада? Почему капитализм процветает только на Западе?

В этой книге я намерен показать, что главнымпрепятствиемнапутиккапиталистическом процветанию является неспособность бедных районов мира создавать капитал.

Ятакжепокажу, опираясьнафактыицифры, собранные мною и моими сотрудниками, что большинство беднейших стран Азии, Африки и Латинской Америки уже обладают ресурсами и активами, необходимыми для процветания капитализма. Даже в самых бедных странах у бедняков есть сбережения. И объем этих сбережений грандиозен — в 40 раз больше, чем вся сумма иностранной помощи, предоставленной миру после 1945 г.

Беда, что их ресурсы имеют ущербную форму: дома построены на земле, права собственности на которую оформлены неадекватно; обязательства предприятий не определены, а сами они не инкорпорированы; производства размещены в зонах, где ни финансисты, ни инвесторынемогутихконтролировать. Поскольку права собственности на эти активы не задокументированы надлежащим образом, их нельзя продать никому, кроме небольшого числа местных, знакомых между собой и доверяющих друг

другу людей, их нельзя использовать как обеспечение кредита или предложить инвесторам для долевого участия. Иными словами, их не удается обратить в капитал.

На Западе, напротив, каждый земельный участок, каждое строение, каждая единица производственного оборудования отражены в документах, определяющихправособственности, которые зримым образом обозначают место этих активов в общем процессе хозяйственной деятельности. Благодаря этому активы живут в двух параллельных мирах — материальном и правовом. Они обретают способность быть обеспечением кредитов. В США важнейшим источником средств для финансирования нового бизнеса является кредит, выданный под залог жилища предпринимателя.

Подобные механизмы не действуют в странах третьего мира и бывшего соцлагеря. Населяющие эти страны бедняки — пять шестых всего человечества — владеют вещами, но ущербное оформление собственности не позволяет обратить их в капитал. У них есть жилища, но нет оформленных прав собственности на них; они выращивают урожай, но не имеют документов на него; они создают предприятия, но те не зарегистрированы. Именно отсутствие правового оформления объясняет, почему народы, освоившие практически все, что было изобретено на Западе — от канцелярских скрепок до ядерных реакторов, не в состоянии произвести капитал, который сделал бы их отечественный капитализм работоспособным.

Это и есть загадка капитала. Чтобы ее решить, нужно понимание того, каким образом на Западе надлежащее оформление прав собственности превращает активы в источник капитала.

Детский труд: больше или меньше?

Детский труд является извечным бичом бедных стран. К сожалению, не исчез он и в развитых государствах. Даже в такой богатой стране, как США, дети до сих пор работают, причем не только продают лимонад и печенье на улицах или моют машины за доллар, но в бедных округах южных штатов трудятся в условиях настоящей эксплуатации. По оценкам Международной организации труда (МОТ), сегодня в мире работают от 100 до 200 миллионов детей в возрасте до 15 лет. Из них практически 95% живут в бедных странах, а половина – в Азии. Примерно 100 миллионов детей зачастую не посещают начальную школу.

Эта проблема существует давно и имеет свою историю. Она вряд ли обусловлена сегодняшней, вчерашней или даже «прошлогодней» глобализацией. Ее главная причина совершенно иная – бедность. Тем не менее некоторые антиглобалисты и противники детского труда порой объединяют усилия, формируя некий симбиоз. Они считают глобализацию если не причиной детского труда, то, как минимум, феноменом, способствующим его использованию, а значит – причиной его сохранения и даже распространения. Однако свидетельств негативной взаимосвязи подобного рода мало. Правда состоит в том, что глобализация – повсюду, где она влечет за собой рост общего благосостояния и сокращение нищеты, – стимулирует уменьшение использования детского труда и увеличение числа детей, получающих

начальное образование, что, в свою очередь, ведет к повышению общего уровня грамотности. Как я уже отмечал при рассмотрении азиатского «экономического чуда», повышение уровня грамотности создает условия для быстрого экономического роста. Посмотрим, как проблема выглядит сквозь призму экономического анализа и конкретных обследований.

Достаточно легко нарисовать такую модель внутрисемейных отношений, когда обуреваемые алчностью родители заставляют детей работать, хотя доходы семьи увеличились (например, в результате расширения внешней торговли). Однако по целому ряду причин факты показывают совершенно иное. Бедняки не меньше, чем богатые желают своим детям добра. Только нужда заставляет отправлять ребят на работу, а не в школу. Перед лицом жесткого выбора малообеспеченные родители вынуждены заботиться прежде всего о пропитании своих отпрысков, а не об их обучении. Можно предположить, что с ростом доходов они отдадут детей обратно в школу. Экономисты называют это «эффектом дохода»: детское образование является ценностью высшего порядка, и его потребление возрастает вместе с ростом благосостояния.

Кроме того, многие считают образование инвестицией в будущее; в таком случае также следует ожидать, что реакцией на рост благосостояния будет отправка детей в школу. Зачастую это означает, что в новых условиях на учебу пошлют третьего или четвертого ребенка в семье, а то и девочку, уделом которых рань-

шебылатолькоработа. Томуестьдвепричины. Во-первых, в растущей экономике перспективы трудоустройства лучше, чем в стагнирующей, а потому появляются стимулы вкладывать в детское образование. Они не всегда срабатывают, если существуют серьезные структурные ограничения

(например, молодежь из гетто не может устроиться на рабочие места, находящиеся в тех районах города, куда трудно добраться из-за отсутствия транспорта). Но проблемы начнут решаться, когда в этом возникнет потребность, продиктованная желанием людей использовать открывающиеся перспективы.

Еще более важная причина, почему возросший доход позволяет бедным родителям отправлять детей на обучение, состоит в появлении возможности брать на эти цели ссуды. Есть масса свидетельств, что в бедных странах проблема недоступности кредитов имеет огромное значение.

Повышение дохода семей и, как следствие, доступности кредитов (что вполне может стать следствием роста доходов, сопровождающего глобализацию) должны привести к расширению контингента учащихся и сокращению детского труда.

Существуют и другие убедительные доказательства того, что глобализация приводит к сужению размаха детского труда. Они основаны на современном эконометрическом анализе большого массива данных по вьетнамским семьям. Экономисты Эрик Эдмондс и Нина Павцник из Дартмутского колледжа использовали

данные по движению внутренних цен на рис, являющегося основной статьей экспорта Вьетнама, для выявления взаимосвязи между глобализацией и использованием детского труда. Они обнаружили, что за период с 1993 по 1998 гг. средняя цена на рис во Вьетнаме возросла на 29% – частично потому, что были ослаблены установленные государством ограничения на его экспорт. «С 1989 года шла постепенная либерализация регулирования вывоза риса, что позволило увеличить его более чем вдвое (до примерно трех миллионов тонн в 1996 году). В 1997 г. квота была отменена, и Вьетнам полностью оказался под влиянием мировых цен на рис».

Вьетнам – хороший объект для изучения воздействия глобализации на масштабы использования детского труда, так как 26% детей в возрасте от 6 до 15 лет заняты здесь в сельском хозяйстве и еще 7% – в других отраслях. Выяснилось, что домохозяйства, получавшие дополнительный доход от более высоких цен на рис, замещали им заработки своих детей. От этого больше всего выиграли девочки-под- ростки, среди которых «наблюдалось наибольшее сокращение использования их труда и наибольший процент вовлечения в школьное образование».

Таким образом, экономическая логика и эмпирические данные не подтверждают отрицательного влияния глобализации (в форме интенсификации внешней торговли) на масштабы эксплуатации детей.