kozhina_m_n_red_stilisticheskii

негодования. Напр.: Хмурое мурло мещанина высовывается во все щели. И все, что это мурло заглатывает, оно заглатывает, не нарушая ни одного пунктика кодекса {Л. Лиходеев); Вы должны научиться «жрать» знания. Я всегда в таких случаях вспоминаю Шаляпина. Как-то на вечеринке сидел я с Мамонтовым, и мы издали наблюдали молодого Шаляпина, находившегося в кругу больших мастеров. Там были Репин, Серов и др. Он слушал их с жадностью, стараясь не проронить ни единого слова. Мамонтов толкнул меня и сказал: «Смотри, Костя, как он жрет знания (К. Станиславский).

В худож. текстах В. используются, как правило, в речи персонажей как характерологическое средство. Напр.: А вчерась мне была выволочка.

Хозяин выволок меня за волосы на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул. А на неделе хозяйка велела мне почистить селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать. <...> А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то хозяева сами трескают (А. Чехов).

В. используются и как элементы языковой игры (см.), для выражения иронии (см.). сарказма (см.) и тому под. Напр.: Дураково дело не богато; Тише едешь — шире морда; Для меня праздник — что для лошади свадьба: морда в цветах, а зад в мыле; В своем кругу даже круглый дурак на месте; «Скажи, что нового». — Ни слова. «Не знаешь ли, где, как и кто ?» — О братец,

отвяжись — я знаю только то, Что ты дурак... но это уж не ново. (А. Пушкин)

В этом мире неверном не будь дураком: Полагаться не вздумай на тех, кто кругом, Трезвым оком взгляни на ближайшего друга — Друг, возможно, окажется злейшим врагом.

(Омар Хайям)

Употребление В. вне стилистических целей является нарушением речевого этикета, норм лит. языка и показателем низкой общей культуры говорящего.

Жаргонизмы (от франц. ]аг§оп) — слова и обороты, входящие в состав какого-либо жаргона и при этом широко используемые за его пределами, в общей речи. Напр.: фэн (поклонник), шнурки (родители), путана (проститутка), видак (видеомагнитофон) и т.д.

Ж.теряя связь с источником (жаргоном), переходят в общенародный язык и воспринимаются как разговорные или просторечные слова: наезжать (преследовать), клёвый (хороший), кемарить (дремать) и т.д.

Ж.всегда экспрессивны или оценочны: «в жаргонном слове содержится значение не только литературного эквивалента, но и еще нечто — социальный довесок, поэтому у жаргонизмов более богатая семантика <...>, чем у их обыкновенных, а потому и пустых в известном отношении, эквивалентов «нормального языка» (Е.Д. Поливанов). Как правило, Ж. являются стилистическими дублетами литературных слов, т.е. их синонимами (см.).

Источниками Ж. являются: заимствования из других языков (чувак — из цыганск. атас — из франц., мани — из англ.); переосмысление слов литературного языка (рвать когти, делать ноги — быстро убегать); новообразования (междусобойчик — дружеское неофициальное общение); усечение (препод — преподаватель, физичка, химичка, математичка и под ), аббревиация (комок — коммерческий ларек), суффиксация, конверсия, метонимия и многие другие способы.

Ж., как правило, делают речь вульгарной, блатной, грубой.

V. Арготизмы (от франц. аг^о* — жаргон) — слова и обороты, входящие в состав какого-либо арго (условная речь относительно замкнутой

социальной группы или сообщества, нередко с элементами «тайности»: театральное, спортивное, воровское, картежное, армейское и др. виды арго) и при этом широко используемые в общей речи.

Как правило, арготизмы теряют связь с корпоративным источником (арго) и первоначальной средой обитания, но сохраняют яркую экспрессивную окраску: тусовка (встреча, вечеринка «своих»); на халяву (задаром); стоять на стрёме (следить), шмотки (вещи) и др.

Основной группой арготизмов являются общенародные слова с особым специфическим значением: загорать (простаивать); хвост (несданный экзамен); в натуре (правильно) и др.

Многие из арготизмов, потерявших связь с арго, воспринимаются как разговорные или просторечные слова: смыться (уйти); тарахтеть (говорить без толку); втирать

очки (лгать); липовый (фальшивый) и др.

Вхудож. или публиц. тексте арготизмы используются как стилистическое средство, прежде всего для речевой характеристики персонажей, реалистического изображения соответствующей описываемой обстановки, быта.

М.М. Бахтин в работе «Слово в романе» (1934—1935) писал: «Роман — это художественно организованное социальное разноречие, иногда разноязычие, и индивидуальная разноголосица. Внутренняя расслоенность единого национального языка на социальные диалекты, групповые манеры, профессиональные жаргоны, жанровые языки, языки поколений и возрастов, языки направлений, языки авторитетов, языки кружков и мимолетных мод, языки социально-политических дней и даже часов (у каждого дня свой лозунг, свой словарь, свои акценты), — эта внутренняя расслоенность каждого языка в каждый момент его исторического существования — необходимая предпосылка романного жанра».

Вне этих функций арготизмы засоряют речь говорящих, делают ее вульгарной, блатной и т.п.

Впоследние десятилетия, как отмечают исследователи, в литературу и общенародный язык «мощным потоком хлынула <...> арго-тюремная лексика. Некогда зашифрованный язык блатных — феня, созданный для общения воровской касты, теряет свою функцию тайноречия и становится общедоступным: баксы (доллары), лимон (миллион), кайф (наслаждение, удовольствие) и многие другие слова вытесняют свои книжные варианты» (ОЛ. Клинг).

Лит.: Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. — М., 1972; Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975; Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. — М., 1977; Калинин А.В. Лексика русского языка. — М., 1978; Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Словарь тюремнолагерноблатного жаргона (речевой и графический портрет советской тюрьмы). — М., 1992; Елистратов В.С. Словарь московского арго. — М., 1994; Скворцов Л.И. Арго // Русский язык: Энциклопедия. — М. 1997; Шахнарович А.М. Арго // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. — М., 1998; Клинг О.А. Словарь поэтический // Введение в литературоведение. — М., 1999; Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. — М., 2001.

О.Н. Емельянова

ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТЬ РЕЧИ — понятие, объясняемое в специальной литературе по-разному, напр., как: синоним экспрессивности речи (Ахманова О.С. 1966, с. 94; Матвеева ТВ. 1986, с. 88); «такие особенности ее структуры, которые поддерживают внимание и интерес у слушателя или читателя» (Головин Б.Н., 1988, с. 182); «свойство речи обращать на себя внимание и запоминаться» (Хазагеров Г. Г. Корнилова Е.Е., 2001, с. 126); «способность текста привлекать внимание своей речевой организацией» (Хазагеров Т.Г., Ширина Л. С., 1999, с. 215); «способность... речи «хорошо», «ярко» выразить что-нибудь, тем самым привлечь внимание собеседника и удерживать его на всем протяжении этой речи» (Пекарская И.В., 2001, с. 12); «коммуникативное качество речи», которое «характеризует эффективность коммуникативно-целесообразного проявления индивидуальности автора речи с помощью различных речевых средств» (Савова М.Р. 1998, с. 29); «приемы использования языка для достижения конечной цели — убедить, доказать» (Солганик Г.Я., 1973, с. 38) и т.д.

В принятой нами системе терминов элокуции выразительность речи (высказывания, части текста или текста в целом) определяется как совокупность таких качеств (прежде всего — точности (см.), логичности (см.), ясности (см.), экспрессивности (см.)), которые обеспечивают ее полноценное (максимально приближенное к пониманию передаваемой информации) восприятие адресатом.

Качества речи, обусловливающие ее В. обладают не одинаковой степенью релевантности (значимости) и отчасти разными средствами выражения в функциональных разновидностях языка. Так, в оф.-дел. речи точность, не допускающая инотолкования, «проявляется прежде всего в употреблении специальной терминологии, в однозначности и безобразности нетерминологической лексики» (Кожина М.Н. 1993, с. 179). А точность в речи художественной означает соответствие языковых средств эстетической задаче создания образа, т.е. их мотивированность худож. контекстом (Шмелев Д.Н. 1964, с. 24—37).

Лит.: Шмелев Д.Н. Слово и образ. — М., 1964; Ахман о в а О.С. Словарь лингвистических терминов. — М., 1966; Солганик Г.Я. Язык и стиль передовой статьи. — М., 1973; Матвеева Т.В. Лексическая экспрессивность в языке. — Свердловск, 1986; Кап аци некая Е.В. Определение выразительности и способы ее

усиления // Проблемы экспрессивной стилистики. — Ростов н/Д., 1987; Головин Б.Н. Основы культуры речи. — М. 1988; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. — М. 1993; Савова М.Р Выразительность // Педагогическое речеведение: Словарьсправочник. — М., 1998; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций; Словарь риторических приемов. — Ростов н/Д., 1999; Пекарская И.В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических фигур русского языка: Автореф. дис. ...д-ра. филол. наук. — М., 2001; Хазагеров Г.Г., Корнилова Е.Е. Риторика для делового человека. — М. 2001.

А.П. Сковородников, Г.А. Копнина ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ЯЗЫКА - понятие, по-разному определяемое в специальной литературе в связи с неоднозначной трак

товкой категории выразительности (см.: Выразительность речи). В работах некоторых исследователей В. с. отождествляются со стилистическими фигурами (см., напр.: Арнольд И.В. 1981, см. 53; Словарь литературоведческих терминов, 1974, с. 57) и — шире — со стилистическими приемами (см. напр.: Культура русской речи, 1998, с. 264—280). М.Р Савова пишет, что «средствами выразительности могут являться все средства языка и речи (если они соответствуют коммуникативным целям автора речи)» (Савова М.Р., 1998, с. 30). Подобной точки зрения придерживается и А.В. Фе-доров: «В системе стиля всякое средство выражения, всякий элемент языка, приобретающий стилистическую функцию, является выразительным средством, независимо от того, создает ли он в сочетании с другими элементами впечатление привычности данного отрезка речи, или, напротив, заставляет его выделяться в целом по контрасту с нейтральными формами речи, или же, наконец, создает контраст внутри него, вступая в столкновение с окружающими словами или грамматическими конструкциями» (Федоров А.В., 1971, с. 73).

С точки зрения системного подхода к стилистическим терминам, В. с. являются такими языковыми средствами, которые способствуют точности, логичности, ясности, экспрессивности (эмоциональности, оценочное™, интенсивности и образности) и обеспечивают полноценное (максимально приближенное к пониманию заложенной в тексте информации) восприятие речи адресатом.

Выбор и использование В. с. зависят от ситуации общения, избранного жанра и стиля речи, а также от авторской индивидуальности. Так, в оф.-дел. речи точность, не допускающая инотолкования, достигается благодаря использованию специальной терминологии, однозначной и безобразной нетерминологической лексики, повторов слов (преимущественно терминов), уточняющих оборотов и др. средств языка. В газетнопублиц. же речи точность имеет подчеркнуто документальнофактологический характер и, следовательно, создается за счет широкого употребления профессионализмов, оценочных метафор и других В. с. языка. Употребление В. с. зависит также от авторской индивидуальности.

Традиционно выделяются:

фонетические В. е.: звуковые повторы (см.), ударение (см.), интонация (см.), звукопись (см.), звукоподражание (см.), звуковой символизм (см.); лексические В. е.: полисеманты (см.), омонимы (см.), синонимы (см.), антонимы (см.), паронимы (см.), стилистически окрашенная лексика (см.), фразеологизмы

(см.), лексика ограниченного употребления (диалектизмы (см.), просторечные слова (см.), жаргонизмы (см.), профессионализмы (см.), архаизмы (см.), историзмы (см.), неологизмы (см.), иноязычные слова (см.) и др.); словообразовательные В. е.: экспрессивные аффиксы, окказиональное словообразование, словообразовательные архаизмы; грамматические В. е.: синонимия частей речи (см.) и синонимия синтаксических конструкций (см.), понимаемые достаточно широко: «синонимы определяются по признаку взаимозаменяемое-

ти (возможности замены в определенном контексте)», что создает возможность выбора наиболее подходящего языкового средства (Кожина М.Н. 1993, с. 106, 111). К В. с. относятся также тропы (см.) и стилистические фигуры (см.). Кроме того, в речевом общении используются невербальные В. е.: в устной речи — позы, жесты, мимика; в письменной — графические средства.

В качестве примера использования В. с. языка приведем начало «Баллады о синем пакете» Николая Тихонова:

Локти резали ветер, за полем — лог, Человек добежал, почернел, лег. Лег у огня, прохрипел: «Коня!» И стало холодно у огня.

А конь ударил, закусил мундштук, Четыре копыта и пара рук.

Озеро — в озеро, в карьер луга, Небо согнулось, как дуга.

Как телеграмма, летит земля, Ровным звоном звенят поля.

В этом тексте использованы фонетические В. е.: звукоподражание (прохрипел); звуковая анафора (звоном звенят); аллитерация на [к], [т]э [р] (Четыре копыта и пара рук); ассонанс на [у] (Небо согнулось, как дуга); лексические В. е.: конкретно-предметная лексика, метафоры (локти резали, человек почернел, конь ударил, небо согнулось, летит земля); грамматические (синтаксические) В. е.: экспрессивное бессоюзие (Человек добежал, почернел, лег); эллипсис (Озеро — в озеро, в карьер луга). Кроме того, использованы лексико-синтаксические приемы: анадиплозис (...почернел, лег. / Лег у огня...); сравнение (...Небо согнулось, как дуга. / Как телеграмма, летит земля...).

Лит.: Бахмутова Е.А. Выразительные средства языка. — Казань, 1967; Федоров А.В. Очерки общей и сопоставительной стилистики. — М., 1971; Словарь литературоведческих терминов / Ред.-сост. Л.И. Тимофеев и С.В. Тураев. — М., 1974; Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка (Стилистика декодирования). — Л., 1981; Ковалев В.П. Языковые выразительные средства русской художественной прозы. Киев, 1981;Винарская Е.Н. Выразительные средства текста (на материале русской поэзии). — М. 1989; Стилистика английского языка: Учебник.

— Киев, 1991; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М. 1993; Голуб И.Б. Стилистика русского языка. — М. 1997; Культура русской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. — М. 1998; Савова М.Р Выразительность // Педагогическое речеведение: Сло- варь-справочник. — М. 1998; Москвин В.П.- Стилистика русского языка: Приемы и средства выразительной и образной речи (общая классификация). — Волгоград, 2000.

Г.А. Копнина, А. П. Сковородников ВЫСОКИЙ СТИЛЬ (штиль, слог) первоначально представлял собою стилевое единство

темы, содержания, жанра и определенных языковых средств — с окраской приподнятости, торжественности (с широ

ким использованием славянизмов, книжной лексики, образов античной мифологии, «пышной» метафоричности). Был представлен жанрами оды, героической поэмы, трагедии. Отличался возвышенным, риторическим, торжественным тоном выражения, что достигалось помимо указанных средств сложностью построения конструкций, частым употреблением риторических вопросов, восклицаний, использованием инверсий. Все это создавало эмоциональный настрой «к важному великолепию возвышающийся». Типичным примером В. с. являются оды М.В. Ломоносова, разработавшего Трех стилей теорию (см).

В результате «перестройки» рус. лит. языка и его стилевой системы уже в начале XIX в. и окончательно к сер. XIX в. в связи с распадом системы трех стилей В. с. как строго очерченная разновидность языкового употребления прекращает свое существование. Однако номинация В. с. остается в применении к отдельным (большей частью стилизованным) произведениям: торжественная речь (по поводу соответствующих значительных событий), юбилейное поздравление и нек. др. — либо в частях текста (художественного, публицистического) для подчеркивания значимости содержания конкретного контекста посредством обращения к приподнятому тону изложения. Наличие соответствующей стилистической окраски у отдельных языковых единиц совр. лит. языка отмечается в толковых словарях (пометами «высок.», «книжн.», «риторич.»). Напр., возмездие, отторгнуть, дерзать, уповать, вознамериться и т.п. В этих случаях налицо сохранившиеся лингвостилистические приметы В. е., отмеченные выше. Яркими примерами уходящего В. с. (как целостных произведений) в первой трети XIX в. были стихотворения «Пророк» А.С. Пушкина, «Умирающий гладиатор» М.Ю. Лермонтова. Однако с середины XIX в. средства В. с. начинают использоваться в сочетании со «сниженными» (разговорными, просторечными) в произведениях сатирического и юмористического характера (см., напр., соч. М.Е. Салтыкова-Щедрина); эта линия продолжается и в XX в. (напр. у М.М. Зощенко). Таким образом, в совр. рус. лит. языке номинация «В. с.» употребляется для обозначения подчеркнуто книжной, торжественной, перифрастической манеры выражения (что нередко подчеркивается оговорками «говоря высоким слогом» и т.п.) в ее противопоставленности обиход- но-разг. или «нейтральной» речи. В совр. газетной публицистике обращение к «высоким» словам и

фразеологизмам и В. с. широко представлено в качестве средств создания иронии (особенно в связи с переоценкой ценностей доперестроечного периода). Напр., «Руководителю... достанется выгодная стезя — управление городским заказом»; «Избранники бьются за свои привилегии» (примеры В.Н. Виноградовой). См. также Стиля модель традиционная.

Лит/. Ефимов А.И. Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. — М., 1953; Ахма- н о в а О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. — М. 1957; В и - но кур Т. Г Закономерности стилистического использования языковых единиц. — М., 1980; Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. — М., 1984; Бельчиков Ю.А. Лексическая стилистика: проблемы изучения и обучения. — М., 1988; Виноградо- в а В.Н. О некоторых изменениях в стилистике русского языка, «51уП$1ука — VII». - Оро1е, 1998.

М.Н. Кожина

Г

ГАЗЕТИЗМЫ — группа слов и выражений, составляющих характерную принадлежность газетно-публиц. речи и выделяемых некоторыми толковыми словарями с пометами «газ.», «журн.», «публ.». Так, в Толковом словаре русского языка под ред. проф. Д.Н. Ушакова 224 газетизма (агентура, акробаты благотворительности, активизация, акула — ср. акулы пера, болезнь — ср. болезнь левизны, вандал, желтый — ср. желтая пресса, жупел, зубр, кликуша, плутократ, пошехонец и др.).

Тематический состав слов, причисляемых к Г., весьма пестр: общественнополитическая, официально-деловая, военная, спортивная лексика и т.д. Неоднородна эта группа и со стилистической точки зрения: разговорные, просторечные, одобрительные, неодобрительные и др. слова. Представлены в списке Г. и устаревшие слова, а также слова с ограниченной сферой употребления. Единственное, что объединяет эти слова, — социально-оценочная окраска, объясняющая восприятие их как газетных, публицистических. Именно эти слова и выражения, даже будучи малоупотребительными, типичны для газеты, наиболее ярко выражают ее идею, установку, реализуют одну из важнейших ее функций — функцию воздействия. Г. специфическая принадлежность лексики газетно-публиц. стиля, используемая прежде всего в газете и обладающая газетно-публиц. функц.-сти- левой окраской. Г. входят в характерные для газеты разряды концептуальной (общественно-политической), газетной оценочной и строевой лексики. С течением времени набор Г. меняется, но сам этот лексический слой остается как характерная принадлежность газетно-публиц. словаря.

Лит.: Калинин А.В. Слова-оценки // Книга о русском языке. — М., 1969; Полякова Г.П., Солганик Г.Я. Частотный словарь языка газеты. — М., 1971; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. — М., 1977; Солганик Г.Я. Лексика газеты (функциональный аспект). — М. 1981.

Г.Я. Солганик ГИПОТЕТИЧНОСТИ КАТЕГОРИЯ - см. Категория гипотетичности.

ГЛУБИННЫЙ СМЫСЛ ТЕКСТА — некоего завершенного связного целого — это обобщенное содержание, не привязанное к отдельным речевым составляющим, но являющееся произведением многочисленных поверхностных смыслов, преломленных в речевой ткани целого текста.

О глубинных, как и о поверхностных явлениях, можно говорить толькообразно, метафорически (В.И. Солнцев). Существует несколько подходов, связанных с интерпретацией Г с. Для стилистики важно, что специфика Г с. текста зависит от комбинации смысловых уровней, синтезированных в конкретном тексте: предметный смысл соответствует ситуации (фрагменту действительности), которая отражена в тексте; образный смысл — результат объективации ассоциативного мышления автора — проявляется в наличии содержательной двуплановости, картинности, оценочное™; идейный смысл является отражением замысла, концепции автора. Г с. выступает как результат соотношения наличествующих в тексте смысловых пластов (уровней). Так,

встихотворении М.Ю. Лермонтова «Утес» (Ночевала тучка золотая) предметноситуативный смысл можно охарактеризовать как пейзажный: описание скалы на фоне неба; образный смысл, ассоциативно связанный с предметным, воспроизводит любовь немолодого человека к юной ветренице; смысл идейный, надстраиваясь над предметным и образным и частично сливаясь с последним, отражает психологический и философский взгляд автора на диалектику категорий любви и красоты, любви и верности, любви и одиночества, человека и природы. Соотношение смысловых уровней

вкаждом конкретном случае определяется объективными и субъективными факторами

текстообразования.

Специфика текста определяется типом целостности (тематическая, модальная). Целостность как содержательная по своей природе категория {Г.В. Степанов) обеспечивается тематическим и/или модальным единством текста. Тема текста имеет компонентный состав. Компоненты темы — микротемы. Г с. текста можно описать как систему особым образом организованных микротем. В том случае, если текст строится как модально-аксиологическая целостность, Г с. можно описать как систему смысловых предикатов, относящихся к смысловому субъекту (смысловым субъектам). Г с. текста динамичен. Динамика Г с. задана инкорпорирующим принципом его организации. Способы структурной организации Г е.. включение, смысловая оппозиция, наложение, перекрещивание, отношения причины, следствия. Динамический характер Г с. текста обусловливается и поддерживается развитием оппозиций, параллельным развитием микротем (блоков микротем), смысловых предикатов (блоков предикатов), процессами трансформации, нейтрализации, усиления, ослабления, уничтожения и др.

Лит.: Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика.

М. 1963; Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. — Л. 1973; Купина Н.А. Смысл художественного текста и аспекты лингвосмысловогоанализа. — Красноярск, 1983; Новиков А.И. Семантика

текста и ее формализация. — М., 1983; Мурзин Л.Н. Штерн А.С. Текст и его восприятие. — Свердловск, 1991; Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. — Томск, 1992; Кожина М.Н. Понятия «текст» и «целый текст» (в аспекте стилистики текста) // Стилистика научного текста (общие параметры). — Пермь, 1996.

Н.А. Купина ГРАММАТИЧЕСКАЯ СТИЛИСТИКА — см. Стилистические ресурсы морфологии и словообразования.

д

ДИАЛОГ (от греч. сНа10§08 — разговор, беседа) — форма речи, которая характеризуется сменой высказываний (реплик) двух или нескольких (полилог) говорящих и непосредственной связью высказываний с ситуацией. Именно Д. является той формой речи, которая наиболее явно и непосредственно актуализирует социальную сущность языка, его коммуникативную функцию.

Заложивший основы теории Д. в отечественном языкознании, Л.В. Щерба называл именно Д. основной речевой формой языка, утверждая, что «подлинное свое бытие язык обнаруживает лишь в диалоге». Точку зрения на первичность функции языка в Д. разделяли Л.П. Якубинский, Е.Д. Поливанов, М.М. Бахтин и другие известные лингвисты, говорившие о естественности Д. и искусственности, вторичности монолога. В.В. Виноградов называл Д. наиболее употребительной формой социальноречевого общения, отмечая при этом, что монолог — «не данность языка как общей коллективу системы выражения, а продукт индивидуального построения». Разграничивается широкое и узкое понимание Д. Любой текст (в том числе и «внешне» монологический) в той или иной мере диалогизирован, поскольку продуцируется с установкой на активное восприятие его адресатом (см. Категория диалогичности). В этом смысле явление Д. глобально. «Вся жизнь языка в любой области его употребления пронизана диалогическими отношениями» {М.М. Бахтин). Узкое же понимание Д. связано с противопоставлением последнего как формы речи, заключающейся в обмене взаимообусловленными репликами, монологу как высказыванию одного лица. Основным признаком различения диалогической реплики и монолога можно считать степень самостоятельности высказывания (автосемантичность монолога, синсемантичность реплики Д.).

Реплики участников Д., как правило, лаконичны. Обычно в каждой из последующих реплик сокращается все, что прозвучало в предыдущей или известно из ситуации. Поэтому смысл реплики становится полностью понятным только в связи с контекстом и ситуацией: «Мы одни». «Кажется, кто-то там...» — «Никого» (поцелуй). «Это какое дерево?» — «Вяз». — «Отчего оно такое темное?» — «Уже вечер, темнеют все предметы. Не уезжайте рано, умоляю вас». — «Нельзя» (А.П. Чехов. Чайка).

В отличие от монолога, который нередко характеризуется сложностью синтаксического построения, диалогической речи в основном свойственна простота синтаксиса. Среди простых предложений большое число неполных, эллиптических, односоставных. В Д. представлены все виды предложений по цели высказывания,

интонации, эмоциональной окраске.

Вкачестве единицы Д. как сложной целостной структуры выступает диалогическое единство (Н.Ю. Шведова), включающее две или более реплики, связанные единым содержанием. Одним из распространенных видов диалогического единства является вопросно-ответный комплекс.

Основная сфера использования Д. — повседневное общение, устноразг. речь. Кроме того, диалогическая форма речи характерна для худож. литературы (диалоги персонажей), публицистики (интервью, дискуссия), некоторых других сфер общения. При передаче Д. в письменной форме могут возникать различия с разговорным Д., напр., слабое отражение особенностей порядка слов разг. речи. В худож. и публиц. письменной речи Д., как правило, является литературно обработанным. На отбор лексики, синтаксических конструкций, способов взаимодействия реплик накладывают отпечаток как жанрово-стилевые нормы, так и индивидуальный стиль писателя, журналиста.

Лит.: Щерба Л.В. Восточнолужицкое наречие. — Пг., 1915. Т. 1; Его же: Современный русский литературный язык. — РЯШ. — 1939. — № 4; Я к у - бинский Л. П. О диалогической речи // Избр. работы. Язык и его функционирование. — М., 1986; Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. — М., 1963; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979; Шведова Н.Ю. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы. — ВЯ. — 1956. — № 2; Гельгардт Р.Р. Рассуждение о диалогах и монологах (к общей теории высказывания) // Сборник докладов и сообщений лингвистического общества. — Калинин, 1971. Т. 2. Вып. 1; Одинцов В.В. О языке художественной прозы. Повествование и диалог. — М., 1973; Лаптева О.А. Рус. разг. синтаксис. — М., 1976; Валюсинская З.В. Вопросы изучения диалога в работах советских лингвистов // Синтаксис текста. — М. 1979; Кучи некий Г.М. Диалог и мышление. — Минск, 1983; Винокур Т.Г. Диалог // Энц. Рус. яз. — 2-е изд. — М., 1998.

Т.Б. Трошева ДИАЛОГИЧНОСТИ КАТЕГОРИЯ - см. Категория диалогичности

ДИАЛОГИЧНОСТЬ РЕЧИ (письменной) — это выражение в тексте средствами языка взаимодействия общающихся, понимаемого как соотношение смысловых позиций, как учет реакций адресата (в том числе второго Я), а также эксплицирование в тексте признаков собственно диалога. При этом понятие адресованности, обращенности включается в более широкое понятие Д. р., а диалогизация лишь как стилистический прием (Л.В. Славгородская, Э.В. Чепкина) отличается от понятия диалогичности.

Врусистике основы теории диалога были заложены трудами М.М. Бахтина, Е.Д. Поливанова, Л.В. Щербы, Л.П. Якубинского в 20—30 гг.

XX в. Знаменательно, что уже в это время понятие диалога связывается с реализацией коммуникативной функции языка, с социальной его сущностью. В работах этих ученых диалог предстает как форма речи, где наиболее полно реализуется коммуникативная функция языка.

Понятие диалога трактуется по-разному. При этом большинство языковедов объединяет подход к диалогу как к одной из форм речи, присущей главным образом устному виду общения. Однако в исследованиях о диалоге было подмечено, что критерии различения монолога и диалога оказываются нечеткими и потому эти понятия иногда сближаются, а нередко оказываются взаимоисключающими. Отсюда закономерно был сделан вывод об условности границ между диалогом и монологом. Наиболее глубокая трактовка диалога представлена в трудах М.М. Бахтина, который считал социальную сущность диалога главной для характеристики этой формы речевого общения, поскольку диалог пронизывает собою всю речь. При этом диалогические отношения высказываний представляют собой смену «смысловых позиций». Смысловая позиция — это выражение жизненной позиции, точки зрения, определенного понимания факта, явления. В диалоге сходятся две позиции, между которыми и возникают диалогические отношения. «Событие жизни текста, т.е. его подлинная сущность, всегда разыгрывается на рубеже двух сознаний, двух субъектов» (М.М. Бахтин, 2000: 303). Благодаря такому подходу М.М. Бахтину удалось проникнуть и во внутренний диалог, в котором также взаимодействуют различные смысловые позиции, но уже не разных субъектов (как в двусторонней речи), а одного и того же субъекта (с учетом второго Я). Этот аспект глубоко проанализирован современным психологом Г.М. Кучинским в плане решения смысловых задач (Кучинский, 1987).

Исходя из положений М.М. Бахтина и с учетом результатов исследований философов, науковедов, психологов в функц. стилистике был сделан, в частности, вывод о том,

что «языковое общение в принципе диалогично, более того, диалогичность — это форма существования языка в речи» (Кожина, 1986: 11). Таким образом, диалогичность наиболее явно эксплицируется в собственно диалоге как форме речи, но пронизывает и другую ее форму — монолог. Следовательно, диалогичность свойственна не только внешне диалогическим текстам (фиксированный знаками разговор двоих), но и монологическим. По утверждению Э. Вайганда, «язык должен восприниматься как особый постоянно функционирующий диалог, а смысл высказываний заключается в самом факте их использования при создании диалога».

Итак, вопрос о наличии диалогичности в письменных (в том числе нехудожественных) текстах был поставлен совершенно закономерно. Это качество стало изучаться не только на основе устной речи в обиходной сфере, но и применительно к речи письменной, причем не только в художественной литературе, но и в других, например в научной (Л.В. Славгородская, 1978; 1986; М.Н. Кожина, 1981, 1986, 1998; НА. Красавцева, 1987; Л.В. Красилъникова, 1995), а затем в публицистической

(Л.Р. Дускаева, 1994; 1995). Прежде всего был поставлен вопрос об экстралингвистических основаниях диалогичности в письменной науч. речи.

Последнее сопряжено с тем, что особенности мышления, диалогичного и социального по своей природе, находят отражение не только во внутренней, но и во внешней письменной речи. Принципиальная диалогичность творческого научного мышления была экспериментально доказана Г.М. Кучинским (1983); было определено, что «акт мысли есть акт или возражения, или согласия» (С.С. Гусев, Г.Л. Тульчинский, 1985). Между тем акты возражения и согласия предполагают наличие второго лица, поддерживающего диалог, общение. Общение в современной лингвистике рассматривается как взаимодействие в процессе коммуникативно-познавательной деятельности. Общение — это не только вид деятельности, но и система межличностного взаимодействия, т.е. диалог, общение — процесс двусторонний. При этом и во внутренней, и особенно во внешней речи значим фактор адресата (НД. Арутюнова, 1981).

Помимо коммуникативно-лингвистического аспекта, диалогичность имеет экстралингвистическое основание. С точки зрения науковедов, коммуникация — это процесс связи, общения ученых, в том числе через письменный текст. Диалогичность

— неотъемлемое свойство творческого научного мышления (как внутренний диалог со вторым «я» или явный — со своим оппонентом), она помогает лучше понять истину и проверить ход решения проблемы, а в конечном счете — убедительнее доказать ее другим. Диалогичность состоит в установке на коммуникацию в познавательноречевой ситуации.

Диалогичность мышления проявляется в форме самоконтроля, корректировки, в вопросо-ответных связях (Г.М. Кучинский), в форме оценки смысловых позиций предшественников и современников (А.Н. Соколов, С.Л. Рубинштейн и мн. др.). Диалогичность, следовательно, оказывается как бы «двуслойной» по своим основаниям: в ней совмещаются диалог эгоцентрический и собственно открыто коммуникативный, предполагающий взаимодействие и общение с другим лицом. Поэтому диалогичность письменной научной речи заключает в себе и отражение основной черты собственно диалога — реплицирования, направленности речи на адресата, кроме того, учет в организации текста его реакций, а также взаимодействие смысловых позиций коммуникантов (как разных субъектов, так и одного).

Таким образом, вывод о принципиальной диалогичности письменных научных текстов был сделан на основе комплексного подхода, т.е. с учетом результатов исследований психологов, философов, науковедов. Диалогичность теперь рассматривается как фундаментальное свойство речи вообще, это всеобщий ее признак, выступающий как речевая реализация коммуникативной и познавательной функции языка. Наиболее явно она эксплицируется в собственно диалоге как форме речи, но «пронизывает» собою и другую ее форму — монолог.

М.Н. Кожина выявила разновидности диалогичности письменной научной речи в аспекте структуры речевого акта и взаимодействия ком

муникантов. Выражение диалогичности чрезвычайно многообразно как по своим разновидностям, так и по степени ее эксплицированности в тексте. Кроме того, установлены формы (способы) выражения диалогичности, основными из которых являются следующие: 1) «разговор» с другим упоминаемым лицом/-цами, идейными (теоретическими) противниками и единомышленниками; 2) сопоставление (или столкновение) двух и более различных точек зрения, которые обычно в процессе

анализа оцениваются автором; 3) «разговор» с читателем, приглашение его к сомышлению, стремление привлечь его внимание к содержанию речи; 4) «разговор» со своим вторым «Я», не двойником, а объективированным «Я» (представленным в тексте как диалог-самоанализ, самоконтроль или — проще — диалог разных логик с целью проверки доказательства). Первая и вторая формы близки между собой. Примеры этих форм: 1) Известна точка зрения, согласно которой понятия таксиса и относительного времени совпадают. На наш взгляд, эти понятия частично пересекаются, но все же не являются идентичными (Бондарко). В этом примере «реплику-стимул» передает косвенная речь, «реплику-реакцию» вводное слово, несогласие автора с иной точкой зрения — противительная частица все же и отрицательная частица не. В следующем примере чужая речь введена авторской ремаркой: Могут спросить... а причем тут прогресс языка? Не все ли равно, будем мы по-русски акать или окать?.. Конечно, это все равно, если отвлекаться от социальной сущности языка, от его истории (Филин); 2) в приведенных далее отрывках «говорящие» представлены не только как отдельные ученые, но и как чьято мысль (концепция); для обозначения этого используются имена собственные, соответствующие лексемы (точка зрения, мысль, идея): для ввода чужой речи — цитация, косвенная речь: Так, Ферс... утверждал, что язык и мышление... Примерно о том же писал и Ч. Фриз, считая, будто бы «все неудачи в истолковании предложения были вызваны стремлением... рассматривать предложение в связи со способом и характером развития мышления» (Будагов); Известна точка зрения, согласно которой каждый язык как бы «формует», «лепит соответствующее сознание... Такую концепцию выдвигает, например, И. Вайсгербер, по мнению которого язык образует как бы «промежуточный мир» между человеком и его сознанием... Подобным же образом Г. Хольц утверждает, что... (ВЯ-84); третья форма — это привлечение читателя к сомышлению, активизация его внимания: Обратим и мы внимание на природу знака... (Головин); Обсудим теперь кратко физический смысл коэффициента (Регель); Допустим на минуту такую возможность... (Головин); четвертая — пример своеобразного самоанализа, эксплицитно выраженной самопроверки с помощью цепи вопросительных предложений, введенных личной конструкцией: Нас сейчас интересует вопрос: живая гибридная система, изображенная на рис. 23а, или неживая? А если неживая, то сколько «живых» звеньев надо добавить, чтобы сделать ее живой? И обратная задача — переход от живого к неживому... Лишь на субклеточном уровне можно пытаться найти этот переход (Френкель).

Лингвистическое выражение первой и второй форм диалогичности осуществляется через использование чужой речи: прямой речи в виде цитации и косвенной, третья форма реализуется разного рода императивными формами и обращением ко второму лицу, а также в виде прямых вопросов, активизирующих внимание читателя. Четвертая форма диалогичности непосредственно связана с рассуждением как типом речи и реализуется в научных текстах помимо вопросительных предложений (в том числе риторических вопросов) употреблением вводных слов, подчеркивающих ход рассуждения, вставных конструкций и, конечно, использованием в этих целях структурных возможностей предложения. Причем в научных текстах третья и четвертая формы часто оказываются полифункциональными. В целом же научный текст с точки зрения диалогичности представляет собою как бы двухслойную и даже местами многослойную (в случае полилогичности) смысловую структуру.

Для характеристики своеобразия диалогичности научного текста важен вопрос о прагматическом аспекте структуры речевого акта и отражении в последнем характера взаимоотношений коммуникантов. В этом плане в значительной мере изучена устная (Г. О. Винокур, 1959; А.К. Соловьева, 1965; А.Р. Балаян, 1970; З.В. Валюсинская, 1979), а также разг. речь (И.Н. Борисова, 2000 и др.). Прагматический аспект науч. речи наиболее исследован на материале жанра рецензии (Л.В. Красильникова, 1995, Е.С. Троянская, 1989).

В науч. текстах выделяется круг разновидностей устного диалога: вопрос-ответ; диалог-унисон; диалог-спор; перевод темы в другую плоскость (переход к новой теме, нередко предваряемый риторическим вопросом). Различия письменной научной и устной разговорной речи обусловливают как спектр разновидностей диалога, так и круг речевых актов и средств выражения в этих сферах общения. В частности, некоторые из разновидностей актов, присущие разг. речи, не свойственны науч. Наиболее типичными ситуациями общения, представленными в письменной научной речи, являются следующие: согласие (одобрение), несогласие, оценка, вопросответ, уточнение, дополнение, пояснение, доказательство, предположение,

допущение. В исследованиях, посвященных диалогичности письменной речи, для обозначения минимальной единицы структурирования диалогичности используется понятие «цикл», под которым, вслед за психологом Г.М. Кучинским, понимается «единое целое, образованное двумя взаимосвязанными речевыми актами партнеров, из которых первый как бы открывает, начинает общение и детерминирует последующий» (Кучинский, 22). При этом в элементарный цикл входят лишь монофункциональные (решающие одну коммуникативную задачу) речевые акты. Наконец, в цикле важна способность к развертыванию диалога. Г.М. Кучинский подчеркивает, что в первом акте, который психологом назван обращением, отражается смысловая позиция, точка зрения субъекта, а в ответном — оценка этой позиции интерпретатором. На основе этой оценки, прикрепляясь к ней, выстраивается другая позиция. Так происходит развитие содержания текста.

В письменных текстах диалогичность структурируется вдвухкомпонентных циклах, когда и позиция субъекта, и ее оценка эксплицированы в тексте, а также в однокомпонентных циклах, когда одна из позиций представлена имплицитно, т.е. лишь подразумевается. Конечно, циклы с одной выраженной репликой в письменной речи более частотны, потому что диалог с читателем в письменном тексте «свернут»

вмонологическую форму, т.е. в однокомпонентные циклы. Однако, для того чтобы автору открыто продемонстрировать свою ориентацию на позицию возможных единомышленников или оппонентов, необходимо использование и двухкомпонентных циклов. Степень выраженности диалогичности в этом случае, разумеется, выше, чем

впервом, поскольку в двухкомпонентном цикле воспроизводится форма непосредственного устного общения. В тексте различные элементарные циклы чередуются, благодаря чему происходит развитие его содержания. Первая реплика цикла передает смысловую позицию одного партнера в форме сообщения, побуждения или вопроса. В ответной реплике содержится смысловая позиция другого в виде согласия и несогласия, анализа, оценки, уточнения, пояснения, доказательства, ответа на вопрос, причем выражение ответа становится предпосылкой для формирования следующего цикла. Значит, развитие содержания текста заключается в чередовании циклов, отражающем соотношение различных смысловых позиций — утверждение одних и опровержение других.

Примеры элементарных циклов с учетом их прагматических признаков: I. Сообщение как информирование читателя (через одно или ряд повествовательных предложений) о каком-либо фрагменте знаний отношение к нему (эксплицитное или имплицитное), выраженное либо нейтрально, либо экспрессивно, эмоционально. Отношение к сообщению выражается различно, в виде согласованности или несогласованности точек зрения, например: а) Диалогичность «чисто» информативного характера: Идея необходимости совмещения в грамматическом значении обоих направлений анализа...

эксплицитно была выражена уже в 1922 г. С.И. Бернштеж писал: ...отправной точкой синтаксического исследования...» (Бондарко); Невозможно осмыслить проблему без изучения идей И.П. Павлова... Полезно напомнить читателям высказывания И.П. Павлова: «Вразвивающемся мире...» (Головин). При выражении диалогичности информативного характера представляются сведения, хорошо известные автору, но не читателю (сообщение для другого), при выражении же очень близкого ему диалогаунисона подчеркивается согласованность разных мнений.

ский); Согласно этому пониманию... главные его признаки, выделенные Келером, должны быть соотнесены друг с другом в обратном порядке. Не факт переноса найденного решения следует объяснять... но, наоборот, ход экспериментальной задачи нужно понять как результат... (А.Н. Леонтьев).

Диалог-унисон и диалог-спор, как правило, характеризуются явной оценочностью, степень выраженности которой в тексте и сопровождающая ее экспрессия (эмотивность) возрастают от первого ко второму. Замечено, что именно отрицательная оценка более экспрессивна и связана с воздействием на адресата. А.Р Балаян выделяет диалог по степени модальной насыщенности (модальный диалог), в частности полемику, и диктальный — выяснение, уточнение каких-либо фактов.