kozhina_m_n_red_stilisticheskii

непрямым сигналом эмоциональности: Хорошо просыпаться, когда с первой мыслью приходит чувство, что тебя ждет радость (В. Шукшин).

Основным средством выражения О. в худож. речи являются нейтральные слова с языковой оценочной коннотацией, напр.: Первых ораторов слушали внимательно [+], потом стали переминаться с ноги на ногу, уставая от однообразия [—] речей; Плясали они незатейливо [—], но так раскраснелись милые девичьи лица, так старательно [+] кружились девушки, оправляя развевающиеся подолы, что даже самые равнодушные начали притопывать в такт музыке; Кто-то сказал, что самое надежное [+] место во время бомбежки — около печки в коридоре.

Своеобразие худож. стиля в отношении О. состоит в том, что его текстовое оценочное содержание может не совпадать с языковым или даже противоречить ему. Конкретное оценочное содержание языковой единицы определяется только широким контекстом, нередко — контекстом целого произведения. Так, по наблюдениям Т.В. Матвеевой, в рассказе В. Шукшина «Вянет-пропадает» О. хороший постоянно возникает в связи с сюжетной линией дяди Володи, в его прямой речи (хорошее дело... очень хорошее дело; мне и так хорошо; завтра хороший день будет). Данная О. накладывает отпечаток на соседние конкретно-предметные реалии, так что хорошими становятся и комната, и сервант, и запланированная медвежья шкура на пол. Однако чем лучше все обстоит у этого персонажа, тем больше читательское раздражение по его поводу (через восприятие других персонажей и автора). И напротив, отрицательно-оценочная фраза проломиться с молотком к Игорю (с целью убийства) в рассказе В. Шукшина «Обида» имеет совершенно иное текстовое наполнение — вызывает читательское сочувствие, сострадание к герою (Матвеева ТВ. 1990).

В одном и том же худож. тексте могут совмещаться несовпадающие оценки, принадлежащие разным субъектам, что отражает многоаспектную «картину мира», где одновременно сосуществуют разные ценностные стереотипы. Именно в оценках часто проявляется полифония, многоголосие, которые не раз отмечали исследователи языка худож. текста (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Б.А. Успенский и др.). Ср. пример, который приводит М.М. Бахтин, анализируя соотношение монологического слова героя и слова рассказчика у Достоевского: Я живу в кухне, или гораздо правильнее будет сказать вот так: тут подле кухни есть одна комната (а у нас, нужно вам заметить, кухня чистая, светлая, очень хорошая), комнатка небольшая, уголок такой скромный, то есть, или еще лучше сказать, кухня большая в три окна, так у меня вдоль поперечной стены перегородка, так что и выходит как бы еще комната, нумер сверхштатный, все просторное, удобное, и окно есть, и все, одним словом, все удобное («Бедные люди»). Комментируя данный отрывок, Е.М. Вольф пишет: «Здесь серия оценочных слов (субъект оценки — говорящий) со знаком «+» (кухня чистая, светлая, очень хорошая, уголок такой скромный, кухня большая, все просторное, удобное), контрастирует с описанием кухни, которая на основании общепринятых стереотипов оценки скорее характери

зуется знаком «—» (в кухне за перегородкой жить плохо). Но при этом оба стереотипа совмещаются в изложении рассказчика» (Вольф Е.М. указ. соч., с. 209). Таким образом, подлинное понимание оценочного значения той или иной языковой единицы в худож. тексте возможно только в контексте худож. целого.

О. в том или ином виде присутствует в любых видах текстов, даже если она не выражена эксплицитно. Оценочная позиция субъекта речи детерминируется канонами, выработанными соответствующей эпохой, поэтому изучение О. позволяет понять обобщенную ценностную ориентацию социума в определенный период его развития. Лит.: И вин А.А. Основания логики оценок. — М. 1970; В а куров В.Н. Кохтев Н.Н., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. — М., 1978; Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики, 1982. — М., 1984; Ее же: Язык и мир человека. — М., 1999; Шиукаева Л.В. Отбор и функции языковых средств модуса рациональной оценки в научной речи // Основные понятия и категории лингвостилистики. — Пермь, 1982; Солганик Г.Я. К проблеме модальности текста // Русский язык: Функционирование грамматических категорий. Текст и контекст. — М., 1984; Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. — М., 1985; Троянская Е.С. Научное произведение в оценке автора рецензии (к вопросу о специфике жанров научной литературы) // Научная литература: Язык, стиль, жанры.

— М., 1985; Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. — Новосибирск, 1986; Т е л и я В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. — М. 1986; Майданова Л.М. Структура и композиция газетного текста. — Красноярск, 1987; Котюрова М.П. Об экстралингвистических основаниях смысловой

структуры научного текста. — Красноярск, 1988; Матвее - в а Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; Сретенская Л.В. Функциональная семантико-стилистическая категория оценки в научных текстах разных жанров:. Автореф. дис. канд. филол. наук. — СПб., 1994; Рябцева Н.К. Теоретическое и лексикографическое описание научного изложения: межъязыковой аспект: Науч. доклад д-ра филол. наук. — М. 1996; Пермякова Т.М. Динамика соотношения категорий оценки и аргументативности в газетных текстах 1980—1990-х гг. под влиянием социальных факторов (на материале газет русского и английского языка): Автореф. дис. канд. филол. наук. — Пермь, 1997; Красильникова Л.В. Жанр научной рецензии: семантика и прагматика. — М. 1999; Баженова Е.А. Научный текст в аспекте политекстуальности. — Пермь, 2001.

Е.А.Баженова КАТЕГОРИЯ ТЕКСТА — см. Текстовая категория.

КАЧЕСТВА РЕЧИ — см. Коммуникативные качества речи.

КЛАССИФИКАЦИЯ И ВНУТРЕННЯЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЕЙ. Функц. стиль - явление не монолитное, а представляющее собою (если речь идет о конкретных текстах данного типа как его носителей) «многослойное» (сложное) единство. Это обусловлено тем, что на речь и создание ее стилевого своеобразия одно

временно воздействует множество внелингвистических факторов, каждый из которых так или иначе оставляет в стиле речи свой след. Стиль речи — это, конечно, нечто единое, но ее анализ позволяет определить, какие конкретные стилевые признаки связаны с теми или иными экстралингвистическими факторами (и обусловлены ими). Сами функц. стили (как макростили) выделяются и классифицируются на основе базовых (первичных) экстралингвистических стилеобразующих факторов (см.), а именно социально значимой, исторически сложившейся сферы общения и вида деятельности, соотносительных с той или иной формой общественного сознания (наука, политика, искусство и т.д.), назначением ее в обществе и целеполаганием, а также формой мышления и нек. др. Стилевая специфика каждой такой функц. разновидности речи формируется традиционно сложившимся конструктивным принци- пом(-ами) (см.) отбора и сочетания в ней языковых средств. Отсюда в отечественной, а также славистической и — шире — европейской традиции выделяются функц. стили: научный, публицистический (политический), официально-деловой (административный, законодательный), художественный, разговорно-обиходный, религиозный (клерикальный). Иногда называются и некоторые другие, которые, однако, обычно представляют собой варианты указанных функц. стилей. Относительно художественного и разговорного стилей (см.) нет единства мнений, но целесообразно их отнесение к функц. стилям с позиций определения их на основе формы общественного сознания (или, в терминологии М. Бахтина, «идеологии типа»), так как при этом сохраняется единство принципа классификации. Это подтверждает правильность последней и действительное обоснование интуитивно осознаваемых стилей, которые, кстати, так или иначе выделяются и в классификациях функц. стилей на других основаниях.

Каждый из функц. стилей подразделяется на более частные и конкретные стилистикоречевые разновидности: подстилевые, жанровые и т.д. — вплоть до отражения в стиле индивидуальной стилевой манеры автора текста. Так что каждый конкретный текст (произведение, высказывание), с которым, собственно, и имеет дело исследователь (и реципиент), обладает одновременно стилевыми чертами и макростиля, и конкретной более частной его разновидности, к которой он принадлежит, т.е. стилевыми особенностями, образуемыми комплексом стилеобразующих факторов этого текста.

Назовем более конкретные стилевые разновидности функц. стилей.

В научном (см.) различают подстил и: собственно научный, научно-технический, научно-учебный, научно-популярный (можно выделить в первом еще более частные разновидности: научно-гуманитарную, естественно-научную, точных наук).

Дальнейшие более частные стилевые особенности зависят от природы жанра: монографии, статьи, очерка, рецензии, учебника, курса лекций, доклада, реферата, тезисов (при этом некоторую вариативность стилю могут придавать частные разновидности жанров со специальными тематическими целями, напр., статья тео

ретического или экспериментального характера по содержанию, обзорная). Кроме этих жанров (в основном первичной литературы) выделяется вторичная, также стилистически отмеченная: автореферат, резюме, обзор реферативного журнала. Помимо этих жанров, бытующих обычно в письменной форме, могут быть и их устные

«аналоги»: устный доклад, учебная лекция в аудитории. При этом следует различать доклад, прочитанный по заготовленному ранее письменному тексту, и неподготовленный, в известной мере спонтанного характера; кроме того, устное выступление в дискуссии (см. жанры научного стиля). Хотя почти все функц, стили выступают и в письменной, и в устной форме, однако первая явно превалирует, а вторая обычно представлена довольно узким кругом жанров (кроме, конечно, сферы разг. речи). Вопрос об устной форме публичной речи в целом — УПР — (в том числе в науч. сфере общения) не нашел пока общепринятого решения. Здесь, как минимум, две точки зрения (см. устная публичная речь): с одной стороны, Е.А. Земской, Е.Н. Ширяева, О.Б. Сиротининой, с другой — О.А. Лаптевой. Влияет на стиль речи и тип общения — контактный или дистантный (иначе — непосредственный или опосредованный), степень официальности/неофициальности и, конечно, характер аудитории (напр. выступление ученого на науч. тему перед студентами либо по радио или в газете) и т.п. Однако следует учесть, что истинная специфика функц. стиля, так сказать, его ядро (фундамент), будучи обусловленной базовыми экстралингвистическими факторами, является обязательной, инвариантной для всех разновидностей текстов как носителей данного функц. стиля, а все прочие стилевые особенности — вариативными

икак бы дополнительными к первым, сопутствующими им. Отражение в науч. тексте особенностей индивидуально-речевой манеры автора не обязательно и не всегда явно представлено, однако, как правило, наличествует в науч. текстах, особенно принадлежащих крупным ученым.

Помимо указанных внутренних разновидностей науч. функц. стиля, представляющих «чистые» формы науч. речи, имеются другие разновидности, в том числе подстилевые

ижанровые, которые отражают взаимодействие разных функц. стилей (и, следовательно, соответствующих целей и задач общения). Эти разновидности, находясь на периферии функц. стиля, несут в себе черты двух (трех) взаимодействующих стилей (хотя обычно с доминированием черт того или другого), представляя собою переходные стилевые сферы в общем, глобальном речевом континууме. Напр., инструкция к пользованию каким-либо техническим прибором объединяет черты науч. и оф.-дел. речи; патент (то же самое); произведение науч.-худож. характера (в отличие от научно-популярного) сочетает в себе черты науч. и худож. стилей. В связи со сложностью картины стилевых «расслоений» (разветвлений) и взаимодействия функц. стилей удобнее представить это явление, используя принцип полевого структурирования (см. полевая структура функц. стиля).

Таким образом, стилевая сторона каждого конкретного текста содержит одновременно инвариантные черты — черты специфики соответ

ствующего функц. стиля — и вариативные. Соотношение тех и других может быть различным, но до тех пор, пока в тексте наличествуют специфические черты данного функц. стиля, этот текст является представителем последнего (несмотря на присутствие других частновариативных стилевых черт). Для разграничения функц. стилей важен учет стилостатистического критерия существенности/несущественности различий стилевой специфики анализируемых текстов (при их сопоставлении в поисках границ функц. стиля).

Иногда среди функц. стилей называют особый — производственно-технический, однако он почти не исследован на конкретном материале и в сопоставлении с другими функц. стилями. Кроме того, исходя из существующих принципов определения и классификации функц. стилей, нет оснований для его выделения (именно как особого функц. стиля). Скорее всего, это гибридная разновидность науч.-тех- нич. речи (сферы общения), поскольку та или иная производственная деятельность базируется в конечном счете на фундаменте той или иной отрасли науки и техники (и ориентируется на них). Но это разновидность, взаимодействующая с профессиональной речью (подъязыком), в том числе в ее устно-разг. форме; она находится на пересечении стилей, подстилей, жанровых разновидностей и форм речи. А кроме того, в значительной части вообще на пересечении лит. языка (к которому относятся функц. стили) и нелитературного (профессиональных, жаргонных «языков»).

Официально-деловой функ. стиль (см.) включает на подстил и: законодательный, административно-хозяйственный (канцелярский), дипломатический. Кроме того, в первом можно выделить более частные разновидности: собственно законодательный и юрисдикционный (судебнопроцессуальный), а во втором — административный и обиходно-деловой (выступающий широко в устной форме, особенно в коммерческой сфере. Жанровые разновидности: в законодательном — закон, указ, устав,

постановление (высших органов власти); в том числе в судебно-процес- суальной сфере — иск, приговор (обвинительное заключение), протокол расследования и др. в административно-хозяйственном — трудовое соглашение, приказ, распоряжение, деловое письмо, акт (о приемке-сдаче чего-л.), заявление, справка, расписка и др. в дипломатическом подстиле — меморандум, коммюнике, договор, соглашение, нота, заявление МИДа и др. Отдельные жанры оф.-дел. функц. стиля могут быть представлены в разных подстилях (напр., заявление, договор и нек. др., хотя стилевой характер их при этом обычно видоизменяется).

Подстилевые и жанровые разновидности оф.-дел. ф. с. весьма заметно различаются даже по издающему органу (институту), напр. «Устав железных дорог» и «Устав внутренней службы вооруженных сил Российской Федерации». В силу того что оф.- дел. ф. с. наименее изучен, не вполне решены и вопросы его стилевой внутренней дифференциации. Так, нет единого мнения о статусе дипломатического подстиля. Явно выделяются среди других и некоторые жанры судебной речи (особенно в ее

устной форме). Тем не менее общие инвариантные специфические стилевые черты (см. официально-деловой функц. стиль) свойственны стилю всех текстов правовой (законодательной в широком смысле) сферы (см. жанры оф.-дел. стиля). Приоритетной здесь и обязательной для всех разновидностей текстов является письменная форма (обязательная фиксация на письме всех очных и заочных правовых речевых контактов). Однако налицо и устная форма (судебное разбирательство — выступления прокурора, адвоката, материалы следствия), которая фиксируется письменной формой лит. языка. Однако в ряде ситуаций в правовых отношениях (а отсюда и в стиле речи) даже фиксированная на письме речь бывает подвергнута сильному воздействию либо разг. речи (документы следствия, показания свидетелей), либо публиц. (выступления защитников на суде, парламентская речь), т.е. в ряде жанров сильно взаимодействие функц. стилей. Характерно, что в современных текстах оф.-дел. ф. с. (письменных, особенно устных) сравнительно низок уровень речевой культуры, налицо много черт устно-разг. обиходной речи, нарушений норм лит. языка.

Публицистический функц. стиль (см.) подразделяется на собственно публицистику (журнальную), газетно-публиц., политико-агитационный подстили, радио- и телепублицистику. Первый представлен формами профессиональных публикаций (памфлет, очерк, проблемная статья как самостоятельные литературные произведения); второй — жанрами газетной речи (репортаж, интервью, хроника, статья, корреспонденция, информация, аналитический комментарий (колонка комментатора), фельетон и др.); радио- и телепублицистика характеризуются воздействием на публиц. стиль устно-разг. речи; то же свойственно политикоагитационному подстилю (воззвания, призывы, прокламации, листовки, выступления на митингах), для которого устная форма реализации весьма актуальна.

Стилевая структура публицистики (в целом, в широком смысле) весьма сложна. Стилистически различаются, с одной стороны, публикации оф.-обобщенного плана (от издающего органа, от общественных организаций, партий: см. в газетах прежних лет передовую, материалы партийных пленумов и съездов, отличающиеся стилевыми чертами обобщенности, официальности, высокой стандартизированное™ и т.п.), с другой — менее официальные, чисто авторские, в том числе и диалогового характера (аналитическая статья-раздумье, интервью, репортаж, открытое письмо, «прямая линия»). Поскольку важнейшими в газете являются информационная и воздействующая функции, то это выражается не только в такой стилевой особенности газетной речи,

.как сочетание экспрессии и стандарта, но и в известном разделении жанров — с преобладанием той или иной функции и стилевой маркировки, например, с одной стороны, хроника, информация, с другой — репортаж, очерк, фельетон (хотя, естественно, жесткого разделения здесь нет). В связи с тем, что газетнопублицистический стиль испытывает на себе влияние худож. речи (отчасти в связи с реализацией воздействующей, экспрес

сивной функции), это находит отражение, в частности, в жанрах очерка и фельетона. А одна из функций газеты (популяризация знаний) — выражается в воздействии на газетный стиль речи науч. (науч.-популярного) стиля изложения — в статьях, посвященных науч. открытиям и проблемам, вопросам экономики, банковского дела и т.д., посредством чего в газетную речь, а затем в лит. язык в целом проникает терминологическая, в том числе иноязычная, лексика и фразеология.

Художественный функц. стиль речи (см.), стилевое своеобразие которого во многом

зависит от авторской индивидуальности, от «образа автора» (см.), имеет, однако, в то же время общую для всех худож. текстов стилевую специфику (которая обусловлена спецификой образного мышления и другими факторами) (см. худож.- образная речевая конкретизация). Помимо авторской индивидуальности, заметные стилевые различия худож. текстов зависят от ряда экстралингвистических факторов, касающихся прежде всего признаков самой литературы и типа изложения. Так, самое общее стилевое расслоение происходит, очевидно, в соответствии с тремя родами литературы — эпосом, драмой, лирикой. Это обусловливает выделение подстилей: худож.-прозаического, драматургического, стихотворного. Далее стилевые различия обусловливаются худож. методом изображения действительности — стилем классицизма, романтизма, реализма. Затем — в известной мере — различия стиля касаются и худож. текстов различных жанров — романа, рассказа, очерка, басни и т.д. Стилистика худож. речи зависит и от характера рассказчика, цели и темы произведения (напр. сказовая манера речи, стилизация, преимущественно в произведениях на исторические темы); вообще — от содержания и темы произведения, его композиции, системы образов, а также от преобладающего в тексте (избранного автором) способа изложения — повествовательного, описательного, рассуждающего. В конечном счете стиль истинно худож. текста зависит от авторской, творческой индивидуальности и представляет собою своеобразный синтез различных (указанных) стилевых явлений, что не означает, однако, того, что все и каждый худож. тексты не обладают общей для них стилевой спецификой, принципиально отличающей худож. речь в цел ом от всех других функц. стилей.

Разговорный (разговорно-обиходный) стиль (см.) характеризуется в целом довольно четкими специфическими стилевыми особенностями. Но он не однороден. Выделяется прежде всего разг.-обиходный (бытовой) подстиль и публичная разг. речь, различающиеся по сфере общения и деятельности говорящих и вместе с тем по разной степени официальности/неофициальности, непосредственности/опосредованности, подготовленности/неподготовленности, тематики (содержания) речи. Разг. жанры (связанные с ситуацией и частной сферой общения) — бытовой разговор, застольная беседа, разговор по телефону, спор, дружеская беседа, расспросы, личное письмо, записка и др. Последнее говорит о том, что Р.с. выступает не только в устной, но и в письменной форме. Иногда особо выделяют эпистолярный стиль (см.), который все

же либо является одной из разновидностей письменной разг. речи, либо лит. жанром.

Специальной оговорки требует вопрос о статусе религиозного стиля (см.) в рус. лит. языке. Согласно принципу определения и классификации функц. стилей, есть все основания для его выделения. Он называется и описывается в ряде языков (и стран), напр. в польском. К изучению этого функц. стиля на российской почве ученые только еще приступают. Судьба же его в России (на русской основе) достаточно сложна, а основания для его выделения хотя и есть, но ограниченны. Во-первых, функц. стили рассматриваются в пределах одного лит. языка, тогда как многие жанры религии развивались на церковнославянском (хотя и близкородственном, но другом языке). Во-вторых, до недавнего времени (по социальнополитическим причинам) сфера религиозного общения была отделена от государства и как бы изымалась (не признавалась) одной из «ветвей» рус. лит. языка (имеем в виду случаи общения в этой сфере на рус. языке). Т. о., вопрос о религиозном стиле требует специального изучения. В настоящее время религиозный стиль получает, так сказать, права гражданства и все более расширяет сферу применения (даже в СМИ) (см. Л. П. Крысин, О.А. Крылова и др.).

Оговорки требует и так называемый ораторский стиль (см.). Он представлен в различных сферах общения (ср. ораторскую публицистику или политические речи ораторов, судебное красноречие, академическое красноречие). По этой причине, точнее потому, что О. с. не имеет в своей основе прикрепленное™ к одному виду деятельности и форме общественного сознания, он (исходя из принципов определения функц. стиля) не может быть отнесен к функц. стилям (В.П. Мурат). Ближе всего он по своей функции (воздействия) и стилевым чертам (экспрессивности, приподнятости, эмоциональности) к публиц. функц. стилю.

Очевидно, учитывая многозначность термина «стиль», следует считать, что в номинациях ораторский стиль и эпистолярный стиль само слово «стиль» используется в значениях (манера, характер речи), не синонимичных значению термина «функциональный стиль».

Помимо представленной классификации функц. стилей и ее принципа, принятых в

русистике, славистике и — в основном — в европейских стилистиках, известны попытки систематизации стилей на других основаниях, напр. с учетом структуры речевого акта (1-е лицо — 2-е — 3-е, т.е. соотношение говорящего — слушающего — передающегося содержания), а также отдельно стилей книжной речи и разговорной {Д.Н. Шмелев), на основе социальных ролей говорящих (К.А. Долинин), на выявлении соответствия языковых особенностей стиля коммуникативным запросам и выделении соответственно двух сфер использования языка строгой и нестрогой (Е.Н. Ширяев) и нек. др. Симптоматично, однако, что в конечном счете эти авторы все же оперируют понятиями названных функц. стилей, что, очевидно, говорит об объективности существования последних и целесообразности их выделения. Кстати, необходимо учитывать, что попытки классификации речевых разновидностей осу

ществляются в разных науках (и, естественно, в различных аспектах), с позиций социолингвистики, психолингвистики, прагматики, культуры речи, а не только собственно функц. стилистики. Отсюда естественные различия этих систематизаций и типологий.

Лит.\ Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. — ВЯ.

1955. — № 1; Его же: Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. — М., 1963; Мурат В.П. Об основных проблемах стилистики. — М., 1957; Клаус Г Сила слова. — М., 1967; Кожина М.Н. К основаниям функциональной стилистики. — Пермь, 1968; Ее же: Стилистика русского языка. — 3-е изд. — М., 1993; Костомаров В.Г Русский язык на газетной полосе. — М., 1971; Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Общие понятия стилистики, разговорно-обиходный стиль речи. — М., 1976; Скребне в Ю.М. Очерк теории стилистики. — Горький, 1976; Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. — М. 1977; Вакуров В.Н., Кохтев Н.Н. Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. — М. 1978; Долинин К.А. Стилистика французского языка. — Л. 1978; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979; Бондалетов В.Д. Стилистика русского языка. — Л., 1982; Кожи н А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. М. 1982; Разговорная речь в системе стилей современного русского литературного языка. Лексика. — Саратов, 1983; Грамматика. — Саратов, 1992; На ер В.Л. Уровни языковой вариативности и место функциональных стилей // Научная литература. Язык, стиль, жанры. — М. 1985; Современная русская устная научная речь / Под ред. О.А. Лаптевой. Т I. Красноярск, 1985; Т. 2. — 1994; Т. 3. — М. 1995; Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста. — М. 1987; Разновидности и жанры научной прозы. Лингвостилистические особенности.

— М. 1989; Функциональные стили и формы речи. — Саратов, 1993; Жанры речи. — Саратов, 1997; Матвеева Т.В. К изучению функциональной стилистики в средней школе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Вып. 5. — Красноярск; Ачинск, 1997; Ее же: Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; Сиротинина О.Б. Изучение разговорной речи как одна из проблем русской стилистики, «51уН$1:ука-У1». — Оро1е, 1997; Кожина М.Н. Рычкова В.Н. Выражение связности как критерий внутристилевой дифференциации научной речи // Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII —XX вв. Т. П. Ч. 2. — Пермь, 1998; НаизепЫаз К. УузгауЬа $1оуе5пусЬ котишками а згуНзгука. Сз1. ргейпазку рго VI тгдп^егс! з1аУ151:й. — РгаЬа, 1968; Л е П пе к М.$1;у1оуё гозрсИ зоисазпе 5р150Упё сезИпу // ВсПс, Оапез и др. Кикига се$кёЬо даука.— ЫЬегес, 1969; Кгаиз I. 1Луос1 ёо з^уПзИку рго тГогтасш ргасоутку. — РгаЬа, 1977; М 1 з!г 1 к I. ЗгуНзИка51оуепзкёКо ]агука. — Вга^ауа, 1985; \УПкоп А. Т1ро1оё1а о.ёгшап ^гуко\уусЬ ^8ро1с2езпе] ро^гсгугпу. — Ка1омсе, 1987; Тозоу1с В. Рипксюпа1ш $Шоу1. — 8ага]еУо, 1988; Оа^а 31. \У$ро1с2е$па ро152С2угпа паикоудуа. .1е2ук сгу гаг^оп? — Оро1е, 1990; МакисЬо\У5ка М. 81у1 геНеупу // Рггежэбшк ро 81уПз1усе ро1$к1у. Оро1е, 1995. - Оро1е, 1998.

М.Н. Кожина КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА — этим терминологическим словосочетанием некоторые исследователи

худож. (поэтической и прозаической) речи называют слова, выражающие главную идею целого худож. текста. К. с. иногда

выносятся в названия худож. произведений («Обрыв» И.А. Гончарова, «Гроза» А.Н. Островского, «Хорошо!» В.В. Маяковского и др.). «От них идут невидимые нити к портретам действующих лиц и пейзажам. Они создают внутреннее единство лексической системы произведений, становясь существенным элементом его композиционного построения. <...> Ключевые слова в литературных произведениях одной своей, предметно-вещной, стороной обращены к деталям быта, а другой к

социальным и нравственно-этическим проблемам. Они семантически многомерны, отсюда их образно-символическое значение». (Петровский В.В., с. 54—57). «В одних произведениях ключевые слова лишь изредка проступают выпукло на поверхности контекста; в других — наоборот, отчетливо, густо пронизывают художественную ткань, заставляя читателя искать в них особый смысл. Такие

ключевые слова часто выделяются в контексте графически: курсивом, разрядкой. Так, напр. одно из ключевых слов в романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание» — проба — дается курсивом. В том же романе ключевое слово угол повторяется несколько раз, наслаивая на свое основное, конкретно-бытовое значение широкое социальное значение («угол жизни»): «спрятать мои деньги, чтобы их у меня в угле... не украли»; «Я прямо требовал угла, чтобы только повернуться... «Оттого, что вырос в углу»; «закупориться еще больше в угол»; «я сделал себе угол и жил в углу»; «Моя идея — угол» и пр. У каждого самобытного автора свои способы создания ключевых слов, наполнения их образно-символическим содержанием, установления внутренней связи между обобщенным значением и предметно-бытовым значением других слов в контексте целого. Во всем этом проявляется особый склад художественного мышления писателя» (Там же, с. 54—55). Так, в повести В.Г Короленко «Слепой музыкант» велико значение слов «тихо», «тишина» и других однокоренных слов. С этими словами так или иначе связано все содержание повести, психология, характеры героев, вся худож. ткань повествования, ее своеобразная тональность.

«Слово тишина и производные от него у Короленко нагнетают соответствующие настроения и производят большое впечатление. Мальчик «тихо заплакал», мать «тихо спросила», «в усадьбе все стихло», слышен «тихий плеск реки», и вновь все «спокойно, тихо, невозмутимо», «тихая жизнь», «тихое настроение». Иногда слово тишина употребляется по тричетыре раза на странице. Создают лирическое настроение и близкие к понятию «тишина» слова: затишье, молчаливый, смолк, молча, замирая, журчание, тайна, шелест, шепот, вздохи, шурша» (Гибет Е.И. с. 21 —24).

В рассказе А.М. Горького «Мальва» первая фраза, вынесенная в отдельный абзац и расчлененная на две части с помощью тире (и тем самым актуализированная), — «Море — смеялось». Эта фраза — как ведущая тема в музыкальном произведении: она определяет общую тональность, служит раскрытию основной идеи; проходя через всё произведение, развиваясь и обогащаясь, она выступает в различных вариациях <...> Образ «смеющегося моря» повторяется неоднократно: «Ласковый ветер с моря приносил брызги волн почти к их ногам, а неугомонный смех

моря всё звучал... «Перед ним (Василием) было море. Смеялись волны, как всегда шумные, игривые <...>». Эта основная мелодия в изображении пейзажа как бы переливается в характеристику романтического героя: «Мальва, обняв руками колени, тихонько покачивала корпусом, рассматривая зелеными глазами веселое море, и улыбалась одной из тех торжествующих улыбок, которых так много у женщины, понимающей силу своей красоты». Слова смеяться, улыбаться пронизывают всю речевую ткань рассказа, проходят в ней лейтмотивом и в связи с выраженной в нем философски-эстетической концепцией приобретают обобщенно-символическое значение» (Сиротина В Л., с. 21—22).

«Всякое стихотворение — покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Из-за них существует стихотворение» (А. Блок). Эта характеристика в полной мере может быть отнесена и к К. с. поэтического текста. Так, напр. в стихотворении А.

Вознесенского «Дозорный перед полем Куликовым» К. с. является слово «поле», которое, повторяясь и раскрывая свою многозначность в разных словосочетаниях и предложениях («Один в поле воин», «Волшебное поле», «но если есть поле», «в чистом поле», «За мной останется поле великое», «зову тебя, поле\», «Поле придет»), составляет как бы смысловой стержень этого поэтического текста.

К. с. и словосочетания в худож. текстах не обязательно повторяются дословно. Часто они выступают в виде слов, словосочетаний и сочетаний слов («оборотов») разной грамматической оформленности. Так, напр., в стихотворении И. Северянина «Поющие глаза» ключевое словосочетание, вынесенное в заголовок, в тексте повторяется в виде следующих конструкций: «За стеклом два глаза запоют», «Женщина с певучими глазами», «Те глаза, которые поют».

К.с. увеличивают смысловую емкость худож. текста, расширяют изобразительные возможности худож. (поэтической и прозаической) речи, а читателю позволяют глубже проникнуть в идейно-худож. структуру произведения.

В стилистике дел. речи К. с. или словосочетаниями называют текстовую формулу

дел. документа, выражающую его главную функцию. Так, напр. «в распоряжении — это слово Приказываю. Текстовой формулой акта является конструкция «Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что...». В протоколе — ряд слов: Слушали, Выступили, Постановили. В гарантийном письме главной является формула Наш расчетный счет... Оплата гарантируется <...>. Текстовая формула определяет выбор слов и, таким образом, обусловливает конкретную сочетаемость и даже грамматику словоформ» в текстах дел. документов (Веселое П.В. с. 48—49).

В лексикографии термин К. с. используется в работе над тезаурусами, обозначая те опорные слова, которые, как своеобразные нити, «связывают внутреннюю структуру тезауруса» (Караулов Ю.Н., с. 152).

Наконец, в последние годы, в контексте исследований национальной культуры и национальной ментальное™, возникли такие пока еще не общепринятые терминологические словосочетания как «ключевые слова русского менталитета (русской ментальное™)», «ключевые слова текущего момента» и некоторые другие.

Под «ключевыми словами текущего момента» (К. с. т. м.) понимают слова и обороты, актуальные именно для данного, текущего, сравнительно короткого исторического периода развития общества. «Без какихлибо предварительных исследований ясно, что каждый «текущий момент» выдвигает в центр общественного сознания фрагмент словаря, заключающий в себе понятия наиболее значимые, обсуждаемые повсеместно —

впарламенте и в очереди, на радио и в печати, на телевидении и «в трудовых коллективах» <...> Очевидно, что в таких импровизированных списках, напр., октября 1992 г., окажутся рынок, приватизация, ваучер, съезд, Грузия, Абхазия, Хазбулатов, Ельцин, Гайдар (Шмелева Т.В. с. 33). К собственно языковым приметам К. с. т. м. относятся: 1) резкое возрастание частотности употребления, 2) тяготение к позиции заголовка, 3) расширение формо- и словообразовательных возможностей, 4) расширение сочетаемости слова, 5) формирование новых синонимических и антонимических связей (парадигматика), 6) использование слова в качестве имени собственного (онимическое употребление), 7) склонность включаться

ввысказывания типа дефиниций, 8) тенденция быть объектом вкусовых оценок (языковой рефлексии) и языковой игры (Там же, с. 40).

Если под менталитетом понимать «национальный способ видеть мир и действовать (когнитивно и прагматически) в определенных обстоятельствах» (В.В. Колесов} с. 106), иначе говоря, специфические особенности национального самосознания и мироощущения, обусловленные историей народа, его культурой, традициями и характером (психическим складом), национального, то ключевыми словами менталитета следует называть такие слова (и соответствующие концепты), которые занимают доминирующее положение в «мыслительном пространстве» национального самосознания.

К.с. рус. менталитета — это лексика, выражающая опорные понятия и символы, определяющие идеи и представления традиционного рус. национального мировоззрения и миросозерцания. Можно выделить по крайней мере три группы таких слов (на основе тематической или предметно-понятийной соположенности): 1) слова, обозначающие понятия и предметы традиционного народного быта, преимущественно крестьянского (дом, усадьба, земля, семья, хозяин и др ); 2) слова, обозначающие основные понятия рус. государственности и общественной жизни (государство, родина, отечество, держава, народ, соборность, мир, артель и др.); 3) слова, обозначающие мир рус. души и народной этики (Бог, правда, совесть, справедливость, сострадание, милосердие, терпение, раскаяние и т.д.) (А.П. Сковородников, с. 272).

Перечисленные группы слов, объединенных предельным интегральным признаком (идеей), не представляют собой закрытых рядов и могут быть представлены с большей или меньшей степенью детализации. В особенностях семантики этих слов, их соотношений со словами сходными или, наоборот, противоположными по значению (парадигматика), их сочетаемости (синтагматика) и употребления отражается специфика на

ционального русского менталитета (в его историческом прошлом и в современном состоянии). Естественно, что такие слова-понятия, занимающие чрезвычайно важное место в системе ценностных представлений, в духовном мире как целого народа, так и отдельной личности, требуют особенно бережного, «экологического» отношения и пристального изучения.

Лит.: Сироти на В.А. Море — смеялось. — Рус. речь. — 1971. — № 1; Айзерман Л.С. Ключевые слова. — РЯШ. — 1973. — № 4; Тибет Е.И. Слово «ошнина» у В.Г.

Короленко. — Рус. речь. — 1973. — №5; Петровский В. В. О ключевых словах в художественной прозе. — Рус. речь. — 1977 — № 5; Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. — М. 1981;Веселов П.В. Как составить служебный документ? — Рус. речь. — 1988. — № 1; Колесов В.В. Отражение русского менталитета в слове // Человек в зеркале наук: Труды методологического семинара «Человек». — Л., 1991 ;Сковородников А.П. О ключевых словах русского менталитета. — Светлица. — 1993. — № 1; Шмелева Т.В. Ключевые слова текущего момента, «СоИе^шт». — 1993. — № 1.

А.П. Сковородников КОЛЬЦЕВЫЕ СТРОФЫ — особый структурный тип прозаических строф, зачин и концовка

которых полностью^или частично лексически совпадают (образуют кольцо). Нередко повторяется и синтаксическая форма предложений, начинающих и завершающих строфу. Кольцевое обрамление подчеркивает цельность и завершенность строфы, ее монолитность. Однако это средство экспрессивно, эмоционально окрашено, характеризует в основном речь приподнятую, подчеркнуто выразительную и не является широко распространенным.

Внутренне строение К. с. обычно: предложения связаны между собой цепными или параллельными связями, нередко они имеют смешанный состав (цепные и параллельные связи). Напр.: «Я пересек Сибирь по диагонали от полюса холода на отдаленной Индигирке до раскаленных степей у подножия Алтая. С извилинами пути — пять тысяч километров. <...> Я пересек всю Сибирь, и она из-за купола земли все вставала и вставала мне навстречу — волнами гор в лохматой тайге, серебряными саблями рек, дымами новых городов» (П. Михайлов).

Г.Я. Солганик КОММУНИКАТИВНАЯ СТИЛИСТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА — новое направление совр.

функц. стилистики, формирующееся на стыке с другими науками, комплексно изучающее целый текст (речевое произведение) как форму коммуникации и явление идиостиля. Комплексное изучение текста в данном случае предполагает исследование лингвистических и экстралингвистических факторов общения, связанных с порождением текста и его интерпретацией. Лингвистические факторы общения включают отбор и организацию языковых средств раз

ных уровней в их текстовом воплощении с учетом не только языковой системы, «стоящей за текстом», но и речевой системности (см.) (М.Н. Кожина), обусловленной авторским замыслом. Среди экстралингвистических факторов общения для К. с. х. т. актуальны личность автора и адресата; цели и задачи, определяющие их первичную и вторичную коммуникативную деятельность; специфика сферы общения; характер ситуации; жанр и т.д. (см. подробнее: Болотнова Н.С., 1992).

Как связана К. с. х. т. со смежными областями знания? В отличие от лингвистики текста и лингвистической поэтики, К. с. х. т. изучает текст в коммуникативнодеятельностном аспекте с точки зрения сопряженности деятельности автора и адресата (Сидоров Е.В. 1987). От других наук (прагматики, психолингвистики, психопоэтики, филологической герменевтики), опирающихся на теорию речевой деятельности, она отличается пристальным вниманием к лингвостилистическим аспектам эстетической сферы речевого общения в их текстовом воплощении. При этом исследование структурно-смысловой организаций худож. текста с точки зрения коммуникативного эффекта рассматривается как обусловленное рядом факторов, включая стилистический узус и идиостиль автора.

С названными областями знания коммуникативную стилистику текста сближает интерес к языковой личности, «стоящей за текстом» (Ю.Н. Караулов), внимание к процессам восприятия, интерпретации и понимания текста, а также общая направленность на эффективность речевого общения.

Вполне очевидно, что проблема эффективности речевого общения является центральной в филологии. Разные области филологического знания, включая текстоведение, разрабатывают эту глобальную проблему исходя из своих возможностей, определяемых конкретными целями и задачами, преимущественным вниманием к различным аспектам в исследовании текста. Стилистика имеет широкие возможности в решении этой проблемы, она изучает «язык по всему разрезу его структуры сразу» (Винокур Т.О., 1959, с. 223), но в особом аспекте — с точки зрения употребления, функционирования. В силу интегративного характера стилистика текста способна реализовать комплексный подход к исследованию его структуры, семантики и прагматики. Все эти аспекты текста значимы в процессе общения. О важной роли функц. стилистики в становлении новой лингвистической

парадигмы, плодотворно изучающей лингвистические и экстралингвистические факторы речевого общения в их соотнесенности с функциональными стилями и текстом, писали Г.В. Лузина (1989) и М.Н. Кожина (1996).

В отличие от традиционной стилистики целого текста, исследующей общие и частные закономерности организации языковых единиц, структуру текста, композиционностилистические приемы, типологию текстов в зависимости от композиционностилистических особенностей, совр. стилистика текста ориентирована на структурно-смысловую ее организацию и интерпретацию (Кожина М.Н. 1993, с. 27). В коллективной монографии пермских ученых, посвященной стилистике научного тек

ста, рассматривается «смысловая сторона целого текста, принципы его развертывания (причем не общетекстовые, а присущие именно определенной сфере общения), композиция, своеобразие реализации текстовых категорий, стилевая специфика...» (см. Очерки, 1994, с. 8). Акцент, таким образом, делается на стилистическом узусе в его проекции на смысловое развертывание текста, его композицию, текстовые категории. Разделяя позицию авторов относительно общих задач стилистического изучения текста, определим своеобразие коммуникативной стилистики худож. текста.

На социокоммуникативный характер совр. стилистики указывала Т.Г. Винокур (1993). Генетически коммуникативная стилистика текста связана с функц. стилистикой и стилистикой целого текста (подробнее см.: Болотнова Н.С., 1996). Выделившись из функц. стилистики, изучающей функционирование языковых единиц в разных сферах и условиях общения, а также «специфику и речевую системность функциональных стилей» (Кожина М.Н., 1993, с. 21), коммуникативная стилистика текста приобрела особую направленность (коммуникативно-деятельностную), свои цели и задачи, а также ориентацию на определенные методы исследования (опрос, анкетирование, эксперимент в сочетании с традиционными методами).

Деятельностный подход в рамках коммуникативной стилистики текста связан с рассмотрением текста как продукта первичной коммуникативной деятельности автора

иобъекта вторичной коммуникативной деятельности читателя. Цель коммуникативной стилистики текста — разработка проблемы эффективности текстовой деятельности автора и адресата с учетом специфики их языковой личности, сферы общения, целей

изадач, жанрово-стилевых и других особенностей текста.

Языковая личность автора интересует коммуникативную стилистику текста в аспекте идиостиля, проявляющегося в текстовой деятельности. При этом данное понятие наполняется новым, более широким по объему содержанием сравнительно с традиционным (ср.: «Индивидуальную манеру письма писателя называют индивидуально-авторским стилем, стилем писателя» — Белъчиков Ю.А. 1997, с. 542). Новая интерпретация идиостиля связана с многоаспектностью данного понятия, способного интегрировать разные особенности языковой личности автора (ср. известное суждение: «Стиль — это сам человек»). С этой точки зрения логично предположить, что идиостиль имеет комплексный характер, разноаспектно выражает социально-историческую сущность, национальные, индивидуально-психологические и нравственно-этические особенности человека. В идиостиле проявляется его мировоззрение и знание о мире (концептуальная картина мира и тезаурус), общая и языковая культура в их текстовом воплощении. Идиостиль, таким образом, — это стиль личности во всем многообразии ее многоуровневых текстовых проявлений (в структуре, семантике и прагматике текста).

Коммуникативно-деятельностный подход к тексту как явлению идиостиля в его проекции на все уровни модели языковой личности, разра

ботанной Ю.Н. Карауловым (вербально-семантический, когнитивный, мотивационный), открывает новые перспективы в развитии К. с. х. т. На вербально-семантическом уровне это анализ употребления в процессе текстовой деятельности не только соответствующих узусу, но и наиболее оригинальных индивидуально-авторских языковых средств и особых приемов их грамматической и стилистической организации; изучение регулятивных текстовых структур различных типов, стимулирующих познавательную деятельность читателя; исследование определенных способов ассоциативного развертывания текста. Идиостиль проявляется как в «доминантных личностных смыслах», характерных для автора (эту особенность идиостиля впервые отметила В.А. Пищальникова, 1992), так и в специфике смыслового развертывания текстов, в характере моделирования их смысловой структуры. Этот аспект К. с. х. т. остается неизученным, составляя особое направление исследований, осуществляемых на стыке с филологической