kozhina_m_n_red_stilisticheskii

задаче реализации традиционной коммуникативной функции публицистики — убеждения, причем не давления на адресата, а убеждающего воздействия — как взаимодействия с читателем — через аргументацию, в основном фактологическую. Подтверждение тезиса фактами важно для автора еще и потому, что в наше время он обычно выступает не как проводник официальной, общей точки зрения, а как выразитель собственной — индивидуальной или разделяемой какой-либо группой людей. Если в XIX в. рассуждение, функционировавшее в публиц. речи, испытывало влияние науч. стиля изложения (напр., в газетных публикациях использовались в большом количестве лексические единицы науч. стиля — следовательно, вследствие этого и т.п. которые позже стали нехарактерными даже для статей, написанных людьми науки), то в XX в. формируется специфическое именно для публицистики экспрессивное рассуждение, всем комплексом средств (лексических, синтаксических и др.) привлекающее внимание читателя и убеждающего его в справедливости тех или иных выводов.

В 80—90-е гг. XX в. происходят значительные изменения в стилистической системе рус. лит. языка. Они выражаются в глубокой внутренней дифференциации функц. стилей, в усилении взаимовлияния стилей (ср. напр. формирование стиля рекламы), в повышении роли некоторых из них в развитии лит. языка (ср. роль публицистического стиля, разговорного стиля — см.).

Лит/. Виноградов В.В. Вопросы образования рус. нац. лит. языка. — ВЯ. 1956. — N° 1; Е г о же: Очерки по истории рус. лит. языка XVII—XIX вв. — М. 1982; Его же: Стилистика. Теория поэтической речи.. Поэтика. М. 1963; Развитие функц. стилей совр. рус. языка. — М., 1968; Вомперский В.П. Стилистическое учение М.В. Ломоносова и теория трех стилей. — М., 1970; Акимова Г.Н. Очерки по синтаксису языка М.В. Ломоносова: Дисс. д-ра филол. наук. — Л., 1973; Мещерский Н.А. История рус. лит. языка. — М., 1981; Аргументация в публицистическом

тексте. — Свердловск, 1992; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. — 3-е изд. — М., 1993; Очерки истории науч. стиля рус. лит. языка XVIII— XX вв. — Пермь, 1994. Т. 1. Ч. 1, 2; Рус. язык конца XX столетия (1985— 1995). - М. 1996; Рус. язык (1945-1995) / Ред. Е.Н. Ширяев. - Оро1е, 1997; Виноградова В.Н. Стилистический аспект рус. словообразования. — М., 1984; Ее же: О некоторых изменениях в стилистике рус. языка, «51уПз1укаЛа1». — Оро1е, 1998.

Т.Б. Трошева ИСТОРИЗМЫ — устаревшие слова (см.), значения слов или словосочетания, вышедшие

из употребления в связи с исчезновением тех реалий, которые они обозначали: коллежский асессор, ермолка, лорнет, извозчик, жандарм, целовальник, тягло и т.д. И. являются единственными названиями исчезнувших предметов и явлений действительности, не имеют параллелей в совр. рус. языке и выполняют главным образом номинативную функцию.

Наиболее важными отличительными признаками И. являются: отсутствие у них вариантов или синонимов; однозначность стилистической маркировки; их принадлежность только к лексическому пласту языка.

Процесс историзации обусловлен экстралингвистическими причинами (неактуальностью называемых предметов и явлений действительности): «причины ухода слов из активного употребления в составе историзмов совершенно ясны и не требуют никаких особых разъяснений» (Н.М. Шанский)

Поскольку И. выполняют номинативную функцию и, как правило, терминологичны по своей природе (это единственные названия исчезнувших реалий), они в большинстве своем являются существительными (жупан, забрало, вассал), реже прилагательными (жалованный, земский, губернский), еще реже глаголами (викжелять, колесовать, забривать).

И. могут обозначать отечественные реалии (коллежский асессор — гражданский чин восьмого класса по табели о рангах дореволюционной России; глашатай — в старину: лицо, всенародно объявлявшее что-то) или относиться к прошлому других народов (каган — 1. Титул главы государства у тюркских народов в средние века, а также лицо, носившее этот титул; 2. Наименование хазарского хана в VIII—X в.; колон — в Древнем Риме: арендатор небольшого участка земли, принадлежащей крупному землевладельцу).

Терминологичность И. заключается в том, что они называют понятия, имеющие культурно-историческое значение и выступают как специальные обозначения. Это приводит к тому, что, с одной стороны, И. являются пассивной лексикой, а с другой, — активной лексикой определенных научных дисциплин (истории, социологии, этнографии и др.), т.е. функционально ограниченной лексикой активного словаря, что доказывает условность отнесения И. к пассивной части лексики языка и

условность деления лексики вообще (любой) на активную и пассивную.

З.Ф. Белянская выделяет историзмы-слова — лексические И. и исто- ризмы-значения многозначного слова — семантические И. (напр. фарисей — член религиознополитической партии в древней Иудее, ср. фарисей — лицемер; ярлык — письменный указ хана, ср. ярлык — этикетка) и отмечает особенности историзации многозначного слова: 1) полисемантичные слова, производные значения которых возникли в результате метонимических переносов, подвергаются историзации во всех значениях; 2) производные значения многозначного слова, образовавшиеся путем метафорического переноса, обычно сохраняются в активном словарном запасе, в то время как исходное значение переходит в состав И.

Д.Н. Шмелев называет семантические И. (т.е. слова с историческими и актуальными значениями) частичными И.

Среди И. выделяют слова, называющие предметы и явления, устаревшие в отношении отечественной действительности, но актуальные в жизни других стран. На эту лексику обращали внимание Д.Н. Ушаков, С.И. Ожегов, Ф.П. Филин, Ю.С. Маслов и др.

Ю.С. Маслов, напр., относит такие слова к И., но подчеркивает их двойственную природу: «После Великой Октябрьской революции некоторые слова стали не только историзмами, но одновременно и экзотизмами — обозначениями явлений чужой действительности. Таковы, напр. слова сословие, дворянин, помещик, поместье, лакей\ они используются в своих прямых значениях либо когда речь идет о прошлом нашей страны, либо когда речь идет о тех зарубежных странах, в которых еще существует сословное деление общества» (Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М'. 1975, с. 248-249).

Некоторые И. сохраняются в активном словаре в составе идиом, устойчивых выражений: точить лясы, бить баклуши и др.

И. могут вернуться в активный словарный запас языка при возвращении, актуализации обозначаемых ими реалий, понятий. Так произошло, напр., со словами меценат, мировой судья и проч.

Многие лингвисты считают, что И. в худож. текстах выполняют стилистическую функцию — создают исторический колорит, однако другие утверждают, что и в беллетристике, и в науч. литературе И. называют предметы и явления, характерные для описываемого времени, следовательно, их роль номинативная: Иван Андреевич в исподнем белье выскочил из шатра, размахивая бердышом <...> На выжженных скамьях сидели бояре, одетые по военному времени в шлемах, в епанчах <...> Думный дьяк Шакловитый прочел сказку о его «винах» (А. Толстой).

И все же И., используемые, напр., в поэтическом тексте, не только передают колорит ушедших эпох, но и стилизуют семантику всего поэтического произведения. Этот эффект тонко использовали очень многие поэты. Так, напр. А. Белый в цикле стихов «Прежде и теперь» из книги «Золото в лазури» с помощью И. (камзол, букли, менуэт и др.) воссоздал стилизованное прошлое. Широко использовал И. в своих стихотворных стилизациях под прошлое В. Брюсов: см., напр. «Ассаргадон», «Халдейский пастух», «Рамсес», «Цирцея», «Кассандра», «Мои

сей», «Клеопатра», «Скифы» (уже сами заглавия этих поэтических текстов являются своего рода ключом к их стилизаторской семантике): фалангег, скрижали, скипетр, сатрапии, свитки, гвельфы, гибеллины и др.

То же можно сказать и о многих других произведениях классической рус. литературы.

Лит.: С е л и щ е в А.М. Революция и язык // Изб. труды. — М. 1968; Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. — М., 1972; Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. — М., 1977; Беля н с к а я З.Ф. Устаревшая лексика современного русского языка (Историзмы): Дис. канд. филол. наук. —Л., 1978; М ихай лов а Е.Г Архаизация элементов языка в процессе его развития: Дис. канд. филол. наук. — Киев, 1987; Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. — М., 1993; Груздева Е.В. Хронологически отмеченная лексика в современном русском языке и ее лексикографическая интерпретация: Дис.... канд. филол. наук. — СПб., 1996; Ковалева Е.В. Устаревшая лексика в системе современного русского языка и в художественных текстахXIXв.: Дис. канд. филол. наук. — М., 1996; Нестеров М.Н. Русская устаревшая и устаревающая лексика. — Смоленск; Брянск, 1998.

О.Н. Емельянова ИСТОРИЧЕСКАЯ (ДИАХРОНИЧЕСКАЯ) СТИЛИСТИКА см

Стилистика историческая (диахроническая).

К

КАНЦЕЛЯРИЗМЫ — слова, устойчивые словосочетания, грамматические формы и конструкции, употребление которых в лит. языке закреплено за оф.-дел. стилем, особенно за его административным подстилем (см. Жанры официально-делового стиля). К К. относятся как отдельные слова с окраской функц.-дел. стиля (уведомление, ходатайствовать, именуемый, надлежит и т.п.), так и синтаксические конструкции, построенные по определенным моделям («цепочка» форм родительного падежа существительных, напр.: деятельностью, не преследующей цели получения прибыли; выяснение условий совершения преступления; сочетание существительного с делексикализованным глаголом, напр.: оказывать помощь вместо помогать, проводить контроль вместо контролировать).

К. являются необходимым структурным элементом любого оф.-дел. текста. Напр.: Завод «Прогресс» просит Вас оказать техническую помощь в разработке чертежей насосной станции. Так как в настоящий момент монтаж уже ведется, просим произвести эту работу непосредственно на площадке (из гарантийного письма). Естественные в деловой речи, вне ее К. становятся чужеродными и нежелательными. Некоторые из них архаично торжественны: вышеназванный, поименованный, надлежит, взимать, возыметь действие, истребовать, препроводить, таковой, податель сего. Другие свойственны речи современных чиновников и деловито будничны: задействовать, проговорить (в значении «обсудить»), озадачить, заслушать, подвижки, наработки, конкретика и т.д. Строго мотивировано содержанием и сферой речи должно быть и использование таких существительных, как заказчик, сторона, владелец, доверитель, клиент, лицо, а также прилагательных и причастий, в том числе субстантиватов докладная, вакантный, потерпевший, накладная, исходящий, суточные, наречий типа незамедлительно, безотлагательно, безвозмездно, глаголов-связок являться, быть, иметься (иметь место) и т.п.

Придают и усиливают канцелярскую окраску речи отглагольные существительные с суффиксами -е/ш, -а/ш, -ат, -ут, напр.: устранение, начинание, нахождение, взятие, изъятие, исполнение, бессуфиксальные типа угон, отгул, прием, /шел*, пошив, надзор, а также слова с приставками не-, недо-: недовыполнение, необнаружение, неимение, недопоставить, недопущение, невыявление и т.п.

Яркой оф.-дел. окрашенностью отличаются и особые служебные слова — сложные отыменные предлоги — за счет, в адрес, в части, по линии, на основании и др., напр.: в связи с истечением срока действия договора, согласно распоряжению, в случае несвоевременной оплаты, в результате изучения, а также союзы: в ситгу того чтя, несмотря на то что, благодаря тому что, а именно, равно как, я равно и т.п.

К оборотам канцелярского характера относятся также составные наименования типа силовые ведомства, материальные ценности, продукты питания, транспортные средства, дипломатические отношения, бюджетная сфера, единовременное пособие, кассационная жалоба, составные гла- гольно-именные сочетания (так называемые «расщепленные сказуемые») дать указания (указать), оказать содействие (воздействовать), приводит к усложнению (усложняет) и др.

Описанная лексика и фразеология с оф.-дел. окраской получает наименование К. лишь в тех случаях, когда она употребляется в чуждой сфере, за пределами оф.- дел. стиля. Достаточно уместные и необходимые в повторяющихся ситуациях оф.-дел. общения канцелярски окрашенные слова и выражения, попадая в тексты других функц. стилей, придают речи казенный, невыразительный характер, лишают ее живости, эмоциональности, простоты и естественности. Использование К. в науч. и публиц. речи должно быть продуманным и ограниченным, а в разг. — без особой стилистической мотивировки — не только нежелательно, но и недопустимо. Если они употреблены случайно, непреднамеренно, то это расценивается как нарушение стилистической нормы, как речевая ошибка, напр.: В нашем зеленом массиве так много грибов и ягод; Необходимо ликвидировать отставание на фронте недопонимания сатиры; Передо мной встает проблема; Мы оказались в тисках дилеммы.

Употребление К. в несвойственном им стилевом контексте (не в оф.- дел. текстах) без стилистического задания является речевым недочетом, получившим название «канцелярит» (К.И. Чуковский, 1963, с. 119). Так, неуместное употребление К. наблюдаем в следующем высказывании: Политику кооперации краевая администрация считает самой приемлемой, но это не значит, что предприятиям региона таковая будет навязываться: сейчас у каждого свои соображения по поводу того, как выжить

(Красноярский комсомолец. 7 февр. 1998 г.). Ср.: Политику кооперации краевая администрация считает самой приемлемой, но это не значит, что предприятиям она будет навязываться: сейчас у каждого свои соображения, как выжить.

Не является речевым недочетом намеренное употребление К. в качестве стилистического приема, напр., в худож. речи как средства речевой характеристики персонажа: Давыдов вышел, развернул записку. Синим карандашом было размашисто написано: «Лиза! Категорически предлагаю незамедлительно и безоговорочно предоставить обед предъявителю этой записки. Г. Корчжинский». — «Нет, уж лучше без обеда, чем с таким мандатом», — уныло решил проголодавшийся Давыдов, прочитав записку и направляясь в райполеводсоюз (Шолохов).

Или: — Но ведь я же в порядке неимения жилплощади, — прошептал молодой человек. Граждане! (Ильф, Петров).

С целью достижения юмористического эффекта используются К. в следующем примере: Муза ему долго не давалась, а когда далась, то поэт удивился от того, что у него с ней получилось. Во всяком случае, по прочтении продукции ему стало ясно, что не может быть и речи о гонораре (Зощенко).

Неоправданное проникновение К. из оф.-дел. сферы в худож. лит., в быт, устную речь происходило и раньше и справедливо критиковалось не только лингвистами, но и писателями: М. Салтыковым-Щедриным, А. Чеховым, А. Толстым, И. Ильфом и Е. Петровым, Л. Кассилем, К. Паустовским, В. Ардовым и др.

Известны стилизации под бюрократическую речь, напр.: Равным образом воспрещается выколотив глаза, откушение носа... отнятие головы (Салтыков-Щедрин); Умервщиение произошло по причине утонутия (Чехов); Дело об изгрызении плана оного мышами (Герцен); Дело о влетении и разбитии стекол вороною (Писарев); Позор срывщикам кампании за борьбу по выполнению плана организации кампании борьбы (Ильф и Петров).

В «Истории одного города» М. Салтыков-Щедрин пародирует слог царских законов, используя К. со специальным стилистическим заданием добиться экспрессии: 1. Всякий да печет по праздникам пироги, не возбраняя себе таковое печение и в будни... 4. По вынутии из печи, всякий да возьмет в руку нож и, нарезав из середины часть, да принесет оную в дар...

Пример современной пародии на бюрократические речения принадлежит перу М. Жванецкого: Постановление по дальнейшему углублению расширения конструктивных мер, принятых в результате консолидации по улучшению состояния всемирного взаимодействия всех структур консервации и обеспечения еще большей активизации наказа трудящихся всех масс на основе ротационного приоритета будущей нормализации отношений тех же трудящихся по их же наказу.

Наибольшего распространения канцелярит достиг в нашей стране в годы застоя, когда в сфере политического, социального, культурного, науч. и даже бытового общения в ходу была заштампованная речь ритуального характера, наполненная словами-пустышками типа вопрос, дело, задача, проблема, факт и т.п. Впоследствии этот малопонятный, неуклюжий бюрократический язык получил название «новояза». Одним из лингвистических завоеваний перестройки стал отказ от речи ритуальной в пользу живых, стилистически нормальных текстов, к сожалению, далеко не всегда грамотных.

Сегодня К. как спутники командно-бюрократической системы, как наследие предшествующей эпохи сдают свои позиции в публичных выступлениях, в текстах СМИ, во многом из-за общей «боязни громких слов», благодаря отказу от подчеркнуто книжных конструкций, в частности от глагольно-именных оборотов, служивших неотъемлемой принадлежностью оф.-дел., науч. и вообще официального языка. В.Г. Костомаров также отмечает, «что в нынешних оценках речи не упоминается

«канцелярит», в котором К.И. Чуковский видел главный порок современной ему речи».

Лит.: Щерба Л.В. Современный русский литературный язык // Избранные работы по русскому языку. — М., 1957; Чуковский К.И. Живой как жизнь (О русском языке). — М., 1963; Винокур Т.Г Когда «канцеляризмы» и «штампы» становятся опасной болезнью? // Наша речь. Как мы говорим и пишем. — М., 1965; Головин Б.Н. Основы культуры речи. — М., 1980; Его же: Как говорить правильно. Заметки о культуре русской речи. — М. 1988; Кожин А.Н. Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. — М., 1982; Скворцов Л.И. О канцеляризмах и штампах // Русская речь. 1982. — № 1, Галь Н.Я. Слово живое и мертвое. Из опыта переводчика и редактора. М., 1987; Розенталь Д.Э. Практическая стилистика. — М., 1987; Его

же: Справочник по правописанию и литературной правке. — М., 1996; Борисова И.Н., Купина Н.А., Матвеева Т.В. Основы стилистики, культуры речи и риторики. — Екатеринбург, 1995; Касаткин Л.Л. Клобуков Е.В., Л екант П.А. Краткий справочник по современному русскому языку. — М., 1995; Солганик Г.Я. Русский язык. 10— 11 класс. Стилистика. — М., 1995; Голуб И.Б. Стилистика русского языка. — М. 1997; Кожина М.Н. Стилистика русского языка. — М. 1997; Львов М.Р. Словарь-справочник по методике русского языка. М. 1997; Рахманин Л.В. Стилистика деловой речи и редактирование служебных документов. — М. 1997; Шварцкопф Б.С. Канцеляризмы // Русский язык. Энциклопедия. — М. 1997; Колтунова М.В. Язык и деловое общение. Нормы, риторика, этикет. — М. 2000.

Г. А. Копнина, О. В. Протопопова КАТЕГОРИЧНОСТЬ / НЕКАТЕГОРИЧНОСТЬ ИЗЛОЖЕНИЯ - см. Стилевые черты.

КАТЕГОРИЯ «ОБРАЗ АВТОРА» - см. Образ автора.

КАТЕГОРИЯ АКЦЕНТНОСТИ (ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИ- КО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ) (ФССК акц.) — одна из текстовых категорий, представляющая собой систему акцентуаторов — разноуровневых языковых, собственно текстовых, графически оформленных средств, объединенных функц.-семантически на текстовой плоскости для смыслового выделения концептуально важных, по мнению автора, моментов содержания текста, привлечения к ним внимания, убеждения адресата в правильности авторской точки зрения и достижения таким образом взаимопонимания между отправителем й получателем сообщения; структурирована по принципу поля. ФССК акц. реализует коммуникативное намерение автора организовать текст так, чтобы адресат смог адекватно интерпретировать излагаемую концепцию. Адресанту важно через акцентуаторы эксплицировать свою интенцию, убедить получателя информации в ее истинности, актуальности, новизне. Способы текстовой реализации ФССК акц. зависят от стилистической принадлежности речевого произведения.

В науч. стиле поле ФССК. акц. членится на следующие микрополя: уточнения (функция акцентирования актуальных логико-смысловых

отношений — сопоставления, противопоставления, отрицания, ограничения и др.); усиления (функция привнесения дополнительных оттенков смысла, подчеркивания коммуникативно значимых элементов речи); оценки (функция передачи важных для автора оценок науч. фактов и их интерпретации); категоричности/некатегоричности изложения (функция выражения объективности излагаемого науч. знания); активизации внимания читателя (функция облегчения коммуникативно-прагматической ориентации адресата в тексте, создания благоприятных условий для целенаправленного восприятия информации, усиления речевого воздействия на читателя, обеспечения согласованности между коммуникантами). Микрополя ФССК акц. обусловливаются целями и задачами общения в сфере науки и коррелируют с основными стилевыми нертами (см.) науч. речи. Каждое микрополе, имея специфический набор ядерных и периферийных акцентуаторов, занимает определенное место в общем поле ФССК акц. В науч. стиле доминирующим является микрополе уточнения, затем следуют микрополя усиления, активизации внимания читателя, оценки, категоричности/некатегоричности изложения. Совокупность микрополей составляет сущность ФССК акц. в том или ином функц. стиле.

Центральное положение микрополя уточнения объясняется его связью с базовыми стилевыми чертами науч. речи — точностью и логичностью изложения. Примечательно, что логичность науч. стиля традиционно определяется как подчеркнутая логичность. В силу специфических особенностей науч. познания речевой процесс в этой сфере осуществляется преимущественно в форме логических доказательств, суждений, дефиниций. Максимальная логизация науч. текста достигается главным образом строгой последовательностью изложения и тесной спаянностью всех компонентов произведения.

Акцентуаторы микрополя уточнения (термин «уточнение» используется не в узкограмматическом смысле как название определенного типа логико-смысловых отношений, а в широком смысле — как экспликация разного рода логико-смысловых отношений, когда они выражены не приблизительно, а предельно точно, исчерпывающе, подчеркнуто) — это лексико-грамматические и синтаксические акцентуаторы (частицы, союзы, местоимения, вводные слова) с противительным, отрицательным, градационно-сопоставительным, ограничительным значениями. Напр.: Модель Мельчука—Жолковского на всех этапах оперирует хотя и «базисным», но всетаки естественным языком... В принципиальной же структуре моделей нет серьезных противоречий... Однако интересно, что идея независимых механизмов...

соответствует тому, что мы предполагали выше... (Леонтьев). Здесь союз хотя и — но, усиленный с помощью частицы все-таки, союзы однако, же в противительном значении, отрицательное слово нет акцентируют общую противительную тональность фрагмента текста, в котором автор сопоставляет результаты своих исследований с имеющимся знанием.

Большой процент уточняющих средств составляют акцентуаторы с семантикой сопоставления (противопоставления и отрицания), актуальность которой объясняется природой и динамикой процесса познания, в частности законом «отрицания отрицания». Широкое использование союзов, частиц, вводных слов с противительным значением (но, а, однако, же, вместе с тем, напротив, все же, между тем, тем не менее, впрочем и т.п.) связано с тем, что с их помощью решаются важные задачи любого науч. текста: и раскрытие определенного подхода к уже известному объекту анализа, и конструирование нового предмета исследования, и осуществление критического анализа или обзора имеющегося знания в целях его систематизации, осмысления и интерпретации.

Кроме того, типичными средствами выражения акцентированного противопоставления в науч. речи являются конструкции с соотносительными союзами и отрицательными частицами, образующими в предложениях так называемые закрытые сочинительные ряды типа не а, не но, а не, но не (противительно-отрицательное значение); не только но и, как так и, не столько сколько (градационно-сопоставительное значение). Корректирующую, уточняющую, а значит, акцентирующую функцию выполняют в науч. текстах ограничительные частицы только, лишь, частицы и наречия и, уже, же. Наряду с микрополем уточнения, центральное положение в поле ФССК акц. занимает микрополе усиления, которое соотносится с такими стилевыми чертами науч. речи, как точность и ясность изложения. Самыми частотными акцентуаторами-усилителями являются частицы. Будучи специально предназначенными для выражения акцентности, они своей лаконичной, компактной формой в полной мере соответствуют потребностям науч. изложения. К лексико-грамматическим акцентуаторам микрополя усиления относятся также наречия и усилители с «не» отнюдь, вовсе, совсем, явно, совершенно, вообще, абсолютно, далеко, ни в коем случае, нисколько, значительно усиливающие отрицание, ср.: После умственной деятельности ни в коем случае не следует заниматься чтением (Ермолаев). Еще более частотными являются лексические усилители наречного типа, так называемые слова-интенсивы очень, весьма, чрезвычайно, особенно, крайне, совершенно, абсолютно и др. сигнализирующие о том, что следующее слово является для автора значимым и требует специального подчеркивания. Примечательно, что наречия меры и степени часто употребляются в науч. речи в сочетании с оценочными прилагательными, напр.: Но особенно важной и интересной остается проблема происхождения космического излучения (Наумов). Еще больший усиливающий эффект обеспечивают компаративы, природа которых обусловливает функц.-стилистическую специфику их использования в речи: признаку приписывается высшая степень, тем самым он акцентируется. Это обусловлено желанием автора науч. текста предельно усилить логическое и эмоциональное воздействие интеллектуального содержания на адресата. Напр.: Пищеварение — наиважнейший из процессов, обеспечивающих тесную связь организма с внешней средой (Герловин).

Направленность речи на адресата эксплицируют также акцентуаторы микрополя активизации внимания читателя, в частности синтаксические и графические средства (смысловое выделение, оформленное курсивом, разрядкой, полужирным, жирным шрифтами, подчеркиванием). В науч. тексте они облегчают читателю восприятие сложной интеллектуальной информации, помогают ориентироваться в содержании, подчеркивают коммуникативно значимые фрагменты текста. Графические акцентуаторы нередко выделяют важную мысль в речевой ткани произведения, маркируют выводы исследования, вводят новые понятия, термины, определения, акцентируют сопоставляемые факты и явления. К синтаксическим акцентуаторам данного микрополя относятся конструкции «безлично-модальный глагол + инфинитив глагола мысли, речи и восприятия» (следует обратить внимание на то, что... необходимо подчеркнуть, что... и др.), в которых используются глаголы с собственно акцентирующим лексическим значением (подчеркнуть, обратить внимание, заметить и т.п.). Другие прямые акцентуаторы — конструкции побудительной семантики, так наз. императивы совместного действия и императивы адресата: обращаем внимание на... обратим внимание на... еще раз подчеркнем, что...; заметим, что... отметим, что..ж др. Напр.: В заключение параграфа необходимо подчеркнуть, что описанная схема...

искусственно упрощена (Гегузин); Обращаем внимание на порядок следования аргументов волновой функции (Наумов).

Помимо указанных средств, синтаксическими акцентуаторами микрополя активизации внимания являются также некоторые модально-оценочные конструкции, напр.: важно отметить, что... интересно отметить, что...; примечательно, что...; легко заметить, что... знаменательно, что... и др. В информационном плане эти акцентуаторы избыточны, в связи с чем некоторые исследователи считают их «засоряющими» текст и даже в какой-то мере нарушающими нормы науч. речи. Однако нельзя отрицать и того, что эти обороты речи традиционно считаются приметой именно науч. функц. стиля.

Синтаксическими акцентуаторами микрополя активизации внимания читателя выступают также вопросительные и восклицательные предложения — единицы экспрессивного синтаксиса, которые хотя и нечасто употребляются в науч. текстах, но именно поэтому привлекают к себе внимание читателей. Особенностью функционирования вопросительных предложений в науч. речи является их использование в составе вопросоответных комплексов — собственно текстовых единиц, позволяющих имитировать диалог между автором и читателем, прогнозировать реакцию адресата, управлять его вниманием, ср.: Может ли модель сама по себе обусловить аналогичные расхождения? Нет, не может (Будагов). Используются также открытые, или дистантные, вопросо-ответные комплексы, когда ответы на поставленные вопросы содержатся в дальнейшем изложении. В науч. произведении вопросо-ответные комплексы нередко употребляются и в функции введения дефиниций, что особенно характерно для жанра учебного пособия. Другие вопросы встречаются

чаще всего в частях текста, носящих полемический характер, с целью имитации диалога с читателем. Привлекают внимание адресата и восклицательные предложения, воспринимаемые на нейтральном эмоциональном фоне науч. речи как весьма экспрессивное средство, см.: Всего за сутки через почки протекает до 2000 л крови! (Ермолаев). Характерно также употребление восклицательного знака в скобках, благодаря чему автор добивается повышенного внимания адресата к определенному высказыванию. В целом использование в науч. речи вопросительных и восклицательных предложений характеризуется особой выразительностью, экспрессивностью и демонстрирует проявление стилевой черты «экспрессивность изложения», с которой соотносится рассматриваемое микрополе активизации внимания читателя.

Тот же коммуникативный эффект вызывает экспрессивный порядок слов (инверсия). В науч. текстах чаще встречается инверсия определений, выраженных сочетанием прилагательного (часто оценочного) и наречия меры и степени, а также инверсия обстоятельств-наречий (также оценочного характера). Напр.: Очень эффективным представляется использование фразеологического оборота в качестве свободного сочетания слов (Шанский); Явно ошибочным представляется утверждение такого рода (Шмелев); Уродуются и искажаются национальные языки в процессе отождествления (Будагов). Характерно, что инверсия практически всегда сочетается с другими акцентуаторами, вместе с ними привлекая внимание читателей к актуальным для автора элементам речи. Яркими акцентуаторами микрополя активизации внимания читателя являются также средства словесной образности (текстовые акцентуаторы), прежде всего метафоры, которые, как правило, используются в тех частях текста, где излагается новое знание, см.: Фронт диффузии мог бы продвинуться на расстояние лишь порядка межатомного (Гегузин); В области от 10~15 до 10~!8 властвует современная физика высоких энергий (Наумов).

Еще одно микрополе ФССК акц. — микрополе оценки — коррелирует с такой стилевой чертой науч. речи, как «оценочность», которая гораздо в большей степени, чем, напр., подчеркнутая логичность, точность, объективность, связана с активностью субъекта речи. Науч. информация без ее оценки не может быть квалифицирована как науч. знание. В связи с этим автор, осознавая необходимость выразить мысль не столько для себя, сколько для читателя, актуализирует «присутствие» адресата, которого необходимо убедить в правомерности излагаемой концепции, сделать единомышленником. Значит, от авторской убежденности во многом зависит, какое отношение к объекту оценки сложится у читателя: если автор уверен в том, о чем сообщает, и эксплицирует свою уверенность в тексте, то это не может не передаться и читателю (происходит эффект «заражения» авторской оценкой). Модальность убежденности автора в истинности излагаемой точки зрения важна для создания общей убеждающей тональности науч. текста. Такая тональность достигается использованием специальной оценочной лексики, в основном оценочных

прилагательных и наречий, компаративов, модально-оценочных

конструкций типа важно, что... интересно, что... и т.п., напр.: Этот случай особенно важен применительно к ультрадисперсным порошкам (Гегузин); В понятии функц. гр. весьма существенным является акцент на изучении функций (Бондарко). Направленность науч. текста на доказательность, убедительность актуализируют также средства выражения оценки и с точки зрения достоверности знания. Поскольку этот оценочный аспект связан в большей степени с реализацией другой стилевой черты науч. речи — объективности изложения, — можно говорить еще об одном микрополе в поле ФССК акц. — микрополе категоричности/некатегоричности изложения. Объективность, непредвзятость науч. стиля обусловлена, как известно, стремлением ученого к объективной истине, к беспристрастному отражению реальной действительности. В науч. тексте это проявляется главным образом в том, что автор стремится избежать категоричности суждений. Некатегоричная манера изложения является нормой науч. речи, что объясняется самой природой науч. знания (его относительностью), сложившейся традицией, науч. этикетом, а также психологией восприятия, когда читателю предоставляется возможность самому оценить факты, без «давления» со стороны автора. Типичными акцентуаторами некатегоричности изложения являются модальные слова со значением сомнения, акцентуаторами категоричности — модальные слова со значением уверенности в достоверности знания. Напр.: По-видимому, лишь категории глагола представляют такое единство, которое является целостной системой (Бондарко); Бесспорно, космическое излучение может служить источником частиц... (Наумов).

Помимо вводных слов (конечно, действительно, бесспорно и т.п.), авторскую уверенность передают также синтаксические конструкции очевидно, что... ясно, что...; понятно, что...; естественно, что... и др. При этом средства со значением уверенности чаще всего встречаются в частях текста, выражающих отношение автора к изучаемому объекту, а также в заключительных разделах работы, где автор излагает выводы проведенного исследования, в которых он уже не сомневается.

Сомнение, неуверенность в достоверности знания, а значит, некатегоричность изложения передают прежде всего модальные слова: вероятно, по-видимому, видимо, может быть и т.п. Эти средства выражают гипотетическую модальность и используются преимущественно в тех разделах науч. произведения, где высказываются гипотезы и содержится их доказательство, т.е. на этапах формирования нового знания, однако — в силу традиции — отмеченные языковые единицы употребляются и в том случае, если автор уверен в достоверности излагаемого знания.

Несмотря на то что некатегоричая манера изложения предпочтительна для науч. стиля, средств со значением сомнения в них в 2,5 раза меньше, чем средств выражения уверенности. Широкое распространение последних объясняется спецификой науч. деятельности — публикацией проверенного знания, а также изложением знания «тривиального», не требующего доказательства. И хотя стремление снять кате гор ич-

ность высказывания, с одной стороны, и стремление сделать его более определенным, несомненным, неоспоримым — с другой, являются, казалось бы, противоположными коммуникативно-прагматическими установками, обе установки служат целям более убедительной презентации науч. материала.

Все рассмотренные микрополя выражают сущность ФССК акц. в науч. стиле речи. Перечисленные акцентуаторы, выполняя конкретные («тактические») задачи (уточнить, усилить, активизировать внимание читателя и др.), вместе с тем реализуют глобальную («стратегическую») интенцию автора — выразительно представить науч. концепцию и тем самым достичь взаимопонимания с читателем, а значит, коммуникативного успеха. В науч. текстах акцентуаторы используются достаточно регулярно: в среднем на одну страницу текста приходится около десяти акцентирующих единиц. Данный среднеарифметический показатель условно можно назвать мерой акцентуации на одну страницу текста. Естественно, в различных текстах эта мера варьируется: в гуманитарных — больший процент использования акцентуаторов, в текстах по точным наукам — наименьший; больший процент — в учебном пособии, меньший — в монографии.

Лит. :Сущинский И. И. О коммуникативно-прагматической категории «акцентирование» (немецкий язык). — ИЯШ. — 1984. — № 2; Его же: Коммуникативно-прагматическая категория акцентирования и ее роль в вербальной коммуникации (на материале

немецкого языка). — ВЯ. 1987. — № 6; Кожина М.Н. О функциональных семантикостилистических категориях. — Фил. науки. — 1987. - № 2; Ее же: О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка // Разновидности и жанры научной прозы: Лингвостилистические особенности.

—М., 1989; Ее же: Общая характеристика текстовых категорий в функциональностилевом аспекте (применительно к научной сфере общения) // Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII—XX вв. Т. 2. Стилистика научного текста (общие параметры). Ч. 2. Категории научного текста: функциональностилистический аспект. — Пермь, 1998; Иванова Т.Б. Функциональная семантикостилистическая категория акцентности в русских научных текстах. Там же.

Т.Б. Иванова КАТЕГОРИЯ ГИПОТЕТИЧНОСТИ (ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕ- МАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ) (ФССК гип.)

- одна из разновидностей текстовых категорий, представляющая собою систему разноуровневых языковых средств (включая текстовые), объединенных на текстовой плоскости общей функцией и семантикой и предназначенных для выражения гипотезы и более широкого явления — гипотетичности; структурируется на основе полевого принципа (центр—периферия). ФССК гип. эксплицирует стилевой аспект речи, однако характеризует не всякую речь, а преимущественно научную. Здесь она оказывается тексто- и стилеобразующей, реализующей одну из стилевых черт (см.) науч. речи

—гипотетичность. Экстралингвистической основой этой категории явля

ются особенности самого процесса научного познания и мышления ученого. Гипотеза выступает как одна из форм знания и метод познания в процессе производства нового знания, что и является целью науки. Она составляет одну из фаз (этапов) науч. познания, возникая всякий раз из проблемной ситуации, и развивается из предположительного, недостоверного знания через анализ и доказательство к достоверному знанию, к выводу, закону. По словам М. Коэна, «думать — значит прежде всего решать проблемы, а решать проблемы — выдвигать гипотезы» (разрядка наша. — М.К.).

Однако выдвижение предположений, предвидений, прогнозов прерогатива не только научной сферы деятельности и общения. «Гипотеза, — как отмечает А.Т. Шумилин, — является универсальной, всеобщей формой творческого мышления, неизбежно используемой в явной или неявной форме при решении задач любого типа в любой сфере деятельности» (разрядка наша. — М.К.). Поэтому в той или иной степени и вариативно (как это свойственно различным текстовым категориям) гипотетичность представлена в различных речевых сферах, однако именно в науч. текстах она предстает как специфическая для них, стиле- и текстообразующая. Это обусловлено существенным отличием гипотезы от предположений обыденного сознания (порой необоснованных, близких к желаемому, воображаемому), которые нельзя считать знанием, тогда как «научная гипотеза, истинность которой оказалась подтвержденной, была истинной... и до процедуры подтверждения», поэтому она «синоним нового знания», это уже «некое объяснение» (Ю.С. Степанов. — Разрядка наша. — М.К.). Характерно, что в целых научных текстах (произведениях) — в отличие от других речевых сфер — развертывание гипотезы является текстообразующим, проходящим через весь текст: от ее формулировки как предположительного, недостоверного знания к процессу ее разработки и доказательства, превращения в достоверное знание — вывод (либо опровержение). В других же речевых сферах гипотетичность обычно выступает спорадически.

Итак, под гипотетичностью понимается стилевая черта науч. текста, возникающая в результате отражения в нем динамики науч. знания от предположительного (гипотетического) к достоверному, доказанному, т.е. реализация в тексте гипотезы как формы мысли и метода познания. Основная, концептуальная, гипотеза обычно представлена в тексте специальной формулировкой.

Гипотетичность свойственна текстам всех отраслей науки, хотя несколько варьируется по средствам и способам выражения. Наиболее широко и последовательно она представлена в текстах, отличающихся особенной новизной (новых отраслей знания в процессе исторического развития науки), а также в работах теоретического характера, в отличие от описательных, поэтому она тесно связана с рассуждением как функц. - смысловым типом речи (см.).

Можно выделить такие разновидности гипотезы, как концептуальная авторская гипотеза, доказательство которой проходит через весь текст;

единичные гипотезы: частные допущения в ходе доказательства; конкурирующая гипотеза (другого автора, оппонента), реализация которых связана с

композиционной стороной текста.

Представленность этой категории неодинакова в различных жанрах науч. литературы: составляя неотъемлемую часть центральных жанров науч. стиля (монографии, статьи, диссертации), она менее представлена в обзорах, рецензиях (и лишь описательно). ФССК гип. тесно связана с методологическим и аксиологическим аспектами эпистемической ситуации, что отражается на ее полевом структурировании и взаимосвязях с категориями оценки, предшествующего знания, ретроспекции и проспекции, некатегоричности изложения. Гипотетичность может выражаться с большей и меньшей долей уверенности в достоверности знания.

Взаимосвязь указанных категорий и типов изложения выражается в том, что в самом науч. тексте эксплицируется познавательный процесс, а именно то, как на основе анализа и оценки предшествующего знания выдвигается, формулируется, а затем развертывается гипотеза посредством ряда допущений, предположений, которые либо принимаются, либо опровергаются, а также поиска путей и методов решения проблемы. Все это и вызывает взаимодействие средств разных текстовых категорий и их маркеров при некатегоричном стиле изложения и динамике развертывания гипотетического знания от недостоверного, недоказанного, к достоверному, истинностному, либо высказыванию новой, более обоснованной гипотезы. Здесь невозможно дать ширококонтекстуальный пример, ограничимся небольшими выдержками: Учитывая все это... можно сейчас утверждать, что свободный кислород... есть создание жизни (В.И. Вернадский); Высказывались не раз гипотезы о вероятном существовании в глубинах земной коры... первичных углеродных тел... иногда допускают, что первичные карбиды... находятся в... Однако эти движения являются для планеты поверхностными. Проникновение ее в металлическое ядро гипотетично. Есть однако фактыу что когениты... действительно выпадают... Однако те же карбиды находят в других месторождениях и очень возможно, что... изучение этих минералов выяснит... Но даже в этом случае образование углеводородов из...

карбидов не может иметь значения. Мы должны считать нефти фриатическими минералами... Нефти не могут содержать... ювенильных углеводородов (В.И. Вернадский). Здесь формулировка итогового гипотетического суждения, высказанного с большей долей уверенности, т.е. как достоверного знания, появляется после цепи допущений и анализа альтернативных положений в ходе рассуждения. Еще аналогичный пример: Какое общий механизм...? Какое принцип этого различия ? Нетрудно видеть, что в норме реакции организма вызываются... Однако дистантные раздражители имеют место и при... рефлексах. Существенный признак высшей нервной деятельности...

которая... принадлежит, вероятно, большим полушариям... Итак, основная и общая деятельность больших полушарий есть сигнальная... (И.П. Павлов). Как видим, анализ гипотетического знания и доказательство гипотезы выступает в качестве стержня смысловой структуры научного текста.

В процессе развития лит. языка, науки и науч. стиля изложения сформировались и определились в функции выражения гипотетичности языковые и текстовые средства. Их нельзя назвать средствами выражения именно и только гипотетичности (поскольку они могут выступать и в других функциях), однако, несомненно, существует большой круг разноуровневых языковых средств, используемых постоянно в виде сигналов, маркеров, гипотетичности. Это и номинации семантического поля «гипотеза», в рамках которого представлены смыслы, связанные с этим понятием, включающие семы предположительности и обозначения соответствующих ментальных действий: допущение, идея, предположение, научное предвидение, открытие, проблема, закон, объяснение, догадка, прогноз, сомнение; допускать, предполагать, ожидать (результата), предвидеть; возможный, вероятный, малообоснованный, неокончательный, дискуссионный и т.п. Это и целый ряд устойчивых, стандартизированных словосочетаний и конструкций: рабочая гипотеза, предварительно заметить, необходимо выяснить, можно предположить, следует признать, теоретически возможно, нетрудно заметить, что... в пользу такого предположения говорит то, что... и т.д. Естественно, что широко используются модальные слова и частицы (едва ли, чуть не, возможно, очевидно, может быть); а также — из морфологических средств — сослагат. наклонение, формы буд. времени глагола; кроме того — модальные слова и словосочетания в функции вводных (повидимому, возможно, пожалуй, безусловно, конечно и т.д.). В науч. тексте они обычно выступают в совокупности друг с другом, а не как отдельные, единичные маркеры. К текстовым средствам относятся сами формулировки гипотез (в виде СФЕ), К-блоки (при выражении проблемной ситуации) — см. вопросо-ответные комплексы и др.