kozhina_m_n_red_stilisticheskii

характеристику; 4) сообщение; 5) объяснение; 6) рассуждение; 7) описание; 8) повествование. Каждое из указанных ЛЕ характеризуется определенной композиционной структурой, которая создается за счет конкретных семантических отношений, входящих в нее центральных (главных) понятий высказывания. Иначе говоря, композиционная структура ЛЕ реализуется элементами, относящимися к смысловому центру высказывания.

В высказывании может быть как минимум два смысловых элемента (два понятия), которые образуют либо последовательность (цепь), либо располагаются параллельно, образуя так называемый охват. Последовательный, или цепной, тип соединения характеризуется тем, что высказывания следуют одно за другим, как бы сцепляются друг с другом, создавая эффект перечисления мыслей, их соединения, нанизывания и т.п. При параллельной связи предложения не сцепляются одно с другим, а сопоставляются или противопоставляются в зависимости от конкрет

ного лексического наполнения. При этом семантический параллелизм конструкций создается однотипностью (параллельностью) их главных членов, а также лексическими повторами.

Последовательность и параллельность лежат в основе структурных характеристик логических единств, причем первые четыре из указанных разновидностей ЛЕ характеризуются последовательной связью смысловых элементов, тогда как вторые четыре разновидности могут характеризоваться как последовательной, так и параллельной структурной организацией. Однако если в высказывании содержится более двух смысловых элементов, его структура усложняется и возможна комбинация типов смысловых отношений. Важно, что разновидность К. п., лежащего в основе ЛЕ, определяется спецификой соединения и взаимодействия всех смысловых элементов высказывания.

Для поел едовател ьного развертывания смыслового единства выделяются следующие разновидности К. п.:

простое перечисление — перечисляются, следуют друг за другом относительно самостоятельные смысловые единицы: Раннее утро. Уныло стоят трамваи. Нет тока. Темно... Экспрессивная стилистика имеет дело с особыми текстами: во-первых, эти тексты целостны; вовторых, они насыщены новыми образными представлениями; в- третьих, они должны обладать особой силой воздействия; прием последовательного добавления, когда перечисляются разные стороны,

признаки, особенности одного понятия, которое объясняется в данной последовательности, напр.: Внесенный на заранее установленный срок — не менее шести месяцев — вклад считается срочным. Этот срок не является предельным, вклад остается срочным и после истечения шести месяцев. Срочный вклад из сберкассы может быть получен только полностью. По срочным вкладам выплачивается три процента годовых (Одинцов, 1982, с. 203); прием аккумуляции, т.е. нагнетания, нагромождения, внешне как будто случайного,

бессистемного перечисления фактов, оценок, свойств объекта: Вадим стал застегивать и расстегивать «молнию» на куртке. Тон незнакомца его покоробил: это был не тот тон, к которому Вадим привык. И тем не менее положение было тяжелое. Человеку, который едет развлекаться, трудно спорить с человеком, которому нужно ехать по делу (Стругацкие); логическое следование. По сути это простое перечисление фактов, событий,

понятий, но осложненное нарочитым авторским подчеркиванием самого следования друг за другом представляемых фактов, т.е. речь идет о перечислении, снабженном логическим выделением связующих элементов. Логические связи в этом случае представлены зримо (эксплицитно), они лингвистически актуализированы в рамках ЛЕ. Наиболее ярко логическое следование выступает в силлогистическом построении речевой единицы, напр.: Если человек много работает над собой, он добивается поставленной цели. Но достигнутая цель обычно оказывается началом нового этапа духовного труда. Иначе говоря, вся наша жизнь — это постоянная работа над собой.

Логическое следование может также актуализироваться посредством градации (приема, а не фигуры!). Так построена, напр. известная зарубежная «рекламная мудрость»: Половина людей не читает рекламы. Половина из тех, кто ее читает, не обратит внимание на ваше объявление. Половина из тех, кто его заметит, не станет его читать. Половина из тех, кто его прочтет, не придаст ему значения. Половина из тех, кто придаст ему значение, не поверит объявлению. Наконец, половина из тех, кто поверит, не может считаться вашими покупателями — им ваши товары не нужны! {Одинцов, 1982, с. 204);

5)вопросно-ответный ход — один из очень эффективных приемов построения ЛЕ. Данный прием имеет ряд разновидностей в зависимости от характера отношений смысловых элементов. Он наиболее типичен для публицистики, а также как экспрессивный прием используется в разгов., худож. и науч., особенно научнопопулярной, речи. Напр. цитата из размышлений Гельвеция: Почему требуется разнообразие, неожиданность в оборотах речи? Потому что однообразные обороты притупляют внимание, а когда внимание притуплено, идеи и образы выступают перед нашим умом менее ясно и производят на нас слабое впечатление;

6)прием динамического перечисления, который стоит на границе простого перечисления и логического следования (1-я и 4-я разновидности). Прием конструируется за счет быстрой смены коротких, как правило, однотипных синтаксических конструкций при опоре на лексические повторы, обеспечивающие актуализацию логических связей предложений: С каждым годом растет количество абитуриентов. Чем больше абитуриентов, тем выше конкурс. Высокий конкурс поднимает цену знаниям. В этих условиях сложнее становится поступить в вуз тем, кто в школе не ценил слово учителя. Отсюда — все более назревающая необходимость школьной реформы (газ.).

При параллельной связи предложений используется, как указывалось, ряд приемов, в основе которых лежит то или иное сопоставление понятий; параллелизм часто связан как с лексико-семантичес- ким, так и синтаксическим повтором. Для параллельного развертывания смыслового единства выделяются следующие К. п.:

1)прием параллелизма — один из самых распространенных приемов, который характеризуется яркой структурной и лексической соотнесенностью элементов строфы: параллелизм ключевых предложений проявляется в параллелизме их главных членов, причем каждое из ключевых предложений начинается (или заканчивается), как правило, одними и теми же грамматическими членами, напр. подлежащими, выражающимися синонимичными словами. Впрочем, бывает достаточно и того, чтобы синонимичные слова относились к одному семантическому полю или одному классу понятий. Помимо этого смысловое единство строфы поддерживается лексикосинтаксическими повторами, являющимися главным структурным признаком при создании синтаксического параллелизма. Таким образом, синтаксическая и лексическая однотипность и создает параллелизм ключевых предложений: Предвидящий опира

ется на факты, на точное знание и, горька она или отрадна, ищет объективную истину. Гадатель боится фактов, чужд знанию, он фантазирует, прикрывая свое невежество ссылками на свидетельства карточных королей и дам, линий руки, звезд... Пророки предпочитают обходиться без знаний, без фактов и даже без декораций и полезных атрибутов — они просто выдают чаемое за сущее... (Н. Грибачев). Прием параллелизма типичен для устной и письменной публицистики, для текстов массовой коммуникации; разделение. В основе этого приема лежит логическая операция деления понятия.

Прием разделения особенно характерен для научных и деловых текстов, где логическая основа (само разделение) часто выражена специально, обнажена, напр.: Наша пресса сегодня весьма неоднородна. Одна ее часть стоит на службе у интересов правящей элиты. Другая часть защищает чаяния демократической и интеллигентской прослойки общества. Третья же отстаивает интересы только коммунистов. Есть еще одна разновидность — пресса бульварная, «настроенная на волну» потакания низменным страстям и прихотям (газ.).

В научно-популярных или публицистических текстах, напротив, логическое разделение понятий скрыто, замаскировано, т.е. специально не подчеркивается. В этих случаях обычно отсутствует лексико-синтаксичес- кий повтор, а отсюда и лексико-семантические показатели связи ключевых предложений. Поэтому особое значение здесь приобретает логикосмысловая соотнесенность предложений ЛЕ;

3)охват, или прием рамки. Данный прием основан на параллелизме, лексикосинтаксической однотипности конструкций начала и конца ЛЕ, при этом рамочная конструкция может быть и специальным средством оформления абзаца и общим композиционным приемом. Напр., статья под заголовком «Секреты шведского социализма» заканчивается предложением У них были свои ошибки, они постарались их исправить и никогда больше не повторять — в этом, по-моему, и заключается главный секрет шведского социализма (газ.). Рамочное оформление возможно и в соединении с другими приемами, особенно с вопросно-ответным ходом;

4)прием контраста основан на противопоставлении двух явлений, фактов, событий и т.п. Он чрезвычайно характерен для публицистики и текстов массовой

коммуникации. Контраст может быть нерасчлененным и расчлененным. Нерасчлененный контраст характеризуется простым противопоставлением двух субстанций, напр.: В годы мира газета — это часть жизни, ее подробность; газету читают вечером, она поучает и развлекает. В годы войны газета — личное письмо, от которого зависит судьба каждого (И. Эренбург); при расчлененном контрасте последовательно противопоставляются отдельные признаки, черты, особенности каждого из двух противопоставляемых явлений, фактов, событий. При этом многократные повторы и сопоставления делают высказывание, оформленное по типу расчлененного контраста, экспрессивным. Приведем пример использования при

ема расчлененного контраста из одной речи В. Володарского об использовании буржуазных специалистов: И сейчас мы их берем не так, как брали их наши противники, — они их брали в качестве господ, а мы берем их в качестве слуг. Они давали им привилегии, а мы ничего не даем. Они брали их в качестве повелителей судеб русской армии, а мы берем их в качестве техников... (Одинцов, 1982, с. 208);

5)концессия — прием, основанный на логике «возврата аргумента»: говорящий как бы соглашается со своим оппонентом, принимает его доводы, но затем неожиданно наносит удар этим же аргументом, превращая последний в контраргумент. При этом сила удара зависит от семантической и структурной продуманности высказывания, где в начале обязателен элемент подчеркнутого согласия: Нам говорят, что эта жестокая, братоубийственная, кровавая война была развязана президентом без разрешения парламента. Да, действительно, парламент на это добра не давал. Иное дело, если бы жестокая, братоубийственная и кровавая война была развязана с разрешения парламента! Тогда бы она мигом превратилась в благородную, справедливую и бескровную (газ.);

6)напряжение (или утрирование) — прием группировки в нарастающей последовательности (по степени их значимости для говорящего) однотипных фактов, положений, доводов, с тем чтобы затем резко противопоставить им факт или положение совершенно иного рода, совершенно иной значимости. Напряжение как конструктивный прием речи особенно употребителен в публицистике и в языке худож. литературы, напр.: Да, Обломов добр, отзывчив, незлобив, незаносчив. Он больше демократичен, чем деспотичен, несмотря на то, что потомственный барин (вспомним хотя бы их отношения с Захаром, которые больше напоминают отношения компаньонов, старшего и младшего, чем отношения барина и слуги). Да, Обломов — привлекательная личность, ведь он не способен совершить преступление или унизить, оскорбить, предать кого-либо. Но он ленив! Ленив не просто физически, но и духовно! И это одно перечеркивает все его достоинства (из критической статьи);

7)прием дилеммы, когда логические единства, построенные по типу напряжения, организуют альтернативное противопоставление. Указывая на возможность выбора одного из двух положений (или... или...), говорящий защищает что-то одно и соответственно приводит противопоставление.

Т. о., последовательные (цепные) и параллельные связи между элементами высказывания реализуются рядом основных конструктивных приемов и их разновидностей, а сама структура ЛЕ оказывается более или менее усложненной и выразительной. (См. также Риторический прием.)

Лит.: Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. — Горький, 1975; Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. — М., 1980; Одинцов В.В. Стилистика текста. — М., 1980; Кожин А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. — М., 1982; Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. - М., 1991.

Н.В. Данилевская

КОНСТРУКТИВНЫЙ ПРИНЦИП ФУНКЦИОНАЛЬНОГО СТИЛЯ (доминанта функц. стиля) — свойственный тому или другому функц. стилю ведущий принцип отбора языковых средств и их текстовой организации, обусловленный базовыми экстралингвистическими стилеобразующими факторами (см.) и тем самым создающий специфику функц. стиля. К. п. определяет и характерные для данного функц. стиля основные стилевые черты. К. п. может быть простым («одномерным») и сложным, объединяющим два и более взаимосвязанных способа отбора и сочетания языковых средств как двуединство, и отсюда — ряд основных стилевых черт (см.). Так, К. п. науч. стиля, формирующий его специфику, представляет собою единство отвлеченнообобщенности и подчеркнутой логичности (как текстовую реализацию процесса

познания и доказательства истины посредством понятийно-логической формы мышления). К. п. газетно-публиц. стиля, по В.Г. Костомарову, — это соединение экспрессии и стандарта как выражение двух основных функций газетной публицистики: информативной и воздействующей, осложненных условиями создания газетных текстов. К. п. оф.-дел. стиля — регулятивный, поскольку основная функция права — регулирование правовых отношений в обществе (государстве) на основе выражения воли государства (государственных институтов, народа). Отсюда (более приближенно к лингвистической терминологии) его можно назвать предписующе-долженствующим в сочетании с точностью, не допускающей инотолкования. К. п. худож. функц. стиля — реализация эстетической функции посредством худож.-образной речевой конкретизации (см.), т.е. принцип отбора и организации языковых средств, обусловленный образным мышлением, текстовое воплощение и передача идейного содержания и интенций автора худож. произведения через «слово-образ» («перевод» — в контексте — слова-понятия в слово-образ в широком смысле).

Понятие К. п. (и сам термин) введено в научный обиход функц. стилистики В.Г. Костомаровым в конце 60-х—нач. 70-х гг. (на основе определения понятия «стиль» В.В. Виноградовым и ряда исследований по функц. стилистике того времени). Лит.: Кожина М.Н. О специфике художественной и научной речи в аспекте

функциональной стилистики. — Пермь, 1966; Ее же: Стилистика русского языка. — 3- е изд. — М., 1993; Костомаров В.Г Тезисы возможной концепции функциональных стилей // Из опыта преподавания русского языка нерусским. Вып. 5. — М. 1970; Его же: Русский язык на газетной полосе. — М. 1971; Митрофанова О.Д. Язык научнотех- нической литературы. — М., 1973; Лариохина Н.М. Вопросы синтаксиса научного стиля речи. — М. 1979; Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка / Под ред. О. Б. Сиротининой. Лексика.

— Саратов, 1983; Грамматика. — Саратов, 1992; Матвеева Т.В. К изучению функциональной стилистики в средней школе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Вып. 5. — Красноярск; Ачинск, 1997.

М.Н. Кожина

КОНТИНУАЛЬНОСТЬ ТЕКСТА — в лингвистике текста грамматическая категория, связанная с понятиями времени и пространства; определенная последовательность фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, причем развертывание событий осуществляется не одинаково в разных типах текстов. В худож. тексте континуум как текстовая категория, проявляющаяся в разных формах течения времени, пространства, событий, представляет собой особое худож. осмысление категорий времени и пространства объективной действительности, условную хронологическую последовательность событий, вступающую в противоречие с реальным течением времени; поскольку континуум худож. текста обычно основан на нарушении реальной последовательности событий, он предоставляет читателю возможность творчески воспринимать текст: домысливать некоторые факты, устанавливать причинно-следственные и определительные отношения между «разорванными» действиями и связывать их между собой, восстанавливая их непрерывность. Временная и пространственная континуальность текста (по И.Р Гальперину, континуум) вызывает у читателя ощущение движения. Континуум в худож. произведении непрерывен и дискретен, когда он непрерывен, то передает действие, деятельность; когда он дискретен, то выражает состояние или качество. Читатель воспринимает время и движение независимо от того, представлены они в непрерывном или дискретном виде.

Лит.: Сап аров М.А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л., 1974; Чернухина И.Я. Очерк стилистики художественного прозаического текста: факторы текстообразования. Воронеж, 1977; Тураева З.Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное. — М., 1979; Гальперин И.Р Текст как объект лингвистического исследования. — М. 1981; Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990.

М.П. Котюрова КОНЦЕПТ — один из наиболее популярных и наименее однозначно дефинируемых

терминов совр. лингвистики. Он связан прежде всего с антропоцентрической парадигмой языкознания и когнитивно-прагматической методологией и используется наряду с такими ключевыми понятиями, как «дискурс», «картина мира» и др., для репрезентации мировоззренческих, интеллектуальных и эмоциональных интенций

личности, отраженных в ее творениях — текстах.

Само понятие К. сформировалось в отечественной лингвистике в последнее десятилетие. В «Философ, энцикл. словаре» (1983) определение К. предельно кратко: «(от лат. сопсерШз) — содержание понятия»; в «Лингв, энцикл. словаре» (1990) этот термин не приводится. Первоначально термин появился при переводе работ иноязычных авторов как синоним понятия «сигнификат». Одной из первых лингвистическое содержание К. определила А. Вежбицка: «Это объект из мира «Идеальное», имеющий

имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире «Действительность»» (цит. по: Фрумкина Р.М. 1992). Однако в настоящее время

вязыковедении с термином «К.» связывают «весьма различающиеся теоретические построения, что в значительной мере осложняет взаимопонимание между авторами тех или иных публикаций» (Залевская А.А., 2001, с. 31).

В когнитологии под К. понимается «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (Ип§иа теШаНз), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» («Краткий словарь когнитивных терминов», 1996, с. 90). Некоторые ученые полагают, что часть концептуальной информации имеет языковую «привязку», т.е. способы их языкового выражения, но часть этой информации представляется в психике принципиально иным образом, т.е. ментальными репрезентациями другого типа — образами, картинками, схемами и т.п. Как интерпретаторы смыслов К. постоянно уточняются и модифицируются. «Так как люди постоянно познают новые вещи в этом мире и поскольку мир постоянно меняется, человеческое знание должно иметь форму, быстро приспосабливаемую к этим изменениям» (Барсалоу Л.В. Цит. по: «Краткий словарь...», с. 91).

Термин и понятие К. широко используются и при описании языковой семантики. Нередко значения языковых выражений приравниваются к соответствующим К. Однако такое истолкование соотношения К. и значения не является единственно возможным. «К. — это скорее посредники между словами и экстралингвистической действительностью» («Краткий словарь...», с. 92). Как перспективное оценивается то направление в семантике, которое придерживается идеи о противопоставленности концептуального уровня семантическому (языковому), поскольку общечеловеческие (если и не универсальные) К. по-разному группируются и поразному вербализуются

вразных языках в тесной зависимости от собственно лингвистических, прагматических и культурологических факторов, а, следовательно, фиксируются в разных значениях (Там же, с. 92—93).

В лингвокультурологии К. мыслится как«культурно-менталь- но-языковое» образование, своего рода «сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, который сопровождает слово» (Степанов Ю.С., 2001). В отличие от многих исследователей, Ю.С. Степанов считает К. и понятие различными сущностями, ср.: «В отличие от понятий концепты не только мыслятся, они переживаются. Они — предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» (Там же). По мнению этого исследователя, в структуру К., с одной стороны, входит все, что имеет отношение и к строению понятия; с другой стороны, к структуре концепта относится все то, что делает его фактом культуры: исходная форма, сжатая до основных признаков содержания история, современные ассоциации, оценки и т.д. По В.В. Колесову, К. предстает в своих содержательных формах как образ, как понятие и как символ; И.А. Стернин рассматривает К. как комплексный мыслительный образ, являющийся операционной единицей мыш

ления и вербализуемый в процессе коммуникации теми или иными речевыми средствами (см. лит.).

Тот факт, что слово и так называемый «культурный концепт» материализуются обычно в одном и том же звуковом / буквенном комплексе, обусловливает необходимость различения внутреннего содержания слова, с одной стороны, и концепта, с другой, а также специфики семантического и концепторного анализа. Концепторный анализ, обнаруживая точки соприкосновения с семантическим, отличен от него прежде всего по конечным целям и анализируемому материалу. Семантический анализ (СА) «направлен на экспликацию семантической структуры слова, уточнение реализующих ее денотативных, сигнификативных и коннотативных значений» (Кубрякова Е.С., 1991). Концепторный анализ (КА) предстает как поиск того общего, что подведено под один знак и предопределяет бытие знака как когнитивного образования. СА связан с разъяснением слова, КА движется к знаниям о мире. Материалом для СА

служат реализующие слово речевые контексты. Источниками сведений для постижения

К.являются «тексты культуры», в частности, прецедентные тексты, художественные дефиниции (типа Вся наша жизнь — игра; Мир — театр, и люди в нем актеры; Слово есть Бог, и Бог есть слово и т.п.), концепции, выработанные в том или ином произведении духовной культуры, например, концепция войны у Л. Толстого, концепция игры у Г. Гессе, концепция рока в древнегреческой трагедии и т.д. (см.: Грузберг Л.А., 2001).

Говоря о внутреннем содержании слова, языковед имеет в виду его семантику. Внутреннее содержание К. — это своего рода совокупность смыслов, организация которых существенно отличается от структуризации сем и лексико-семантических вариантов слова. Соотношение семантики слова и совокупности смыслов одноименного

К.многопланово, а иногда и парадоксально. Так, в концепте игра отсутствуют смыслы 'безделье', 'несерьезное времяпрепровождение' В то же время весьма актуальными оказываются смыслы субстанционального характера, а. именно осмысление игры в качестве олицетворения высокоинтеллектуальной деятельности и/или аналога сознательной деятельности как таковой. Для многих культурных концептов характерна антиномичность — диалектичное совмещение, гармония противоположностей. В концепте слово, например, отчетливо уловимы такие составляющие, как 'всесильность — бессилие', 'вечность — мимолетность', 'спасительность — губительность' В концепте смерть отразилось представление о ней как о явлении уг- рожающе-ужасном и в то же время житейски-философски- спокойное отношение к неизбежности ее, характерное для народного сознания.

К осознанию К. как текстовой категории наиболее близка современная психолингвистика, то ее крыло, которое осуществляет интегративный подход к анализу языковых явлений, предполагающий выход за рамки лингвистики и учет особенностей функционирования языка как одного из компонентов сложного ансамбля психических процессов, без взаимодействия которых пользование языком (в том числе понимание текста) невозможно. Именно такой подход к анализу К.

осуществлен в исследовании АЛ. Залевской «Текст и его понимание» (2001). Опираясь на труды по психологии, нейролингвистике, физиологии высшей нервной деятельности, антропологии, патопсихологии (И.М. Сеченова, А.Н. Леонтьева, А. Р. Лурии, К. Харди, А. Дамазио, Ф.Е. Василюка и др.), А.А. Залевская разрабатывает теорию К. как достояния человека. Важнейшим для этой теории является разграничение концепта как достояния индивида, концепта как инварианта, функционирующего в определенном социуме или — шире — культуре, и конструкта как продукта науч. описания. К. как достояние личности — это «спонтанно функционирующее в познавательной и коммуникативной деятельности индивида базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека» (Залевская А.А., 2001, с. 90).

В целом утверждение в лингвистике понятия К. обозначило новую ступень в постижении способов, закономерностей и особенностей взаимодействия языка, сознания и культуры, а следовательно, выявило и новые аспекты взаимодействия лингвистики, когнитологии, культурологии, психологии, философии; расширило рамки содержательного анализа языковых явлений и придало значительно большую глубину и эффективность семантическим исследованиям.

Лит.: Концептуализация и смысл. — Новосибирск, 1990; Логический анализ языка: Культурные концепты. — М., 1991; Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова ПАМЯТЬ // Логический анализ языка: Культурные концепты. — М., 1991; С о л о м о н и к А. Язык и знаковая система. — М., 1992; Фрумкина Р.М. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М., 1992; В ас ил юк Ф.Е. Структура образа. — Вопросы психологии. 1993. — № 5; Лукин В.А. Концепт истины и слово истина в русском языке (опыт концептуального анализа рационального и иррационального в языке). — ВЯ. — 1993. — №4;Колесов В.В. Ментальная характеристика слова в лексикологических трудах В.В. Виноградова. — Вестник Моск. ун-та. Серия «Филология». — 1995. — №3; Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. — М., 1996; Руднев В. П. Словарь культуры XX в.: Ключевые понятия и тексты. — М., 1997; Бабушкин А.П. Типы языковых концептов в лексикофразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — Воронеж, 1998; Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? — М., 1998; Попова З.Д., Стернин И. А. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. — Воронеж, 1999; Сазонова

Т.Ю. Различные подходы к проблеме концепта // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. — Тверь, 2000; Слышкин Г. Г От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. — М., 2000; Грузберг Л.А. Концепт как культурно-ментально-языковое образование // Изменяющийся языковой мир. — Пермь, 2001; Залевская А.А. Текст и его понимание.

— Тверь, 2001; Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. — М., 2001; \У1ег2Ыска А. ЗетапИсз, си11иге ап<3 со§пШоп. Ишуегза1 Ьитап сопсер18 т сикиге-зресШс сопГщигайопз. — 1Ч.У.; ОхГогё, 1992; Нагс1у С. Ие1\уогк§ оГ теашп§. А Ъгк^е Ъейуееп ттй апд таПег. — \Уе$роЛ, СоппесИси!; Ьопс1оп: Ргае^ег, 1998.

Л.А. Грузберг

КОСВЕННАЯ РЕЧЬ — это чужая речь, воспроизводимая не от лица говорящего и введенная автором повествования в форме изъяснительной придаточной части сложноподчиненного предложения. Напр.: Так он без всякого стеснения объясняет Бунину, что не считает его поэтом и что Гумилев и все аполлоновцы возмущались, когда такая высококвалифицированная типография, как «Голике», отпечатала его «Листопад» (И. Одоевцева).

ВК. р. личные формы глаголов и местоимений употребляются от лица повествователя. Синтаксическим центром, организующим всю конструкцию с К. р., являются вводящие слова автора — это главная часть сложноподчиненного предложения.

Особенно часто К. р. используется в газетных жанрах. Как правило, это клишированные конструкции с набором вводящих слов: заявил, что; сообщают, что; передали, что; пишут, что Напр.: Вчера лидер этой партии заявил, что принято решение выставить своего кандидата на выборах (Из газет).

Втаких предложениях-конструкциях отсутствуют элементы экспрессивности, присущие прямой речи: обращения, междометия, некоторые частицы, повелительная форма глагола, просторечные, диалектные, жаргонные слова и проч. Поэтому в ряде случаев прямую речь нельзя преобразовать в косвенную, не изменив существенно ее содержания. Напр.: Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тотчас же выразил на лице своем мыслящую физиономию <...>. Выходя с фигуры, он ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама: «Пошла, старая попадья!», если же король: «Пошел, тамбовский мужик!» А председатель приговаривал: «А я его по усам! А я ее по усам!» Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: «А! была не была, не с чего, так с бубен!» Или же просто восклицания: «черви! червоточина! пикенция!» или: «пикендрас! пичурущух! пичура!» и даже просто: «пичук» — названия, которыми перекрестили они масти в своем обществе» (Н. Гоголь).

К. р. очень удобна для краткого пересказа обширных высказываний. При этом она может быть предельно обобщенной, но может и включать фрагменты дословного высказывания.

Языковой смысл К. р., по мнению М. Бахтина, заключается «в аналитической передаче чужой речи. Одновременный с передачей и неотделимый от нее анализ чужого высказывания есть обязательный признак всякой модификации косвенной речи. Различными могут быть лишь степени и направления анализа».

М. Бахтин выделяет две основные модификации К. р. — предметноаналитическую и словесно-аналитическую. В первом случае чужое высказывание воспринимается «как определенная смысловая позиция говорящего, и в этом случае с помощью косвенной конструкции аналитически передается его точный предметный состав (что сказал говорящий). <...> Это достигается лишь ценой известного обезличивания передаваемой речи». Предметно-аналитическая модификация косвенной речи, с точки зрения М. Бахтина, слабо развита в рус. языке. Зато распространена другая — словесно-аналитическая, при которой чужое высказыва

ние передается «как выражение, характеризующее не только предмет речи (или даже не столько предмет речи), но и самого говорящего: его речевую манеру, <...> его душевное состояние, выраженное не в содержании, а в формах речи (напр.

прерывистость, расстановка слов, экспрессивная интонация и пр.), его умение или неумение хорошо выражаться и т.п.».

При помощи К. р. можно передать чужую речь лишь с той или иной степенью точности, что может создать у слушающего (читающего) впечатление вольной или невольной интерпретации высказывания.

Лит.: Ко духов В.И. Прямая и косвенная речь. — Л., 1957; Милых М.К. Конструкции

с косвенной речью в современном русском языке. — Ростов н/Д., 1975; Труфанова И.В. Способы передачи чужой речи в русском языке. — Елец, 1994; Бахтин М.М. Косвенная речь, прямая речь и их модификации // Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. — М., 2000.

О.Н. Емельянова КРАСНОРЕЧИЕ — см. Риторика; Судебное красноречие

КУЛЬТУРА РЕЧИ — область духовной культуры, связанная с применением языка; качества речи, обеспечивающие эффективное достижение цели общения при соблюдении языковых правил, этических норм, ситуативных требований и эстетических установок.

Термин К. р. указывает на степень развития, достигнутую обществом в области речевого пользования. В К. р. соединяется язык и общественный опыт применения языка. Традиция речевого пользования (особенно опыт наиболее авторитетных в этой области людей — златоустов, мастеров красноречия) переводится в область ценностных характеристик: одни средства языка и речевые приёмы выделяются и рекомендуются в виде образцов для подражания (становятся литературной нормой), другие не рекомендуются в качестве социально осуждаемых или непрестижных. Т. о., в основе понятия К. р. лежит понятие нормативности.

При освоении культуры родной речи человек имеет четыре крупных ориентира: совокупность норм лит. языка, совокупность этических установлений своего народа, совокупность целей и обстоятельств общения и, наконец, национальное представление о красоте речи (соответственно выделяются языковой, этический, коммуникативный и эстетический факторы и соответственно компоненты К. р.). В каждом конкретном случае говорящему приходится учитывать не один, а все четыре ориентира, так что выбрать одни единицы и отказаться от других, правильно соединить их не так просто и в родном языке. Это тем более так, поскольку каждый из компонентов К. р., соответствующий названным ориентирам, представляет собой обширный свод речевых обычаев и правил, которые приняты в обществе и которых придерживается большинство, они могут изучаться по отдельности. Правило, правильность, норма — это центральные понятия К. р., действующие во всех ее сферах.

Языковой компонент К. р., в первую очередь, охватывает правила предпочтения литературной языковой единицы, а не ее нелитературного языкового конкурента, т.е. круг обязательных норм лит. языка (правильно класть, а не ложить\ инженеры, а не инженера, мн/ который час?, а не сколько время?). Для того чтобы осуществить этот выбор и добиться правильности речи, необходимо иметь представление о делении национального языка на лит. и нелит. разновидности (диалекты, просторечие, жаргоны), об особенностях лит. языка и его составе, а также знать круг фактов, связанных отношениями конкуренции, как в приведённых выше примерах. Вторая часть языкового компонента связана с правилами выбора одного из вариантов в пределах лит. языка — того варианта, который больше соответствует определённой сфере употребления, т.е. круг вариативных норм лит. языка (в разговорной лучше сказать картошка: почистить картошку, сварить картошку, в деловой — картофель: закупка картофеля, цены на картофель). Для того чтобы правильно осуществлять такой выбор, нужно иметь представление о функц. стилях речи и эмоционально-экспрессивном расслоении языковых единиц. К этому же компоненту относится полнота понимания языковой единицы, от которой зависит точность речи, и владение законами логики при создании и восприятии текстов, выражающееся в логичности речи.

Этический компонент К. р. связан с речевым выражением нравственного кодекса народа и учётом этого фактора. При этом выбор в пользу более эффективной единицы общения осуществляется не только между литературной (правильной) и нелитературной (неправильной), но и между правильными единицами. Напр., и приветствие Здравствуйте, Константин Александрович! (1), и приветствия Здравствуй, Костя! (2), Привет, Костик! (3) правильны, но в общении взрослых в официальной обстановке или обращении младшего к старшему лучше будет (1), а в неофициальном общении ровесников или приятельском обращении старшего к младшему

— (2) или (3). Правильный выбор здесь требует знания культурных традиций и запретов, понимания, что такое уместность и чистота речи.

Коммуникативный компонент связан с тем влиянием, которое оказывает на речь обстановка общения, внешние обстоятельства, т.е. ситуация. К. р. предполагает, что, владея языковыми нормами и зная культурно-этическую синонимию, нужно ещё и гибко вести себя применительно к ситуации. При одних и тех же отношениях

(предположим, со старшим по возрасту официальным лицом) в ситуации «встреча на ходу» приветствие может быть сокращено до одного слова здравствуйте, а присутствие третьих лиц заставит приятелей-ровесников выбрать не обычное для них «Привет, Костяй! — Привет, Андрюха!», а более нейтральный вариант. Ещё сильнее будет влиять на выбор эффективных средств экстремальная ситуация: под ее влиянием многие правила перестают иметь значение. Ситуация определяет и количество речи, необходимое и достаточное в определённом случае. Гибкости требует также приспособление речи к возможностям адресата: изложение информации долж

но соответствовать речевой эрудиции собеседника. В теории качеств речи данные свойства названы уместностью, лаконизмом, ясностью речи.

Эстетический компонент связан с укоренившимися в отечественной культуре представлениями о том, что красиво и что некрасиво в речи. Эти представления имеют отношение к конкретным внешним качествам речи: высказывание Но и у Анны его не было некрасиво и неудобно за счёт несвойственного рус. языку стечения гласных; в выражении Я знал, что шторм нам не грозит неэстетичен звуковой повтор [што што]. Обобщённо они связаны с понятием о богатстве и выразительности речи. Таким образом, сфера К. р. — это сфера взаимодействия языка и культуры, языка и неязыковой действительности, применение языка с учётом требований отечественной культуры и обстоятельств общения. Различные коммуникативные качества, естественно, жёстко не разделены, они частично пересекаются и дополняют друг друга.

Науку о К. р. называют так же, как и сам изучаемый ею объект: культура речи, а если нужно подчеркнуть их различие, то теория культуры речи. К. р., обобщённо, изучает характер пользования языком и занимается регламентацией речевой деятельности с нормативных позиций. Данное направление языкознания относится к области лингвистической аксиологии: все языковые и речевые данные, а также разработки всех наук, на которые опирается К. р. (в их числе лингвопрагматика, психолингвистика, социолингвистика, этика, эстетика, лингвострановедение), переводятся в оценочную плоскость на основе понятия нормы, трактуемой в качестве культурной ценности. Кроме того, в задачи данной науки входит прогнозирование изменений нормы на основании суммы внешних и внутриязыковых факторов. Параллельно рассматривается и феномен «антикультуры», как в целом, так и в частностях (коммуникативная агрессия и коммуникативные неудачи), а также коммуникативные помехи.

К. р. как область языкознания складывалась долгое время и в различных вариантах. Она ведёт своё начало от работ М.В. Ломоносова, А.Х. Востокова, Я.К. Грота. Одной из первых специальных работ, повлиявших на дальнейшее развитие К.р., является труд В.И. Чернышева «Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики» (1911). В качестве самостоятельной научной дисциплины К.р. складывается к 20-м годам XX в., выделившись на пересечении лингвистики, риторики и стилистики в качестве интегративного прикладного направления науки. В создании теории К. р. и практической нормализаторской деятельности (прежде всего, создании культурно-речевого оснащения толковых словарей) принимают участие крупнейшие учёные: Г.О. Винокур, А.М. Пешковский, Л.В. Щерба, Д.Н. Ушаков, позднее Р.И. Аванесов, С.И. Ожегов, Ф.П. Филин и др. Их трудами сформирована теория нормы и нормативности, выработана систематика языковых норм, заложены основы нормализации. Нормативная отрасль К. р., имеющая столь мощную опору, активно развивалась и в дальнейшем (такими учеными, как К.С. Горбачевич, Л.К. Граудина, В.А. Ицкович, Л.И. Скворцов и др.).

Коммуникативному аспекту К. р. первоначально уделялось меньшее внимание. Однако параллельно на эмпирической основе сложилась такая культурно-речевая по своей сути дисциплина коммуникативной направленности, как практическая стилистика {М.К. Милых, Д.Э. Розенталь). Её основное содержание — обоснованная критика речи на основе теории коммуникативных речевых качеств, систематика которых выполнена ещё в античной риторике, и предложения по совершенствованию речи и текста в соответствии с конкретикой определённой сферы речевого взаимодействия, задачами общения, целеустановкой автора и особенностями адресата. Данное ответвление и сейчас продуктивно используется при подготовке журналистов, учителейсловесников, редакторов (Л.М. Майданова).

Первая целостная концепция в области теории К. р. также возникает на основе практических потребностей при подготовке специалистов-гуманитариев. Её автор

Б.Н. Головин последовательно рассматривает все взаимосвязи речи с неречевыми, внешними по отношению к речи структурами (концепция разрабатывалась в 60—70-е годы XX в., в 1976 г. увидел свет первый вузовский учебник по данной проблематике: «Основы культуры речи»). Системные связи между речью и языком, речью и мышлением, речью и действительностью, речью и человеком, речью и условиями общения, по Головину, создают общую координатную сетку речевого общения, что позволяет рассматривать различные качества речи (логичность, точность, ясность, уместность и др.) на едином — коммуникативном — основании и с учётом их взаимной обусловленности в коммуникативном акте. Так же чётко взаимосвязь общих критериев культуры речи с принципами речевого функционирования прослежена в работах А.Н. Васильевой (1990 и др.).

Развитие теории К. р. связано, особенно в последнее десятилетие, с усилением внимания к коммуникативному компоненту, укреплению антропоцентризма и более яркой выявленностью культурологических подходов к материалу. Понятия нормы и нормативности также претерпели некоторые изменения: нормативность как фундамент речевой культуры в настоящее время понимается не только как свойство единиц языковой системы, но и как параметр дискурса и текста. Теоретическую опору данных представлений составляет, прежде всего, типология норм, в соответствии с которой наряду с языковыми (системными) выделяются коммуникативные и стилистические нормы (Едличка и др.). Коммуникативно-прагматический аспект культуры речи разрабатывается сейчас наиболее активно, поскольку именно с ним более всего связана успешность и эффективность коммуникации. Современные исследования коммуникативных норм предполагают ориентацию на ценности, выработанные в русском общении (в том числе этические и эстетические) и регулятивы (в том числе связанные с нравственной сферой), т.е. характеризуются этическим и культурологическим наполнением, направленностью на осмысление и распространение толерантного речевого общения в противовес явлениям «антикультуры». Таким образом, в новейших

трудах (Е.Н. Ширяева, Л.К. Граудиной, С.И Виноградова, Н.Н. Кохтева, Н.И. Формановской и др.) К. р. предстаёт интегративной наукой об эффективности речевого общения, на новом витке развития научного знания сближающейся с риторикой.

Лит.: Винокур Г.О. Культура языка. — 2-е изд. — М., 1929; Розентал ь Д.Э. Культура речи. — 3-е изд. — М., 1964; Ицкович В.А. Языковая норма. — М., 1968; Актуальные проблемы культуры речи / Под ред. В.Г. Костомарова и Л.И. Скворцова.

— М., 1970; Горбачевич К.С. Изменение норм русского литературного языка. — Л., 1971; Его же: Нормы современного русского литературного языка. -2-е изд. — М., 1981; О ж е г о в С. И. Лексикология. Лексикография. Культура речи. — М., 1974; Практическая стилистика русского языка. — Ростов н/Д., 1974; Скворцов Л.И. Теоретические основы культуры речи. — М., 1980; Основы культура речи:

хрестоматия/Сост. Л.И.Скворцов. — М., 1984; Майданова Л.М. Очерки по практической стилистике. — Свердловск, 1986; Розенталь Д.Э. Теленкова М. Практическая стилистика русского языка. — 5-е изд. — М., 1987; Головин Б.Н., Основы культуры речи. — 2-е изд. — М., 1988; Едличка А. Типы норм языковой коммуникации // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XX. — М., 1988; Васильева А.Н., Основы культуры речи. — М., 1990; Ширяев Е.Н. Культура русской речи: теория, методика, практика. — Изв. РАН. Сер. Л. и Я. Т. 51. — 1992. — № 2; Культура парламентской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. — М., 1994; Культура русской речи и эффективность общения. — М. 1996; Культура русской речи / Под ред. Л.К. Граудиной и Е.Н. Ширяева. — М., 1998; Майданова Л.М. Критика речи и литературное редактирование. — Екатеринбург, 2001.

Т.В. Матвеева

Л

ЛЕКСИЧЕСКАЯ СТИЛИСТИКА — см. Стилистические ресурсы лексики ЛИНГВИСТИКА РЕЧИ - см. Речевёдение

ЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА — направление лингвистики, в рамках которой формулируются и решаются проблемы текста (см. текст). «Лингвистика текста — направление лингвистических исследований, объектом которых являются правила построения связного текста и его смысловые категории, выражаемые по этим правилам» (ЛЭС). Л. т. как наука формирует новые онтологические основания для анализа взаимоотношения языка и речи, позволяет наблюдать данную связь опосредованно, через текст. Наиболее естественным кажется определение Л. т. в рамках общей лингвистики,