I. Забота о себе самом

ным средством во благо каждого конкретного человека, необходимым все же остается контроль со стороны в фор­ме права пациента на самостоятельное решение. Но еще более необходимым является инструмент, включенный в этическую позицию, которую я как врач развиваю сам и которой мой пациент может доверять. Контроль должен быть составной частью доверия, как этого требовал Гуфеланд. Его требования сегодня могут быть восприняты как старомодные, смехотворные, устаревшие и ненаучные и поэтому должны быть переформулированы в понятия, от­вечающие духу времени, на которые можно положиться, дать им дальнейшее развитие. Они должны стать для меня основной позицией и источником нравственности, кото­рыми я мог бы постоянно руководствоваться. К ним мож­но было бы отнести такие понятия:

• я как врач сосредоточусь на изначальной позиции ме­дицины, обязуясь заботиться только об одном конкрет­ном человеке и буду действовать ему на благо;

• я как врач не стану перекладывать ответственность с себя на пациента, а буду должен повышать свою ответ­ственность на пользу ему, не приспосабливая пациента к себе, но служа ему;

• в каждом отдельном случае я стремлюсь построить мои отношения со своим пациентом таким образом, чтобы обеими сторонами они считались доверительными еще до начала моих действий, потому что медицина как на­ука о действии должна изначально являться наукой об отношениях;

• я как врач больше следую феминистской философии морали, согласно которой распределение справедливос­ти между самостоятельными индивидуумами осуществ­ляется в рамках ответственности и заботы о моем парт­нере, то есть о другом человеке, или, по крайней мере, то и другое можно рассматривать во взаимодействии на одном уровне;

2. Медицина как философия

39

• я как врач благодаря своей власти и преимуществам во владении информацией сумею изменить асиммет­ричное отношение к пациенту на другое асимметрич­ное отношение, при котором мои действия определяет забота о здоровье конкретного пациента;

• я как врач буду обдуманно ограничивать себя, бороть­ся с легко возникающим соблазном навязать свое ре­шение дееспособному пациенту, согласовывать свое ре­шение с пациентом, чтобы тот мог убедиться в том, что его партнером является ответственный врач, который умеет компенсировать принуждение, навязанное ему ин­тересами науки и законом, и постоянно будет ориенти­роваться на свою ответственность перед Другим.

Данное перечисление аспектов основной позиции врача звучит еще весьма неприятно пустым, слишком «общим», в связи с чем в последующих главах этой книги мы будем возвращаться к ним с тем, чтобы наполнить их содержани­ем. Этот перечень не полон и, в принципе, не может быть всеобъемлющим. К тому же эти аспекты могут быть пере­осмыслены каждым отдельным врачом по-своему. Но, прежде всего, в них содержится нечто общее: они носят не столько научный, сколько философский характер. Именно в той мере, в какой медицина в течение последних столетий сфор­мировалась из изначально философско-эмпирической сме­си (в процессе высвобождения от любой философии) в прикладную науку, ей необходимо в настоящее время при­ложить дополнительные усилия, чтобы восстановить фило­софские компоненты, вспомнить свои философские корни, пока она в своей повседневной деятельности не проникнет­ся сознанием того, что она не только прикладная наука, но и сама представляет практическую философию. Если заду­маться над тем, что вопросы «что нам делать» и «как нам жить дальше» предшествовали вопросу «что мы можем знать», то легко предположить, что для врача, который стал­кивается с попавшим в беду человеком и своими действи­ями с рефлексией ответственности и самоограничения про­