422 VIII. Самоосвобождение врача с позиции другого

bin mein Leib и ich habe einen Korper. «я — это мое тело» и «у меня есть мой организм»)¹. Все это должно косвенно указывать на то, что одно из моих намерений при изложе­нии этой главы заключается в желании пробудить именно у «хорошего врача» внимание к тому, что уходящее в эзотерически-духовное понятие достоинства человека не­обходимо снова привязать не только к мозгу, а ко всему телу человека, чтобы достоинство, защищая тело, само воз­рождалось. Это, в частности, относится к статье 2 Консти­туции «Право на жизнь и телесную неприкосновенность». Это станет понятнее, если мы обратимся конкретно к телу человека.

Для нашей жизни тело с феноменологической точки зрения² не является одним из модусов; скорее оно уча­ствует в создании и проявлении в полном объеме всех феноменов, касается ли это восприятия, ощущений, пове­дения или мышления, идет ли речь о выражении нашего отношения к Другому, будь то человек или мир. Это тем лучше удается телу, чем больше тело остается незаметным для повседневного сознания. Поэтому наше поведение наи­более совершенно тогда, когда оно — после фазы созна­тельного обучения — становится непреднамеренным и не­произвольным, превращается во «вторую натуру», как это описал Кляйст (Kleist) в «Театре марионеток» задолго до того, как антропологи, например Гелен (Gehlen)³, создали науку о разгрузочных функциях общественных институ­тов. Тело является автоматической, анонимной основой всех событий нашей жизни. Оно само собой разумеющим­ся образом «само» связывает нас с другим человеком или

1. Это различие мы находим прежде всего в: Н. Plessner, Die Stufen des Organischen und der Mensch. Berlin: de Gruyter, 1975.

2. В формировании последующих размышлений мне очень помог­ла прекрасная философская диссертация (Munchen, 1998) «Феноме­нологические исследования тела и пространства» Томаса Фукса (Thomas Fuchs), изданная под названием: Leib, Raum, Person — Entwurf einer phanomenologischen Anthropologic. Stuttgart: Klett, 2000.

3. A. Gehlen: Urmensch und Spatkultur. Bonn: Athenaum, 1956.

2. Тело

423

предметом еще до того, как мы в состоянии дать себе об этом отчет. «Субъект-объектное разделение происходит по­том — тело всегда оказывается впереди, как в сказке еж всегда опережает зайца. Мы никогда не можем полностью реконструировать знание тела о мире, так как такая рекон­струкция сама уже подразумевает знакомство с миром. Таким образом, телесность представляет собой недоступ­ный для объективизации модус нашего существования. Она основывает и пронизывает все свои проявления как пре- рефлёксивная, приобретенная в течение жизни субъектив­ность».¹ Основополагающее единство — это не организм, а отношение между телом и миром (окружающей обстанов­кой, окружающей средой, окружением), причем при этом отношении речь идет о поле, находящемся в постоянном движении.

Это центральное место телесных процессов роднит орга­низм человека и животного. Однако, в отличие от живот­ного, человеку свойственна дополнительная экзистенциаль­ная ломкость, хрупкость, ранимость или болезненный модус тела. Если проявления жизни наталкиваются на противоре­чия, помехи, сопротивление или неудачу, то они, «рефлек­тируя», снова склоняются к телу, благодаря которому субъект- объектное расщепление тела овеществляется в организм и возникает Я как центр действия, противопоставляющий себя объектам мира. Это впечатляющим образом описал Плесс- нер {Plessner)² как «эксцентрическую позицию» или «экс­центричность» человека. Однако и при этом все еще невоз­можно, как думал Декарт с его дуализмом о Res externa и Res cogitans, просто различить внутренний духовный мир и физический внешний мир: «так как субъект несет в себе телесную физическую долю, то, наоборот, мир, одушевлен­ный и физиогномический, несет в себе долю психическую»³. Это переплетение используют как любимый образ поэты и