1. Забота о себе самом

Кроме того, от новшества ожидают прогресса в решении и других медицинских проблем. Затем ситуация постепенно нормализуется. И часто можно радоваться тому, если пер­воначальные надежды и ожидания целебного действия оп­равдались хотя бы на 10% в долгосрочной перспективе. Эти американские врачи таким образом предостерегали новых приверженцев интенсивной медицины от необосно­ванного энтузиазма и настаивали на контроле над опаснос­тями, которые таит в себе «бездушная инструментальная медицина». Они выступали за ограничение и самоограни­чение врача, при котором не он, а только пациент в силу своей самостоятельности и изъявления собственной воли может принять решение о том, что дозволено врачу. Эти требования объединились в понятие «биоэтика» (из чего можно увидеть, с какой быстротой термин меняет свой первоначальный смысл, и как его критики приспосаблива­ют его и придают ему новое функциональное значение).

В этой критической перспективе врач определялся как простой исполнитель внемедицинских законов, не распола­гающий собственной, ограничивающей его действия этикой, а зависящий от контроля извне. В диагностике, терапии и исследовании он желает большего, чем дозволено, он скло­нен игнорировать достоинство и состояние конкретного че­ловека здесь и сейчас — естественно, во благо других и прежде всего индивидуумов будущего и общества в целом. В таком понимании врач не может вследствие профессионального принуждения ничего другого, как только вновь и вновь пытаться преступить границы дозволенного. Поэтому он и нуждается в контроле извне. «Согласие, основанное на полу­чении информации» и самостоятельность пациента, позднее дополненные комиссиями по этике, являются, таким обра­зом, необходимыми мерами защиты для каждого конкрет­ного заинтересованного человека против врача, искушае­мого техническими возможностями медицины.

Но каждый из нас знает и по другим ситуациям, что урегулирование любой проблемной области только с помо­щью внешнего контроля часто бывает необходимым, но ни­

2. Медицина как философия

37

когда достаточным. С другой стороны, контроль извне, не­разрывно связанный с недоверием ко мне, принуждает меня уже из чувства собственного достоинства постоянно пытаться избегать этого контроля и обходить его. Как следствие, сами медики являются сегодня вдохновенными поборниками прав самоопределения пациентов. Дело в том, что — если обсуж­дать проблему на формальном уровне — этот инструмент из защищающей пациента стены и инстанции, контролирую­щей врачей, может превратиться в действенное оружие для преследования их собственных интересов. Например, я ис­пользую свое преимущество перед пациентом в информи­рованности или власти в следующих случаях: пациент, ко­торый в большинстве случаев находится в критической си­туации, испуган и легко поддается внушению, видит во враче, уверенно высказывающем свою точку зрения, един­ственную опору; врач, настаивающий на том, что пациент на основе своих прав должен самостоятельно принять ре­шение, и оставляющий его наедине со своими сомнениями; если в обществе распространено мнение, что помощь врача при эвтаназии старых или неизлечимо больных — это дос­тойное дело; общество, в котором люди особенно прислу­шиваются к общественному мнению и под его давлением вместо имеющихся возможностей эмоционального или эко­номического характера часто становятся жертвами из со­лидарности и вынуждены подвергнуть себя бесполезному и даже вредному лечению. В конце концов, если мы, медики, сами берем на себя выполнение общественных задач в дру­гих областях, полагая, что наша вера в прогресс, самомне­ние и представление об ожиданиях общества по предотвра­щению или ликвидации страданий, обусловленных болез­нями или инвалидизацией, могут быть осуществлены медико-техническими средствами сегодня или не позднее, чем послезавтра. И тогда станут реальностью освободив­шиеся от страданий люди или столь же свободное от стра­даний общество — мечта эпохи Просвещения.

Стало быть, если мы хотим прийти к такому состоя­нию, при котором медицина может быть сочтена действен­