Uchebnik_Yaroslavskaya_yuridicheskaya_shkola

A.С. Посникова, А. А. Исаева. Два последних были докторами политической экономии. Наука о финансах, или - в более позд­ нем наименовании - финансовое право, читались в лицее

B.М. Соболевским, М. Н. Капустиным, И. Т. Тарасовым,

A. А. Исаевым, А. Р. Свирщевским. Из всех названных препо­ давателей особо следует выделить И. Т. Тарасова, в лекциях ко­ торого последовательно проводилась мысль о правовом значе­ нии этой учебной дисциплины.

Опять же М. Н. Капустиным, а также П. Л. Карасевичем,

B. Г. Щегловым, Н. И. Палиенко Ф. В. Тарановским, А. Л. Бай­ ковым и Б. А. Кистяковским преподавалась в лицее энциклопе­ дия права. Как видно из программ лекций, читавшихся по этой дисциплине, большое место лекторами отводилось анализу ес- тественно-правовой доктрины, обоснованию самостоятельно­ сти науки права.

В течение двадцати лет читал в лицее курс церковного пра­ ва204 доктор канонического права Н. С. Суворов, затем его сме­ нил на кафедре также имевший докторскую степень П. В. Гидулянов. Преподавал в лицее до последних дней его существования, а затем перешел в Ярославский университет и занимал некоторое время должность его проректора доктор церковного права205 В. Н. Мышцын. Изучение канонического права как составной части римского права служило, вне всякого сомнения, усилению фундаментальной подготовки юриста.

Недостатка в преподавателях по уголовному праву и уго­ ловному судопроизводству лицей никогда не испытывал. Эти дисциплины преподавались такими видными криминалистами, как М. В. Духовской, Н. Д. Сергеевский, Т. Г. Тальберг, Л. С. Белогриц-Котляревский, А. А. Пионтковский, А. К. Вульферт, М. Н. Чубинский, Г. С. Фельдштейн, В. Н. Ширяев, Н. Н. Полянский. Все они имели или позднее получили доктор­ ские степени.

На кафедре государственного и административного права ра­ ботали известные юристы Н. К. Нелидов, В. В. Сокольский, А. Е. Назимов, И. Т. Тарасов, О. О. Эйхельман, Э. Н. Берендтс,

204 Церковное право - дисциплина не богословская, а юридическая.

205 Разница в наименовании ученых степеней связана с тем периодом истории церковного права, по проблематике которой защищалась диссер­ тация. Под названием канонического выступало то право, которое содер­ жалось в канонах периода вселенских соборов (III—XI вв.).

131

И. Я. Гурлянд, Н. Н. Голубев. Не может не вызвать интереса отзыв профессора Э. Н. Бередтса о предшествовавших ему преподавате­ лях политико-юридических дисциплин. Приступая в 1891 г. к чте­ нию в лицее курса государственного права, он говорил, как о вы­ сокой чести для себя, о предоставившейся ему возможности про­ должать дело своих высокоавторитетных предшественников, с академическим блеском читавших в Лицее государственное и ад­ министративное право. «Чувство гордости охватывает меня, - признается профессор своим слушателям, - при мысли быть пре­ емником таких даровитых преподавателей, как профессора Со­ кольский, Эйхельман, Назимов и Тарасов, голосу которых вы, ми­ лостивые государи, внимали в течение многих лет»206.

Сохранились студенческие отзывы о чтении лекций по го­ сударственному праву профессором А. Е. Назимовым. «С пер­ вой же лекции, - вспоминает ярославский лицеист И. Я. Гурлянд, - Александр Евгеньевич нам очень понравился. Он читал без записок, прекрасно владел словом, умея во время сделанным сопоставлением или метким образом ввести слуша­ телей в самую сущность излагаемого вопроса, умея остроумной шуткой оживить утомленное внимание... Хорошо помню, что мы устроили лектору бурную овацию за чтение о феодализме. Помню, что мы очень просили Александра Евгеньевича повто­ рить его лекцию о причинах французской революции»207.

Не менее восторженно отзывался о его лекциях студент Новороссийского университета К. И. Александров. «Уже сама форма лекции, - вспоминает он, - пленяет слушателей своеоб­ разной простотой и свежестью. Анализируя тот или иной факт, касаясь того или другого явления административного права, Александр Евгеньевич двумя - тремя штрихами рельефно об­ рисовывал его положительные и отрицательные стороны. Эта сжатость, эта экономия речи придавала ей особую силу и за­ ставляла интенсивно работать мысль слушателей, наводя ее на широкие обобщения. Красной нитью через все чтения Алексан­ дра Евгеньевича проникала одна идея - идея правды и справед­ ливости. И вот почему аудитория всегда была полна, вот поче­ му послушать живое слово Назимова сходились не только мы,

206Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1891.

Кн. 56. С. 1.

207Цит. по: Профессор Александр Евгеньевич Назимов: Биография и воспоминания современников. Одесса, 1904. С. 33-34.

132

юристы, его обязательные слушатели, но и студенты других специальностей - философы, математики, естественники»208.

Международное право в лицее читалось докторами этой науки М. Н. Капустиным, А. Н. Лодыженским, Н. Н. Голу­ бевым и приват-доцентом А. В. Шмидтом. Обращает на себя внимание преподавательский феномен директора лицея, докто­ ра международного права М. Н. Капустина, которому из-за по­ стоянной нехватки преподавательских кадров приходилось чи­ тать, наряду с международным правом, такие учебные дисцип­ лины, как энциклопедия права, Институции римского права, государственное право, всеобщая история права, политическая экономия, наука о финансах. И по каждому из чтений остался определенный след в виде учебных руководств, пособий, науч­ ных трудов. Это было в основном безвозмездное чтение, ибо в соответствии с уставом директор обязан был читать только один из учебных курсов. С уверенностью можно сказать, что ни один из работавших в российской дореволюционной высшей школе ученых не заявил себя таким универсальным преподава­ телем, каким был М. Н. Капустин.

Характерной особенностью всех читавшихся лекционных курсов было историко-догматическое их построение. Такое построение курсов шло от понимания простой, однако ныне изрядно забытой истины, что современное состояние юриди­ ческого института не может быть надлежащим образом уяс­ нено вне его исторического движения под воздействием са­ мых различных факторов общественного бытия. М. Н. Капустин писал по этому поводу в своей «Юридиче­ ской догматике»: «... история права находится в тесной связи

с догмою, дополняет ее, а нередко дает ей единственно верную основу для выводов» 209

Чтение лекционного курса по всеобщей истории права на­ чиналось с темы «Первобытное право». Дореволюционные ис­ торики права, в отличие от многих современных юристов, за­ циклившихся на государственном происхождении права, про­ слеживали его бытие в глубокой древности, в доисторическом состоянии общества.

208 Цит. по: Профессор Александр Евгеньевич Назимов. С. 91-92. 209 Капустин М. Н. Юридическая догматика: Общая часть. М., 1868.

Вып. 1. С. 8.

133

Как педагог и организатор учебного процесса в лицее, М. Н. Капустин всемерно ратовал за совершенствование форм взаимодействия преподавателя и студента. Без постоянного непосредственного общения обучающих и обучающихся, по его мнению, трудно рассчитывать на достижение высокого педаго­ гического результата. В этом отношении он придавал большое значение совершенствованию традиционной лекционной формы обучения и счел нужным подчеркнуть ее значение в одном из своих выступлений перед студентами. «Аудитория, - говорил он, - служит по существу своему местом, в котором сосредота­ чивается духовное общение между профессорами и студентами, расширяется умственный кругозор, выясняются научные поня­ тия. Студент, стоящий на высоте своего положения, чувствует постоянно действие силы, влекущий его в аудиторию, - туда, где совершается дело учения. Эта сила имеет характер категориче­ ского императива, и без нее студент оказывается праздным и лишним для училища; легкомысленно обманывает себя тот, кто думает, что он может восполнять на дому потерянное для него слово профессора. Слушатель есть живой элемент аудитории. Употребляя это пластическое выражение Нибура, можно сказать, что студенты суть крылья, служащие для полета мысли профес­ сора. Не присутствующий в аудитории может потом получить остов лекции, но для него бесследно проходит живая сторона живого слова, теряется духовная связь, которая возникает между преподавателем и слушателем, пропустивший лекцию может выучить ее механически, но он лишается участия в творчестве академического преподавания, которое возможно лишь при соз­ нательном восприятии того, что произносится с кафедры. Таков идеал взаимодействия между профессорами и студентами, к дос­ тижению которого стремится каждая школа»210.

В летописи, произнесенной в 1877 г., М. Н. Капустин снова указывает на важное место лекции среди «умственных работ студентов, и только по беспечности и самонадеянности студент иногда думает, что может заменить этот труд дру­ гим»211. В той же летописи им подчеркивается направляющее значение лекции. «Для студента-юриста, - утверждал

210Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1873.

Кн. 5. С. 415.

211Летопись Демидовского юридического лицея за 1876/1877 учеб­ ный год. С. 10.

134

М. Н. Капустин, - существует еще особое основание посеще­ ния лекций: молодой человек не в состоянии сам начертать себе план занятий»212.

Постоянно ратуя за повышение лекторского мастерства преподавателей, М. Н. Капустин изучал и пропагандировал опыт лучших лекторов, сам являя в этом отношении пример, достойный подражания. К числу главных предъявляемых к лекции требований он относил ее доступность для слушате­ лей и проблемную нацеленность. Директор настаивал на по­ стоянном учете уровня слушателя, его подготовленности к восприятию сложных научных положений, понятий, на про­ явлении особого внимания к первокурснику, всемерном стремлении к тому, чтоб последний «мягко» входил в учеб­ ный процесс, не терял веры в свои силы и возможности.

«Лекция профессора, - писал М. Н. Капустин, - не есть только плод его ученых изысканий; она должна произвести свое действие в определенной среде, снизойти до нее и поды­ мать ее, она должна быть рассчитана на силу и слабость слуша­ телей. Слово профессора ищет и находит отзыв в аудитории, в которой произносится, облегчает понимание или возбуждает мысль к новой работе. В этом заключается ничем не заменимая сила устного слова, этой живой беседы преподавателя и слуша­ телей»213. Во имя обеспечения более тесного взаимодействия между преподавателем и слушателями в практику учебной ра­ боты внедряется своеобразный педагогический «механизм». Суть его заключалась в следующем: после каждой лекции пре­ подаватели назначали одного или двух студентов, которые обя­ заны были изложить прочитанное214. «Подобные труды, - отме­ чал М. Н. Капустин, - были полезны как для профессоров, так и для студентов; преподаватель мог убедиться, насколько дос­ тупно слушателям его изложение; студент, излагая письменно прослушанное, мог дать себе отчет в верном понимании того,

212Летопись Демидовского юридического лицея за 1876/1877 учеб­ ный год. С. 8.

213Летопись Демидовского юридического лицея за 1875/1876 учеб­ ный год. С. 1-2.

214Как явствует из методического пособия В. А. Юшкевича, издан­ ного в 1900 г., этот прием закрепился в практике преподавания.

135

что им усвоено во время лекций, и имел возможность обратить­ ся с вопросом для разъяснения непонятного»215.

Преподаватели считали необходимым после прохождения того или иного раздела курса, при подведении итога пройден­ ному серией хорошо продуманных вопросов сконцентрировать усилия студентов на главных его положениях, возбудить во­ просы с их стороны216.

Поскольку главная польза лекции директором и советом ли­ цея усматривались в живом общении преподавателя со студента­ ми, в непосредственном, личностном воздействии лектора на сво­ их слушателей, они относились отрицательно к литографирова­ нию лекций, чем нарушалась эта связь, но вынуждены были подобную меру допускать как исключение, главным образом из-за неподготовленности первокурсников к конспектированию.

По этому поводу М. Н. Капустиным высказывались сле­ дующие суждения: «В видах ... облегчения студентов, профессо­ ра поставлены были в необходимость принять на себя труд лито­ графирования некоторых отделов своих лекций. Подобная мера, приносящая вообще более вреда, чем пользы, вызвана была со­ вершенною непривычкою начинающих свое учение в специаль­ ной школе записывать лекции и происходившею отсюда их крайнею беспомощностью. Переход от учебников к собственным запискам для многих студентов представляется чрезвычайно трудным, и ввиду этого могло быть оправдано отступление от строгого педагогического начала. Совет лицея допустил такое отступление только как временную меру и притом в виде опыта, отчасти также уступая обычаю, вкоренившемуся в наших учеб­ ных заведениях. Литографирование кратких конспектов, с указа­ нием на источники, могло бы служить для студентов гораздо лучшим пособием при их занятиях, поддерживая их самостоя­ тельность и укрепляя в сознании необходимость постоянного непрерывного труда»217.

Профессор И. Т. Тарасов считал необходимым издание ли­ тографических записок окончательно вытеснить из практики

215Летопись Демидовского юридического лицея за 1875/1876 учеб­ ный год. С. 1-2.

216См.: Летопись Демидовского юридического лицея со дня откры­ тия по 15 августа 1871 года. С. 22.

217Летопись Демидовского юридического лицея со дня открытия по 15 августа 1871 года. С. 23.

136

академического преподавания218. Высказывая негативное отно­ шение к литографированию лекций профессоров, криминалист Н. Д. Сергеевский полагал целесообразным издание для сту­ дентов руководств, которые служили бы, с одной стороны, так сказать, преддверием к словесному изложению, а с другой - за­ ключили бы в себе краткое, но полное изложение всей науки, но не в форме конспекта, а в форме самого краткого учебника, заключающего в себе одну систему основных положений219.

Такое руководство должно быть издаваемо в начале учеб­ ного года, чтобы студент, идя на лекцию, имел его в руках. За­ дача словесной лекции при наличии такого руководства будет состоять в разъяснении, иллюстрировании, закреплении в памя­ ти того, что написано в руководстве. И поскольку такое руко­ водство заключает в себе всю систему науки, словесная лекция будет иметь значение особого педагогического приема, направ­ ленного к тому, чтобы побудить студента отнестись сознатель­ но к содержанию руководства, а также к тому, чтобы, по воз­ можности, внедрить это содержание в его памяти220.

Как мы видим, лекции директором и Советом лицея отво­ дилось важное место в академическом преподавании. Однако Министерство народного просвещения ориентировало высшую школу на лекционный метод преподавания, придавало ему зна­ чение основного и тем самым учебному процессу - строго офи­ циального характера, исключающего товарищеское общение между преподавателем и студентом. В связи с этим в среде пе­ редовых педагогов высшей школы зрело чувство протеста про­ тив господствующего положения лекции в академическом пре­ подавании. Может быть, в каком-то отношении оно перехле­ стывало через край. Наиболее яркое выражение этот протест нашел в высказывании профессора лицея, криминалиста Н. Д. Сергеевского, который, являясь прекрасным лектором и не ставя под сомнение необходимость лекции как приема пре­ подавания, выразил резко критическое отношение к сохране­ нию за ней господствующего положения.

218См.: Тарасов И. Т. Краткий очерк науки административного пра­ ва. Ярославль, 1888. Т. 1. С. 1.

219См.: Сергеевский Н. Д. Казуистика: Сборник судебных случаев для практических занятий по уголовному праву // Временник Демидов­ ского юридического лицея. Ярославль, 1882. Кн. 28. С. 3.

220См.: Сергеевский Н. Д. Казуистика. С. 3.

137

«Господствующая форма преподавания юридических наук в наших юридических факультетах, - писал он, - именно изло­ жение системы науки в форме последовательных чтений, за­ вершаемое экзаменом по программе, не выходящей за пределы прочитанного, заключает в себе, при исключительном ее при­ менении, весьма важный недостаток, ясно сознаваемый всеми преподавателями: студент получает возможность приготовить­ ся к экзаменам исключительно посредством так называемых за­ писок, причем самостоятельное юридическое мышление вовсе не развивается и все занятия сводятся к упражнениям памяти. При таком положении дела, удачно выдержанный экзамен сви­ детельствует лишь о более или менее прочном знании прочи­ танных лекций, но вовсе не о том, чтобы окончивший курс юридического факультета был действительно образованным юристом. Большинство преподавателей-юристов давно уже вступили в борьбу с этим злом: все пытаются организовывать особые занятия со студентами, направленные к тому, чтобы вы­ звать самостоятельное движение мысли и сознательное отно­ шение к предмету, чтобы приучить к самостоятельному чтению и научному изучению памятников. В этой области должен быть предоставлен преподавателям самый широкий простор, тем более что они не суть ремесленники, а люди призвания» . 221

Это суждение Н. Д. Сергеевского выражает общее мнение всей профессорско-преподавательской коллегии лицея и его ди­ ректора. М. Н. Капустин постоянно указывал на необходимость возбуждения «самодеятельности учащихся посредством бесед, упражнений, чтения источников и проч. ...»222 Лекции им рас­ сматривались как предварительный курс подготовки студента, важный, но далеко не решавший проблемы формирования ана­ литически мыслящей личности. Заучивание записок, часто меха­ ническое, утверждал М. Н. Капустин, не решает этой проблемы. Положения науки должны быть не просто усвоены, но обращены студентом в свою «духовную собственность». «Для достижения этой цели, - писал М. Н. Капустин, - нельзя довольствоваться

221Сергеевский Н. Д. Указ. соч. С. 1-2.

222Летопись Демидовского юридического лицея за 1871/1872 учеб­ ный год. С. 31.

138

меньшим; лекции лежат в основе, но их необходимо дополнить чтением, трудом самостоятельным и свободным»223.

Лекции как прием преподавания, по мнению М. Н. Ка­ пустина, являются хорошим подспорьем в студенческой учебе, дают ей нужное направление, ведут студентов верным путем к уяснению научных истин, но они, вместе с тем, настраивают учащихся на легкий труд. «... Нашим лекциям, - самокритично подчеркивал М. Н. Капустин, - может быть сделан один упрек: они слишком обширны; профессор дает слишком много готового материала, слишком мало оставляет для самодеятельности сту­ дента, для его собственных изысканий, студент находит в лекци­ ях всю фактическую сторону вопросов, мнения о нем писателей и взгляд преподавателя, так что за усвоением этого материала не остается почти ничего для работы студента»224.

Даже самые прекрасные лекции, по мнению М. Н. Ка­ пустина, не в состоянии возбудить в душе студента всеобъем­ лющую страсть к познанию, к самосовершенствованию, спо­ собствовать его отрешению от господствующей мысли о нако­ плении суммы знаний, необходимых для будущей службы. Приобретение суммы знаний, подчеркивалось М. Н. Капус­ тиным, вообще не может служить целью обучения в высшей школе. «Забывается многое, выученное в школе, но не изглажи­ вается никогда тот умственный рост, которому способствовало учение», - утверждал М. Н. Капустин. Вот почему он ратовал за всемерное совершенствование педагогических средств воздей­ ствия на студента, обеспечивающих его умственное становле­ ние. В плане ознакомления профессорской коллегии лицея с опытом преподавания юридических дисциплин в зарубежных университетах (как с негативным, так и позитивным) директор выступил во «Временниках» лицея со статьями о системе юри­ дического образования в Англии и во Франции. М. Н. Капустин постоянно знакомил своих коллег с постановкой преподавания права в Германии, Австрии, Бельгии, в университетах Америки.

Прежде всего, он пропагандирует методы обучения, стиму­ лирующие самостоятельную работу учащихся. М. Н. Капустин

223Летопись Демидовского юридического лицея за 1875/1876 учеб­ ный год. С. 8.

224Летопись Демидовского юридического лицея за 1878/1879 учеб­ ный год // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1879. Кн. 19. С. 7.

139

считает, что в этом отношении успехов добился Страсбургский университет. При этом директор постоянно подчеркивал, что «учиться у других, не значит копировать чужое и подражать тому, что сам учитель считает малопригодным»225. Совершенно непригодным и даже вредным М. Н. Капустин считал допус­ кавшееся в некоторых зарубежных системах высшего образо­ вания разделение курсов на обязательные и факультативные. По этому поводу он писал: «Нельзя также оставить без внима­ ния вред, происходящий от разделения курсов на образователь­ ные и факультативные; иерархия между науками немыслима: все науки, образующие правоведение, равно необходимы и су­ щественны для учащегося, иначе их не следует вводить в юри­ дическую школу»226.

Лицей не страдал, подобно юридическому факультету Ка­ занского университета, от навязанного Министерством народ­ ного просвещения разделения преподаваемых наук на два раз­ ряда: юридические и административные. Министерской уста­ новкой предусматривалось к тому же деление учебных дисциплин на: предметы главные общие, предметы главные специальные и предметы вспомогательные. Тем самым до­ вольно стройная система образования, созданная Уставом 1863 г., оказывалась сломанной, максимально приближенной к нуждам практического правоведения за счет ликвидации эн­ циклопедического характера образования227. Видимо, твердая позиция М. Н. Капустина, энергично отстаивавшего придание системе подготовки юристов в лицее строго научной направ­ ленности, здесь сыграла свою роль.

С первых лет деятельности юридического лицея лекцион­ ная форма обучения сочеталась с практическими занятиями (семинариями или конференциями): «... преимущество этой формы перед лекциями, - писал М. Н. Капустин, - заключается в том, что при ней студент сам изучает тот или другой научный вопрос по указанию профессора, а не усваивает пассивно лек­ ции преподавателя. Несомненно, что такой способ изучения науки более соответствует призванию высшей школы развивать

225Летопись Демидовского юридического лицея за 1871/1972 учеб­ ный год. С. 31.

226Там же. С. 13.

227См.: Емельянова И. А. Юридический факультет Казанского госу­ дарственного университета. С. 66-68.

140