Лекции и задания УрГЮА / История(ИГПЗС и ИОГП) / Фойницкий, Курс уголовного права / 290-467 Глава II Система уголовных судов

1) если жюри коронера утвердило обвинение против опре­деленного лица. Коронерское жюри — институт весьма древ­ний, в основании которого лежит идея общественного розыска местными жителями сотни или общины. Оно есть орган ро­зыска о причинах смертных случаев, но может стать органом предварительного судебного производства и даже предания су­ду. Если найдено мертвое тело, то коронер немедленно являет­ся на место и приглашает для совместной деятельности частных лиц по своему усмотрению, не сообразуясь ни с какими спи-

¹ Общественное, или публичное, обвинение стало нормальным по­сле упразднения частного обвинения.

453

!

Mi

сками, а стараясь о том лишь, чтобы приглашенные были люди рассудительные, незапятнанной нравственности и местные жи­тели; число их может быть различно (от 7 до 12), завися от коронера, который сообразуется с населенностью места. Их он приводит к присяге и приступает с ними к розыску о личности умершего и о причинах смерти; для этого коронер может про­изводить осмотры, вызывать и допрашивать всех нужных лиц, а в случае нужды и отсрочить разбирательство до их явки. По произведенном исследовании присяжные коронера признают, что смерть произошла или естественно, по воле Божьей, или от неизвестной причины, или от самоубрщства, или, наконец, от действия другого человека. В последнем случае действие может быть признано ими преступным или не преступным. Если оно признано не преступным, дело прекращается; если признано преступным, но присяжные не могут решить, кто именно учи­нил преступление, дело направляется для розыска в поли­цию или к директору публичного обвинения. Но в виду при­сяжных могут быть данные для уличения в преступлении определенного лица; тогда они имеют право постановить об отсылке его суду малого жюри без посредства большого жюри. Впрочем, пользование этим правом более и более вы­ходит из обычая;

2) если правительство берет на свою ответственность предъ­явление обвинения без посредства большого жюри, через своего атторнея (импичмент). Ныне эта форма практикуется только относительно служебных преступлений должностных лиц. К ней примыкает и обвинение членов палаты общин по этой их должности; но право импичмента принадлежит в таком случае не правительству, а палате общин, палата же лордов заменяет малое жюри;

3) если обвиняемый — лорд Англии. В значении большого жюри выступает в таком случае общее собрание палаты лордов под председательством канцлера, в значении малого жюри — палата лордов без ее духовных членов.

Народная форма организации предания суду имеет за себя серьезный политический довод: ею гарантируется свобода лич­ности даже против произвольных со стороны правительства по­пыток привлечения к суду. Но со стороны судебно-правовой она представляет важные несовершенства, которых избегает Англия потому лишь, ч)го большое жюри существует там века, давшие ему традиции и способность приспособления к услови­ям процесса.

Предание суду по юридической сущности его есть контроль за деятельностью публичных обвинителей, делаемый на осно­вании предварительного производства; вместе с тем организа­ция его должна давать сторонам меры обеспечения против не­правильностей последнего. Но контроль за обвинительной дея-

454

тельностью и предварительным производством предполагает тщательную проверку добытого им, кропотливое сопоставление данных за и против, оценку законности или незаконности дей­ствий, при помощи которых эти данные добыты. Удовлетво­рить этим требованиям народная форма не может, не принеся им в жертву весьма важных интересов быстроты разбора; по­тому-то большое жюри Англии не допускает состязания и огра­ничивается поверхностным обзором обвинения. Не имея юри­дических познаний, оно .не компетентно и для решения вопроса

0 правильности или неправильности формулировки обвини­тельного акта, возражения этого рода допускаются перед ма­лым жюри¹. Не может оно быть компетентным и для разреше­ния жалоб на действия первой инстанции предварительного производства, без которых могла обойтись Англия ввиду свое­образных ее особенностей, не могущих быть перенесенными ни в какую иную страну, но которые на континенте необходимо допустить и развить во что бы то ни стало.

Всего более беспомощной народная форма предания суду должна была оказаться в странах, где предварительное произ­водство носит письменный, бумажный характер: для оценки такого материала народные судьи совсем непригодны, легко подпадая под влияние руководящего ими лица. Это испытала на себе Франция, где в 1791 г. учреждено было обвинительное жюри, состоявшее из 8 лиц под председательством особого ди­ректора, которым назначался один из членов суда первой ин­станции. Директор, наблюдавший за предварительным следст­вием (а иногда даже производивший его), по окончании его со­зывал жюри, которое в негласном заседании, выслушав доклад директора и устные показания обвинительных свидетелей, про­стым большинством голосов решало вопрос о предании или не предании суду. В первом случае дело направлялось в ассизы, во втором — решение жюри было окончательным с правом об­жалования его в кассационном порядке. Этот институт удержан и в робеспьеровском уложении 3 брюмера IV г., но не удовле­творял ожиданий и подвергался переделкам, которые привели к его совершенному упразднению. Таковы, главным образом, два крупных изменения, внесенных законом 7 плювиоза IX г. (1807): во-первых, директором обвинительного жюри вместо члена суда поставлен помощник правительственного комис­сара, орган публичного обвинения, и, во-вторых, устное раз­бирательство запрещено и вытеснено письменным. При составлении французского устава уголовного судопроизвод­ства не нашлось ни одного голоса в пользу обвинительного

¹ Коррективом этого неудобства представляется правило акта 1859 г., по которому для возбуждения дел о некоторых преступлениях требуется предварительное разрешение судьи высшего суда.

455

жюри, и народная форма организации предания суду смени­лась коронной.

Ныне камера предания суду составляется из коронных су­дей во всех континентальных государствах Европы. Различие между ними сводится к второстепенным пунктам, а именно к вопросам: следует ли учреждать камеру предания суду при су­дебных местах второй или же первой инстанции и следует ли призывать ее к деятельности силой самого закона по всем важ­нейшим делам, следовательно, по началу ревизионному, или только по требованию о том сторон, недовольных предложе­ниями обвинительной власти и распоряжениями первой ин­станции предварительного производства, т.е. по началу жало­бы?

Франция, учреждая ассизы при суде второй инстанции, при нем же учредила и камеру предания суду, которая состав­ляет одно из отделений апелляционного трибунала. При ней состоит прокуратура, вносящая сюда окончательные следствия и предъявляющая свои требования. Следственный материал по­ступает к ней в порядке ревизионном. Кроме того, она разре­шает жалобы на распоряжения следственного судьи. Определе­ния камеры предания суду могут быть обжалованы в кассаци­онном порядке.

Австрийский устав 1873 г. учреждает камеру предания суду при апелляционных трибуналах, хотя ассизы, согласно ему, примыкают к судам первой инстанции. Главная особенность этого устава — применение к деятельности камеры предания суду принципа жалобы, совершенно вытеснившего здесь поря­док ревизионный. Определения камеры предания суду в неко­торых указанных законом случаях могут быть обжалованы в кассационном порядке.

По германскому уставу, дело, законченное предваритель­ным следствием, поступает в суд, компетентный для решения его по существу. Этот суд прежде назначения его к слушанию обязан поставить себе и решить вопрос, возможно ли открыть по делу судебное заседание или нет; постановляемое судом по этому вопросу определение по существу своему является реше­нием вопроса о предании суду, хотя такого термина германский устав тщательно избегает. Право жалобы в частном порядке принадлежит только прокуратуре, обвиняемому же оно не пре­доставляется.

Русское право в построении камеры предания суду примы­кает к французскому; она учреждена в составе общего суда второй инстанции — судебной палаты, хотя суд присяжных со­стоит у нас при окружных судах. Вопросы предания суду раз­решаются уголовными департаментами палат вместе с другими текущими делами, в коллегиальных негласных заседаниях, на которых присутствует только прокуратура, но не иные участ-

456

вующие в деле лица. Определения ее, постановляемые боль­шинством по докладу одного из членов, не подлежат обжалова­нию.

Иногда уголовный департамент палаты в качестве камеры предания суду заменяется другими органами, судебными илр! несудебными; мы познакомимся с ними в дальнейшем изложе­нии.

§ 137. Отношение полиции к суду. К системе уголовных судебных мест тесно примыкают несудебные органы — полиция ввиду практической невозможности учредить в составе судебно­го ведомства органы для исполнения всех без исключения дей­ствий, потребных в интересах правосудия. Поэтому вопрос об отношении полиции к суду имеет высокое значение.

Полиция принимает в указанных ей пределах участие в су­дебной деятельности¹ или по непосредственным требованиям закона (ст.48, 49, 250—261, 261⁵, 261¹³, 483, 965, 971 УУС), или по поручениям суда (ст.63, 310 УСУ; 56, 189, 261, 270, 271, 380, 394, 483, 581 УУС) и прокуратуры (ст.261^ 261⁴, 279 УУС). Право обращаться к содействию полиции принадлежит всем судебным местам, как мировым (общ. собр. 1872/13 и 1872/20), так и общим, в числе последних и органам, для предварительного производства учрежденным. Следуя общему порядку судебных сношений, каждое судебное место обра­щается в нужных случаях к полиции непосредственно, но суд дает поручения полиции как установлению; право же выбора из среды нескольких однородных полицейских чинов исполнителя судебного поручения принадлежит полицейско­му начальству²; притом возложение поручений на органы особенной полиции, .жандармской, предоставлено только прокуратуре.

Поручения, которые могут быть возложены судом на по­лицию, суть:

1) дознание об учиненных преступлениях и все дейст­вия, к нему относящиеся; они могут быть возлагаемы по принадлежности как на общую, так и на особенный вид по­лиции— жандармерию, которая от исполнения других пору­чений свободна;

2) вручение повесток о явке и приводе. Полиция является нормальным органом этой деятельности по отношению к общим судебным местам, для разбора и предварительного производст­ва уголовных дел установленным. Мировые же установления

¹ Из которой следует выделить участие полиции в обвинительной деятельности (ст.З, 42 и др. УУС).

-Общ. собр. 1872/12: поэтому же мировые установления не могут требовать от исправника исполнения их поручений (общ. собр. 1872 20), так как эта обязанность лежит не на нем, а на подчиненных ему становых приставах.

457

I

имеют для нее специальные органы в лице судебных приставов и рассыльных, но параллельно с ними они могут обращаться и к полиции, как городской, так и сельской, если этот способ в данном случае представляется более удобным¹; тому же поряд­ку подчиняется вручение заочных решений мировых судей. Повестки судебно-административных органов вручаются через рассыльного, или полицию, или через местное волостное или сельское начальство; ,

3) оказание суду физического содействия к охранению по-ряДка и благочиния во время судебной деятельности;

наконец, 4) исполнение судебных решений и приговоров лежит на губернских правлениях, прокуратуре и частью — на судебных приставах, вместо которых оно может быть возлагае­мо на полицию на том же основании, как и вручение повесток в мировых установлениях; наказание полицейским надзором ис­полняется всецело полицией.

Для обеспечения точного исполнения полицией обязанно­стей, соприкасающихся с судебной деятельностью, законода­тельство подчиняет ее в этом отношении контролю прокурату­ры и распорядительной в ласти судебных установлений. Кон­троль прокуратуры выражается в обязанности полиции пред­ставлять ей обо всех прекращаемых делах и в направлении апелляционных отзывов полиции через прокуратуру (ст. 146 УУС, ст.219 Правил 1889г.²). Относительно распорядительной власти закон (ст.484 УУС) постановляет: „В случае недо­умений по исполнению поручения, данного лицом прокурор­ского надзора или судебным следователем, полицейские чины испрашивают разрешение от того, кем поручение на них воз­ложено", и начало это применяется как к общим судебным мес­там, так и к мировым установлениям. Но кроме права разре­шения отдельных недоумений распорядительная власть пред­полагает и право давать предварительные общие разъяснения по вопросам, могущим возникнуть впоследствии, т.е. инструк­ции; о нем закон не упоминает категорически, а практика при­знала его лишь за прокурорами судебных палат в тех видах, чтобы обеспечить таким инструкциям возможно больше единст­ва и устойчивости³.

Но дисциплинарная власть над полицией по судебной дея­тельности ее принадлежит суду в незначительном объеме. Ко-

¹ Общ. собр. 1872/12; в решении общ. собр. 1879/56 взгляд этот развит указанием, что на городскую полицию мировые установления мо­гут возлагать вручение повесток только при безуспешности мер, пред­принятых их рассыльными.

² Правила о производстве судебных дел, подведомственных земским начальникам. — Прим, ред.

³ Общ. собр. 1871/143. Такие инструкции обязательны и для осо­бенной полиции, жандармской; они изданы почти во всех округах.

458

миссия 1863г. предполагала дать прокуратуре и судебным мес­там, „не испрашивая на то согласия полицейских начальств", право подвергать полицейские чины за упущения и беспорядки по производству дознаний или возложенных судом поручений предостережению, дисциплинарным взысканиям и даже преда­вать их суду¹. Но уже в соединенных департаментах статс-секретарем Валуевым возбужден был вопрос о подчинении по­лицейских чинов и в этом отношении их начальству. Однако соединенные департаменты не приняли этого предложения, ус­тановив среднюю систему, по которой право назначения менее тяжких взысканий оставлено за судом и прокуратурой, право определения более тяжких дисциплинарных взысканий предо­ставлено суду, но приведение их в исполнение удержано за на­чальством, а право предания суду дано прокуратуре по сноше­нию с начальством². Дальнейшему изменению этот вопрос под­вергся в общем собрании Государственного совета, который нашел, „что хотя упущения, беспорядки и злоупотребления сих должностных лиц по следственной части должны быть опреде­ляемы судебными установлениями, коим принадлежит надзор за производством следствий и самое рассмотрение следствен­ных дел, почему означенные лица должны быть и привлекаемы к ответственности в этом отношении теми же судебными уста­новлениями, и хотя для действительной цели судебных по это­му предмету определений необходимо предоставить судебным установлениям некоторое участие и в дальнейшем производстве по возбужденной ими ответственности, а именно в производстве о наложении административных взысканий на обвиняемых или о предании их суду, но за всем тем необходимо сохранить и за административным начальством если не исключительное, то по крайней мере главное участие в этом производстве, применяясь к существующему в наших законах коренному правилу, что как

¹ Вот текст ст.431—433 проекта 1863 г., замененных ст.383—485 УУС. Ст.431: „Если полицейские чины по производству дознаний или возложенных на них поручений сделают упущения или допустят беспо­рядки, то прокурор, смотря по важности упущений и беспорядков, или * предостерегает только неисправные лица, или предлагает суду о наложе­нии на них дисциплинарных взысканий". Ст.432: „Если волостными или сельскими начальниками, или нижними полицейскими служителями при исполнении обязанностей по производству следствия допущено бездейст­вие, или превышение власти, или же учинены другие противозаконные действия, то прокурор имеет право предложить о предании виновных суду; если же виновными в противозаконных действиях окажутся чи­новники полиции, то о предании их суду он представляет прокурору палаты". Ст.433: „Наложение дисциплинарных взысканий на поли­цейских чинов и предание их суду за упущения и противозаконные поступки по производству следствий зависят непосредственно от судебных мест, которые не обязаны испрашивать на то согласия по­лицейских начальств".

² Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1864. № 47. С.44—48:

459

административные с должностных лиц взыскания (свыше заме­чаний и выговоров), так и предание их суду зависит от началь­ства, коими они определяются к должностям".

Таким образом, по действующему законодательству, о не­правильных действиях и упущениях полиции судебные места, как общие, так и мировые¹, должны сообщать прокурору ме­стного окружного суда. Этим и кончается ныне право мировых установлений относительно чинов всех видов полиции, а об­щих— относительно полиции жандармской: чины последней могут подлежать ответственности дисциплинарной и уголовной лишь по распоряжению своего начальства по сношениям про­куратуры, которой (в лице прокурора судебной палаты) при разномыслии с высшим начальством виновного предоставлено обращаться в 1-й департамент Сената (ст.481¹"⁵ УУС). Относи­тельно же должностных лиц чинов общей полиции установлен следующий порядок (ст.485—488 УУС): власть наложения легчайшего из дисциплинарных взысканий — предостережешь предоставлена прокуратуре; в более важных случаях прокурор предлагает действия виновных на рассмотрение суда, который по истребовании от них объяснений или подвергает их замеча­нию и выговору более или менее строгому, но не непосредст­венно, а через начальство виновного, для которого распоряже­ние суда обязательно (определение соединенного присутствия 1-го и кассационного департаментов 1871 г. по делу Колиньи), или, в более важных случаях, предоставляет прокуратуре пра­во войти в сношение с начальством, от которого зависит опре­деление виновного к должности, о предании его „законной от­ветственности согласно заключению суда о свойстве и степени важности обнаруженных беспорядков и злоупотреблений", причем разномыслие прокуратуры с начальством обвиняемого разрешается в порядке, установленном для разрешения подоб­ных же разномыслии при предании уголовному суду должно­стных лиц за преступления по службе (ст.487, 488 УУС).

В этих правилах совершенно упущен из виду случай непра­вильных действий средней важности (п.2 ст. 1066 УУС); Сенат (определение соединенного присутствия 1-го и кассационного департаментов 1871 г, по делу Стройникова) объяснил, что на­чальство, не стесняясь заключением суда, само должно поста­новить, подлежит ли обвиняемый взысканию, и если подлежит, то в административном или судебном порядке.

Изложенный порядок ответственности полиции имеет место при всех упущениях ее по судебной деятельности, не ограничи-

¹ На основании прежней редакции ст.53 УУС власти мировых су­де¹]! было предоставлено делать полицейским чинам предостережения, а о важных с их стороны упущениях сообщать прокурору или его товарищу; редакция :ла изменена законом 18 декабря 1879 г.

460

ваясь теми, которые допущены при исполнении поручений чи­нов судебного ведомства. Ему подчиняются и должностные ли­ца специальных ведомств, заменяющих полицию.

Что касается местных установлений, образованных закона­ми 1889г., то из них уездные члены и городские судьи поль­зуются правами членов окружных судов и мировых судей, зем­ские начальники суть в то же время начальственные органы для волостной и сельской полиции, относительно же общей по­лиции им не принадлежит ни контрольной, ни распорядитель­ной власти, так что на нее они могут действовать лишь через свое административное начальство или через прокуратуру.

§ 138. Текущие вопросы судебной реформы. Мы рассмот­рели отечественную систему судебных установлений во всех ее деталях. Ныне закончила свою деятельность Высочайше обра­зованная под председательством министра юстиции Н.В.Му­равьева комиссия для пересмотра законоположений по судеб­ной части, рассмотревшая их в полном объеме. Ввиду важной задачи, предстоящей законодательной власти по обсуждению трудов ее, взглянем, какие же отделы нашей действующей су­дебной системы представляются малоудовлетворительными, какие из них наиболее настоятельно нуждаются в изменениях, в каких именно и какое решение возбуждаемых вопросов дает комиссия 1894—1899гг.

Здесь нужно различать первоначальный строй нашей сис­темы по уставам 20 ноября и те переделки его, которые внесе­ны позднейшими новеллами, преимущественно законами 1889г. В первоначальном строе слабостью и недоделанностью яв­ственно отличается организация вспомогательных и примы­кающих к судебной системе установлений, каковы судебная по­лиция, судебно-следовательский институт и обвинительная власть на местах. Занятые коренной реформой, составители ус­тавов обратили главное внимание на ее существеннейшие ос­новные части, обработку же окружающей их обстановки им по необходимости приходилось оставлять будущему. Впрочем, уже при составлении уставов ставился вопрос о следователь­ском институте, причем предлагались три разных его решения: одно соединяло должность следователя с должностью мирового судьи, другое требовало возвращения предварительных следст­вий полиции, третье поручало их особым должностным лицам судебного ведомства, именно судебным следователям.

Составители уставов остановились на последнем решении, имея в виду незадолго перед тем изданные учреждения и наказ 1860г. Конечно, предложение статс-секретаря Валуева не мог­ло быть принято ими: злоупотребления полицейского произ­водства следствий были настолько свежи, что о возвращении к ним не могло быть и речи, но вместе с тем сама эта свежесть свидетельствовала в их глазах о нежелательности оставления за

461

полицией какой бы то ни было самостоятельной роли в предва­рительном производстве, попытка же органического подчине­ния полиции органам суда вследствие раздельности ведомств оказалась безуспешной. В результате получилось отсутствие у нас судебной полиции и появление органа двойной функции, судебно-следственной, на который возложены обнаружение ви­новных, т.е. функция обвинительная, и принятие мер, судеб­ной власти свойственных, каковы меры пресечения способов уклоняться от следствия и суда, формальные допросы и т. п.

Деятельность этого органа поставлена в условия, противо­положные установленным для суда: для него удержано произ­водство тайное, розыскное, между тем как деятельность судов поставлена в условия гласности, устности, состязательности. Уже эта разница в условиях деятельности подготовительной и окончательной должна была породить слабость, недостаточ­ность первой для второй. Но еще в большей мере слабость су­дебно-следственной деятельности происходила от сосредоточе­ния ее в руках органов, крайне недостаточных по числу, поставленных совершенно особняком, без обеспечения им со-лидаррюй, действительной и ответственной помощи. Этот во­прос требовал и требует настоятельной реформы¹. Без судеб-

¹ Муравьев II. В. Прокурорский надзор... С.30 и ел.: „В следственном процессе не достигаются ни цели справедливости, ни ограждение личности и прав частного лица; истина легко скрывается или извращается, потерпевший поневоле безучастен, а обвиняемый отдается беззащитным в руки всемогущего судьи-следователя. Беспристрастие его розыска неосуществимо, и практика давно уже обнаружила непригод­ность и опасность следственного процесса". „Нарождается,— говорит Каррара, — ненавистнейшая личность фискального инквизитора, вечного пособника тирании, угнетателя невинности, бича народов и гасильника истины". Современная наука не удовлетворяется и средствами, которыми хотели обеспечить открытие истины в розыскном суде. Первоначально он был основан на дуализме задачи, возложенной на следователя — соби­рать одновременно доказательства обвинения и защиты и на судью — беспристрастно оценивать те *и другие. Когда же убедились в неиспол­нимости этой двойной задачи одним лицом, то думали поправить дело посредством дуализма органов исследования: рядом со следователем и судьей был поставлен прокурор, облеченный важными полномочиями по полицейскому розыску и следствию. Искусственность и неопределен­ность этой системы сказались прежде всего в разногласии во взглядах на задачи прокуратуры в таком смешанном процессе. Одни смотрели на прокурора, как на орган закона, сдерживающий инквизитора и потому представляющий идею защиты; другие же, напротив, желали видеть в прокуроре при следствии представителя обвинения, сдерживаемого бес­пристрастием следователя-инквизитора. В том и другом случае, по мнению третьих, улучшение оказалось призрачным и мнимым. К дуализму задачи органов исследования присоединился и дуализм самого процесса, который распался на две совершенно различные части, построенные на разных и взаимно враждебных началах и друг друга парализующие: розыскное следствие и состязательный или обвинительный суд. При пер­вом вместо одного прежнего инквизитора явилось два — следователь и

462

ной полиции невозможен надлежащий ход предварительного производства, идея же судебной по линии принадлежит к идее организации обвинительной власти и предполагает учреждение местных ее представителей, которые бы непосредственно руко­водили делом розыска, имели в своем подчиненгш низших чи­нов судебной полиции и выступали в качестве обвинительной стороны под надзором более высших представителей обвини­тельной власти как при предварительном производстве у судеб­ных следователей и иных судей, так и при окончательном про­изводстве по делам меньшей важности в местных судах. Центр тяжести всей необходимой нам реформы в области уголовного производства лежит в учреждении таких мелких представите­лей обвшштельной власти на местах и в тесной связи их с чи­нами судебной полиции, так, чтобы те и другие органы были вполне объединенными и творили единую волю. Только по

прокурор. На втором отразилась неизбежная дилемма: или центр тяже­сти процесса помещается в следствии (предварительном) и оно сводит суд к простой формальности, или суд, идя вразрез со следствием, оказы­вается бессильным восстановить или исправить то, что было в свое время упущено и испорчено. В обоих случаях роль прокурора в следственном процессе обставлена непреодолимыми трудностями, и положение его, ложное и двойственное, не приносит той пользы, которой вправе ждать от него правосудие. Изучив неблагоприятные последствия такого порядка на примере французского процесса, наука пришла к заключению, что только возвращение к обвинительному началу и последовательное прове­дение его в процессе способно правильно и радикально решить вопрос. На этом начале должно быть основано не только судебное, но и предва­рительное производство, следствие, собирающее материал для предания суду. В силу публичного начала современного уголовного судопроизвод­ства с начала и до конца его прокуратура должна быть представителем обвинения, снабженным всеми средствами для поддержания его, но в то же время и равноправным с защитой. Обвинительный принцип, вопло­щаемый прокуратурой, должен проявляться в следующих главных тези­сах: 1) уголовное преследование не может быть возбуждено без требова­ния о том прокуратуры, которая 2) имеет право и обязанность собирать законными путями и предъявлять суду всевозможные доказательства для подкрепления обвинения, вследствие чего она руководит полицейским розыском и поддерживает интересы обвинения при следствии и на суде, причем, однако же, 3) она во всякое время может отказаться от обвине­ния, и 4) суд, не выходящий из его пределов, собственной властью не предпринимает никаких розыскных или "следственных действий. Вслед­ствие равноправности защиты с обвинением она наравне с ним допуска­ется к участию в деле с момента возбуждения преследования против из­вестного лица. „По,— продолжает Н.В.Муравьев (с.32 и ел.),— требуя для прокуратуры свободного распоряжения преследованием, наука вместе с тем горячо восстает против монополии его в прокурорских руках, называя ее даже худшей из всех монополий". Трудно в столь сжатых словах дать более ясную постановку самой настоятельной реформы в об­ласти уголовного процесса. На нее, как на центральный фокус уголовно-процессуальной проблемы, должно быть обращено главное внимание тех органов, которые призваны к пересмотру уголовно-судебного законода­тельства.