Yanin_V_L_Novgorodskie_posadniki

теля, а само раннее посадничество на страницах исторических сочинений предстояло чрезвычайно неподвижным явлением. Обычное представление сводилось к тому, что посадники ранней поры — это наместники, заместители, помощники, советники князей. Такое состояние одинаково характерно и для времени Ярослава Мудрого, и для времени Мстислава Великого, и для первых лет княжения Всеволода Мстиславича.

Между тем источники не оставляют сомнений в том, что новгородское посадничество еще до 1126 г. претерпело существенные изменения, сам характер которых связан с последующими событиями княжения Всеволода Мстислави- ча. Только сравнение посадничества первой четверти XII в. и более ранней поры способствует правильному освещению роли событий 20-х и 30-х гг. XII в. в развитии этого института.

НОВГОРОДСКОЕ ПОСАДНИЧЕСТВО ДО КОНЦА XI в.

Обращаясь к летописным свидетельствам о древнейшем периоде новгородской истории, мы имеем дело с разрозненными сообщениями, которые не дают сколько-нибудь цельной картины. Список А и вслед за ним Список Б называют первым новгородским посадником Гостомысла. В летописном рассказе это имя встречается в связи с легендой о первоначальном призвании князей, красочные подробности которой восходят к исключительно позднему документу — «Сказанию о князьях Владимирских» 3.

В летописных сводах XV в. краткое известие о Гостомысле («и посадиша стареишину Гостомысла») оказывается позднейшей вставкой в рассказ «Повести временных лет» о расселении славян и основании Новгорода. Эта вставка имеется в большинстве летописей XV в., восходящих к «Новгородско-софийскому своду», заимствована последним из фотиевского «Полихрона» 1418 г. и наверняка отсутствовала в «Софийском временнике» 1423 г., поскольку не отразилась в Новгородской Первой летописи младшего извода, наиболее полно использовавшей «Софийский временник». Д. С. Лихачев связывал проникновение упоминания о Гостомысле в «Полихрон» 1418 г. с широким использованием этим сводом устной традиции 4, допуская, впрочем, его проникновение в своды XV в. из каких-то не дошедших до нас древних новгородских летописей 5. Более вероятно предполо-

3 Дмитриева Р. П. Сказание о князьях Владимирских. М.; Л., 1955. С. 129.

4 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 306.

5 Повесть временных лет. Ч. 2: Приложения / Ст. и коммент. Д. С. Лихачева. М.; Л., 1950. С. 214; ср.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 233.

жение о том, что эта вставка была сделана в «Полихроне» на основании Списка А, а упоминание Гостомысла в Списке А основывалось на местной устной традиции.

Несмотря на легендарный характер событий, связывавшихся с именем Гостомысла, включение этого имени в список посадников само по себе является исторически значительным фактом. На наш взгляд, помещение его во главе Списка А сообщает важные сведения, характеризующие концепцию составителя списка. Связывая возникновение посадничества как важнейшего института государственной власти в Новгороде с именем Гостомысла, составитель списка тем самым возводит историю посадничества к древнейшей поре новгородской истории. Посадничество в глазах составителя старше княжеской власти. Оно является как бы исконной формой новгородской государственности, возникшей в самый момент основания Новгорода.

Этот взгляд составляет лишь часть общей новгородской политической концепции, отразившейся в разных источниках. Летописец склонен возводить происхождение новгородской аристократии к Рюрику («и суть новгородстии людие до днешняго дня от рода варяжьска») 6, освящая тем самым ее права на власть. Популярность в Новгороде рассказа о призвании князей хорошо объясняется активным характером этого рассказа, обосновывающего исконное право новгородцев «поискать князя там, где им любо». Тот же рассказ обнажает причину сохранения княжеской власти в Новгороде XV в., кроющуюся в остроте внутренних противоречий Новгорода.

Использование политической легенды составителем Списка А — это результат опрокинутых в прошлое раздумий о «веке нынешнем». Включение Гостомысла в список посадников выражает общую концепцию составителя, но оно основано исключительно на осмыслении легенды. Власть «старейшины Гостомысла», разумеется, ничего общего не имеет с посадничеством, и легенда о ней должна изу- чаться в связи с историей древнейших форм новгородской государственности.

«Повесть временных лет» так трактует события, предшествовавшие призванию варяжского князя. Под 859 г. она рассказывает: «Имаху дань Варязи из заморья на Чюди и на Словене, на Мери, и на всех Кривичех». Спустя три года, в 862 г., «изъгнаша Варяги за море и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся, и реша сами в себе: поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву, и идоша за море к Варягом к Руси» 7. Архео-

6 Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950 (далее — НПЛ). С. 106.

7Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 1. Вып. 1. Л., 1926. Стб. 19;

Ò.2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 13—14. Вариант того же рассказа — в Новгородской Первой летописи младшего извода (НПЛ. С. 106).

логическое подтверждение этого рассказа получено раскопками Е. Н. Носова на Новгородском (Рюриковом) городище, где именно в слоях начала второй половины IX в. фиксируется возникновение княжеской резиденции, комплекс находок в которой имеет ярко выраженную скандинавскую окраску 8. В этот момент Новгорода еще не существовало, и, следовательно, решение о призвании князя как некоего третейского судьи было достигнуто тогда, когда племена новгородских словен, кривичей и аборигенных финно-угров, образовавшие политический союз, жили дисперсно, владея каждое племя своей территорией: «Словене свою волость имели, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своим родом владяше, а Чюдь своим родом» 9.

Между тем анализ совокупности археологических материалов позволяет утверждать, что даже в момент призвания Рюрика, несмотря на внутренние противоречия, союз пригласивших князя племен был достаточно властен, и само приглашение князя состоялось в виде договора, одним из главнейших пунктов которого стало решительное ограничение княжеской власти — запрещение князю самому собирать государственные доходы с подвластной союзу территории: ее собирали представители пригласивших князя племен, передавая князю лишь «дар», т. е. некое жалование 10. По существу это договорное условие стало краеугольным камнем всей последующей новгородской государственности. Но наличие такого краеугольного камня свидетельствует о том, что сама эта государственность возникла до призвания князя, и фигура, тождественная или адекватная Гостомыслу, неизбежна во главе подобного раннегосударственного образования. Иное дело — та конкретная ситуация, которая стала причиной приглашения князя: не желая в ходе возникшей усобицы отдавать столь важный пост одному из членов существующей триады, союзное вече предпочло призвать нейтрального «третейского судью».

Полагаю, что именно обусловленное договором ограничение княжеской власти в столь жизненно важной сфере стало главной причиной ухода ближайших преемников Рюрика — Олега и Игоря — на юг в поисках безгранич- ной власти, которую они находят в Киеве, где правят уже как завоеватели, пользуясь всей ее полнотой, включая княжеское полюдье. С уходом Олега, когда в городищенской резиденции вместо князя остается его безымянная дружина, возникает вакуум политической власти, который привел к сселению на место будущего Новгорода элиты тех племен, соединенными усилиями которых был приглашен Рюрик.

8 Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990.

9 ÍÏË. Ñ. 106.

10Янин В. Л. У истоков новгородской государственности. Великий Новгород, 2001.

Ñ.31—65.

Деятельность следующего в списках за Гостомыслом посадника относится к периоду на полтораста лет более позднему. Этим посадником является Коснятин Добрынич, который в 1018 г. вместе с новгородцами рассек ладьи князя Ярослава Владимировича, чтобы предотвратить его побег за море после поражения от Болеслава и Святополка 11. В тексте летописи Коснятин — первый, чье имя соединено со званием посадника, и именно это обстоятельство особенно наглядно демонстрирует производность начальной части Списка А от летописного рассказа. В самом деле, обращение к летописи показывает, что между легендарным Гостомыслом и Коснятином существовали и другие посадники. В частности, их существование зафиксировано текстами 977 и 980 г. В 977 г. Ярополк Святославич захватил киевский стол и «посадники своя посади в Новегороде». В 980 г. Владимир Святославич, водворившись в Новгороде, отправил Ярополковых посадников обратно в Киев вместе с объявлением своему брату войны 12. Но летописец не знает этих посадников по именам, и их нет в списке.

Значительный интерес для понимания раннего посадничества в Новгороде представляет летописный текст 1014 г. об отказе Ярослава Владимировича платить дань в Киев. Сообщая об этом отказе, летописец говорит: «И тако даяху вси посадници новгородьстии, а Ярослав сего не даяше к Кыеву, отцю своему» 13. Этот текст практически ставит знак равенства между посадниками ранней поры и князьями, получавшими власть над Новгородом из рук киевского князя. Между понятиями «новгородский князь» и «новгородский посадник» была незначительная разница, которая вызывалась разной емкостью понятий. Все новгородские князья раннего времени были посадниками, но не все новгородские посадники были князьями, так как термин «князь» определяет не только характер власти, но и принадлежность к потомству Рюрика.

Мы вправе предполагать, что первые носители такой формы посадничества появились в Новгороде уже в первой половине Х в., хотя каких-либо определенных сведений на этот счет летописец не сообщает. Ясно, однако, что при равенстве понятий «посадник» и «князь» возможность одновременного существования в Новгороде «посадника» и «князя» исключена. Действительно, получив в 970 г. Новгород, Владимир Святославич отправляется туда с Добрыней, но Добрыня в этом случае не именуется посадником. Лишь уходя в 980 г. из Новгорода на киевский стол, Владимир «посади Добрыню в Новегороде, уя своего» 14. Ярополковы посадники оказываются в Новгороде в тот момент, ког-

11Повесть временных лет. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 97.

12Òàì æå. Ñ. 54.

13Òàì æå. Ñ. 89.

14ÍÏË. Ñ. 128.

да сам Ярополк сидит в Киеве. Однако наиболее подробно эта взаимоисключа- емость прослеживается в рассказе о Коснятине Добрыниче 15.

Под 1019 г. некоторые поздние летописи (Софийская Первая, Московский свод конца XV в. и др.) помещают известие о том, что Коснятин был заточен Ярославом Владимировичем в Ростове, а на третье лето убит в Муроме по приказанию Ярослава 16. В списках князей, помещенных в Новгородской Первой летописи младшего извода, это событие изложено с интересными хронологическими подробностями и с видимым указанием причин опалы Коснятина: Ярослав, «идя к Кыеву, и посади в Новегороде Коснятина Добрыница. И родися у Ярослава сын Илья, и посади в Новегороде, и умре. И потом разгневася Ярослав на Коснятина,

èзаточи и; а сына своего Владимира посади в Новегороде» 17. Очевидно, что сама необходимость в посаднике была вызвана отсутствием князя. Уходя из Новгорода, Ярослав оставляет там своего наместника, заместителя, и этот заместитель именуется посадником. Ярослав ушел к Киеву воевать против Святополка в 1016 г.

èзанял киевский стол в 1017 г. Следовательно, и посадничество Коснятина нача- лось в 1016 г. Как мы уже видели, это посадничество продолжалось и в 1018 г. Однако вряд ли его окончание возможно относить к 1019 г. Список князей связывает воедино два события: опалу Коснятина и вокняжение в Новгороде Владимира Ярославича. Поскольку князь Владимир утвердился в Новгороде в 1034 или 1036 г., относя опалу Коснятина к 1019 г., мы должны были бы предполагать существование длительного периода, вообще не заполненного посадничеством, что представляется невозможным.

Недостоверность даты 1019 г. уже отмечалась в литературе 18. Источником летописного сообщения об опале Коснятина является список новгородских князей. Используя этот источник, летописцы XV в. по-разному датируют изложенное в нем событие, что приводит к дублированию под 1016, 1019 и 1035 гг., в частности, такого важного сообщения, как рассказ о даровании Ярославом «грамоты и устава» новгородцам. В первоисточнике все эти события привязаны к моменту вокняжения Владимира Ярославича, т. е. к 1034—1036 гг. Показательно, что, перенося рассказ об опале Коснятина или о даровании «грамоты» на 1016 или 1019 г., летописцы исключают из него упоминание об Илье и

15Летописный контекст связывает Коснятина с дядей Владимира Святославича — Добрыней: «…посадник Коснятин, сын Добрынь» (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Л., 1926. Стб. 62

èдр.). Это было родство по женской линии, Ярослав приходился Коснятину двоюродным племянником. См.: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 103—107.

16ÏÑÐË. Ò. 5. ÑÏá., 1851. Ñ. 134; Ò. 7. ÑÏá., 1856. Ñ. 328; Ò. 25. Ì.; Ë., 1949. Ñ. 374.

17ÍÏË. Ñ. 161, 470.

18Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.; Л., 1941. С. 35—40.

ставят, таким образом, эти события в непосредственную связь с участием новгородцев в борьбе Ярослава за киевский стол в 1016—1019 гг.

Возможны некоторые предположения относительно времени вокняжения Ильи и окончания посадничества Коснятина. Различные летописные тексты согласны в том, что следующий сын Ярослава — Владимир — родился в 1020 г. 19 Существует, однако, и противоречивое сообщение о том, что в Новгороде Владимир был посажен в 1030 г., когда ему было 14 лет (!) 20. Это противоречие может быть объяснено тем, что летописец в указанном случае знал о вокняжении в Новгороде в 1030 г. какого-то сына Ярослава, но, не будучи осведомлен о существовании Ильи, которого знает лишь список новгородских князей, связал с этой датой вокняжение Владимира, действительно занявшего новгородский стол в 14 лет. Таким образом, посадничество Коснятина возможно относить к 1016—1030 гг., а княжение Ильи — к 1030—1034 гг. 21 Характерно, что, сообщая о переходе власти над Новгородом от Ярослава к Коснятину, от Коснятина к Илье, а затем к Владимиру, составитель списка князей во всех случаях пользуется одним и тем же термином «посади», хотя этот термин прилагается к лицам и княжеского, и некняжеского происхождения. Сведения о Коснятине запечатлелись не только в списке посадников, но и в списке новгородских князей, отражая отмеченную тождественность форм посаднической и княжеской власти в Х — первой половине XI в.

Следующий деятель новгородской истории, известный летописцу со званием посадника и включенный в посадничьи списки, упоминается только под 1054 г. Это Остромир, посаженный в указанном году в Новгороде великим князем Изяславом Ярославичем. В том же году, согласно летописному рассказу, Остромир потерпел поражение в походе на чудь и был убит 22. Сообщение летописи в своей хронологической части не может быть признано достоверным, так как ему противоречит свидетельство известного «Остромирова Евангелия». Евангелие было переписано для посадника Остромира, носившего христиан-

19ÏÑÐË. Ò. 1. Âûï. 1. Ë., 1926. Ñòá. 146; Ò. 2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 133; Ò. 5. Ñ. 134; Ò. 7.

Ñ.328; ÍÏË. Ñ. 15, 180.

20ÏÑÐË. Ò. 3. ÑÏá., 1841. Ñ. 210.

21Замечу, что рассказ об опале Коснятина Добрынича содержит важные материалы для выводов о дате основания Ярославля. «Сказание о построении града Ярославля», сохранивашееся в записи XVIII в. (см.: Воронин Н. Н. Медвежий культ в Верхнем Поволжье в XI в. // Краеведческие записки. Вып. 4. Ярославль, 1960) связывает основание Ярославля с пребыванием Ярослава в Ростове и построении им церкви св. Илии как первого городского храма. Обе эти детали связываются с событиями 1034 г.: смерть Ильи Ярославича и заточение Коснятина в Ростов.

22ÏÑÐË. Ò. 5. Ñ. 139; Ò. 7. Ñ. 333.

ское имя Иосиф, дьяконом Григорием спустя три года после летописной смерти Остромира, в 6565 (1056—1057) г. 23

Деятельность Остромира относится к периоду новгородской истории, чрезвычайно скупо освещенному источниками. Однако, несмотря на фрагментарность сведений, можно уверенно говорить о том, что Остромир как наместник в Новгороде киевского князя не был непосредственным преемником Владимира Ярославича.

Новгородский князь Владимир умер в 1052 г. Летописец так изображает дальнейшую судьбу новгородского стола: «По преставлении Володимере в Новегороде Изяслав посади сына своего Мстислава, и победиша на Черехи, бежа Киеву, и по взятии града преста рать. И посади Святослав сына своего Глеба, и выгнаша из града, и бежа за Волок, и убиша и чудь» 24. В этом небольшом сообщении немало противоречий. Прежде всего, Изяслав Ярославич не мог посадить в Новгороде своего сына сразу же после смерти Владимира в 1052 г. Тогда он еще не был великим князем и, следовательно, забота о новгородском столе оставалась вне его компетенции. Получив в 1054 г. киевский стол, Изяслав в том же году посылает в Новгород не своего сына Мстислава, а Остромира 25. Мстислав мог стать новгородским князем не ранее 1057 г. Между 1052 и 1054 гг. судьба новгородского стола остается неясной.

В дальнейшем, однако, перерывов в новгородском княжении не наблюдается. Конец княжения Мстислава датируется 1067 г. Д. С. Лихачев связывает битву на Черехе, положившую конец новгородскому княжению Мстислава Изяслави- ча, с походом полоцкого князя Всеслава на Новгород в 1067 г. 26 В следующем году Мстислав был уже на юге и вскоре умер. Его преемник Глеб Святославич, напротив, зимой 1067/1068 г., как это явствует из надписи на Тмутараканском камне, княжил в Тмутаракани, но под следующим, 1069 г. летописец уже называет его новгородским князем 27. По-видимому, он действительно получил новгородский стол от Святослава, хотя Святослав в 1068 г. и не был киевским князем. Это могло произойти во время семимесячного киевского княжения Всеслава, когда великий князь Изяслав Ярославич вынужден был бежать в Польшу.

23Остромирово Евангелие 1056—1057 ãã. ÑÏá., 1883.

24ÍÏË. Ñ. 161, 470.

25Ср. с наиболее достоверным показанием современника в «Остромировом Евангелии»: «Изяславу же кънязю тогда предрьжящу обе власти: и отца своего Ярослава и брата своего Володимера. Сам же Изяслав кънязь, правляаше стол отца своего Ярослава Кыеве. А брата своего стол поручи правити близоку своему Остромиру Новегороде».

26Повесть временных лет. Ч. 2. С. 396 и сл.

27ÍÏË. Ñ. 17.

В 1078 г. Глеб Святославич был убит за Волоком, а новгородский стол перешел к Святополку Изяславичу 28. Далее составитель списка новгородских князей продолжает свой рассказ следующим образом: «А Святополк седе на столе сын Изяславль, иде Киеву. И присла Всеволод внука своего Мстислава, сына Володимеря; и княжив 5 лет, иде Ростову; а Давыд приде Новугороду княжить и по двою лету выгнаша и. И приде Мстислав опять, и седе в Новегороде 20 лет» 29.

Этот рассказ в сочетании с другими известиями позволяет достаточно четко провести рубежи княжений. Святополк Изяславич, посаженный на новгородский стол в 1078 г., в 1088 г. ушел из Новгорода на юг, правда, не на киевский стол, как сказано в цитированном тексте, а на туровский 30; великокняжеский стол он получил в 1093 г. Князь Давид Святославич получил новгородский стол от Святополка в 1095 г., о чем согласно сообщают все летописи, но новгородцы «не взлюби его», и под тем же годом в источниках сообщается об его изгнании и возвращении в Смоленск 31. После ухода Давида начинается многолетнее второе княжение в Новгороде Мстислава Владимировича, закончившееся в 1117 г. его уходом на южные столы.

Рассмотрим некоторые противоречия в приведенных сообщениях. Главное из них — бросающееся в глаза несоответствие двухлетнего срока новгородского княжения Давида, показанного в княжеском списке, летописному сообщению, связывающему княжение Давида только с одним годом. В этой связи очень важно, что древнейшие летописные своды не объединяют известий о новгородском вокняжении Давида и его изгнании в связном изложении. Рассказ о вокняжении Давида под 6603 г. помещен в новгородских летописях, тогда как о его изгнании в 6603 г. сообщает «Повесть временных лет». Изгнание Давида в «Повести временных лет» датировано «летом исходящим» 6603, т. е. началом 1096 г., что совпадает с датой избиения Итларевой чади, о котором рассказано здесь же. Итларева чадь была избита 24 февраля в неделю сыропустную, что соответствует 24 февраля 1096 г. В Федорову субботу 1096 г., т. е. 1 марта, новгородским князем был уже Мстислав Владимирович, вместе с новгородцами разбивший Олега на Колокше 32. Новгородская летопись относит избиение Иль-

28ÏÑÐË. Ò. 1. Âûï. 1. Ë., 1926. Ñòá. 199—200; Ò. 2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 190—191; Ò. 5.

Ñ.148; Ò. 7. Ñ. 2.

29ÍÏË. Ñ. 161, 470.

30ÏÑÐË. Ò. 1. Âûï. 1. Ë., 1926. Ñòá. 207; Ò. 2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 199; Ò. 7. Ñ. 4.

31ÍÏË. Ñ. 19, 202; ÏÑÐË. Ò. 1. Âûï. 1. Ë., 1926. Ñòá. 229; Ò. 2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 219; Ò. 5. Ñ. 150; Ò. 7. Ñ. 8.

32Повесть временных лет. Ч. 1. С. 148—151, 169—170; НПЛ. С. 19, 202. Победа над Олегом произошла в Федорову субботу «исходящу лету 6604, индикта 4 на полы»,

киной чади и победу на Колокше к 6605 г., а начало княжения Давида к 6603 г., объединив это известие с рассказом о приходе «прузов» на Русь 28 августа. Между тем в «Повести временных лет» о приходе «прузов» рассказывается дважды, под 28 августа 6603 г. и под 26 августа 6602 г. 33 Сочетание всех этих известий определяет начальную дату княжения Давида в Новгороде 1094 г., а его конец — началом 1096 г., что подтверждает общий расчет составителя списка новгородских князей, указавшего пятилетний срок первого княжения Мстислава (конец 1088 — начало 1094 г.) и двухлетний срок княжения Давида (начало 1094 — начало 1096 гг.).

Другое противоречие обнаруживается в исчислении второго княжения Мстислава Владимировича. Это княжение окончилось 17 марта 1117 г. 34, и, поскольку оно началось не позднее февраля 1096 г., обнимает период в 21 год, тогда как составитель списка князей называет его двадцатилетним. Противоречие, повидимому, объясняется тем, что в 1102 г. Мстислав в силу договоренности с великим князем уехал из Новгорода в Киев, уступив стол сыну Святополка Изяславича, и оставался в Киеве, пока конфликт между Святополком и новгородцами не был решен в его пользу. Если составитель списка не округлил своей цифры, разницу можно объяснять только вычитанием этого года.

Обобщая сведения о переходе в XI в. высшей власти над Новгородом из одних рук в другие, мы должны еще раз подтвердить вывод о тождестве посадника и князя в это время. Посадники занимают место в общей системе перехода новгородского стола. Коснятин и Остромир в общей цепи перемен на новгородском столе являются такими же звеньями, какими были Ярослав, Илья, Владимир, Мстислав Изяславич, Глеб, Святополк, Мстислав Владимирович и Давид. И те и другие были наместниками великого князя, несущими одни и те же функции. Великий князь мог посадить на вакантный стол подвластного ему княжества своего сына или другого ближайшего родственника, но он мог доверить это княжество и лицу некняжеского происхождения. Летописец, рассказывая о посылке в тот или иной город наместника великого князя, пользуется одним и тем же термином «посади», применяя его и к князю, и к боярину. В прямой связи с этим термином, на мой взгляд, находится и происхождение самого термина «посадник», без всяких на то оснований связанного Д. И. Прозоровским с понятием «посад» 35.

т. е. когда заканчивалась первая половина четвертого индикта, что соответствует нача- лу 1096 г. (Повесть временных лет. Ч. 1. С. 170). Новгородская Первая летопись говорит о том, что эта победа была достигнута Мстиславом «с новгородци».

33Повесть временных лет. Ч. 1. С. 48, 150.

34ÍÏË. Ñ. 20, 204.

35Прозоровский Д. И. Новые разыскания о новгородских посадниках // Вестник археологии и истории. СПб., 1892. Вып. 9. С. 99.

Новгородские посадники X—XI вв. по своему характеру не отличались от посадников других русских городов, бывших центрами крупных областей; такие посадники неоднократно упоминаются в летописи. В 1079 г. Всеволод Ярославич посылает своего боярина Ратибора посадничать в Тмутаракань 36, где так же, как и в Новгороде, существовал особый княжеский стол. В 1116 г. Владимир Мономах отправляет воеводу Ивана Воитишича сажать великокняжеских посадников в дунайские города 37. Эта система организуется не только киевскими князьями, но и подвластными им князьями — посадниками отдельных земель. В «Поучении Мономаха» рассказывается о том, как Олег Святославич «перея всю землю Муромску и Ростовську, и посажа посадникы по городам, и дани поча брати» 38, а летописец дополняет этот рассказ сообщением о захвате Олегова посадника в Муроме, когда туда пришел Изяслав Владимирович 39. В 1097 г. князь Давид Игоревич выгнал из Владимира-Волынского посадника князя Василька 40. Под 1114 г. рядом с новгородским князем Мстиславом, приехавшим в Ладогу, оказывается ладожский посадник Павел 41. В 1121 г. в Червене был киевский посадник Фома Ратиборич 42. Под 1127 г. летопись рассказывает о посадниках князя Ярополка на Сейме и князя Изяслава Мстислави- ча в Курске 43. В 1146 г. Изяслав Мстиславич заковывает Жирослава, который был посадником князя Вячеслава в Турове 44. Под 1147 г. упоминаются посадники князей Владимира и Изяслава в Вятичах, Брянске, Мценске и в Облове 45. В 1148 г. князь Глеб Юрьевич сажает своих посадников в Курске и по Сейму 46, а князь Ростислав по пути в Городец сажает своих посадников «по городам» 47. Под 1161 г. в летописи упоминается Вышко, посадник князя Мстислава в Тор- ческе 48. Князь Святослав Всеволодович в 1164 г. рассылает своих посадников по городам 49. Под 1170 г. известен посадник князя Владимира Андреевича в

36Повесть временных лет. Ч. 1. С. 135.

37Òàì æå. Ñ. 201.

38Òàì æå. Ñ. 168 è ñë.

39Òàì æå. Ñ. 150.

40Òàì æå. Ñ. 180.

41Òàì æå. Ñ. 197.

42ÏÑÐË. Ò. 2. ÑÏá., 1908. Ñòá. 286; Ò. 7. Ñ. 25; Ò. 25. Ñ. 28.

43ÏÑÐË. Ò. 25. Ñ. 30.

44Òàì æå. Ñ. 38.

45Òàì æå. Ñ. 40.

46Òàì æå. Ñ. 43.

47Òàì æå. Ñ. 44.

48Òàì æå. Ñ. 71.

49Òàì æå. Ñ. 72.