Yanin_V_L_Novgorodskie_posadniki

Кирилловича более краткий список, неисправная копия которого была использована в Комиссионной и Новороссийской рукописях, а исправная — дополнена в позднейшее время и использована в Ермолинском летописце.

Для решения этого вопроса следует выяснить две детали. Важно установить, во-первых, до какого хронологического рубежа доведено перечисление посадничьих имен в полном списке Ермолинского летописца и, во-вторых, в каком хронологическом контексте находится список в Комиссионной рукописи. Ясно, что, если этот контекст относится ко времени более раннему, чем дата ермолинского варианта, вопрос о первоначальном виде списка решится в пользу комиссионного варианта, поскольку тем самым будет засвидетельствовано его существование в тот момент, когда завершающей части списка, известной по Ермолинскому летописцу, еще не могло существовать.

Завершающая часть Ермолинского списка была исследована В. Н. Бернадским, который предложил датировать ее временем около 1460 г. 64 Основанием для такой датировки, которая представляется убедительной, послужило отсутствие в списке посадников начала 1470-х гг. и включение в него Василия Александровича (Казимира) (¹ 143), бывшего в 1459 г. еще только тысяцким.

Хронологический рубеж, ограничивающий ту часть списка, которая совпадает во всех трех рукописях, В. Н. Бернадский определял 1430-ми гг. Основанием такой даты послужил сам факт включения списка в Новгородские Первую и Четвертую летописи, восходящие к своду, составленному, как это признавал А. А. Шахматов, около 1432 г. Матвеем Михайловым («Софийский временник») 65. Это соображение подкреплено и ссылкой на посадничество Григория Кирилловича Посахно (¹ 118), именем которого открывается дополнение по Ермолинскому летописцу. Достоверное посадничество Григория Кирилловича, по В. Н. Бернадскому, зафиксировано летописным рассказом 1434, 1435 и 1436 гг. 66 Однако Григорий Посахно был посадником и в 1428 г., во время осады Порхова Витовтом 67. Толкуя это последнее сообщение, В. Н. Бернадский сомневался в том, что Григорий в 1428 г. был новгородским посадником, и полагал, что он тогда с большей вероятностью мог быть порховским посадником, поскольку оказался в осажденном Порхове.

В конечном счете вопрос о времени начала новгородского посадничества Григория Кирилловича вовсе не так важен, как казалось В. Н. Бернадскому, поскольку послужившее основанием для его постановки мнение исследователя о связи

64Бернадский В. Н. Указ. соч. С. 360.

65Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI ââ. Ì.; Ë., 1938. Ñ. 366.

66ÍÏË. Ñ. 417—418; ÏÑÐË. Ò. 4. ÑÏá., 1848. Ñ. 121.

67ÏÑÐË. Ò. 8. Ñ. 94.

основной части списка с предполагаемым сводом 1432 г. не может быть признано решающим при датировке. Наличие списков единого происхождения в составе Новгородской Первой, Новгородской Четвертой и Ермолинской летописей действительно указывает на существование их оригинала в составе «Софийского временника». Однако сам «Софийский временник» в редакции Матвея Михайлова в качестве своих источников использовал разнообразные материалы, в том числе новгородскую владычную летопись, редактировавшуюся неоднократно 68. Заме- чу, что во всех трех известных нам случаях посадничий список второго извода находится не в составе собственно сводов, а в составе особых сборников, приложенных к сводам. Посадничьи списки дошли до нас в окружении сходных по своему характеру списков, изложение которых во всех трех рукописях или предшествует летописному рассказу, или заключает его. Эта особенность делает неизбежным вывод о том, что и в «Софийском временнике» собрание таких списков составляло особую часть летописи и находилось вне погодного изложения. Однако нам неизвестно, был ли этот обзор составлен специально для «Софийского временника», или он имелся уже в числе источников этого свода.

Попытаемся решить вопрос о датировке посадничьего списка второго извода иначе. Сам факт включения совпадающей части списка в Комиссионную рукопись, все материалы которой датируются временем до 1447 г., очевиден. В какое же время до 1447 г. была составлена эта часть списка? Обратимся к тому контексту, в котором список находится в Комиссионной рукописи.

Как уже отмечено, список посадников в этом сборнике составляет часть большого однородного обзора, предшествующего изложению собственно летописного рассказа. Этот обзор складывается из следующих рубрик: «Сице родословятся велицеи князи Русьстии», «Родословие тех же князеи», «Кто колико княжил», «А се князи Русьстии», «А се по святем крещении, о княжении Киевьстемь», «А се князи Великого Новагорода», «А се посадници Новгородьстии», «А се тысячьскыи Новгородскыи», «А се Русьстии митрополити», «А се новгородскыи епископы», «А се архиепископи», «А се архимандриты новгородскыи», «А се имена всем градом Рускым, далним и ближним» 69. Предполагая одновременное составление всего этого обзора и сопоставляя даты, до которых доведено изложение в каждой рубрике, попытаемся установить время этого капитального предприятия.

Раздел «Сице родословятся велицеи князи Русьстии» доведен до Василия Васильевича. Формально мы должны были бы датировать эту запись временем не ранее 1425 г., когда началось московское княжение Василия II. Однако со-

68Шахматов А. А. Указ. соч. С. 366; Лихачев Д. С. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 года // Исторические записки. 1948. ¹ 25.

69ÍÏË. Ñ. 465—477.

гласное показание всех остальных разделов свидетельствует о том, что имя Василия Васильевича было добавлено при оформлении Комиссионной рукописи в середине XV в. 70 Следующий раздел «Родословие тех же князеи» завершается перечислением сыновей Василия Дмитриевича, младший из которых Василий родился в 1415 г. В разделе «Кто колико княжил» последним назван Дмитрий Иванович (умерший в 1389 г.); исчисление лет княжения Василия Дмитриевича отсутствует, что свидетельствует о составлении раздела до 1425 г. В рубрике «А се князи Русьстии» позднейшим показано имя Василия Дмитриевича, что также свидетельствует о составлении этого раздела до 1425 г. В разделе о киевском княжении имеются только древние даты, и он для нас бесполезен. В разделе «А се князи Великого Новагорода» последним назван Василий Дмитриевич, что также дает дату до 1425 г. Список новгородских тысяцких доведен до начала 1420-х гг. 71 Раздел о новгородских архимандритах завершается именами, в других источниках не известными. Зато весьма важен раздел о новгородских владыках, перечисление которых завершается сведениями о смерти и погребении архиепископа Симеона (умершего 15 июня 1421 г.). Сменивший его владыка Феодосий (1421 — сентябрь 1423 г.) не назван; следовательно, раздел составлен до сентября 1423 г.

Эту согласную картину нарушает только один раздел обзора «А се Русьстии митрополиты», в котором последним назван не Фотий (1410—1431 гг.), а Герасим (1433—1434 гг.). Однако это единственное противопоказание может быть отвергнуто следующим обстоятельством. В Новороссийском списке Новгородской Четвертой летописи, где объем списков посадников и тысяцких совпадает с их объемом в Комиссионном списке, перечисление митрополитов заканчивается именем Фотия, что позволяет ограничивать этим именем и список митрополитов в общем источнике этих двух летописей. Таким образом, для всех рубрик обзора может быть указана чрезвычайно точная дата составления: июнь 1421 г. — сентябрь 1423 г., которую дают год смерти архиепископа Симеона и год низложения Феодосия. Большему уточнению этой даты, по-видимому, способствует указание в статье «Кто колико княжил» на то, что от Турлаковы рати минуло 97 лет. Турлакова рать была в 1327 г.; 97-й год после нее пошел в 1423 г. 72

70 В первом издании настоящего исследования было предположено, что Василий II стал титуловаться великим князем еще при жизни отца, а известное докончание его с Новгородом (ГВНП, ¹ 19) связано с именем Евфимия I, бывшего «чернецом на сенях» в 1423 г. Л. А. Бассалыго обратил внимание на невозможность такого решения, так как до этого хиротописания в 1424 г. Евфимий I носил имя Емельян.

71ßíèí Â. Ë. Óêàç. ñî÷. Ñ. 48—49.

72Шахматов А. А. Указ. соч. С. 171. Тот же хронологический момент может быть извлечен из указания статьи «А се князи Русьстии» о том, что с начала княжения Ивана

пан Твердиславич был сыном именно Твердислава Михалковича, а обе эти группы в действительности образуют одну посадничью династию, представители которой приходили к власти на протяжении четырех поколений. Другой пример: в прямом восходящем родстве находились Варфоломей Юрьевич (¹ 53) и Юрий Мишинич (¹ 50), даже похороненные в одном гробу, однако в Списке Б они обособлены один от другого, так как Юрий объединен в одну группу со своим братом Михайло (¹ 49), при имени которого помещено и их общее отчество.

Потребностям обозначения отчества составитель Списка Б подчиняет и оче- редность изложения имен. Можно привести много примеров перестановок такого характера, в качестве иллюстрации воспользуемся одним. Известно, что Онцифор Лукич (¹ 57) был посадником середины XIV в., его сын Юрий (¹ 58) посадничал в начале XV в., а между ними было немало других посадников. Однако, несмотря на полувековой промежуток, Юрий Онцифорович помещен в Списке Б сразу же вслед за своим отцом.

Предпринимаемое ниже сравнение Списков А и Б и дополнений к ним преследует несколько целей. Оно должно дать представление о сравнительной полноте списков и установить, какая их редакция является наиболее достоверной. Оно также должно выяснить характер очередности имен и определить, нарушена ли их хронологическая последовательность в Списке Б только ради обозначения отчеств, или же ее принципы более сложны. Такое сравнение может сообщить и новые данные для проверки и уточнения дат составления списков. Наконец, основная цель сводится к отысканию в обоих списках общей основы и решению вопроса об их взаимоотношении.

Мы подвергнем сравнению два ряда имен: приведенный в Списке А с тремя дополнениями к нему и изложенный в Списке Б с дополнением Ермолинского летописца. Поскольку заранее известно, что хронологическая очередность в Списке Б нарушена, за основу принят Список А. Имена Списка Б распределены по трем группам. В одну из них входят те посадники, чье место в Списке Б определено их отчеством, т. е. явные перестановки. В другую — имена, место которых в Списке Б без видимых причин не соответствует их месту в Списке А, т. е. перестановки, не оправданные потребностью обозначения отчества. Наконец, в третью группу входят все прочие имена, порядок которых вполне совпадает с их порядком в Списке А. Курсивом обозначены имена и другие сведения, отсутствующие в летописях, разрядкой — имена, известные летописцу без связи с посадничеством (см. табл. 1 и с. 45—48).

Сравнение основных посадничьих списков позволяет сделать несколько важных наблюдений. Прежде всего обращает на себя внимание принципиальное совпадение очередности имен в обоих списках. Порядок их изложения практи- чески идентичен и нарушается в Списке Б только для указания отчеств. Исклю-

чив из Списка Б все случаи генеалогических перестановок, мы получаем ту же очередность, какой подчинено изложение имен в Списке А.

Правда, существуют два нарушения, не оправданные генеалогическими интересами составителя Списка Б. Не на месте в нем оказался Кирилл Андреянович (¹ 86), стоящий в Списке Б после Ивана Александровича и Фомы Ивановича, тогда как в Списке А он предшествует Ивану и Фоме. Другое нарушение более существенно: резко отлична в обоих списках очередность посадников, осуществлявших свою деятельность между Матвеем Варфоломеевичем Коской (¹ 53 в Списке А, ¹ 59 в Списке Б) и Григорием Якуновичем (¹ 67 в Списке А, ¹ 76 в Списке Б).

Как ни важны эти расхождения, но их только два. В остальных частях очередность имен совпадает идеально. Второй важной особенностью, общей для обоих списков, является несомненное использование в них какого-то внелетописного источника. На этот источник указывает повторение в обоих списках целого ряда сведений, не известных летописцам. Так, списки в начальной части перечисляют имена Завида, Петряты, Костянтина, Миронега, Саввы, Улеба, Гюряты, Микулы, не зафиксированные ни в одной летописи. К числу подобных явлений принадлежит включение в число посадников в обоих списках Сбыслава Якуновича, известного летописцам, но без какой-либо связи с посадничеством. Не известны летописцам имеющиеся в обоих списках имена посадников Ивана Семеновича Муторицы, Ивана Федоровича Смятанки и Фомы Ивановича.

Отмеченные совпадения Списков могут быть объяснены тремя способами. Во-первых, Списки А и Б могут иметь независимое друг от друга происхождение и восходить к разным источникам, которые содержали сведения более подробные, чем в дошедших до нас летописях. В таком случае, взаимоподтверждая друг друга, они отражают действительный состав и очередность посадников вплоть до начала XV в. Во-вторых, оба списка могут восходить к единому источнику — более раннему списку посадников, в котором содержались и хронологические, и генеалогические сведения. В этом случае Списки А и Б, являясь разными формами обработки такого списка, отражают лишь особенности своего общего источника. Наконец, третье возможное объяснение исходит из того, что составитель Списка Б положил в основу своей работы Список А, использовав для его обработки дополнительные источники 73.

Для проверки этих предположений наиболее существенный материал дают те сведения, которые в Списке Б являются избыточными сравнительно со Списком А, — разумеется, в сопоставимой части. Список Б дошел до нас в более поздней редакции, чем Список А, и содержит ряд позднейших имен.

73 Напротив, Список А не может восходить к протографу Списка Б, поскольку в нем не отразилась ни одна из генеалогических перестановок Списка Б.

Таблица 1 Сравнение списка А и его двух дополнений со списком Б

Продолжение табл. 1

Продолжение табл. 1

Продолжение табл. 1