Учебный год 22-23 / vestnik_grazhdanskogo_prava_2006_2

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №2 2006 ТОМ 6

22

Более того, исполнение сделки купли-продажи недвижимости до ее го­ сударственной регистрации, по справедливому замечанию B.C. Ема, пресе­ кает право продавца распоряжаться проданным объектом недвижимости и означает, что он исчерпал принадлежавшее ему как собственнику право­ мочие распоряжения42 (хотя и остался юридическим собственником вещи до момента государственной регистрации перехода права собственности на нее, что, в частности, дает возможность его кредиторам при известных условиях требовать обращения взыскания на эту недвижимость). Анало­ гичную по сути позицию занимает и современная судебно-арбитражная практика43.

Точно так же с обязательственно-правовых позиций вполне удовлетво­ рительное объяснение получает и статус приобретателя (покупателя) пред­ приятия как имущественного комплекса. Этот последний в соответствии с п. 3 ст. 564 ГК может до перехода к нему права собственности на данную недвижимость распоряжаться ею «в той мере, в какой это необходимо для целей, для которых предприятие было приобретено». Как известно, в дан­ ном случае отчуждения недвижимости для перехода права собственности на нее необходимы не только заключение договора и государственная ре­ гистрация, но и предварительная (до государственной регистрации) пере­ дача предприятия продавцом покупателю по правилам ст. 563 ГК. При этом на покупателя переходит и риск случайной гибели или случайно­ го повреждения имущества, переданного ему в составе предприятия (абз. 2 п. 2 ст. 563 ГК), а потому, хотя покупатель еще и не стал собственником этого имущества, к нему вместе с указанным риском переходит и право на использование имущества предприятия в предпринимательских целях, включая ограниченное распоряжение им44 (что также призвано поддер­ жать «работоспособность» данного имущественного комплекса).

Квалификация этого права покупателя, в том числе в качестве особого вещного права (подобного германскому Anwartschaftsrecht), с этих позиций

См.: Гражданское право: Учебник. В 4 т. Т. 3: Обязательственное право. / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд. С. 372 (автор главы - B.C. Ем).

Согласно абз. 4 п. 14 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (Вестник ВАС РФ. 1998. № 10), после передачи недвижимого имущества покупателю, но до регистрации перехода права собственности продавец уже не вправе им распоряжаться, поскольку это имущество служит предметом испол­ ненного обязательства, а «покупатель является его законным владельцем».

Правда, данное положение иногда подвергается критике в литературе как необоснованное ограничение пра­ ва собственности (см., например: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской федерации, части второй (постатейный). 5-е изд. / Отв. ред. O.H. Садиков. М., 2006. С. 162-163; автор комментария - В.В. Чубаров), с чем вряд ли можно согласиться. Иное толкование этого правила см.: СКЛОВСКИЙ К.И. Указ. соч. С. 153.

Гражданское право: Учебник. В 4 т. Т. 3: Обязательственное право. С. 401 (автор главы - B.C. Ем).

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА 23

все еще представляется излишней хотя бы потому, что с точки зрения дейст­ вующего российского гражданского права по сути ничего не добавляет к ста­ тусу приобретателя (в германском праве такое право само может служить предметом продажи, залога и т.п.). Думается, что «укрепление прав» добросо­ вестных приобретателей недвижимости должно связываться не с введением сложной системы абстрактных «распорядительных» сделок, а с совершенст­ вованием ведения самого государственного реестра прав на недвижимость, соответствующая запись в котором должна в реальности приобрести неоспо­ римое правоустанавливающее (и правоподтверждающее) значение.

Что касается сделок по отчуждению движимых вещей, то и здесь рос­ сийское право, закрепляя в ст. 223 ГК «систему передачи» (традиции) в ка­ честве общего основания перехода права собственности на них, значитель­ но упрощает ситуацию, одновременно рассматривая передачу вещи как юридический факт исполнения соответствующего обязательства (ср. ст. 398 ГК)45. Едва ли поэтому имеется насущная потребность перехода российско­ го гражданского права к германской системе «вещного договора» («распо­ рядительной сделки»), при которой исполнение договорного обязательства, включая саму передачу вещи («традицию»), рассматривается как чисто фак­ тический, а не юридический акт.

6. В качестве общего итога можно отметить, что германские конст­ рукции «вещного договора» и «распорядительной сделки» в современной отечественной литературе обычно используются явно не до конца осоз­ нанно и во всяком случае не в том значении, которое придает им немец­ кая цивилистика. Употребление же этих категорий в значении, понятном только авторам соответствующих работ, без нужды осложняет и запуты­ вает ситуацию: ведь такие понятия неизвестны действующему законода­ тельству и, следовательно, не могут иметь реального практического значе­ ния, а по существу становятся некими умозрительными конструкциями, с помощью которых можно обосновывать очередные теоретические изы­ ски и «парадигмы».

Вместе с тем рассмотренный выше опыт германской доктрины и законо­ дательства в сопоставлении с известными взглядами отечественных цивили­ стов дореволюционного периода позволяет сделать некоторые позитивные выводы. Прежде всего это — необходимость сохранения и поддержания фун-

Иное дело, что односторонние акты исполнения обязательств должником и принятия исполнения кредито­ ром в современной отечественной литературе и практике иногда получают чрезмерно преувеличенное значе­ ние особого гражданско-правового договора, дополнительного к «основному» (см. особенно: Сарбаш СВ. Ис­ полнение договорного обязательства. М., 2005). Последовательное развитие такого подхода ведет к признанию возможности оспаривания еще и этого договора по правилам о недействительности сделок, что ни­ как не может способствовать укреплению имущественного оборота.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №2 2006 ТОМ 6

24

даментального различия режима вещных и обязательственных прав, являю­ щегося одним из основополагающих признаков европейского континенталь­ ного права. С этой точки зрения следует вновь отвергнуть основанные на сме­ шении вещных и обязательственных прав распространенные попытки отнесения залогового права к обязательственным, а прав арендатора — к вещ­ ным правам, использования конструкции «собственности (вещного права) на право»46, а также утверждения о том, что большинство гражданских правоот­ ношений являются «смешанными, вещно-обязательственными»47.

В данной связи следует специально отметить, что германская теоретиче­ ская конструкция «ожидаемого права» (Anwartschaftsrecht) при всей своей дискуссионности, как и отстаиваемая в российской литературе концепция «исчерпания права», успешно выполняет важную теоретическую функ­ цию — противостоять современным попыткам возрождения феодальных конструкций «расщепленной собственности»48, обоснованно отвергнутым пандектистами еще в конце XVIII — начале XIX в.

Другой вывод состоит в возможности дальнейшего развития классифи­ кации гражданско-правовых сделок. С данной позиции становится все бо­ лее очевидным, что деление сделок на консенсуальные и реальные примени­ мо лишь к сделкам с движимыми вещами (имуществом) и во всяком случае неприменимо к сделкам с недвижимостью (и иным сделкам, подлежащим государственной регистрации). В связи с этим оно уже не может иметь все­ общего значения.

Представляется также возможным использовать идею классификации сделок по сферам их применения. Традиционное для данной классификации обособление семейно-правовых сделок фактически сохранилось в условиях современной российской правовой системы, хотя ее практически общепри­ знанной особенностью стало отделение семейного права от гражданского.

Семейное право сохранило свою частноправовую природу, а, кроме того, % прямо допускает субсидиарное применение гражданско-правовых норм

крегулируемым им отношениям (ст. 4 Семейного кодекса РФ), в частности,

кизменению и расторжению типичной семейно-правовой сделки — брачно­ го договора (п. 2 ст. 43 СК).

Данный подход был подвергнут убедительной критике именно с позиций использования классического гер­ манского (пандектного) опыта (см. Крашенинников ЕЛ. К вопросу о «собственности на требование» // Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов/ Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 12. Ярославль, 2005. С. 31-36).

47

См.: Брагинский М.И. Указ. соч. С. 115 и ел.

48

Такой подход отстаивается некоторыми современными отечественными авторами (см., например: Богданов Е.В. Моделирование права собственности в гражданском законодательстве Российской Федерации // Государ­ ство и право. 2000. №11; Савельев В.А. Сложноструктурные модели римской собственности и российское пра­ во собственности // Древнее право. 2001. № 1 (8)).

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

25

Другое дело, что в силу исторических и иных особенностей развития отечественного гражданского права для него утратило значение не только различие вещных и обязательственных сделок (которое никогда и не при­ сутствовало в нем в рассмотренном выше германском варианте с его прин­ ципами «разделения» и «абстракции»), но и выделение наследственных сде­ лок (совершаемых mortis causa), поскольку теперь закон прямо объявил завещание обычной односторонней сделкой (п. 5 ст. 1118 ГК).

Вместе с тем бурное развитие «корпоративного права», регулирующего в том числе и отношения, которые складываются «внутри» юридических лиц, побуждает тщательнее присмотреться к юридической природе актов волеизъявления (голосования) участников юридических лиц, формирую­ щих волю своих «корпораций», и к самим решениям общего собрания и иных коллегиальных («волеобразуюших») органов юридических лиц. Гра­ жданско-правовая природа таких актов в принципе не вызывает сомнений, как и их специфика, обусловленная законной возможностью (правом) уча­ стника корпорации непосредственно влиять на формирование ее воли, т.е. воли созданного с его участием юридического лица — контрагента в корпо­ ративном правоотношении49. При этом названные акты либо имеют иму­ щественный характер (к таковым можно, например, отнести согласие на совершение от имени юридического лица определенных сделок; решение о выплате дивидендов или ином распределении полученных доходов; изме­ нение размера уставного капитала и т.д.), либо направлены непосредствен­ но на организацию его имущественных отношений (таковы утверждение отчетов о деятельности юридического лица, принятие его «бизнес-плана», решения о его реорганизации и т.п.).

Эти обстоятельства дают возможность говорить о своеобразной, орга­ низационно-имущественной природе таких волевых актов (действий), ко-

;торая, несомненно, обусловлена спецификой самих корпоративных отно­ шений как особого, самостоятельного вида гражданских правоотношений. Несмотря на то что сами корпоративные отношения пока далеко не все­ гда признаются самостоятельной составной частью предмета гражданско­ го права, некоторые особенности их правового режима представляются очевидными. В частности, они характеризуются особым субъектным со­ ставом и носят относительный характер, а в их гражданско-правовом ре­ гулировании, как и в регулировании вещных отношений, явно преоблада­ ют императивные, а не диспозитивные начала, свойственные договорным отношениям.

Гражданское право: Учебник. Т. 2. Полутом 2 / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд. М., 2000. С. 336 (авторы гла­ вы - B.C. Ем, Н.В. Козлова).

ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ДОМЕННЫХ ИМЕН В ГРАЖДАНСКОМ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

•

В.О. КАЛЯТИН

кандидат юридических наук, участник рабочей группы по разработке четвертой части Гражданского кодекса

Появление в проекте четвертой части Гражданского кодекса Россий­ ской Федерации специального параграфа, посвященного доменным име­ нам, вызвало оживленную дискуссию. Должно ли гражданское законода­ тельство учитывать существование доменных имен, и если да, то в каком качестве? Разброс высказанных мнений оказался очень велик, и это не­ удивительно, ведь доменные имена появились сравнительно недавно. К сожалению, при подготовке проекта четвертой части ко второму чтению параграф о доменных именах был исключен из проекта — по причинам, далеким от вопросов корректности правового регулирования данной проблематики. Попробуем разобраться в том, насколько оправ­ данным было включение норм о доменных именах в проект четвертой части.

Как известно, для обеспечения двусторонней связи компьютеров, под­ ключенных к Интернету, используется специальная система уникальных цифровых IP-адресов. В отличие от электронного устройства человеку ра­ ботать с длинными цифровыми последовательностями неудобно (а после перехода от 32-битных адресов к 128-битным их длина еще больше воз­ растет), в связи с чем и была создана специальная система, позволяющая пользователям Интернета вместо цифровых адресов использовать адреса,

ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО (ГРАЖДАНСКОГО) ПРАВА

29

зом, наряду с функцией адресации запросов функция индивидуализации также стала основной функцией доменных имен2.

Общее количество зарегистрированных доменных имен очень велико. Так, на середину 2006 г. в мире было зарегистрировано свыше 105 млн до­ менных имен3. Вполне понятно, что в таких условиях привлекательность доменного имени, его запоминаемость, легкость набора и т.д. приобрета­ ют очень большое значение. В конечном счете посещаемость ресурса, его популярность не в последнюю очередь будут зависеть от выбора доменно­ го имени. Более того, утрата доменного имени для определенного лица мо­ жет привести к фактической потере значительной части аудитории соот­ ветствующего ресурса.

В этой связи представляется, что доменное имя, безусловно, должно быть признано средством индивидуализации. Выполнение этим объек­ том функции индивидуализации отмечали В.Б. Наумов4, А.С. Кемрадж5, А.Г. Серго6 и многие другие. Так, по мнению А.Г. Серго, «можно говорить о такой важной функции доменных имен (в отличие от IP-адресов), как индивидуализация. Она вытекает из назначения доменного имени, по­ скольку доменное имя призвано не столько обеспечить адресацию за­ просов (как это делает IP-адрес), сколько заменить набор цифр емким и запоминающимся обозначением, то есть индивидуализировать опре­ деленный Интернет-ресурс»7. Доменные имена были признаны средст­ вом индивидуализации и Всемирной организацией интеллектуальной собственности8.

При этом необходимо учитывать, что отнесение объекта к категории средств индивидуализации определяется исключительно его функциональ­ ной характеристикой. В связи с этим отсутствие упоминания определенно­ го объекта в законодательстве в качестве средства индивидуализации не может лишить объект такой характеристики. Если тот или иной объект на­ чинает активно использоваться для индивидуализации чего-то, то такой

См.: Калягин В.О. Доменные имена. М., 2002. С. 17-21.

The Domain Name Industry Brief. The Verisign Domain Report. V. 3. Issue 1, August 2006.

4 Наумов В.Б. Право и Интернет. Очерки теории и практики. М., 2002. С. 160.

Кемрадж А.С. Использование адресного пространства: доменные имена, защита прав владельцев доменных имен, пресечение недобросовестной конкуренции в области использования доменных имен // Правовые аспекты использования Интернет-технологий. М., 2002. С. 46.

Серго А.Г Доменные имена. С 46.

Там же.

См., например, http://www.wipo.int/amc/en/domains/reports/newgtld-ip/index.html.

ВЕСТНИК ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА №2 2006 ТОМ 6

30

объект должен рассматриваться в качестве средства индивидуализации не­ зависимо от того, упоминается ли такое средство индивидуализации в за­ коне. Является ли объект средством индивидуализации — это вопрос факта.

Однако в прессе подчас высказывается точка зрения, согласно которой доменные имена, пусть даже и рассматриваемые в качестве средства ин­ дивидуализации, не могут признаваться объектом права.

Рассматривая это возражение, нужно принять во внимание, что если по поводу определенного объекта складываются общественные отноше­ ния, по своему характеру соответствующие предмету гражданского права, то они будут подпадать под действие соответствующих норм гражданско­ го права. Поэтому и в этом случае отсутствие прямого упоминания како­ го-то объекта в законодательстве в расчет приниматься не должно. Право само по себе не порождает общественные отношения, а лишь устанавли­ вает определенное их регулирование, ориентированное в большинстве случаев на определенный тип общественных отношений. Наличие такого регулирования общего характера позволяет избежать появления «белых пятен» в правовом регулировании в условиях непрерывно меняющейся общественной жизни. Соответственно появление нового объекта не тре­ бует немедленной реакции права, позволяя разрешать возникающие воп­ росы по общей модели.

Это, конечно, не означает, что вводить специальные правила не нужно. Специальные нормы, ориентированные на специфику объекта, будут, как правило, значительно эффективнее, чем общие нормы. Таким образом, введение в гражданское законодательство норм о доменных именах не бу­ дет означать распространение правовых норм на некую свободную от правового воздействия область, речь идет лишь о корректировке уже су­ ществующего общего регулирования, в любом случае применимого к со­ ответствующим общественным отношениям с помощью специальных норм.

К сожалению, до сих пор еще распространено заблуждение, что Ин­ тернет является зоной, свободной от права, где никакие правовые нормы не действуют. Распространенность этого мифа приводит к тому, что по­ пытки разработки любых правовых норм, так или иначе затрагивающих Интернет, зачастую воспринимаются как угроза этой мифической свобо­ де Интернета от права. Этим, вероятно, и можно объяснить боязнь введе­ ния специальных норм в отношении доменных имен. Но в результате по­ лучается, что возникающие конфликты все равно приходится решать праву, только решения достигаются намного сложнее и далеко не всегда эффективным образом.