3298

О.В. Борисова

СОЦИАЛЬНЫЕ СТАТУСЫ И РОЛИ КАК ИНСТРУМЕНТ ИЗУЧЕНИЯ АГРЕССИВНОСТИ

В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

Посвящено проблеме нарастания агрессивности в современном российском обществе. Автор, рассматривая проявления агрессии в различных сферах общественных отношений, предпринимает попытку обозначить в качестве инструментов ее изучения базовые социологические категории «социальный статус» и «социальная роль».

Ключевые слова: социальный статус, социальная роль, агрессия и агрессивность, социальные конфликты, неравенство справедливое и несправедливое.

O.V. Borisova

SOCIAL STATUS AND ROLE AS A LEARNING TOOL

AGGRESSION IN MODERN SOCIETY

The article deals with the rise of aggression in modern Russian society. By considering aggression in various spheres of public relations, attempts to identify it as a tool of studying the basic sociological categories of “social status” and “social role”.

Keywords: social status, social role, aggression and aggressiveness, social conflicts, inequality fair and unfair.

В настоящий момент происходит нарастание агрессивности в разных слоях общества. Представители различных наук предлагают свои подходы к изучению этой проблемы. Все общественные науки изучают взаимосвязь отношения личности и общества: как общество влияет на формирование и поведение граждан и как индивиды могут влиять на процессы, происходящие в обществе.

Среди основных категорий социологии выделяются такие понятия, как «социальный статус», «социальная роль». Из-

31

вестно, что основными факторами, влияющими на социальный статус, являются власть, престиж, образование и доход. В зависимости от логики соотношения этих факторов можно выделить два вида неравенства: справедливое неравенство и несправедливое. Справедливое неравенство предполагает следующую логическую цепочку: повышение уровня образования дает возможность получить более престижную работу, которая усиливает власть и поэтому предполагает повышение дохода. Нарушение этой логики порождает неравенство несправедливое, что способствует росту негативной реакции людей. В качестве примера можно привести тот факт, что среди малоимущих встречаются группы учителей и врачей, престиж этих профессий объективно должен быть достаточно высоким.

Впоследние два десятилетия главным статусно образующим фактором стали деньги, зачастую полученные любыми способами, чтопривелокскрытомуилиактивномувозмущению.

Как известно, социальная роль основывается на выполнении тех требований, которые диктуются статусом. Но довольно часто в обществе наблюдается противоречие, когда социальная роль искажается конкретными людьми, обладающими соответствующим статусом. Люди называют это «волокитой», «бюрократизмом», хотя точнее было бы назвать это «псевдовласть». Ярким примером этого является следующая ситуация: когда один индивид обращается в соответствующие организации за получением справки, а второй индивид, обязанный эту справку выдать, незамедлительно принимает на себя роль «субъекта», а в это время проситель становится «объектом». Итог такой ситуации – накопление агрессивности с обеих сторон, что нередко приводит к конфликтам.

Всредствах массовой информации обсуждаются внутрисемейные конфликты, показываются эпизоды жесточайших драк и другие виды агрессии в разных социально-возрастных группах. В молодежной аудитории на вопрос о том, может ли муж ударить жену (мужчина – женщину, юноша – девушку),

32

следует встречное уточнение – «Смотря за что…», и далее начинается обсуждение того, за что можно, а за что нельзя. Таким образом, сам факт насилия рассматривается как норма.

Естественно, что корни такого принятия насилия следует искать прежде всего в традиционной форме семейных отношений, где отец был безоговорочным главой семьи, и, чтобы показать свою власть, такой «лидер» считал, что вправе применять любые формы физического воздействия.

Ссамого раннего детства родителям необходимо внушить ребенку неприкосновенность личного социального пространства любого человека, независимо от возраста. Это должно стать основой уважительного отношения людей друг к другу. На практике ребенок видит обратную картину: шлепки, подзатыльники, щелчки и даже пощечины, которые могут раздаваться родителями по любому поводу. Маленький ребенок ответить тем же не может, таким образом, усиливается его внутренняя агрессия, которая может с возрастом проявиться в активной форме. Можно предположить, что любое наказание, применяемое родителями, воспринимается ребенком с большой обидой: его проступок кажется ему гораздо меньше, чем наказание, поэтому можно предложить ребенку самому обдумать свой проступок и самому его оценить, т.е. дать возможность ребенку побыть наедине с собой,

иужепотомобсудитьрешениеребенка.

Сраннего детства необходимо прививать ребенку правила поведения в обществе, которые в дальнейшем будут им автоматически выполняться на протяжении всей жизни. Тогда необходимость уступать место в общественном транспорте женщинам, старикам и инвалидам не будет поводом для проявления агрессии.

Супружеские конфликты чаще всего возникают потому, что и со стороны жены, и со стороны мужа может происходить ролевой конфликт. Социологические опросы невест в ЗАГСе показали, что на вопрос: «Что ожидает невеста от брака?» – 9 из 10 респондентов ответили, что они хотят быть сча-

33

стливыми. Только одна сказала, что хотела бы сделать счастливым своего мужа. Таким образом, ожидания явно превалируют над реальностью, т.е. оба супруга ожидают от своих партнеров большего, чем они хотели бы дать, поэтому между супругами нарастает напряженность, которая может приводить как к физическому, так и к психологическому насилию.

Выходом из ситуации нарастания агрессивности в нашем обществе могло бы стать формирование такой социальной политики, которая бы способствовала повышению осознания ответственности каждого человека за собственную жизнь и за жизнь окружающих.

Борисова Ольга Всеволодовна – доцент кафедры социоло-

гии и политологии Пермского национального исследовательскогополитехническогоуниверситета, e-mail: socio@pstu.ru.

34

А.Д. Боронников

ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО КАПИТАЛА ПЕРМСКИХ СЕМЕЙ

ВПРОЦЕССАХ СОЦИАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

КСОВРЕМЕННЫМ УСЛОВИЯМ ГОРОДСКОЙЖИЗНИ

Всовременном городе протекает процесс адаптации различных групп к меняющимся экономическим и социальным условиям. Выбор новых стратегий экономического поведения, готовность нести личную ответственность за свое жизнеобеспечение ложится на плечи растущего числа горожан. Процессы адаптации протекают неравномерно. Больше преуспеваюттегорожане, которыебыстрееиактивнееосваиваютновые практики, обладают большим объемом культурного капитала. И наоборот, расширенное производство культурного капитала позволяет быстрее и успешнее адаптироваться к социальным переменам, войти в круг успешныхивостребованныхгорожан.

Ключевые слова: культурный капитал, город, городской образ жизни в условиях рыночной трансформации, адаптация, культурные практики, идентичность, социальная укорененность (anchoring), включенностьв«тканьжизни».

A.D. Boronnikov

THE FUNCTIONAL VALUE

OF THE CULTURAL CAPITAL OF THE PERM FAMILIES IN THE PROCESSES OF SOCIAL ADAPTATION

TO MODERN CONDITIONS OF URBAN LIFE

In the modern city is in the process of adaptation of different groups to changing economic and social conditions. The choice of new strategies of economic behavior, willingness to take personal responsibility for their livelihood rests on the shoulders of a growing number of citizens. The processes of adaptation occur unevenly. More succeed the townspeople, and actively learn new practices, who has a large amount of cultural capital. Conversely, increased production of cultural capital enables faster and more successfully adapt to social change, to join the circle of successful and popular citizens.

35

Keywords: сultural capital, urban, city lifestyle in the conditions of market transformation, adaptation, cultural practices, identity, social embeddedness (anchoring), the involvement in the “fabric of life”.

То, как формируется «ткань жизни» в городе, можно описывать как процессы взаимопроникновения, переплетения различных поведенческих практик, как результат реализации культурных капиталов как отдельных горожан, так и различных городских групп, сообществ, слоев, общностей. Они «связаны воедино в обширной системе взаимозависимых жизней» [1, с. 374]. Социальную адаптацию можно понимать в двух смыслах. Первый заключается в рассмотрении адаптации как постоянного и непрерывного процесса активного приспособления индивида, группы (например, семьи) к условиям социальной среды, окружающей их. Второй – это не что иное, как конечный положительный результат этого процесса, т.е. положительным результатом процесса социальной адаптации становится успешная социальная адаптация. В различных социальных группах процесс адаптации к происходящему во внешней среде (в городском социокультурном пространстве) идет непрерывно, но совершается он неравномерно, разнонаправленно. Скажем, процесс адаптации зависит от целей и ценностных ориентаций индивида, возможностей их достижения в социальной среде. В процессе социальной адаптации индивид интегрируется, «опривычивает» те практики, которые позволяют ему занять достойное место в социальной структуре. Это позволяет ему обрести ту форму идентичности, которая нужна ему, которая дает возможность активно использовать обретенный культурный и символический капитал. Активное использование накопленного и освоенного культурного капитала, в свою очередь, позволяет индивиду (и группе) поддерживать адекватные связи с окружающими людьми, встраиваться в необходимые ему социальные конструкции. Сложность адаптации в городском социокультурном пространстве связана с тем, что их (горожан, а тем более мигрантов,

36

новичков в городе) социальная укорененность (anchoring) неустойчива, интерпретации смыслов их поведения (реализации культурного и символического капитала) подвижны и потенциально конфликтны. Человек, осознающий, что жизнь, как правило, находится в постоянном развитии, обладающий определенными талантами и способностями, овладевший искусством жизни, постоянно меняет свои привычки, манеры, повседневные практики, подбирая себе те из них, что позволяют демонстрировать определенный культурный статус. Это принуждает социального агента постоянно находиться в процессе самосовершенствования и учиться чему-то новому, овладевая ранее неизвестными культурными практиками. Символы для него нематериальны, но действенны, свою силу они черпают из «естественной очевидности» социальных факторов, которые они представляют. Речь идет о том, что «…моральные структуры и тонкие эмоциональные связи, посредством которых отдельные лица и группы испытывают воздействиеэтихсмыслов….», нуждаютсявтщательномизучении всилуихзначимостидлясоциальнойткани[2, с. 46; 3].

Одним из основных условий адаптации россиян к современной социально-экономической обстановке являются адекватные изменения в сознании людей: выбор новых стратегий экономического поведения, готовность нести личную ответственность за свое жизнеобеспечение. Есть основания полагать, что у известной части населения подобные изменения происходят медленнее, у других ускоренно. Более того, изменения в экономике и соответствующих структурах массового сознания (экономическая культура, финансовое поведение) часто носят разнонаправленный характер. Переход на новые образцы экономического поведения, адекватные рыночным отношениям, протекает явно замедленно. Это можно списывать на глубоко засевшие в культурных практиках социально-психологические стереотипы патернализма. Вполне вероятной выглядит гипотеза С.Г. Кордонского о значении сохранившихся архаических практик в современной социально-экономической и культурной

37

сфере российского общества и того влияния, которое они оказывают на структурирование повседневной жизни обычных людей [4, с. 3–33]. В нашем исследовании проверялась гипотеза о том, что положительно оценивают рыночную экономику и видят в ней простор для инициативы и экономическую базу для восстановления экономики люди с высоким и средним уровнем культурного капитала. Люди же с низким уровнем накопленного культурного капитала относятся к рыночной экономике как реальности, которую нельзя изменить, а следовательно, следует к ней приспособиться, и поскольку усиления неравенства не избежать, то следует от него «увернуться», сделать его воздействие малозаметным. Для проверки этой гипотезы нами в 2014 году было проведено социологическоеисследование1.

1 В ходе пилотажного социологического исследования, проведенного в Пермском крае в 2014 году, было опрошено 125 человек: 56 мужчин и 69 женщин, что составляет 44,8 и 55,2 % соответственно. Данная выборочная совокупность репрезентирует генеральную совокупность по полу (по результатам Всероссийской переписи населения 2010 годадоляженщинсрединаселенияРФсоставляет53,8 %). Возраст респондентов 29–75 лет, средний же возраст составил 44 года. Относительное большинство респондентов имеют двоих детей (38,4 %), одного ребенка воспитывают 27,2 % респондентов. Трое детей у 12,0 % опрошенных, более трех – у 4,0 %. Нет детей у 23 участвовавших в опросе (18,4 %). 64,8 % респондентов давно проживают в Перми, считают себя горожанами. Почти треть (29,6 %) приехали в большой город из деревни, остальные выходцы из ПГТ и небольших городов Пермского края. Высшее и неоконченное высшее образование имеют 58,4 и 1,6 % респондентов соответственно. Каждый четвертый (27,2 %) окончил техникум или колледж, т.е. получил среднее профессиональное образование, 6,4 % получили начальное профессиональное, а 5,6 % – среднее общее образование. Предпринимателями назвались 17,9 % респондентов, 7,3 % опрошенных в нашем исследовании занимают должность руководителя. Значительную группу опрошенных составили специалисты из разных сфер (58,5 %). Рабочих – 10,6 %. Остальные 5,7 % составили группу «неработающие». Туда мы включили домохозяек, пенсионеров, безработныхиищущихработу.

38

Для построения эмпирической типологизации респондентов по уровню их культурного капитала были отобраны 10 показателей культурного капитала: пять показателей инкорпорированного состояния, предполагающие выполнение культурных практик и практик ухода за здоровьем (сочинение стихов, прозы или музыки; пение; занятие танцами; поход в бассейн, плавание; занятия спортом) и пять показателей объективированного состояния (игра на музыкальном инструменте, фотографирование, видеозапись; занятие живописью или рисованием; рукоделие; вождение автомобиля), которые также предполагают выполнение различных практик, но только при наличии определенных предметов и объектовиуменииимивладеть.

Институционализированное состояние, заключающееся в наличии диплома о высшем образовании, в данную типологию включено не было, но посчитанная корреляция Пирсона составляет 0,561, что говорит о наличии связи высшего образования с этими показателями. В ходе анализа ответов было принято считать, что высокий уровень овладения культурным капиталом демонстрируют 54 респондента (43,2 %), средний уровень – 39 респондентов(31,2 %) инизкий– 30 респондентов(24 %).

Распределение оценок респондентами своих стратегий вхождения в рыночную среду (городскую культуру), представленное в табл. 1, позволяет увидеть, как уровень освоенного культурного капитала влияет на поведенческую адаптацию.

Таблица 1

Влияние культурного капитала на поведенческую адаптацию (вабс. числах ипроцентеотчислаответившихвкаждойгруппе по уровню культурного капитала)

39

Окончание табл. 1

Среди тех респондентов, кто считает, что не смог приспособиться к нынешней жизни, преобладают имеющие заниженные оценки своего культурного капитала. Зато большинство тех респонденты, кто считает, что сумели использовать новые возможности, указали, что обладают высоким и средним уровнем культурного капитала, демонстрируют окружающим высокие стандарты культурных практик. Наше наблюдение перекликается с выводами Я.М. Рощиной в недавней статье о связи между стилем жизни и социальным неравенством. В частности, она отмечает, что «…показательно, что с ростом дохода и образования люди больше занимаются спортом…, ибо … стиль жизни как упорядоченная система практик зависит от социального положения человека, его позиции в социальном пространстве и опирается на объем и соотношение экономического и культурного капитала….» [5, с. 15].

Было установлено, как культурный капитал респондентов влияет на их социальную идентификацию, ведь она выступает одним из показателей социальной адаптации. Данные представлены в табл. 2.

Наибольшие различия (почти в два раза) в уровне оценки культурного капитала можно наблюдать в группе тех респондентов, которые считают себя свободными. Чаще ощущают индивидуальную свободу люди культурно богатые.

40