384

3. Если для эмпирика свет знания идет извне, то для рационалиста из-

нутри. Как то, так и другое учение исходят некритично из деления мира на внешний и внутренний, исключая анализ самого деления на два мира как проблему и сводя проблему к редукции двух качественно различных миров к одному.

4. Ссылка на ясность и отчетливость как критерий истины при бли-

жайшем рассмотрении оказывается ссылкой на привычку, ограничивающую возможности познания. Забегая вперед, отметим, что при такой установке со-

знания построение неевклидовых геометрий и неклассической физики было бы невозможно. Еще Августин заметил, что самое очевидное является самым непонятным и сложным для понимания.

5. Принцип достаточного основания Лейбница как основа естествен-

ных наук тесно связан с идеалом аналитического знания. Ни одно высказы-

вание о мире не должно приниматься без логического обоснования. Обосно-

вание истин факта опытом, причинностью сохраняет сомнение в достоверно-

сти таких знаний. Ссылка на Бога, совмещающего в себе существование и сущность, случайность и необходимость, является достаточным основанием всех истин факта. Таким образом, как сущность и необходимость познаваемы без опыта, так и существование и случайность несут в Боге свое основание.

Без идеи предустановленной гармонии между Богом и миром принцип доста-

точного основания сформулирован быть не может.

Сам факт существования двух теорий познания, неспособных опро-

вергнуть друг друга привел в конце концов к осознанию их сродства, форму-

лировке общих предпосылок, лежащих в основе этих теорий, и критическому переосмыслению самой теории познания. Эту проблему решил И. Кант.

§ 4. Теория познания Иммануила Канта

По словам Шиллера, Кант ― одно из величайших явлений человече-

ства. Как философы, так и классики естествознания XIX и XX веков учиты-

вали философию основоположника немецкой классической философии в

81

своей деятельности. Можно быть за или против Канта, но нельзя обойтись без Канта. Его философия ― это первая в истории философии непопулярная философия. «Критику, ― писал Кант, ― следует рассматривать только с по-

зиции здравого рассудка, достаточно развитого для абстрактного мышле-

ния»1. Кант как-то назвал себя систематизатором Ньютона, понявшим клас-

сическую механику глубже, чем сам Ньютон. Из уст Г.А. Соколика я одна-

жды услышал, что Эйнштейн не понимал общую теорию относительности,

так как он не понимал Канта, в чем, кстати, и сам великий физик неодно-

кратно признавался. Следует со всей определенностью подчеркнуть, что без эвклидовой геометрии и механики Ньютона не было бы и критической фило-

софии Канта. Как анатомия человека ― ключ к анатомии обезьяны (Маркс),

так и научное познание является для Канта ключом к пониманию познания вообще. Немецкий философ первым в истории философии четко разделяет реальный процесс познания, его результат (математика, естествознание) и

теорию познания. Поэтому нет ничего более далекого от истины, чем утвер-

ждение Гегеля о том, что Кант хочет научиться плавать, не прыгая в воду.

Как освоение языка предшествует освоению его грамматики, так и познание мира предшествует теории познания. Кант признавался, что ему не дан дар популярного изложения критической философии. Но сегодня он нам более понятен, если мы учтем уровень науки XIX и XX веков. Конечно, следует остерегаться модернизации философии Канта, но как Эвклид небесполезен для Лобачевского, так и Кант ― для современной философии естествозна-

ния. Поэтому, излагая гносеологию критической философии, мы будем об-

ращаться к современной науке. Общеизвестно, что в эволюции философских взглядов Канта выделяют докритический и критический периоды. Докрити-

ческую философию Кант называл догматической, объединяя эмпиризм и ра-

ционализм. Колеблясь между этими учениями, никогда не разделяя их цели-

ком, он в конце концов понял, что их полярная противоположность иллюзор-

на, тогда как в своей основе они являются глубоко родственными учениями.

1 Кант И. Избранные письма. М., 1980. С. 625−626.

82

Без осознания этого обстоятельства критическая философия была бы не воз-

можна. Поэтому имеет смысл подчеркнуть эту общность:

1. Догматическая философия исходила из активности объекта и пас-

сивности субъекта. Это очевидно как в эмпиризме (причиной ощущений яв-

ляется материальный объект у Локка, Бог ― у Беркли), так и в рационализме

(врожденные идеи заложены Богом, «очи разума» их созерцают). Такое по-

нимание объекта и субъекта соответствовало этимологии слов «объект» (ак-

тивный) и «субъект» (пассивный, страдающий, брошенный к ногам). Таким образом, докантовская философия оставалась в плену идолов площади

(Бэкон).

2. Противопоставление материи и сознания, объекта и субъекта осо-

знавалось как предметное противопоставление: сознание ― это нечто, по-

добное чистой доске, белому листу, это зеркало. Отсюда следовало представ-

ление о познании как процессе материального взаимодействия отдельного субъекта и единичного объекта (гносеологическая робинзонада).

3. Предметное противопоставление субъекта и объекта ведет к пута-

нице между вещью, ощущением и понятием. Эмпиризм смешивал ощущение и вещь, рационализм ― понятие и вещь. Даже рационализм Лейбница рас-

сматривал чувственность как источник смутного знания о мире, которое ра-

зум проясняет. Граница между чувственностью и мышлением оставалась расплывчатой. Чувственность как биологическое свойство считалось источ-

ником познания.

4. Теория познания догматической философии ― это теория отраже-

ния. Основной вопрос ее ― вопрос о происхождении представлений. Само представление отлично от объекта, который воспроизводится (представляет-

ся) субъектом. Даже на уровне здравого смысла мы различаем объект пред-

ставления и представление объекта. Предметное противопоставление субъек-

та и объекта вело к представлению самого представляющего сознания как вещи среди вещей (зеркало, доска…), как части мира вещей, в котором дей-

83

ствуют пространственные отношения. Сам процесс познания рассматривался как процесс возникновения представлений под воздействием вещей, как про-

цесс их отражения. Выделяя в человеке чувства и разум, догматическая фи-

лософия отличала чувственный мир и интеллигибельный мир. Первый ― это мир явлений, второй ― мир сам по себе, мир сущностей.

5. Математика отражает мир идеальных сущностей, то есть мир сам по себе. Цель науки, по Декарту, «раздеть» мир, обнажив его математическую структуру. Лейбниц считал, что в основе геометрии лежат динамические от-

ношения вещей, то есть разделял основной предрассудок догматической фи-

лософии: вещи определяют понятия.

Становление критической философии связано с осознанием амбива-

лентности представления объекта. Действительно, основной вопрос догмати-

ческой философии о происхождении представления предмета уже неявно предполагает деление на предмет и представление: без деления нет вопроса о связи между ними. Но предметное противопоставление предмета и представ-

ления означало, что вопрос о происхождении представления может быть вы-

ражен в терминах материальных объектов и отношений между ними (прин-

цип причинности). Иначе говоря, редукция двух миров к одному не решает вопроса о природе представления. Кант понял, что вопрос о происхождении представления не дает ответа на вопрос о его сущности. Представление по самому своему определению имеет необходимое отношение не только к объ-

екту, но и к субъекту: человек не только имеет представление о мире, но и относит это представление к себе, тогда как весь остальной мир неорганиче-

ской и органической природы не обладает этой способностью. Сознание, по определению Канта, и есть представление о том, что во мне есть представле-

ние о другом. Короче, только человек чувствителен к миру вещей и к пред-

ставлению об этом мире. Эта способность связана с языком. Если догматиче-

ская философия под представлением понимала чувственно-наглядный образ предмета, то критическая философия определяет представление как сужде-

ние о мире. Чтобы говорить о мире нужен язык, хотя само существование

84

мира совершенно не зависит от языка. Поэтому Кант осознал основной во-

прос догматической философии как псевдовопрос. Язык по самой своей сути не в состоянии решить проблему происхождения чувственно-наглядного представления, которое непосредственно связывает субъект с объектом, то-

гда как сам язык устанавливает окольную связь между ними. Переопределив представление, Кант формулирует зрелый вопрос: «На чем основано отно-

шение того, что называют в нас представлением, к предмету?»1. Короче, Кант ищет основание суждения о мире в сфере языка, исключая основной вопрос догматической философии.

Кант сравнивал себя с Коперником. Если в рамках догматической фи-

лософии считалось очевидным, что познание соответствует предметам (тео-

рия отражения), то Кант доказывает обратное положение: предметы соответ-

ствуют познанию. Если в догматической философии понятия соответствуют объекту (объект активен, а субъект пассивен), то в критической философии представление объекта есть продукт активности субъекта: суждение об объ-

екте ― это произведение чувственности и рассудка. Посредством чувствен-

ности предметы даются, посредством рассудка они мыслятся. Понятия без ощущений пусты, ощущения без понятий слепы. Чувственное представление непосредственно связывает нас с внешним миром, то есть в нем нет деления на субъект и объект и тем самым нет познания как окольной связи субъекта с объектом. Но представление как суждение о мире уже содержит деление:

вербальная конструкция суждения ― это плод активности субъекта, чув-

ственно-наглядный образ ― плод активности объекта.

Ответ Канта на свой основной вопрос связан с разделением понятий на два класса. Одни понятия создаются посредством сравнения и абстрагирова-

ния из опыта и носят эмпирический характер. Другие ― это чистые понятия

(категории), которые не зависят от опыта и не могут быть выражены в тер-

минах материальных объектов и отношений между ними, они образуют кар-

кас знания о мире и сами по себе ничего не отражают. Категории являются

1 Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 527.

85

результатом рефлексии над деятельностью мышления в опыте, отражая акты познания, а не факты природы. Материальный мир побуждает, но не при-

нуждает к их построению. Они формируются вне чувственно-эмпирического контекста, обладая логической всеобщностью и необходимостью и мыслимы сами по себе (несут в себе свое основание), тогда как материальные объекты и отношения между ними не мыслимы вне отношения к категориям.

Связав категории с познанием мира (они, по Канту, являются основой познания мира), критическая философия освободила их от онтологической трактовки: логическая функция категорий исключает их физический статус.

Чистые понятия существуют ни до (мир идей объективного идеализма), ни после (как продукт абстракции от опыта в смысле эмпиризма), а вместе с представлением предмета, так как являются не формой объекта, а формой представления объекта. Эта форма реальна, но идеальна, так как она опреде-

ляет закон построения суждений о мире. Категории не делают более ясным, а

делают возможным построение знаний о мире. Конечно, содержание сужде-

ния о мире заимствовано из опыта, но форма суждения есть плод активности субъекта познания. Так, например, суждения «солнце плавит воск» и «солнце сушит глину» тождественны с точки зрения «причины», хотя с точки зрения эмпирического содержания они противоположны. Категории делают воз-

можным построение потенциально осмысленных суждений, поскольку они определяют правила их построений.

Кант критикует объективный идеализм, который ищет истоки катего-

рий в идеальном мире, подчеркивая, что мы знаем только один разум ― ра-

зум человека. Категории с точки зрения критической философии эмпириче-

ски реальны, но трансцендентально идеальны. Их свобода от эмпирического содержания означает, что они не есть ничто, а есть нечто, совместимое с лю-

бым эмпирическим содержанием, так как они определяют логическую общ-

ность и необходимость суждений о мире. Категории туманны, неопределен-

ны с точки зрения онтологии, но ясны и определенны как основа познания:

их отношение к объектам неясно, отношение к суждениям об объектах ясно.

86

Таким образом, на место предметного противопоставления материи и созна-

ния Кант ставит логическое деление на два класса понятий.

Натуралистическая гносеология эмпиризма и рационализма путала он-

тологию и гносеологию, так как на языке онтологии пыталась ставить и ре-

шать гносеологические проблемы. Основной вопрос Канта выделяет сферу познания как область качественно отличную от онтологии. Более того, с точ-

ки зрения критической философии не учение о природе определяет учение о познании, а наоборот, учение о познании определяет учение о природе:

предмет согласуется с познанием. Мы не можем говорить об объекте, не ссылаясь на язык; мы не можем познавать мир без ссылки на познание. Лю-

бая естественно-научная теория есть результат процесса познания и может быть рассмотрена с гносеологической точки зрения.

Именно поэтому гносеология Канта существенным образом опирается на механику Ньютона. Если Ньютона интересовали законы природы, то Кан-

та ― законы познания природы. Если для Ньютона классическая механика есть образ внешнего мира, то для Канта она является продуктом процесса по-

знания. Первого интересует отношение механики к миру объектов, второго

― к миру субъекта. Ньютон использует понятия пространства, времени, ка-

тегории субстанции, причины, взаимодействия для формулировки законов механики, тогда как Кант исследует эти мыслительные средства познания в рамках самого познания. Отвлекаясь от эмпирического содержания класси-

ческой механики, Кант исследует мыслительную чистую форму, без которой эмпирическое содержание не может быть выражено. Здесь уместна пусть грубая, но оправданная для понимания следующая аналогия. Если я в своих очках вижу предметы, но не вижу стекол очков, то в чужих очках я вижу стекла, но не вижу предметы. Образно говоря, Кант исследует те стекла,

сквозь призму которых Ньютон видел и понимал внешний мир.

В философии Канта исключительное место занимает его учение о про-

странстве и времени. Как эмпиризм, так и рационализм считали, что про-

87

странственно-временные представления навязаны нам внешним миром.

В критической философии впервые в истории философии эти представления связываются с активностью субъекта, так как определяются как априорные формы чувственности. Подобно категориям рассудка представления про-

странства и времени, по Канту, являются плодом активности субъекта, а не объекта. Отсюда следует гениальная идея Канта, что геометрия как логиче-

ское учение о пространстве не отражает законы внешнего мира. Эта идея по-

лучила блестящее подтверждение с построением неевклидовых геометрий.

Еще до Канта Эйлер обратил внимание на сложность онтологической трактовки представлений пространства и времени. Поэтому он писал, что не важно, что такое пространство и время, важно лишь то, что без представле-

ний пространства и времени невозможно сформулировать принцип инерции,

а тем самым и законы динамики. Кант осознает, что проблема пространства и времени является не онтологической, а гносеологической. Действительно,

абсурдно приписывать пространству и времени физические свойства, кото-

рые принадлежат материальным объектам и процессам в пространстве и вре-

мени, а не самим пространству и времени. Неудовлетворительна и точка зре-

ния Лейбница, сводившего пространство к порядку сосуществования тел, а

время ― к последовательности событий. При таком подходе мы имеем дело с эмпирическим обоснованием математики, поскольку пространство и время выражают структуру материального мира. Но ведь геометрия и арифметика как логические учения о пространстве и времени являются ясными и точны-

ми, если мы отвлекаемся от их связи с внешним миром (вспомним пример Платона: невозможно спутать числа 10 и 11, но в опыте мы можем принять

10 баранов за 11).

С точки зрения критической философии пространство и время являют-

ся не реальными основами тел и процессов и не отношениями между ними, а

основами познания материального мира. Это идеальные структуры, которые сами по себе ничего не отражают, но без них невозможна формулировка фи-

зических законов. Как писал Максвелл: идея пространства существенно от-

88

лична от понятия материальной системы, но необходима для выражения ее свойств. Иначе говоря, пространство и время вводят структуру языка, на ко-

тором мы говорим о законах внешнего мира. Как биолог объясняет измене-

ние числа микробов в опыте с помощью арифметики, но не за счет ее, так и физик объясняет деформацию стержня с помощью геометрии, но не за счет геометрии. Пространственная и временная структуры не могут быть выраже-

ны на языке материальных объектов и процессов, а наоборот, они определя-

ют структуру этого языка. Раз пространство и время являются основой по-

знания мира, то их отношение к материальному миру является гносеологиче-

ским, а не физическим. Иначе, в формулировку физических законов не долж-

ны входить понятия, характеризующие отношение тел и процессов к про-

странству и времени. Таким образом, в физической теории выделяется два класса понятий: гносеологические и собственно физические.

Широко известно высказывание Канта, что в каждой науке о природе столько науки, сколько в ней математики. Кант первый доказал, что матема-

тика ― это не разновидность физического знания, а является априорным элементом физического познания. Это открытие привело к коперниковскому перевороту в понимании физических законов. Эти законы не извлекаются из природы как некие скрытые отношения, а вносятся в нашу картину мира, бу-

дучи продуктом закономерного познавательного процесса. Не природа по-

рождает знание о ней (она дает только материал знания, а не само знание), а

познавательная деятельность субъекта является источником физических за-

конов как общих суждений о мире. Построение физических законов лишь по содержанию детерминировано природой, тогда как по форме оно является продуктом познания мира, а не продуктом самого мира: мы знаем о мире в форме знания, но не знаем о знании в форме материи.

Критическая философия позволила понять амбивалентную природу естествознания. Кант обнаружил в знании о природе априорные гносеологи-

ческие элементы, которые произведены самой познавательной деятельно-

стью для построения образа мира. Эти элементы являются образами позна-

89

ния мира, а не образами самого мира. Поэтому для полного понимания физи-

ки одной экстравертной установки недостаточно: она должна быть дополне-

на интровертной установкой, с точки зрения которой, сама физика рассмат-

ривается как продукт познавательной деятельности. Если для Ньютона как кинематика, так и динамика классической механики имеют онтологический статус, то с точки зрения гносеологии Канта кинематика является образом познания мира, с помощью которого строится динамика. Поэтому корректно говорить, что наука является не образом мира, а образом познания мира. При этом истина не отрицается, а становится более длинным и тонким путь к ней.

Тот факт, что для построения образа мира необходим образ познания,

то есть картина объекта строится с помощью картины познания, является общим местом в современной физике. Так, например, В. Гейзенберг часто подчеркивал, что современная физика говорит не о мире элементарных ча-

стиц, а о познании элементарных частиц. Хорошо известны соответствующие высказывания Н. Бора о том, что задача физики заключается не в том, чтобы узнать, какова природа тел, а в том, что мы можем сказать об этой природе,

как мы говорим об этой природе. Без критического анализа понятий класси-

ческой механики было бы невозможно построение современной физики. Но такой анализ является гносеологической, а не собственно физической про-

блемой. Если в одной из своих бесед с Бором Гейзенберг высказал сомнение в возможности понимания микромира (это было в период становления кван-

товой механики), то Бор ответил в стиле Канта, что для этого предварительно надо решить проблему понимания.

Тот факт, что любая физическая теория в своих основаниях содержит решение проблемы деления на субъект и объект, то есть содержит гносеоло-

гическое измерение признается многими современными физиками. В частно-

сти, М.А. Марков писал: «Квантовая теория не внесла ничего нового в самое

"деление на субъект и объект" в его общефилософском смысле, но она внесла существенно новое в вопрос взаимоотношений субъекта и объекта, раскры-

вая шире понятие физической реальности и макроскопическую форму наше-

90