384

сывает внешние социально-исторические условия, критикует философов прошлого не как «усопших мудрецов», а как своих современников. Анало-

гичным образом с точки зрения «Эрлангенской программы» можно критико-

вать евклидову геометрию, поскольку она входит в эрлангенскую схему гео-

метрий как частный случай, как геометрия, основанная на группе сдвигов и вращений, исключая саму возможность связать саму эту логическую струк-

туру с какой-либо ушедшей в прошлое психологической реальностью, с ис-

торическим временем, с коллективной психологией.

Эволюция физики связана с эволюцией форм высказываний, преодоле-

вающей эмпирическое мышление, что проявляется в увеличении общности физических законов как суждений о мире, основанных на математической формулировке того или иного принципа относительности, эволюция которых укладывается в «Эрлангенскую программу». При этом становится совершен-

но ясным требование Эйнштейна, что основным в физической теории являет-

ся исходная структура (принцип относительности), ее логическая независи-

мость от актов эмпирических наблюдений. Поэтому психологическая уве-

ренность в истинности физической теории основывается не на ностальгии по привычному стилю мышления, что связано с внешней историей физики, а на ее монистичности, целостности, замкнутости, логической последовательно-

сти и отсутствии гносеологических промахов, что связано с осознанием внутренней истории физики.

Конечно, выделение наряду с внешним внутреннего подхода к эволю-

ции науки преобразует само понимание внешней истории науки. Чисто чело-

веческая точка зрения на историю науки как на историю в обычном понима-

нии, то есть как повествование, связанное с внешним миром и с конкретными людьми, наполняется глубоким духовным содержанием. В мемуарах Н. Ви-

нера приводится пример об одном американском геометре геттингенской школы: «Меня поразила его странная манера курить сигару и только позднее я узнал, что именно так курил сигару Феликс Клейн». Оказывается, что внут-

ренняя концепция истории науки и образ научной школы, чисто человече-

171

ское представление о живой связи людей, разделяющих определенную си-

стему взглядов ― это просто две стороны того, что собственно и понимается под культурой. Только с учетом этой фундаментальной амбивалентности приобретает такое значение живое чувство человеческой преемственности в науке, а сам научный авторитет выражается даже в «манере курить сигару как сам Феликс Клейн».

Именно общая точка зрения, позволяющая объединить формализован-

ное научное мышление с содержательной концепцией историка науки, толь-

ко и делает естественным введение в историю науки культурно-

психологических элементов, а тем самым и человека как творца культуры.

При этом становятся ясны как достижения, так и ограниченность учений раз-

личных представителей постпозитивизма.

Выделяя в эволюции науки два периода ― нормальный (пара-

дигмальный) и революционный, связанный с ломкой, сменой парадигмы, ―

Т. Кун обращает основное внимание на нормальную науку, для характери-

стики которой он и вводит понятие парадигмы. В его работах мы не находим четкого определения данного понятия. И это не случайно. С одной стороны,

он дает много описаний того, что помогает нам почувствовать интуитивный смысл парадигмы. С другой стороны, в разъяснении этого базисного для Ку-

на понятия, он формулирует достаточно определенные критерии, позволяю-

щие логически отличить это понятие от других. Сама неопределенная опре-

деленность, определенная неопределенность понятия парадигмы свидетель-

ствует о расширении Куном самого понятия рациональности. Он подчерки-

вает, что «никогда не считал, что наука по своему существу является ирраци-

ональной деятельностью».

Когда Кун пишет, что выбор между парадигмами не определяется только логикой и экспериментом, а опирается на социально-психологические факторы, разделяемые членами научного сообщества, когда он пишет о не-

соизмеримости парадигм, сменяющих друг друга, то он тем самым выходит

172

за рамки узкотрадиционно понимаемого рационализма, опирающегося на ло-

гику и эксперимент, включая в понятие рациональности то, что с точки зре-

ния классического рационализма считалось иррациональным. Ведь Кун счи-

тает возможным сравнивать рационально несоизмеримые теории и парадиг-

мы по числу решаемых ими проблем, по степени когерентности теорий, по их простоте, компактности и т.д. Короче, будучи несовместимыми с точки зрения классического рационализма, теории могут быть подвергнуты рацио-

нальной критике с точки зрения культуры. Но, и это Кун постоянно подчер-

кивает, даже в рамках нового, расширенно понимаемого рационализма, со-

храняется сфера иррационализма, которая детерминирует эволюцию науки,

но которую понятие парадигмы учитывает. Таким образом, Кун освобожда-

ется от абсолютной границы сферы рационального и иррационального, со-

храняя необходимость деления на две сферы, без чего сама наука и ее эволю-

ция поняты быть не могут.

Парадигма ― это стиль мышления, который разделяет то или иное научное сообщество, которое, в свою очередь, определяется как группа лю-

дей, разделяющих ту или иную парадигму. Таким образом, по Куну, связыва-

ется внутренняя и внешняя история науки. Одновременно данное понятие позволяет отличить ученых от экстрасенсов, астрологов, мистиков, чудаков,

изобретающих вечный двигатель, поскольку все они отрицают фундамен-

тальные принципы науки. Сам факт учета через научное сообщество челове-

ка дает возможность более полно и глубоко объяснить механизм эволюции науки, исключая понимание этой эволюции только как эволюции идей.

Парадигма, определяющая круг проблем и методы их решения, делаю-

щая возможным постановку корректных вопросов, характеризует эволюци-

онную, кумулятивную сторону истории науки. Она отражает место ученого в современном мире, который становится в большей степени консерватором,

чем революционером, а сама научная деятельность скорее напоминает дея-

тельность ремесленника, который работает по заданным алгоритмам. Таких ученых в современном мире явное большинство. Известно высказывание

173

Эйнштейна на вопрос журналиста о том, куда гениальный физик записывает свои великие мысли. «Великие мысли, ― ответил Эйнштейн, ― приходят в голову так редко, что их нетрудно и запомнить». Современный ученый в ос-

новном занят рутинной работой в рамках господствующей парадигмы. А та-

кой работы очень и очень много.

Во-первых, исследование в нормальной науке связано с уточнением уже известных фактов, которые наиболее значимы с точки зрения разрабаты-

ваемой парадигмы. Например, в астрономии огромная работа связана с уточ-

нением положения звезд и планет, в физике ― с вычислением длин волн,

удельных весов, в химии ― с более точным определением атомных весов.

Решение подобных задач тесно связано с изобретением все более сложных и тонких приборов и аппаратов. Каждой парадигме соответствует определен-

ный уровень экспериментальной техники, гарантирующий ту или иную сте-

пень разрешающей способности измерений. Если бы во времена Ньютона использовалась измерительная техника ХХ века, то классическая механика никогда не была бы создана.

Во-вторых, парадигма нацеливает ученого на поиск таких фактов, ко-

торые могут интерпретироваться как непосредственные свидетельства в ее пользу.

Третий класс экспериментов и наблюдений связан с установлением точного значения эмпирических констант, которые, не имея теоретического обоснования, тем не менее играют существенную роль в принятии пара-

дигмы.

В-четвертых, разработка парадигмы связана с построением феномено-

логических теорий и формулировкой эмпирических законов, которые она де-

лает возможными и которые без нее немыслимы.

Наконец, ни одна парадигма никогда не появляется сразу в завершен-

ном виде. Процесс ее формирования и совершенствования связан с эволюци-

ей культуры, философии, науки, математики. Парадигма классической меха-

174

ники формировалась задолго до Ньютона, а ее усовершенствование связано с работами Эйлера, Лагранжа, Лапласа, Гаусса. Более того, даже Максвелл и Герц стремились укрепить ее господство, хотя бессознательно, как писал Эйнштейн, именно они подорвали доверие к механике как основе основ всего физического мышления. И даже Мах, критикуя парадигму Ньютона, оставал-

ся ее пленником, поскольку его критика классической механики при бли-

жайшем рассмотрении оказалась связанной со стремлением усовершенство-

вать парадигму Ньютона, а не построением новой парадигмы.

Проблемы, которые решает ученый в нормальный период развития науки, Кун называет «головоломками», подчеркивая этим самым, что они подобны разгадыванию кроссвордов или решению школьных или техниче-

ских задач. Ведь во всех этих случаях уже заранее известна не только прин-

ципиальная возможность решения, но и набор методов и средств, с помощью которых это решение должно быть получено. И если все же ученый при этом не может решить проблему, то это не является аргументом против парадиг-

мы, а является его личной неудачей. Успешное же решение проблемы не только укрепляет существующую парадигму, но может принести всемирную славу ученому в виде Нобелевской премии.

Совершенно иная ситуация складывается в периоды научных револю-

ций, когда происходит смена парадигм. Научные революции, по Куну, ― это аномалии в эволюции науки. Ученые всегда стремятся их избегать. Новая па-

радигма ― это всегда новый мир, который создает ученый-революционер, в

котором он живет и работает. Преемственность чужда науке. Старая и новая парадигма несовместимы. Требуется огромное усилие, чтобы видеть и пони-

мать мир сквозь новую парадигму. Смена парадигм совершается скачком.

Основой смены является иррациональная вера. Но с точки зрения своего бо-

лее широкого понимания рационализма Кун и в этом процессе ищет возмож-

ность рационального понимания. Говоря о детерминации смены парадигм социально-психологическими факторами, он обращает внимание на следую-

щие обстоятельства, которые определяют выбор парадигм. Во-первых, это

175

сфера научной деятельности, в которой работал ученый до столкновения с проблемой выбора. Во-вторых, как долго и насколько успешно он работал в этой сфере. В-третьих, в какой степени его прежняя работа зависит от поня-

тий и средств, от которых свободна новая парадигма. Многие другие факто-

ры, детерминирующие выбор, связаны с индивидуальными особенностями ученого, его характера и биографии, его мотивацией научной деятельности

(наука ― это путь к свободе либо путь к материальному благополучию, или,

наконец, дорога к славе).

В своем стремлении расширить границы рационального постижения эволюции науки Кун отказывается от введенного им первоначально понятия парадигмы, заменяя его понятием дисциплинарной матрицы. В последней он выделяет четыре элемента. Во-первых, это концептуальная модель мира (ве-

щественная и полевая картины мира). Во-вторых, это характер физических законов, допускаемых дисциплинарной матрицей (динамические, статисти-

ческие). В-третьих, это ценностные установки (принципы простоты, красоты,

эмпиризма, рационализма, операционализма и т.д.). В-четвертых, это образ-

цы решения конкретных проблем, задач.

Но даже подобное уточнение смысла парадигмы с помощью понятия дисциплинарной матрицы оставляет чувство неудовлетворенности самой концепцией парадигмы. Во-первых, анализ Куном эволюции науки игнори-

рует то обстоятельство, что в истории науки обычно всегда имеют место не-

сколько альтернативных парадигм, а господство, монополия одной из них скорее является исключением, чем правилом. Во-вторых, проблема револю-

ции в науке, перехода от одной парадигмы к другой, связанная с преодолени-

ем принципа запрета, налагаемая парадигмой, остается в тени, а ссылка на социально-психологические факторы скорее характеризует логику открытия,

чем логику обоснования. И наконец, ссылка на веру как основание смены па-

радигм скорее скрывает наше невежество, чем способствует ясному осозна-

нию проблемы.

176

Существенно иное понимание философии науки развивает Карл Поп-

пер. Это наиболее колоритная фигура, среди сторонников постпозитивизма.

Он хорошо знал членов Венского кружка, но изначально существенно расхо-

дился с ними в самой сути понимания философии науки, называя себя крити-

ческим рационалистом. Если для неопозитивизма логика науки представляла наиболее значимый интерес, то Поппера интересовала прежде всего пробле-

ма роста научного знания. Если неопозитивисты усматривали решение про-

блемы демаркации научного и ненаучного знания в принципе верификации,

то Поппер ― в принципе фальсификации. Если неопозитивисты исходили из нейтральных протокольных предложений как абсолютной основы индуктив-

ного метода, то Поппер выступает как антииндуктивист, формулируя гипоте-

тико-дедуктивный метод построения научной теории. Для него теория стро-

ится не «снизу вверх», а «сверху вниз». Если неопозитивисты проводили аб-

солютную границу между рационализмом и иррационализмом (логикой обоснования и логикой открытия), то Поппер расширяет понятие рациональ-

ности, явно учитывая и формулируя роль иррациональных факторов для по-

нимания сути научного познания. Если неопозитивисты отрицали поиск аб-

солютной истины, то Поппер отказывает науке только в поиске абсолютно достоверной основы знания, утверждая, что «наука ищет истину, но не обла-

дает ею».

В решении проблемы эволюции научного знания обычно выделяют три концепции: 1) классическая, родоначальником которой считают Ф. Бэкона и согласно которой в науке произошла только одна революция, освободившая мышление человека от пут средневековой схоластики и открывшая столбо-

вую дорогу науке; 2) реформистская трактовка развития науки, трактующая историю науки как перманентный процесс модификации науки, не меняю-

щий ее суть; 3) концепция перманентной революции, связанная с Поппером.

Поппер ― неодарвинист в понимании эволюции науки. Развитие науки ― это перманентные революции. Ученый ― революционер, а не кон-

серватор. Эволюция научного знания ― одна из сфер эволюции культу-

177

ры, которая есть «продолжение генетической эволюции другими средства-

ми». Рост научного знания отличается от биологической эволюции следую-

щими особенностями:

1.Имеет место наследование приобретенного знания.

2.Это приобретенное знание наследуется от многих предшествующих поколений.

3.Механизм приобретения знания связан с процессом обучения.

4.Рост научного знания осуществляется в групповом отборе, посколь-

ку без языка, созданного обществом, наука и ее эволюция невозможны.

В связи с концепцией истории науки Поппер формулирует учение о трех мирах. Первый мир ― это материальный мир, мир объектов. Второй ― это внутренний мир отдельных людей, субъективный мир. Третий мир ― мир науки. Это интерсубъективный мир. Он напоминает мир идей объектив-

ного идеализма или религиозный мир Средневековья. Мир науки ― это су-

веренный мир знания, которое существует и развивается на своей собствен-

ной основе, поскольку он не сводим и не выводим из двух других миров. Хо-

тя мир науки и создан учеными, но он богаче мира явного знания. В нем жи-

вут научные факты, проблемы, гипотезы, теории. Теория «умнее» теоретика,

который ее создал. Максвелл не понимал свою теорию, Эйнштейн сначала отрицал идею Фридмана о расширяющейся Вселенной, которая неявно со-

держалась в уравнениях ОТО.

Мир науки, по Попперу, важнее материального мира, созданного на ее основе. Это он иллюстрирует с помощью следующего мысленного экспери-

мента. Если мы сохраним знание, но уничтожим вещи, созданные с его по-

мощью, то восстановить мир этих вещей с помощью знания всегда возможно.

Но на базе существующих вещей восстановить знание, лежащее в их основе,

невозможно. Правда, в этом мысленном эксперименте есть нюанс, не учтен-

ный Поппером. Производство вещей основывается не только на явном, но и неявном знании, которое в принципе невербализуемо, но без которого это

178

производство в принципе невозможно, что в дальнейшем показал М. Полани в своей концепции неявного знания.

Критицизм ― источник развития науки. Наука прогрессирует от одной проблемы к другой. Механизм эволюции науки с точки зрения Поппера включает в себя следующие этапы. Началом науки являются не факты, а про-

блемы, для решения которых ученый выдвигает различные гипотезы, обла-

дающие эвристической функцией, что делает возможным их сравнение с экс-

периментом. Соответствующая эксперименту теория подвергается всесто-

ронней критике, что рано или поздно ведет к ее пересмотру и построению новой теории, судьба которой повторяет судьбу первой. Этот процесс нико-

гда не завершается, поскольку сущности, о которых говорит та или иная тео-

рия, относительны, что рано или поздно доказывает сама эволюция науки,

фальсифицируя их за счет расширения опыта.

Поппер признает прогресс в эволюции науки, формулируя критерии превосходства одной теории по сравнению с другой. Он утверждает, что сле-

дующая теория превосходит предыдущую, если дает более точные предска-

зания, оправданные опытом. Превосходство теории проявляется и в ее боль-

шей общности, то есть в объединении различных проблем, которые до ее по-

строения были не связаны, и в учете большего количества фактов.

Неопозитивистский принцип верификации не удовлетворяет Поппера по следующим соображениям. Во-первых, физический закон ― это универ-

сальное высказывание и поэтому, по определению, не может быть обоснован всегда конечным количеством фактов. Но для его опровержения достаточно только одного факта. Короче, существует асимметрия между подтверждени-

ем и опровержением физического закона. Во-вторых, любая научная теория двояко относится к эмпирическим фактам. Она всегда ограничена и не асси-

милирует все факты. Утверждая одни, она исключает другие. Всегда есть факты, которые совместимы с одной и несовместимы с другой теорией. Спе-

цифика любого научного закона заключается в том, что он делит все вообра-

179

жаемые факты на возможные и в принципе невозможные. Например, с точки зрения законов Кеплера невозможно петлеобразное движение планет вокруг Солнца, с точки зрения закона всемирного тяготения Ньютона невозможно падение камня на небо.

Если же мы возьмем религию, исходящую из веры в Бога, то она в принципе не может быть опровергнута никакими фактами, так как любые со-

бытия, в том числе и противоречащие науке, возможны, так как «на все воля Божья», понимание которой недоступно человеческому разуму. В-третьих,

если принцип верификации исключал метафизику из науки, то Поппер при-

знает глубокий смысл метафизики для науки, подчеркивая, что фундамен-

тальные научные теории вырастают из метафизических представлений (уче-

ние Демокрита об атомах и пустоте). В-четвертых, чувственные данные, ко-

торые для неопозитивизма были абсолютно надежной основой построения науки, для Поппера являются чем-то расплывчатым, неопределенным, ту-

манным, а их прозрачная ясность ― иллюзией. Они сами выделяются с по-

мощью языка и поэтому не могут быть основой знания о мире. В-пятых, под-

тверждение теории фактами означает способность выражения фактов на язы-

ке теории. Поэтому, говоря о подтверждении, проверке, сравнении, соответ-

ствии теории и фактов, мы говорим о соотношении предложений о фактах и предложений теоретического уровня, снимая тем самым псевдопроблему со-

измеримости вещей, ощущений, идей. Поппер подчеркивает, что любая но-

вая теория возникает из старой как результат ее модификации. Короче, зна-

ние может возникнуть только из знания, а не из ощущений или из мира ве-

щей. Научная теория непосредственно имеет дело с идеальными, а не мате-

риальными объектами.

Исходя из этого, Поппер формулирует принцип фальсификации (опро-

вержение) как альтернативу принципу верификации, который не только бо-

лее успешно решает проблему демаркации науки и метафизики, но и уста-

навливает тесную связь между ними. Ученый с точки зрения этого принципа,

прежде всего, стремится предсказать факты, которые вытекают из его теории

180