384

пирическим знанием, считая эмпирический язык надежной основой науки, то Поппер говорит о большей или меньшей степени теоретичности любых тер-

минов науки. Принцип фальсификации в противоположность принципу ве-

рификации подчеркивает гипотетичность, относительную достоверность научного знания. В рамках гипотетико-дедуктивного метода Поппера мета-

физика необходима, что проявляется, в частности, в концепции «трех ми-

ров». Метод индукции неопозитивистов уступает место методу проб и оши-

бок, учитывающему определяющую роль дедукции. Логический анализ язы-

ка науки уступает место анализу развития научного знания.

Вместе с тем имеют место и «семейные» разногласия между Поппером и Куном. Первый романтизирует науку, считая ученых революционерами, а

ее эволюцию цепочкой революций, тогда как Кун развивает прозаическую концепцию эволюции науки, рассматривая научную деятельность как одну из разновидностей культурной деятельности со всеми ее плюсами и минусами, а

самих ученых считает в большей степени консерваторами, чем революцио-

нерами. Если концепция «трех миров» элиминирует субъекта из модели науки, то Кун считает невозможным понять эволюцию науки вне субъектив-

но-психологического контекста. Одну из попыток синтеза обеих концепций эволюции науки осуществляет И. Лакатос.

Если Поппер исследует отношение и смену конкурирующих и сменя-

ющих друг друга научных теорий, то Лакатос расширяет поле исследования,

вводя понятие научно-исследовательской программы как исходное понятие своей логико-методологической концепции истории науки. Под научно-

исследовательской программой понимается последовательность сменяющих друг друга научных теорий, объединяемых некоторой совокупностью исход-

ных идей и принципов. Она является основной интегративной характеристи-

кой развития научного знания, определяя непрерывность в смене последова-

тельных теорий. Благодаря этому понятию, близкому к парадигме Куна, Ла-

катосу удается более детально исследовать механизм преемственности и спе-

191

цифики эволюции науки. Научно-исследовательская программа состоит из жесткого ядра, содержащего совокупность онтологических фунда-

ментальных допущений и базисных принципов и законов, образующих структуру ядра и сохраняющих свою инвариантность по отношению ко всем теориям, объединенным данной программой. Другим элементом научно-

исследовательской программы является защитный пояс как совокупность вспомогательных гипотез, предохраняющих ядро программы от фальсифика-

ции и изменяемых при переходе от теории к теории в рамках одной исследо-

вательской программы.

Наряду с ядром и защитным поясом в научно-исследовательскую про-

грамму входят позитивная и негативная эвристики как методологические правила, способствующие развитию программы и определяющие возможные пути исследования. Негативная эвристика ― это совокупность принципов запрета на изменение структуры жесткого ядра программы. Она допускает возможность любых изменений теории, совместимых с ядром программы.

Негативная эвристика исключает применение к утверждениям жесткого ядра логическое правило modus tollens, согласно которому из «если А, то В» и «не-В» следует «не-А». Позитивная эвристика включает в себя те предполо-

жения, гипотезы, которые связаны с изменением, модификацией защитного пояса программы, когда жесткое ядро сталкивается с аномалиями и контр-

примерами. Именно благодаря видоизменению защитного пояса научно-

исследовательская программа сохраняет свою жизнеспособность и эвристич-

ность.

Действительно, ученые никогда не отрицают свою теорию при обна-

ружении фактов, которые ею не ассимилируются. Ни один факт не является достаточным для ее опровержения. В этом отношении к фактам более прав Лакатос, чем Поппер. «Природа может крикнуть: "Нет!", но человеческая

192

изобретательность… всегда способна крикнуть еще громче»1. Из истории науки широко известен случай, когда аномальное движение Урана не опро-

вергло законы Ньютона, а, наоборот, на основе этих законов было предсказа-

но существование новой планеты (Нептун), ответственной за это аномальное поведение Урана. Таким образом, выбор в конечном счете остается за уче-

ным, а не за природой.

Лакатос выделяет две стадии в эволюции научно-исследовательской программы ― прогрессивную и вырожденную. На прогрессивной стадии по-

ложительная эвристика стимулирует выдвижение новых гипотез, расширяю-

щих эмпирическое и теоретическое содержание. Это связано с опережающим ростом теоретического уровня жесткого ядра исследовательской программы по отношению к эмпирическому росту защитного пояса программы. Однако дальнейшая эволюция научно-исследовательской программы связана с ее вы-

рождением, с постепенной потерей ее эвристической мощи. Она не только не стимулирует эволюцию науки, но и становится ее тормозом. При этом эмпи-

рический уровень опережает теоретический, что проявляется в росте гипотез ad hoc. Теоретическое описание ставится в непосредственную зависимость от опыта, делает теорию внутренне несовершенной, а ее сравнение с опытом тавтологичным. Но, достигнув предела насыщения, исчерпав свои эвристиче-

ские возможности, научно-исследовательская программа еще не сходит со сцены. Поскольку, по Лакатосу, в истории науки всегда имеет место совмест-

ное существование нескольких конкурирующих между собой научно-

исследовательских программ, то сравнение этих программ как с точки зрения

«внутреннего совершенства», так и «внешнего оправдания» приводит в ко-

нечном счете к выработке новой научно-исследовательской программы, от-

крывающей новые возможности в эволюции науки.

В статье, посвященной памяти Лакатоса, Фейерабенд писал, что его ме-

тодология является одним из самых выдающихся достижений философии ХХ

1 Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. М.,

1978. С. 219.

193

века. Действительно, Лакатос дает более тонкую и глубокую трактовку исто-

рии и динамики научного познания, чем Поппер и Кун. Если для Куна в исто-

рии науки всегда господствует единственная высшая парадигма, то Лакатос допускает возможность одновременного развития нескольких конкурирую-

щих исследовательских программ. Лакатос критикует и принцип фальсифи-

кации Поппера: «Картина научной игры, которую предлагает методология исследовательских программ, весьма отлична от подобной картины методо-

логического фальсификационизма. Исходным пунктом здесь является не установление фальсифицируемой … гипотезы, а выдвижение исследователь-

ской программы»1. Короче, эксперимент сам по себе никогда не в состоянии не только подтвердить, но и опровергнуть теорию. Аномалии, с которыми сталкивается ученый, игнорируются им до тех пор, пока исследовательская программа выдерживает их натиск. Одна теория заменяется другой в рамках некоторой исследовательской программы.

Перефразируя Канта, Лакатос пишет, что философия науки без истории науки пуста, а история науки без философии науки слепа. Методология ис-

следовательских программ указывает пути, связывающие философа науки и историка науки, пути, на которых они могут учиться друг у друга. Метафизи-

ческие утверждения, входящие в жесткое ядро программы, выполняют, по Лакатосу, роль творческого средства, методологического инструмента, по-

средством которого ученый увеличивает свое знание о мире. При такой трак-

товке метафизических утверждений вопрос об истинности или ложности снимается, а на первый план выходит их методологическая функция в по-

строении научной теории. Ученый может верить, а может и не верить в ис-

тинность или ложность этих утверждений, так как эта вера относится к сфере психологии. Существенно лишь то, что без подобных утверждений нет и не может быть научного познания. Снимая таким образом вопрос об онтологи-

ческом статусе жесткого ядра, Лакатос тем не менее стремится сохранить ре-

1 Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. М.,

1978. С. 218.

194

ализм, считая, что эволюция исследовательских программ порождает теории с возрастающей степенью правдоподобия. Признавая конвенциональный ха-

рактер жесткого ядра программы, он одновременно признает и высшую цель науки в постижении истины. Правда, совместимость этих двух установок раз-

работана им недостаточно. Здесь Лакатос следует в основном за Поппером.

Ярким представителем постпозитивизма является британский ученый,

специалист в области физической химии М. Полани. Он создал оригинальную концепцию так называемого личностного знания, тесно связанную с общей доктриной постпозитивизма. Трактовка его концепции далеко неоднозначна.

Поппер, например, критикует учение Полани как иррационалистическое. Кун сближает концепцию личностного знания с учением о парадигме, то есть счи-

тает ее вполне рациональной. Третьи определяют позицию Полани как посткритический рационализм. И, наконец, есть точка зрения на учение По-

лани как метаиррациональную концепцию. Сама неоднозначность оценки этого учения свидетельствует о его глубине и нетривиальности.

Концепция личностного знания по самому своему названию противо-

стоит традиционному пониманию науки как обезличенному знанию. Неопо-

зитивизм стремился укрепить такое понимание научного знания своим разли-

чением контекста открытия, принадлежащего сфере психологии, и контекста обоснования, принадлежащего сфере науки. Учение Поппера о третьем мире придало такому представлению еще большую убедительность. Полани обра-

щает внимание на тот тривиальный факт, что науку делают люди и поэтому невозможно отделить людей от созданного ими знания. Наука не столько зер-

кало природы, сколько зеркало человека, не столько следствие активности объекта, сколько следствие, результат активности ученого. Ведь за несколько сотен лет существования науки природа, нас окружающая, изменилась несу-

щественно, тогда как само естествознание за этот период претерпело множе-

ство революций в значительной степени благодаря существенному измене-

нию представления человека о самом себе и своем месте в мире и в науке.

В частности, Полани доказывает, что роль человека в построении науки

195

должна быть учтена в гораздо большей степени, чем только как разумного субъекта. Ученые строят науку с помощью разума, но не только за счет разу-

ма. Без разума нет науки, но жизнь науки ― это многомерный процесс, в ко-

тором представлена многомерная сущность человека.

Концепция личностного знания иначе называется концепцией неявного знания. Полани в научном знании выделяет два типа знания: явное и неявное.

Явное знание представляется в вербальной артикулируемой форме. Неявное знание существует имплицитно, скрыто, в неартикулируемой форме. Полани выделяет четыре вида неявного знания. Первый ― это знание, которое в принципе невербализуемо. Уже на уровне фиксации наблюдений в языке че-

ловек моделирует только часть информации, поскольку наблюдение всегда содержит уникальную составляющую, которая не передается в языке. Но че-

ловек не только зритель, но и деятель. Понятия, выражающие инструмен-

тальный характер этой деятельности, тоже не в состоянии выразить уникаль-

ность, неповторимость каждой операции. Так что между наблюдением, дея-

тельностью и языком всегда существует различие, но каждый из них вносит свою лепту в знание. Поэтому Полани критикует Поппера за рационализм,

так как стремится преодолеть ложный идеал деперсонифицированного пред-

ставления научного знания, представленного в учении о третьем мире. Пола-

ни считает невозможным существование науки только на основе явного зна-

ния. Именно поэтому нельзя только на основе вербального знания воспроиз-

вести материальные плоды науки, что считал возможным критический раци-

оналист Поппер.

«То большое количество учебного времени, ― писал Полани, ― кото-

рое студенты-химики, биологи и медики посвящают практическим занятиям,

свидетельствует о важной роли, которую в этих дисциплинах играет передача практических знаний и умений от учителя к ученику. Из сказанного можно сделать вывод, что в самом сердце науки существуют области практического

196

знания, которые через формулировки передать невозможно»1. От себя можно добавить, что и то знание, которое студенты получают на лекциях, не сводит-

ся к явному знанию. Личность преподавателя, его отношение к тому, что он читает и как читает, его жесты, выражение лица, ударения, паузы и т.д. несут такую смысловую нагрузку, которая не может быть выражена вербально. Вот почему существующая лекционная форма обучения не может быть заменена никаким учебником и компьютером и поэтому никогда не устареет.

Второй вид неявного знания в науке ― это знание, которое становится явным в процессе эволюции науки. К такому знанию относятся скрытые предпосылки теории, которые участвуют в процессе ее построения, но вер-

бально не формулируются. Так, например, геометрические доказательства любой теоремы Евклида уже предполагают метод наложения (принцип кон-

груэнции) геометрических фигур, к чему, собственно, и сводится доказатель-

ство любой геометрической теоремы. «Эрлангенская программа» Ф. Клейна явно сформулировала эту предпосылку, дав тем самым определение самого понятия геометрического доказательства. Такого рода предпосылки всегда есть в науке, а их осознание и тем самым явная формулировка неразрывно связаны с революцией в науке. Конечно, все это не означает, что сфера не-

вербального знания сокращается за счет увеличения сферы артикулированно-

го знания. К развитию научного познания применимы как слова Гераклита,

что путь вверх и путь вниз един, так и слова Гегеля, что всякое продвижение вперед есть возвращение к первоосновам. Короче, в опыте мы никогда не до-

стигаем абсолюта как в нас (типа врожденных идей), так и вне нас (типа аб-

солютной материальной субстанции).

Как Ф. Клейн явно сформулировал общий принцип, объединивший многообразие неевклидовых геометрий, так и Максвелл объединил до него обособленные физические реальности ― свет, электричество и магнетизм ― в рамках теории электромагнитного поля. Подобный тип эволюции всегда имеет место, когда происходят революции в науке, когда экстенсивная стадия

1 Полани М. Личностное знание. М., 1985. С. 89.

197

развития сменяется интенсивной. Движение в основаниях знания, связанное с превращением неявного знания в явное, ведет к построению более общей теории, которая не только не удаляется от реальности, но приближается к ней,

так как более абстрактная теория обладает большей информационной емко-

стью и в силу этого объясняет реальность с меньшей степенью схематизма.

Увеличение расстояния между исходными принципами теории и ее следстви-

ями делает теорию более сложной, но с другой стороны, упрощает ее основы,

делая теорию все более внутренне совершенной. Одним из рецептов преобра-

зования неявного знания в явное является идея Гете о том, что высшее искус-

ство мудрости заключается в том, чтобы превратить проблему в постулат, что открывает новые перспективы в развитии науки.

Третий вид неявного знания ― это те ценности, которые мягко регули-

руют процесс научного познания на пути его движения к истине. Ведь прин-

ципы простоты, красоты, внутреннего совершенства сами по себе формиру-

ются вне эмпирического контекста науки в более широком контексте культу-

ры. Но эта неопределенность их с точки зрения опытного содержания и явля-

ется гарантией их мягкого регулятивного воздействия на построение самой научной теории. Чем сложнее наука, тем большее значение приобретают цен-

ности в ее жизни. Это и понятно: эволюция науки ведет к увеличению логи-

ческой независимости научного знания от эмпирического содержания. Чем примитивнее наука, тем выше ее зависимость от эмпирии. Степень зрелости науки определяется не только степенью ее математизации, гарантирующей логическую независимость теории от опыта, но и усложнением ее связей с культурой, в контексте которой наука возникает и развивается. Любая науч-

ная революция предваряется более широким и медленным процессом расши-

рения человеческого понимания и следует за ним. Когда мы наблюдаем это развитие науки с ретроспективной точки зрения, то оно воспринимается как естественный рост знания, как имманентный спонтанный процесс созревания науки, в котором природная детерминация играет второстепенную роль. Цен-

ности, определяющие эволюцию науки, играют более значительную роль, чем

198

факты, приобретенные опытным путем. Наука вписывается в мир опыта,

оставаясь наукой, сохраняя свою суверенность, свою принадлежность к культуре.

Важно подчеркнуть, что мир ценностей, мягко регулирующий научное познание, хотя и не вербализуем, но и не является врожденным знанием. Он лежит в основе культуры и не может быть биологически обоснован, как не может быть обоснован и логически. Ученые всегда руководствовались пред-

ставлениями о простоте, красоте, хотя вкладывали в эти представления под-

час прямо противоположный смысл. Когда Эйнштейн формулирует критерий внутреннего совершенства теории, он признается, что не может ясно сформу-

лировать этот критерий, делая при этом существенную оговорку, что ученые и без этого ясно понимают, что он имеет в виду. Когда Дирак пишет, что фи-

зическая теория должна быть математически прекрасной, он не расшифровы-

вает термин «красота», считая, что в этом нет необходимости. Эти ценност-

ные критерии ученые непосредственно ощущают и поэтому не нуждаются в их формулировке. Тело науки живет в теле культуры, которое непосред-

ственно определяет ценностное измерение науки. Подобно тому, как мое соб-

ственное тело сигнализирует мне о том, что я сел неудобно, ощущением дис-

комфорта, так и ученый ощущает достоинства и недостатки своей теории непосредственно, поскольку сам является продуктом культуры воспитания и образования. Ценности не вмешиваются в механизм построения научной тео-

рии, влияя лишь на выбор предпосылок, лежащих в основе научного знания,

иопределяя направление научной деятельности.

Инаконец, четвертый вид неявного знания ― это гносеологические предпосылки, определяющие деление на субъект и объект и тем самым при-

дающие статус предметности научному знанию. Конечно, онтология как уче-

ние о бытии предшествует гносеологии как учению о познании. Без этой предпосылки познание мира было бы невозможно. Но отсюда еще вовсе не следует, что онтология яснее гносеологии. Ведь и классическая механика, и

система Птолемея, и евклидова геометрия предшествуют квантовой механи-

199

ке, системе Коперника и неевклидовым геометриям. Контекст происхождения отличен от контекста обоснования, но оба они необходимы для понимания.

Происхождение феномена еще не дает ответа на вопрос о его сущности.

Действительно, по определению, онтология амбивалентна, поскольку как знание она соотносима с субъектом, как знание о мире она соотносима с са-

мим миром. Именно потому, что вне отношения к деятельности субъекта, по-

рождающего знание о мире, онтология невозможна, проблема бытия самого по себе является нетривиальной. Разделение древними греками мира мнений и мира знаний ― это деление знания на субъективное и объективное.

Сознание связано с познавательной деятельностью, как ценности связа-

ны с человеческой деятельностью вообще. Сознание ― это и есть представ-

ление о том, что во мне содержится представление о другом. Сознание ― это принцип запрета на редукцию представления о мире к самому миру. Человек и только человек реагирует не только на внешний мир, но и на представление о нем. Отрывая сознание от объекта, мы связываем его с познанием объекта,

устанавливая тем самым окольную связь с внешним миром. Освобождаясь от причинного отношения объект ― представление, мы связываем представле-

ние об объекте с активностью субъекта, а не активностью объекта. В этом суть гносеологии критической философии, доказавшей, что не онтология обосновывает гносеологию, а наоборот, гносеология делает возможным по-

строение онтологии. Категории гносеологии логически не зависят от опыта и поэтому делают возможным построение знания о мире. В знании о мире их нет, но они необходимы для построения этого знания. Говоря, например, о

притяжении Луны к Земле, мы используем принцип причинности, с помощью которого строится закон всемирного тяготения Ньютона. Без категорий по-

знания, по словам Эйнштейна, мы не можем мыслить, как дышать в безвоз-

душном пространстве. Мы обнаруживаем эти категории тогда, когда обраща-

ем внимание на характер построения знания о мире, на форму, а не содержа-

ние знания, обращаем внимание на представление предмета, а не на предмет представления. Амбивалентная природа естествознания исключает одновре-

200