Хитрости, компромисс и отступления от правил, не влекущие за собой риска

В социальных институтах, где поощрение в основном не­гативно по природе своей, лучшее, на что следует наде­яться, — это «не иметь неприятностей» — спасение свя­зано исключительно со временем: все, что требуется, — это «переждать». Переждать (здесь этот термин употреб­лен в широком смысле и относится к ситуациям в разной степени выносимым или мучительным) означает суметь пережить тяжелые времена и терпеливо дождаться луч­ших.

Компромисс необходим, чтобы добиться спокойствия.

С опытом приобретаются те самые небольшие пре­имущества, которые Гоффман называл «вторичными адаптациями»: лучшая койка в казарме после демо­билизации «стариков», аперитив, которым угощает время от времени унтер-офицер, удовольствие, кото­рое доставляет быть «бывалым», умение найти «не­пыльное» местечко и «халяву», небольшие преимуще­ства, получаемые по блату (сигареты, увольнитель­ные, «стратегические» сведения о служебных пере­становках и времени отпуска командиров...). — «Бравада» или внешнее проявление независимости и отсутствия страха по отношению к принуждению. С «ними» приходится быть податливым, вежливым, стоять навытяжку.... Но по крайней мере среди «сво­их», вечером в казарме или где-нибудь в «укромном» уголке, где за тобой не наблюдают, можно показать другим, что ты не настолько «дрессирован», что по­терял всякую способность действовать по своему усмотрению. Раскованность движений, небрежность в одежде, разгильдяйская непринужденность — это... признаки независимой личности, которая только для вида подчиняется начальству, ее неукрощенной воли, которая втайне продолжает существовать. Так же как, например, закуренная в строю сигарета или под-

[72]

дакивание унтер-офицеру и одновременно хитрое под­мигивание остальным, которые, конечно же, поймут смысл такой двойной игры.... За неимением возмож­ности изменить свое положение можно представлять­ся личностью, свободной от условностей. Подобного рода небольшие отступления от правил совсем не обязательно не одобряются начальством. Позиция по­следнего противоречива, так как ему (в отличие от духо­венства в семинариях) приходится иметь дело одновре­менно с институциональной необходимостью подчинения и подразумеваемой «мужественностью», неизбежной со­ставной частью которой потенциально является транс­грессивная энергия. Если «ребята» — настоящие «мужи­ки», чье скромное социальное положение только усили­вает их необузданный нрав и неотесанность, то лучше обратить в свою пользу, а не запрещать такие «выбросы энергии». Таким образом, как бы существует, по крайней мере, допускаемое, если не вполне легитимное, дисси­дентство в таких реальных или мнимых «подвигах», как способность потреблять алкоголь в диком количестве или победы над женщинами. Пить, рассказывать скабрезнос­ти, угостить друзей в баре означает быть мужчиной в двух смыслах этого слова. С одной стороны, это означает спо­собность сопротивляться порядкам социального институ­та, предназначенного для покорных, вымуштрованных и конформистов. С другой — обратить стигмат «греховно­сти» в доказательство военной крепости (это сильное тело, так хорошо сопротивляющееся действию алкоголя, в другой ситуации может сослужить службу институту). Конформизм и несгибаемость, энергия и разболтанность, «горлопан» и «добрый малый» — все сливается воедино. На гербе мужественности женщины занимают централь­ное место: полностью отсутствующие, как в монастыре, они тем не менее являются объектом постоянного обсуж­дения. Рассказы о сексуальных похождениях тем более грубы и живописны, что желаемое подтверждение други­ми статуса мужчины возможно только через эту опосре­дованную форму вербального преувеличения. Сегодняш-

[73]

нее воздержание подразумевается временным, а стало быть, преодолимым; простое изменение обстоятельств — например, увольнительная — должно обеспечить возврат к нормальному состоянию с присущими ему богатством возможностей и безграничной способностью к обольще­нию. Разговоры о «бабах», таким образом, могут интер­претироваться как деполитизированная форма дискурса о социальном устройстве: нейтрализуя социальные иерар­хии, частным случаем которых является мир армии, этот дискурс позволяет поддерживать фантасмагорию мира, признающего истинные ценности, воплощенные в наибо­лее реализовавшихся «мужиках».