r2005lib_p

нах начала утрачивать свою легитимность в глазах широких масс, в положениях «третьей мировой теории» и заявлениях М. Каддафи период функционирования СРК стал трактоваться как некий «переходный этап» на пути к «народовластию». В свое время Г.А. Насер также «оправдывал» в глазах египетского населения руководящую роль военной элиты: «Группа офицеров лишь возглавляла революционные массы народа и в ыступала как их авангард»61. Такую попытку легитимации собственных политических шагов попыталась представить и ливийская элита, постулируя необходимость «передачи власти» народу: «Революция – это не военный переворот или захват вл асти с целью установления новой диктатуры. Революция должна нести радикальные политические, экономические и социальные перемены»62.

Концепция «прямой демократии»

В качестве радикальной альтернативы «представительной демократии» М. Каддафи выдвинул собственную концепцию – «прямой демократии», осуществляемой посредством системы народных комитетов и конгрессов. Ливийский лидер, подчеркнув невозможность участия масс в принятии политических р е- шений в условиях парламентаризма, пересмотрел либеральную трактовку термина демократия, утверждая, что «демо-

кратия означает власть народа, а не власть, действующая от его лица»63, и выдвинул тезис «демократия – народный самоконтроль»64. Это определение (как и само словосочетание «прямая демократия») не является оригинальным и неодн о- кратно использовалось «левыми». Схожую трактовку этого термина представлял, например, М.А. Бакунин: «Демократия означает не что иное, как управление народом посредством народа и для народа»65.

Впрочем, необходимо подробно рассмотреть, что понимал М. Каддафи под «непредставительной демократией», выдвинутой в качестве альтернативы парламентаризму и партийности. Ливийский лидер предложил собственную систему организации политической власти, в основу которой он закладывал принцип политического равенства индивидов. Однако изложение принципов «прямой демократии» не отличалось цельностью: фактически, ливийский лидер не привел ее системного и исчерпывающего описания – джамахирийская модель организации обще-

130

ства на страницах «Зеленой книги» и других идеологических изданий оказалась рассредоточенной по разным разделам.

Для описания каддафиевской модели «прямой демократии» представляется возможной компиляция отдельных положений «третьей мировой теории»: «Сначала все нас еление разбивается на первичные низовые народные конгрессы… Каждый представитель народа имеет право быть членом первичного народного конгресса… Каждый конгресс избирает в качестве руководящего органа комитет, состоящий из нескольких членов, каждый из которых отвечает за исполнение реш е- ний, касающихся той отрасли, от которой выдвинут: сельское хозяйство, образование, здравоохранение, транспорт, промышленность... Комитеты формируют народные конгрессы на уровне округов, то есть уже не первичные... В состав промеж у- точных народных конгрессов входят секретариаты всех первичных народных конгрессов… У каждого промежуточного народного конгресса есть межотраслевой народный комитет, состоящий из членов, выдвинутых от каждой отрасли первичными народными конгрессами, расположенными в пределах принятого административного деления... Административные народные комитеты, которые заменяют собой государственную администрацию, берут на себя управление всеми отраслями общественного хозяйства. Вопросы, обсуждаемые народными конгрессами и народными комитетами, окончательно формулируются на Всеобщем народном конгрессе... Всеобщий народный конгресс не является форумом отдельных представителей, как это имеет место в парламентах, а форумом народных конгрессов и народных комитетов. Всеобщий народный конгресс изби-

рает народный комитет, называемый Высшим народным комитетом»66.

Несмотря на сумбурность в изложении, М. Каддафи попытался представить свою модель «народовластия» как альтернативу принципу разделения властей на законодательную и исполнительную ветви: функции первой выполняли народные конгрессы, а в качестве исполнительных органов выступили народные комитеты. Высшим учреждением джамахирийской «законодательной» власти стал Всеобщий народный конгресс (ВНК), проводивший свои заседания один раз в год (постоянно действовавшим органом ВНК являлся его генеральный секретариат). В компетенцию ВНК входило принятие различных законов, резолюций по вопросам внутренней и внешней политики

131

страны, формирование Высшего народного комитета (ВНКОМ), на который ложились основные «исполнительные» функции.

Вместе с тем политическая модель М. Каддафи носила федералистский характер: в соответствии с «Зеленой книгой», каждый народный конгресс представлял собой суверенный и н- ститут, а ВНК формально не являлся законодательным орг а- ном и не выполнял функций централизации власти, а занима л- ся только «обсуждением и окончательной ре дакцией решений народных конгрессов, определяющих генеральную линию в области внутренней и внешней политики», то есть этот форум являлся «как бы главной редакционной комиссией всех реш е- ний народных конгрессов… ВНК, в отличие от парламентов, являющихся субъектом законотворчества и верховным органом при традиционных политических системах, это не инстр у- мент управления». ВНК в «третьей мировой теории» выступал как национальное собрание, в котором должны были участв о- вать секретариаты местных народных конгрессов, исполнительные комитеты от каждой области и секретариаты разли ч- ных профессиональных организаций. Кроме того, М. Каддафи подчеркивал, что принцип «выдвижения» секретарей ВНК и ВНКОМ в корне отличается от практики референдумов и явл я- ет собой «упразднение депутатства, представительства и м о- нополии на власть», так как «выдвиженец» в отличие от деп у- тата «уполномочен непосредственно выполнять конкретные задачи в определенный срок под соответствующим контролем народных собраний»67.

Однако «наряду с членством или участием в руков одстве первичными народными конгрессами или народными комитетами» массы, согласно «третьей мировой теории», должны были также «создавать свои профессиональные народные конгрессы», представлявшие собой еще одно звено организац и- онной структуры «ливийского народовластия», а члены секретариатов профессиональных конгрессов также должны были участвовать в форумах ВНК. Согласно М. Каддафи, эти организации представляли собой альтернативу профессиональным союзам, деятельность которых традиционно сводилась «к защите прав членов профсоюзов от решений, издаваемых вл а- стями», тогда как профессиональные народные конгрессы в Джамахирии становились непосредственными участниками выработки решений «не только на уровне своего собрания, но и на общеджамахирийском уровне»68.

132

Кроме того, М. Каддафи выделил еще одну важнейшую составляющую «народовластия» – революционные комитеты (ревкомы). Эти политические институты, согласно «третьей мировой теории», выполняли сугубо идеологические функции «подъема масс на исполнение власти через народные конгре с- сы и народные комитеты», «распространение научного рев о- люционного знания»69. Революционное знание в «третьей мировой теории» сопоставлялось с религиозным откровением, и ревкомам отводилась роль «евангелистов джамахирийской эры»70. Ревкомы объявлялись «нервом, который движет народными массами», «провозвестником новой джамахирийской цивилизации», «контролерами революции», призванными корректировать деятельность народных конгрессов на всех уровнях джамахирийской системы власти. Со временем количество идеологических эпитетов, относящихся к ревкомам, стало исчисляться десятками. В то же время декларировалось, что «существование революционных комитетов – явление временное, продиктованное особенностями этапа и з адачами достижения поставленной цели»71.

Таким образом, М. Каддафи закладывал в основу своей концепции принцип децентрализации политической власти, согласно которому законодательная и исполнительная функции могли быть реализованы «на местах» при помощи народных конгрессов и комитетов. Сходные политические модели в принципе выдвигались арабскими «левыми» до появления «третьей мировой теории». Например, А. Бен Белла предлагал систему «комитетов самоуправления», избиравшихся «народными собраниями трудящихся», и утверждал, что «именно не базе создания комитетов самоуправления будет развиваться экономика» страны72, однако концепция алжирского теоретика представляется более схематичной, чем модель «прямой д е- мократии» М. Каддафи.

Развернутые федералистские модели социальной организации неоднократно предлагались неарабскими «левыми» теоретиками: наиболее ярким примером представляется система «вольных Советов» Н.И. Махно, которая основывалась на принципе децентрализации власти. Н.И. Махно провозгласил крестьянские и рабочие Советы Гуляй-Поля органами экономического и общественного самоуправления трудящихся. «Вольными» они назывались потому, что не подчинялись ни государственной, ни партийной администрации: «Трудовая

133

община будет иметь всю полноту власти у самой себя и свою волю, свои хозяйственные и иные планы и соображения, будет проводить через свои органы, которые она сама создает, но которые не наделяет никакой властью, а только лишь опред е- ленными поручениями». Но при этом система «вольных Сов е- тов» включала в себя и структуру «революционных военных Советов» – своеобразную «контролирующую» ветвь власти, игравшую важнейшую роль на «переходном этапе» револ ю- ции73. В дальнейшем подобные модели социальной организ а- ции выдвигали «платформисты»74 и испанские анархо-синди- калисты75, которые так же, как и Н.И. Махно, во многом исходили из анархо-коммунистических моделей П.А. Кропоткина «федерации общин между собою и потреб ительских общин с производительными союзами»76 и апеллировали понятиями «прямое действие» и «прямая демократия».

Впрочем, сопоставление джамахирийских политических моделей с анархистскими правомерно исключительно в вопросе федерализма, так как в теоретических построениях анарх и- стов отсутствовала столь разветвленная иерархия политических институтов, какую представил М. Каддафи. Изобилие «первичных», «промежуточных», «отраслевых» конгрессов, комитетов и секретариатов гораздо больше напоминало большевистские политические модели. Ежегодные заседания ВНК оказывались вполне сопоставимы со съездами КПСС, а тезис об «ответственности секретарей народных комитетов перед массами»77 фактически представлял собой модифицированный принцип «государства-слуги» – эффективное средство мифологизации масс.

Каддафиевская модель «переходного этапа» к народовластию (не получившая, впрочем, серьезного теоретического освещения) и практические политические шаги революционного руководства, несмотря на декларативное отрицание ливийским лидером основных положений марксизма, также оказались в большей степени сопоставимы не с анархосиндикализмом, а с теорией и практикой большевизма, н е- смотря на федералистскую риторику. Так, на начальном этапе революции М. Кадда-фи счел необходимым образование СРК, а затем – создание АСС, которому ливийский лидер отводил роль «моста» к джамахирийскому обществу, признав таким образом необходимость «переходного этапа» революционной диктатуры и государственности на пути к «народовластию». В

134

данном случае воззрения М. Каддафи вполне соотносимы с классическим марксизмом: «Государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников»78. Государство понимается как «исходный пункт того развития, которое ведет к социалистической ассоциации»79, однако «общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, о т- правит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с пря лкой и бронзовым топором»80. Следует обратить внимание на то, что эти положения марксизма были безоговорочно приняты большевиками.

Отрицая партийность, М. Каддафи в своей концепции тем не менее отводил особую роль структуре революционных к о- митетов. Следует отметить, что в самой «Зеленой книге» о т- сутствовало упоминание о «контролерах революции», теоретическое обоснование в идеологических изданиях эти организ а- ционные структуры получили позже – уже после своей «апробации», когда джамахирийская практика внесла серьезные коррективы в «третью мировую теорию». Примечательно, что принципы организации революционных комитетов во многом напоминали большевистские: так, согласно «третьей мировой теории», членами революционных комитетов должны становиться люди, «которые благодаря «Зеленой книге» прозрели фальшь современных демократий, истину об э ксплуататорских обществах и стали революционерами»81. Фактически членами ревкомов могли становиться исключительно преданные джамахирийской идеологии личности. Этот организационный принцип заставляет вспомнить как ленинский тезис о «профе с- сиональных революционерах», так и «Катехизис революционера» С.Г. Нечаева. Параллель приобретает большую убедительность, если учесть, что на практике революционные ком и- теты в Ливии, объединенные под эгидой Центрального рев о- люционного комитета, стали не только важным средство м идеологизации масс, но и основной политической и соц иальной опорой режима и выступили инициаторами выявления «пред а- телей народа», получив неограниченную власть в борьбе с п о- тенциальной оппозицией82. «Нельзя оставить хотя бы один народный конгресс без революционного комитета. Народный конгресс без революционного комитета подобен автомобилю

135

без двигателя. Революционные комитеты – это та сила, которая приводит в движение народные массы… Революционные комитеты – это политические и практические рамки, в пределах которых консолидируются революционные силы во всех районах»83. В действительности, именно революционные комитеты стали главным «орудием» джамахиризации Ливии, основным строителем нового социалистического общества, по сути, выполняя ту же самую роль, что и большевистская партия в модели власти Советов.

Само учреждение Джамахирии представляется допустимым трактовать как своеобразную попытку ускорить «отмирание государства». Систему народных конгрессов и к омитетов ливийский лидер представил как альтернативу государственным формам правления. Вместе с тем свою политическую м о- дель М. Каддафи противопоставил коммунистической, согласно которой процесс перехода к бесклассовому обществу «должен растянуться на тысячелетия»84.

Однако, как и в большевистской модели, п роцесс «отмирания государства» на практике воплотился в инфильтрацию п о- давляющей части граждан в модифицированные государственные структуры. Свобода и потребности отдельной личн о- сти, заявленные в качестве отправного пункта концепции «л и- вийского народовластия»85, постепенно растворялись в сложной иерархии джамахирийских институтов, позаимствовавших все бюрократические процедуры традиционных государственных систем. Отношение к личности становилось «количественным», тем более что «третья мировая теория» допускала принятие политических решений большинством голосов при отсутствии консенсуса. Потребность стала пониматься лишь как то желание человека, которое признается джамахири йским обществом как потребность. «Ты можешь высказать свое мн е- ние на народном конгрессе, и, если убедишь конгресс, оно б у- дет представлено другим четыремстам конгрессам для обсуждения. Если эти четыреста конгрессов примут его, оно ст анет законом, а если отвергнут, то на этом дело кончается», – заявил в 2004 г. М. Каддафи в одном из своих выступлений86. Впрочем, подобные принципы ливийский лидер про возглашал еще в 1973 г. на митинге в Зуваре: «Если в о бществе из десяти индивидов один жертвует своей свободой во имя остальных, – это вполне нормальная ситуация»87. Кроме того, права членства в народных конгрессах были лишены «душевнобольные и

136

лица, потерявшие доверие и уважение», которые выводились из состава этих организаций на основании соответствующего решения их секретариатов. А позднее – в конце 80-х гг. ХХ в. в связи с тем, что «реакционеры наводнили народные конгрессы, вынуждая их принимать реакционные решения», М. Каддафи провозгласил необходимость их удаления с заседаний «при помощи членов революционных комитетов»88. Любопытно, что эти заявления противоречили таким эпатирующим тезисам «Зеленой книги», как: «Человек… должен иметь свободу самовыражения и, даже будучи умалишенным, иметь право свободно выражать свое безумие»89. «Антиавторитарная» риторика, по существу, представляла собой идеологический камуфляж сложной и разветвленной иерархии институтов «народовластия».

Кроме того, в джамахирийской модели особую роль стала играть фигура «вождя революции», оказавшаяся «над» пол и- тической системой. Система народных комитетов оказывалась эффективным средством легитимации власти революционной элиты во главе с М. Каддафи, так же как принцип «власти Советов» лег в основу построения большевистского государства. Широкое распространение в Ливии получила практика нагля д- ной политической агитации: транспаранты с цитатами из «Зеленой книги» и многочисленные портреты «вождя»90 (не говоря уже об использовании зеленого цвета в оформлении городских построек). Основные лозунги «ливийского народовластия», такие как «Без народных конгрессов нет демократии!» и «Ком и- теты должны существовать повсеместно!», на арабском язы ке были зарифмованы91, что также увеличило эффективность мифологизации массового сознания. «В процессе осуществления социальных преобразований необходимо создать слоганы, которые были бы понятны каждому – слоганы, которые смогли бы двигать массами», – заявлял М. Каддафи92.

«Третья мировая теория» представала в качестве «око н- чательного решения проблемы орудия власти», а джамахири й- ский строй объявлялся «верной альтернативой политическим и социально-экономическим системам, будь то капитализм или марксизм, традиционные или эклектичные системы»93. Таким образом, избрав концепцию формально децентрализованной политической организации джамахирийского общества в качестве идеологической платформы, М. Каддафи, чей статус «вождя революции» не предполагал политической ротации и пр е- емственности, получил возможность монополизации власти.

137

Подотчетность народных комитетов решениям первичных народных конгрессов в реальном политическом механизме Джамахирии подменялась ответственностью ВНКОМ перед политическим руководством СНЛАД во главе с М. Каддафи.

Тезисы о «всенародном обсуждении» политики страны и «передаче власти народу», судя по всему, показались ливи й- скому населению предпочтительнее монархических и республиканских моделей, что, несомненно, способствовало эффективности политической стратегии, проводимой М. Каддафи, и создавало видимость коллегиальности. Вместе с тем нельзя не обратить внимания на тот факт, что «третья мировая теория» конституировалась с учетом племенных традиций ливийского общества и сегментарного характера социальной организации. Система народных конгрессов и комитетов во многом напом и- нала традиционную иерархию кланов, а модель «прямой дем о- кратии» имела несомненные аналогии с племенными полит и- ческими нормами: «всенародным» обсуждением, соседствовавшим с фактической властью племенных шейхов и вождя. Тезис о необходимости коллективного обсуждения политических решений не мог не импонировать племенным элитам – ведь именно принцип аш-шура (равноправной консультативности) исконно был средством легитимации их влас ти. Так, участие в совете аш-шура давало возможность каждому члену племени выразить свое мнение, но одновременно и огранич и- вало его активность: обсуждение политики сочеталось с отсу т- ствием права принятия политических решений, как правило, принадлежавшего влиятельным шейхам и вождю племени. Можно предположить, что именно принцип «всенародного о б- суждения» способствовал столь длительному функционированию этой системы организации власти.

Тезисы о «народном самоуправлении» в соответствии с принципом аш-шура были неотъемлемой частью ливийской традиции. Эти идеи можно встретить в поэтическом творчестве А.Р. Аль-Махдави: «О те, кто претендует на руководство народом! Нет у вас на это права! В наше время народ сам желает определять свои права и проводить их законом… Н ародная власть снесла царей, покончив с правлением надменных. Ст а- ли дела людей решаться на основе принципа аш-шура, и не властен тиран принуждать людей»94.

Таким образом, создавая «третью мировую теорию», л и- вийский лидер лишь попытался «структурировать» традицию.

138

Предложенная М. Каддафи политическая схема действительно имела аналогию с «племенной демократией»: согласно «третьей мировой теории», массы получили возможность говорить о политике, выносить свои суждения на этот счет и даже дов о- дить свое мнение до самого верха административной иерархии, но не приобрели права принятия политических реш ений, оставшегося прерогативой правящей элиты, а по сущес тву, принадлежавшего «вождю революции», который в результате «консультаций с народом» определял наиболее важны е направления внутренней и внешней политики СНЛАД.

Проблема закона

В условиях становления революционной власти про блема законодательства приобретала особое значение, однако и этот вопрос М. Каддафи попытался рассмотреть сквозь призму бедуинского сознания. Ливийский лидер подчеркивал, что «неправомерно и недемократично поручать выработку Закона о б- щества комитету или парламенту. Столь же неправомерно и недемократично допустить, чтобы Закон общества изменялся отдельными лицами, комитетами или парламентами… Метод, с помощью которого орудия правления стремятся установить свое господство над народами, определяется конституцией… Закон диктаторских орудий подменил собой естественный з а- кон. Закон, созданный человеком, заменил естественный з а- кон»95. Считая недопустимой смену законов, происходящую вследствие изменения субъекта власти, М. Каддафи пришел к выводу, что «единственно правильным законом любого общ е- ства являются обычай и религия или и то, и другое вм есте», ведь «обычай есть выражение естественной жизни народ ов», «непреходящее наследие», которое люди непроизвольно признают и которому добровольно подчиняются96.

Согласно М. Каддафи, «племя выработало для своих членов нормы поведения, ставшие формой общественного восп и- тания, обладающего большими достоинствами, чем любое школьное воспитание»97. В условиях ливийской действительности эти положения концепции М. Каддафи «переводились» на язык бедуинов как обещание не разрушать их обычаев и являлись гарантией одобрения политики революционного правительства широким массами. «Бедуинское общество открыло для меня природу естественного закона, естественных общ е- ственных отношений, сформировавшихся до появления экс-

139