r2005lib_p

Глава 4

ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЫ ДЖАМАХИРИИ:

ОТ «БЛАНКИЗМА» К ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ

Заняв правительственные посты, «Свободные офицеры» автоматически переставали быть организацией «бланкистского типа» и в своих действиях начинали руководствоваться ис ключительно логикой «правящего класса». А в эпоху, определенную самим М. Каддафи как «эпоха масс»1, для любой политической элиты главной стратегической целью, гарантировавшей сохранение власти и ее легитимацию, стало созидание наци о- нально-политического пространства. В этих условиях «третья мировая теория» превращалась в идеологический фундамент режима, основное средство мифологизации масс.

Попытки «претворения в жизнь» постулатов «Зеленой кн и- ги» начались сразу же после опубликования ее первой части. Однако они осуществлялись сумбурно, по-видимому, не имея под собой определенной программы. Выработав политическую стратегию и контурно наметив тактику действий, члены Совета революционного командования (СРК) тем не менее не всегда представляли себе возможные практические трудности ее реализации. Разработка идеологических принципов и их пре творение в жизнь развивались параллельно, и вполне закон омерно, что в этих условиях возникала диспропорция между л озунгами «ливийского народовластия» и их реализацией на практике. Однако большинство положений «Зеленой книги» было сформулировано чрезвычайно абстрактно и допускало самую разнообразную интерпретацию. Правящая элита Ливии в по л- ной мере использовала эту «многозначность» для идео логического оправдания конкретных (подчас противоречивых) политических шагов и постоянного поддержания «актуальности» концепции М. Каддафи. Значимость отдельных тезисов «третьей мировой теории» увеличивалась или уменьшалась в з а- висимости от изменявшегося социально-политического контекста, по мере осуществления тех или иных мероприятий, их

189

идеологическая мотивация зачастую стала преображаться, одни и те же понятия постоянно наполнялись новым содержан и- ем, а в ряде случаев теоретические устано вки подверглись значительной корректировке, диктовавшейся логикой становления режима.

1. Оформление джамахирийской политической системы

После выхода в свет «Зеленой книги» перед революцио н- ным руководством СНЛАД встал вопрос мобилизации макс и- мально возможного числа граждан на создание новой полит и- ческой системы. Для реализации принципов «третьей мировой теории» был необходим человеческий материал. Не случайно в «Зеленой книге» и комментариях к ней основной акцент д е- лался именно на включении всего населения страны в структуры народных конгрессов. Для политической элиты Ливии это был гарантированный способ манипуляции массовым сознанием и сохранения собственной власти.

Избрание формально децентрализованной модели «прямой демократии» преследовало ряд конкретных политических целей: первостепенной задачей революционного руководства становилось нациестроительство – необходимость организации масс в единый социальный механизм, конструирование новой системы принципов и институтов общественного бытия, однако не менее важным элементом политической стратегии оставалось минимальное «вторжение» в традиционные политические структуры. Именно эти во многом антагонистические цели М. Каддафи попытался «примирить» в федеративной джамахирийской модели, позволявшей сохранить сегментарные племенные структуры, интегрировав их в новую полит ическую систему.

Реструктуризация власти

После принятия в 1977 г. «Манифеста об учреждении народной власти» в Ливии в течение нескольких лет пров одилась реструктуризация политических институтов, при которой подверглась ломке республиканская форма правления, вместо правительства был образован Высший народный комитет (ВНКОМ), представители местных народных конгрессов фор-

190

мировали Всеобщий народный конгресс (ВНК), снизу доверху были созданы общественные и отраслевые комитеты, формально взявшие в свои руки всю полноту власти на местах. В марте 1977 г. в стране были декларативно упразднены гос у- дарство, правительство и парламент в его классической форме2 и провозглашена Джамахирия3. В функции ВНКОМа постепенно начал входить контроль над деятельностью народных комитетов, но при этом племенные отношения также продолжали оказывать значительное влияние на политическую с и- стему. Представители наиболее авторитетных племен нередко оказывались ключевыми фигурами в народных комитетах. Традиционные политические институты, хотя и в несколько модифицированной форме, также оказались вписаны в рамки «прямой демократии».

Однако структурная перестройка органов управления существенно дезорганизовала политическую и экономическую жизнь государства, так как старые органы уже пере стали управлять, а новые еще не развернули работу в полной мере. Возникали серьезные проблемы в работе управленческого а п- парата, у членов народных комитетов отсутствовала необх о- димая специализация. Проведение в жизнь резолюций ВНК было сопряжено с рядом трудностей из-за их недостаточной проработанности и нередко слабой компетенции исполнителей. Осложнения в функционировании управленческого аппарата значительно усугубили трудности в работе предприятий государственного сектора.

В этих условиях революционному руководству понадобилось создание дополнительной политической структуры, которая сумела бы ускорить процесс социальной мобилизации. О т- носительно автономные сегменты джамахирийской власти нуждались в координации. Структурой, призванной осуществить эти функции, стала сеть революционных комитетов. Отсутствие этого элемента в системе «народовластия», представленной в «Зеленой книге», не помешало, однако, ливи й- скому руководству сделать революционные комитеты стержнем новой политической системы, позднее «вписанным» в «третью мировую теорию» в качестве дополнительного средства джамахиризации ливийского общества.

Первые революционные комитеты (ревкомы) начали создаваться в Ливии еще в 1976 г., но их массовое внедрение в джамахирийские политические структуры относится к 1977–1978 гг.

191

Ревкомы начали играть ведущую роль во всех сферах политической, экономической и социальной жизни страны, сделались инициаторами и проводниками в жизнь основных политических решений. Фактически, революционные комитеты стали выполнять функции политического авангарда – идеологические, организаторские и карательные. М. Каддафи избегал термина «партия» по отношению к структурам ревкомов, однако строгая централизация в организационных принципах сильно напоминала большевистскую политическую модель. Повседневной деятельностью ревкомов руководил Центральный революционный комитет, получавший директивные или текущие установки от ливийского руководства. В его полномочия начал входить контроль над деятельностью народных комитетов и конгрессов. Причем принятие в ревком новых членов со временем превратилось в своеобразный ритуал, в соответствии с которым каждый вступающий приносил на Коране клятву верности М. Каддафи4. Политическая власть постепенно сосредотачивалась в руках революционных комитетов, становившихся основной опорой режима и потеснивших на этой стезе даже армию. Собственно, это открыто признавал и сам М. Каддафи: «Революционные комитеты – это сила, на которую можно опираться… Эти комитеты будут представлять лично меня и руководство революции»5.

Эти шаги ливийского руководства заставляют провести очевидную параллель между стратегией М. Каддафи и политикой «левых» государственников, в первую очередь большев и- ков. Джамахирийская система складывалась «сверху» – по инициативе высшей революционной власти и б лагодаря ее усилиям. Кроме того, модернизация в Ливии, как и во всех арабских странах, неизбежно приобретала характер жесткого догоняющего развития, при котором роль элиты в процессе политических и экономических преобразований становилась доминирующей6. В этой связи вполне объяснимым представляется тот факт, что стратегия джамахирийской модернизации осознанно или спонтанно копировала проверенные методы «левых» авторитарных социалистов, превращая политический процесс в Ливии в очередную версию «государственн ого социализма», согласно внутренней логике которого новому ре жиму не могли не потребоваться особые механизмы, основан ные на манипулируемом «сверху» массовом энтузиазме.

Впрочем, революционные комитеты не стали последним «штрихом» в оформлении новой политической системы. В 1979 г.

192

были осуществлены очередные меры по перегруппировке правящей элиты. Все «исторические вожди» революции, составлявшие Генеральный секретариат ВНК, официально отказались от государственных постов. Этот эффектный шаг был необходим М. Каддафи для придания джамахирийской системе вида безвластного общества. Формально ливийское руководство переставало участвовать в управлении государством, «передавая всю власть народу». Это создавало видимость исключения элиты из структур «народовластия» и избавляло ее от ответственности за политические преобразования, но фактически все бывшие члены СРК продолжали оставаться «правящим классом», сохранив привычные привилегии и став кураторами ведущих направлений развития Джамахирии, никто из них не отошел от государственной деятельности, получив ответственный участок работы. После отказа бывших членов СРК от всех официальных постов было образовано коллегиальное революционное руководство, ставшее высшим и не переизбираемым политическим органом страны, формирующим внутреннюю и внешнюю политику СНЛАД и при поддержке революционных комитетов контролирующим деятельность ВНК и ВНКОМ. «Я буду вне конгрессов и секретариатов, в том числе Генерального секретариата, вне народных комитетов, в том числе Высшего народного комитета… Я возвращаюсь к революции и ухожу от власти», – заявил ливийский лидер7. С 1979 г. М. Каддафи, оставаясь Верховным главнокомандующим вооруженных сил, стал официально именоваться «вождем революции»8.

Однако воля вождя не имела бы необходимого веса без соответствующих мероприятий по идеологической подготовке и организации масс. Эти мероприятия были своевременны, п о- скольку они позволили ливийскому руководству взять ситуацию в стране под контроль и предотвра тить появление контрэлиты. Наличие организованной оппозиции (как «правой», так и «л е- вой») в те годы представляется сомнительным, од нако вполне очевидно, что правящая элита Ливии стремилась создать т а- кую политическую систему, которая исключала бы всякую возможность противостояния режиму. Многомерная и многоступенчатая сеть джамахирийских институтов охватывала все слои населения, формально децентрализованная модель организации власти не допускала возникновения политической альтернативы, а ревкомы становились гарантией стабильности этой системы. Джамахирийский политический механизм харак-

193

теризовался тесной взаимосвязью всех составляющих частей и элементов, и любая несинхронность в их функци онировании становилась угрозой для стабильности всей си стемы. Единая унифицированная идеология призвана была «сцементировать» социальные отношения. Идеи «Зеленой книги» начали выст у- пать как обязательное мировоззрение (едва ли не в качестве морального долга) для всех ливийских граждан, преврати в- шись в свод априорных правил, регулировавших действия л ю- дей, предприятий и учреждений. По существу, джамахирийская политическая система призвана была стать не регулятором, а субститутом социальных взаимоотношений. Внедрение органов «народовластия» в жизнь ливийского общества и оформление единого ценностного пространства одновременно означало и создание некоего нового мира, во многом обладающего собственным континуумом.

Согласно замыслу М. Каддафи, «прямая демократия» предполагала добровольную интеграцию масс в политические структуры «народовластия», при которой применение карательных мер не отменялось, но становилось спорадическим. Как и любой институт власти, ревкомы не могли апеллировать исключительно к силе, и поэтому элите необходимо было в ы- работать представление о естественности и неизменности «ливийского народовластия». Джамахирийская система ценностей не навязывалась обществу как нечто такое, что требовало бы от граждан постоянного самоограничения. Наоборот, пол у- чив иллюзию вовлечения в систему власти, «массы» должны были осознавать не только свое участие в политическом пр о- цессе, а призваны были стать его «творцами». «Народовл а- стие» могло быть реализовано исключительно как неотъемл е- мая жизненная функция, которую каждый индивид принимал и выполнял по собственному согласию. Процессы, происходившие на нижних уровнях власти, внешне до лжны были представлять собой уменьшенную копию общегосударственных политических мероприятий и создавать видимость статусного равенства. Каждый ливиец обретал таким образом свою долю участия в «господстве» над существовавшим социальным б ы- тием, свою функциональную ценность. Социальная иерархия представала в джамахирийской модели в «перевернутом» в и- де: низшие уровни власти в соответствии с логикой «третьей мировой теории» приобретали большее политическое значе-

представил как «народовластие», по существу четко отображало соответствовавшую эпохе нациестроительства форму социальной мобилизации, в свое время сформулированную В.И. Лениным как «живое творчество масс». Эта стратегия предполагала возложение на всех членов общества коллективной ответственности за совершавшиеся преобразования и самоотождествление каждой отдельной личности с неким ко л- лективным субъектом, который в Европе получил определение nation-state, а в Л ивии был назван Джамахирией. Процессы мифологизации массового сознания, происходившие в СНЛАД, несомненно, имели свою специфику, но по существу их вну т- ренняя логика совпадала с общими закономерностями идеол о- гизации масс во второй половине ХХ в.

В то же время попытка представить все ливийское общ е- ство как совокупность индивидов, каждый из которых в ыступал в качестве апологета «третьей мировой теории», стала бы с о- зданием еще одного мифа. Результатом идеологической обр а- ботки должно было стать приспособление традиционных соц и- альных норм к новым условиям. Не будет преувеличением подчеркнуть, что большая часть ливийских граждан оставалась инертной по отношению к политической жизни страны, а свое участие в структурах «народовластия» восприняла как исполнение повседневных социальных функций. Особенностью джамахирийского режима было то, что он сумел осуществить социальную мобилизацию, апеллируя к бедуинской традиции: к привлекательности «естественных законов» и неотчужденных форм труда. Установки «третьей мировой теории» и племенные ценности призваны были предстать в сознании широких масс как единый социокультурный сплав. Предполагалось, что массы должны осмысливать постулаты «Зеленой книги» в рамках привычной для них традиции и с принятыми в их среде критериями, а «участие во власти» не должно было противореч ить традиционным поведенческим стереотипам. Джамахирийский коллективизм гарантировал каждому индивиду социальную защиту, давал ощущение нужности обществу и приобщенности к общественной жизни, уверенность в обеспечении некоторых жизненных потребностей. Принципы функционирования народных конгрессов и комитетов внешне не противоречили сегментарному характеру племенной организации, коррелируясь с укладом и представлениями традиционного общества, что зн а- чительно способствовало легитимации «третьей мировой тео-

195

рии», а «отказ» революционного руководства от власти только придал джамахирийской модели «совершенную» форму.

Фактически серьезную опасность для революционного руководства с этого времени могла представлять только армия. В джамахирийской системе отсутствовали эффективные механизмы, которые гарантировали бы нейтральность армии в критических ситуациях. Поэтому вполне закономерно, что в 1979 г. революционные комитеты появились и в армейских структурах, что привело к организационным изменениям в вооруженных силах. Еще в первые г оды революции М. Каддафи превратил личный состав армии в привилегированную часть населения, оснастил войска новейшим вооружением9. Но, осознавая, что вооруженные силы представляют собой единственную потенциальную контрэлиту, ливийское руководство (особенно после нескольких неудавшихся попыток военных переворотов) все чаще обращалось к идее всеобщего «вооружения народа» как альтернативе регулярных вооруженных сил. С завершением стратегической операции по установлению неограниченной личной власти в политической сфере М. Каддафи активизировал усилия по устранению опасности джамахирийскому режиму со стороны армии.

Правящая элита посчитала необходимым использование тезиса «третьей мировой теории» о «вооруженном н ароде», в соответствии с которым армия должна была пр иобрести новую функцию: военная подготовка всего населения страны, в л ю- бой момент готового выступить на защиту завоеваний револ ю- ции. Тезис о «вооруженном народе» стал дополнительным средством вовлечения масс в джамахирийский политический процесс, элементом тотальной социальной мобилизации. «Каждый город должен полностью вооружиться, каждый житель, будь то мужчина или женщина, должен стать солдатом своего города, проходящим военную подготовку по территориальному признаку», – заявлял М. Каддафи10.

В рамках этой программы органы полиции были реорган и- зованы в отряды местной «народной безопасности». Затем были приняты меры по непосредственному «претворению в жизнь» постулата о «вооруженном народе»: всему взрослому населению было предписано один раз в неделю заниматься военной подготовкой. В связи с этой задачей возникла необх о- димость перестройки как структуры армии, так и ее руков одства. В каждом населенном пункте развер тывались лагеря во-

196

енной подготовки, создавались дватри батальона из добровольцев, которым поручалась охрана порядка и одновременно защита государства от внешнего нападения. Процесс «вооружения народа» проходил при непосредственном участии революционных комитетов. Основной сферой их деятельности внутри армейских структур сразу стало осуществление идеологического контроля в вооруженных силах, целенаправленная работа по искоренению инакомыслия и пропаганде идей «Зел е- ной книги», формированию патриотического сознания.

Однако ревкомы постепенно перестали ограничиваться лишь идеологическим контролем вооруженных сил. С начала 80-х гг. ХХ в. в официальных изданиях СНЛАД появились критические статьи в адрес регулярной армии как политического института. Такие лозунги, как «долг народных масс – уничтожить традиционные учреждения армии»11, постепенно ставили на повестку дня «рассмотрение вопроса о роспуске ливийской армии, ликвидации этого реакционного учреждения»12. «Армия – это наследие прошлого, и она исчезнет, так как ее существование противоречит принципам нового ливийского общества», – заявил М. Каддафи13. Все это привело к тому, что в начале 80-х гг. ХХ в. была проведена серьезная чистка среди офицерского состава, в результате которой тысячи военнослужащих были уволены в запас. Кроме того, были осуществлены аресты среди военной элиты по обвинению в подготовке террористических актов14.

Вместе с тем на коренную реформу армии революц ионное руководство так и не решилось. В процессе формирования н о- вая власть одновременно с созданием основ своей легитим а- ции, тем не менее, должна была демонстри ровать реальную силу. Ограничившись рядом декларативных заявлений и показательных актов, М. Каддафи предпочел «перетасовку» офицерского состава упразднению регулярной армии. На практике гораздо эффективнее оказалось создание параллельных векторов политической власти – независимо действующих властных структур.

Одним из первых шагов на пути этой политической страт е- гии «разделения властей» стало создание наряду с нерасформированными частями регулярной армии, находившимися в ведении Главного военного командования, военизированных формирований внутри движения революционных комитетов. У них появился свой генеральный штаб, свои подразделения и части, включая сухопутные, воздушные и морские.

197

Была создана и так называемая джамахирийская гвардия – еще одна параллельно действующая военная структура, на ключевые посты которой М. Каддафи назначал в основном выходцев из своего племени. Командующим джамахирийской гвардией стал его соплеменник Х. Хенейш – новая фигура в высших политических кругах Ливии, позднее он также возгл а- вил департамент военных закупок. Эта «племенная состав ляющая» внутриполитического курса М. Каддафи приобретала все большее значение в структурировании политической элиты и становлении джамахирийского режима, характеризовавшегося множеством черт, свойственных традиционным моделям политического устройства.

В СНЛАД постепенно создавалась сложная иерархия сегментов политической власти, охарактеризованная американской исследовательницей Л. Харрис как «параллельное революционное руководство»15. Наряду с традиционными структурами и разветвленной сетью гражданских политических инст и- тутов (народных конгрессов и комитетов) было создано как м и- нимум три независимых друг от друга, но подчиненных лично М. Каддафи военных формирования: вооруженные силы, возглавлявшиеся Главным военным командованием, джамахирийская гвардия со своим штабом и военизированные подразд е- ления ревкомов. Фактически разделение функций между сил о- выми структурами становилось все более туманным и неопр е- деленным, но в такой обстановке любые контрреволюци онные действия в стране исключались, и одновременно ни один из сегментов власти не оказывался способен к самостоятельному выступлению против революционного руководства и непосредственно вождя, стоявшего «над» этой сложной иерархией властных структур. Отбор кандидатур для включения в систему власти осуществлял лично вождь. При этом в пропагандис т- ских изданиях существовавшая иерархия «параллельного революционного руководства», разумеется, не подвергалась анализу, зато провозглашалась абсолютная реализация концепции «прямой демократии». Принцип «выдвижения» кандидатов «снизу», по сути, являлся внешней формой и означал санкционирование отбора «сверху».

Фактически к началу 80-х гг. ХХ в. М. Каддафи удалось перенести принцип племенной организации на государственный уровень: сегментация масс стала необходимым условием п о- литического администрирования, обеспечивавшим общее рав-

198