Tom_1_-_2002

нацию». (И не только в пределах России). Исламисты считали: «Родственность и солидарность среди мусульман выражается не только на словах или на бумаге, но она есть

вих душах и крови. Как есть родственность и солидарность 20 млн. мусульман России, так есть и идейная родственность более чем 300 млн. мусульман всего мира, всей земли. Родственность мусульман не похожа на общность партии, а несравненно выше. Поэтому должен быть союз не только мусульман России, но и мусульман всей земли, ибо все мусульмане должны действовать в одном направлении»10*

Религиозно-исламистское толкование природы нации, а по существу отрицание ее как таковой, зачастую переплетается и сливается с этнолингвистической концепцией пан­ тюркизма, что имело место в условиях России не только рассматриваемого периода истории. Хотя, конечно, сегодня постулаты ислама всячески облагораживаются, возрождаясь на руинах атеистических потрясений, но факт таков, что еще к 1917 г. в результате рас­ пространения «европейской» цивилизации духовных, политических и экономических свобод исламизм, тем более фундаменталистский и глобальный - панисламистский - его вариант,

взначительной степени превратился в исторический анахронизм и стал ощущаться

ивосприниматься как излишнее бремя на непростом пути прогресса, и отсюда апелляция тюрко-мусульманских националистов к собственно тюркизму, толкующему об этно­ лингвистической и национальной общности всех тюркских народов и племен, в том числе татар и башкир. Это уже пантюркизм, дополняющий панисламизм.

Сравнительная многочисленность и широкая распространенность татар и татарского языка в России, включая Бащкирию, относительно высокий уровень исторического развития казанско-уфимских татар, естественно, выдвигали их на передний край общетюркско-мусульманского движения. Это была нация, на которую равнялись другие тюркоязычные или мусульманские народы российского Востока. При этом Казанская

иУфимская губернии, Среднее Поволжье и Приуралье как центральный ареал расселения татарского населения с растущей его национальной культурой и влиянием представляли собой также центр татарского национализма, составляющего суть и ядро тюрко­ мусульманского национализма. То обстоятельство, что Уфа являлась (и является) постоянным местом пребывания (резиденцией) Центрального духовного управления мусульман России, - это, естественно, придавало (и придает) названному городу на Белой в глазах тюрко-(особенно татаро-) мусульманских националистов характер национально­ духовного центра тюрко-мусульманского движения и возрождения.

Документы и материалы по проблеме тюрко-мусульманского движения дополняются в сборнике таковыми и по вопросу о положении мусульман, об их вероисповедно-духовных

ииного рода нуждах. С учетом запросов современной, особенно татаро-башкирской,

общественности региона определенное внимание уделено состоянию мусульманства в условиях Башкирии: том снабжен специальным - тематическим - разделом, состоящим из документальных материалов, а также краткого научно-аналитического очерка об ислам­ ском факторе этнополитической активности тюрко-мусульман края в рассматриваемый период его истории.

Да и сегодня зарубежные исламисты причисляют всех мусульман мира к единой нации. Например, на конференции Союза мусульман Великобритании в 1973 г. докладчик утверждал, что английские мусульмане «...должны чувствовать, что они не просто меньшинство, а нация, что они принадлежат к числу 700 миллионов мусульман мира»1\

40

** *

Всвязи с тюрко-мусульманским движением, возглавлявшимся татарскими националис­ тами и чреватым панисламизмом и пантюркизмом, в свое время возник, а в 1917 г. ожил, потом даже обострился «татаро-башкирский вопрос», ставший специфическим компонентом истории формирования и самоопределения башкирской нации. Это - вопрос о соотношении

двух тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Приуралья, о степени их различия и общности: одну ли нацию составляют татары и башкиры или две разные национальности, на одном ли общем языке говорят они или на двух разных языках,-а с 1917 г. и вопрос о путях национального самоопределения татар и башкир: совместную ли создавать для них автономию или отдельную для башкир.

Выходившая в Оренбурге татарская газета «Вакыт» (Риза Фахретдинов, Фатых Кари­

искусственно разделить единый по существу народ»; «...мусульмане Средней России составляют общую тюрко-татарскую нацию, и племенные различия внутри нее занимают очень незначительное место»12

Конечно, башкир и татар издавна и очень многое сближает. У них, по крайней мере верующих, общее вероисповедание - ислам. Велико их этнолингвистическое родство. Тесное общение этих двух тюркоязычных народов привело к тому, что значительная часть башкир переняла язык, культуру и обычаи татар, очень схожие с башкирским языком, культурой и обычаями. (Этот процесс происходил особенно интенсивно в северо-западных районах Башкирии).

Но все это вовсе не исключало ни национально-правовой - в перспективе, - ни нацио- нально-этнической индивидуальности башкирского народа. В рассматриваемый период истории он продолжал существовать как вполне самостоятельный этнос, расселяясь на определенной (правда, уже полиэтнической по населению) территории, обладая своеоб­ разным языком и национальной психикой, национальным характером и менталитетом, отличаясь во всех этих отношениях от татар.

После свержения русского царизма, сковывавшего национальное развитие нерусских народов, заметно возросла этнополитическая активность башкир, потребовавших покончить с игнорированием их самостоятельной, отдельной от татар, национальности и предоставить им как нации возможность окончательно сформироваться и самоопределиться.

С точки зрения татаро-мусульманского национализма, однако, башкиры должны были войти в ту общую тюрко-мусульманскую «нацию», конструирование которой предусмат­ ривалось программой «культурно-национальной автономии тюрко-татар мусульман внутренней России и Сибири».

За общую национальную автономию татар и башкир как «единой нации» татарские националисты ратовали в условиях Башкирии отчасти с той целью, чтобы пустить башкирские земли в «общий оборот» среди «тюрко-татар - мусульман». Татарская газета «Юлдуз» (г. Казань) писала 23 июня 1917 г.: «У наших башкирских братьев очень много земли... Если произвести справедливый передел, то от башкирских аулов отойдет часть их земель и возле каждой башкирской деревни сядет другая - новая деревня. Будет очень хорошо, если это окажется мусульманская деревня, а если деревня другой национальности, то, конечно, будет мало веселости». Но башкиры-вотчинники не внимали этим доводам «братьев-мусульман»: их не устраивала любая новая деревня на их земле. «Поэтому-то башкиры выступают против решений мусульманского съезда по земельному вопросу», - констатировала цитируемая газета. Перед тем-23 мая 1917 г.-газета «Вакыт» (г. Орен­

41

бург) сообщала, как на собрании башкир-вотчинников Уршакминской вол. Стерлитамакского уезда высказывались претензии к татарам по земельному вопросу. Участники собрания говорили, что «...тептяри, мишари, алатырцы и другие братья-мусульмане на протяжении 366 лет пользовались именно вотчинными землями башкир и продолжают это делать», но что «...они же (а не русские и чуваши) вместо благодарности посягают на гражданские права башкир, пытаются зажать им рот в волостях».

Подобная, порою и изрядно гипертрофированная, неприязнь башкир к татарам на зе­ мельной и всякой иной почве подогревалась национальными верхами первых. Сравнитель­ но молодая башкирская буржуазия и интеллигенция не разделяли идеи «тюрко-татарского единства» и единой автономии татар и башкир. Заинтересованные в монопольном «лидерстве» среди башкир и постоянно враждовавшие на этой почве с татарской буржуазией, духовенством и интеллигенцией, они, как мы уже видели, выдвинули идею и программу самостоятельной, отдельной от других народов, национальной автономии Башкортостана. Помимо всего остального башкирскую буржуазию настораживала

ипопросту пугала грядущая, а затем и нагрянувшая «пролетарская» революция, в которой татарские социал-радикалы играли не последнюю роль. Состоятельные из башкир, их духовенство и националистическая интеллигенция говорили рядовому башкиру: вот-де татары-они все за большевиков и собираются непременно ограбить башкирские земли. Когда уже вовсю разворачивалась большевистская революция, охватив и деревню, Оренбургский комиссариат по делам мусульман в своих «Известиях (Мухбир)» от 22 мая 1918 г. констатировал: «В деревнях, где совместно живут в течение сотни лет татары

ибашкиры, все еще продолжаются различные споры, которые исключительно раздуваются теми же муллами и их приспешниками - богатеями... С целью подстрекательства они усиливают свое враждебное дело среди башкир». Например, известный башкирский ишан из Челябинского уезда Габдулхай Курбангалиев настраивал своих соплеменников против татарских учителей и, вообще, татар. Его имя в этом плане упоминалось на съезде

мугаллимов Оренбургской губ. в начале сентября 1917 г.13 Татарская газета «Иль» (г. Казань) опубликовала 10 марта 1918 г. жалобу «Уральского учительского общества» на Хабибуллу Габитова, который, выступая от имени Башкирского шуро на съезде башкир Верхнеуральского уезда (январь 1918 г.), «восстанавливал народ против татар». Он как будто заявлял: «Братья! Причина того, что мы остались безграмотными и темными, кроется в татарах: это они не давали нам дороги. Да будут прокляты татары и татарские мугаллимы!» Как сообщает «Иль», молодые татарские учителя в ответ на эти слова Габитова ушли из зала заседания, напутствуемые словами: «Мы еще проучим вас», а 8 фев­ раля 1918 г. из Таналыково-Баймака башкирские националисты направили в Верхнеуральск - заведующему отделом просвещения земской управы Фатыху Сайфи-Казанлы- телеграмму с требованием, чтобы татарская интеллигенция - учителя и др. - немедленно покинула пределы Верхнеуральского уезда. Уведомлялось, что в подкрепление этого требования из Баймака выехала башкирская воинская часть.

Но в конечном итоге основной причиной противоречий и трений был национализм представителей сравнительно большой - татарской нации. Как и иттифаковцы в период первой русской революции, татаро-«тюркисты» в 1917 г. вели националистическую проповедь тюрко-мусульманского единства, вызывавшую отрицательную реакцию со сто­ роны башкирской национальной общественности. Неприязнь возрастала по мере усиления подобного рода пропаганды. Враждебное отношение к татарской интеллигенции в башкирских деревнях Челябинского уезда, факты преследования ее со стороны башкир будущего Аргаяшского кантона отмечались во многих выступлениях на упомянутом съезде учителей-мусульман Оренбургской губернии. Съезд решил обратиться к Башкирскому шуро

42

с просьбой пресечь подобные действия14 На аналогичные факты указывало в коррес­ понденции газете «Иль» (10 марта 1918 г.) упомянутое «Уральское учительское общество»: оно сообщало, что в Верхнеуральском уезде башкиры сгоняют с мест татар-мугаллимов, а последние бегут, бросая свою службу.

На подобные факты обратил внимание и В. И. Ленин, когда ему после революции пришлось заняться татаро-башкирским вопросом. В своих воспоминаниях С. Саид-Галиев отмечает, как онигруппа татарских деятелей, - принятые для беседы В. И. Лениным, пытались доказать, что вражда к татарам ограничивается лишь узким кругом националистически настроенной интеллигенции башкир. Тогда В. И. Ленин задал им, примерно, такой вопрос:

-Ну, а кто же так недавно выгонял с побоями из башкирских деревень татарских учителей и даже мулл как колонизаторский элемент: башкирская интеллигенция или сами крестьяне?

-Конечно, - ответили те, - делали это крестьяне, но под влиянием агитации башкир­ ской интеллигенции15

В.И. Ленин остался не удовлетворенным ответами на его вопросы о причинах татаро­ башкирских противоречий и трений. Из поставленных им вопросов вытекает, что дело было не просто в агитации башкирской интеллигенции, а глубже - в исторически сложившихся неравноправных отношениях двух наций, в национальном эгоизме и шовинизме верхов татарского, особенно в пределах Башкирии, населения.

Татаро-башкирская проблема, волновавшая прежде всего интеллигентские слои обеих наций, стала предметом многочисленных обсуждений и бесконечных споров. Шла борьба между сторонниками единой «тюрко-татарской» нации, включающей в себя башкир, и поборниками самостоятельной национальности башкир и отдельной башкирской авто­ номии. Спорные вопросы, касающиеся татаро-башкирских отношений, поднимались на всех мусульманских и на всех башкирских съездах 1917 г. В работе первых участвовали

ибашкирские националисты. Они выступали против идеи «тюрко-татарского единства»

исоставляли особую фракцию. А на башкирских съездах, в свою очередь, присутствовали

ивыступали представители множества мусульманских (татарских) организаций: Орен­ бургского мусульманского бюро (Махмуд Марджани), Оренбургского национального шуро - совета - мусульман (председатель Фатых Каримов), редакции оренбургской газеты «Вакыт», Всероссийского мусульманского военного шуро (Казань), татарских учителей, а также отдельные мусульманские деятели16

Решения мусульманских съездов 1917 г. о «культурно-национальной автономии тюркотатар мусульман внутренней России и Сибири» отрицали национальные различия между татарами и башкирами, отвергали самостоятельное этнонациональное существование башкирского народа. Последний «растворялся» в общей массе «тюрко-татарской нации», ему отказывалось в праве на национальную самобытность и самоопределение. Подобная концепция, отражавшая исторически сложившиеся неравноправные отношения более сильной татарской нации с башкирами, активно пропагандировалась татарскими нацио­ налистами с трибун всевозможных мусульманских совещаний и съездов, с амвонов мечетей и газетных страниц. Своим призывом «не затевать» дела с башкирской автономией, ограничиться борьбой за культурно-национальную автономию всех «тюрко-татар мусуль­ ман» они вызывали к себе резко враждебное отношение. Делегаты второго башкирского съезда даже прогоняли представителей татарских националистических организаций. На другом из съездов башкирские националисты потребовали, чтобы татарские кадеты (Садри Максудов и др.) «уехали в Петроград - там их кадетские друзья»17

Споры об общности и различии татар и башкир разгорелись на упомянутом уже съезде учителей-мусульман Оренбургской губ., открывшемся 3 сентября 1917 г. в медресе «Хусаи-

43

ния» (г. Оренбург). Учитель-татарин из Челябинского уезда, выступая против Заки Вали­ дова, лидера башкирского национализма, заявлял: неуместно-де подчеркивать межпле­ менные различия в каком-то одном из вопросов (о просвещении), касающихся «великой тюрко-татарской нации». Об этом сообщала 5 сентября газета «Вакыт», редактор которой Фатых Каримов тут же выступил со статьей, выдержанной в том же духе.

На съезде учителей-мусульман Уфимской губ., открывшемся тоже 3 сентября 1917 г., острые речи против «попыток оторвать башкир от тюрко-татарской нации мусульман» произнесли Хади Атласов, Садри Максудов и другие поборники «тюрко-татарского единства». С защитой их точки зрения выступила татарская националистическая газета «Юлдуз» (г. Казань), одновременно ополчившаяся против решений закончившегося перед тем II башкирского съезда, против самостоятельной национальности башкир и нацио­ нального их самоопределения. Газета писала 11 сентября 1917 г.: «Прибывшие на этот съезд наши башкирские братья, будучи на поводу у Заки Валиди и Шарифа Манатова, совершили одну крупную ошибку: постановили осуществить в национальных культурных и политических делах автономию, обособленную от других тюрко-татар, не именующихся башкирами... Это - национальное преступление. В то время как тюрко-татары России численностью в 7 млн. чел., объединившись, добивались национальной автономии, два миллиона башкир, единые с тюрко-татарами по религии и крови, хотят отделиться. Это направлено против осуществления нашей национальной автономии». Помимо идеи башкирской автономии тюркистов-националистов не устраивает также решение II баш­ кирского съезда выдвинуть от башкир самостоятельный список кандидатов в Учре­ дительное собрание. «Большинство в этом списке, - пишет «Юлдуз», - сторонники тех, кто пытается оторвать башкир».

* * *

«Национальное собрание тюрко-татар мусульман внутренней России и Сибири», которое проходило в Уфе после октябрьского переворота-с 20 ноября 1917-го по 11 января 1918 г., окончательно выработало и утвердило «Основные положения о нацио­ нальной автономии мусульман тюрко-татар внутренней России и Сибири». Но националтерриториалисты, преимущественно татарские «левые социалисты» эсеровского толка, выдвинули проект территориальной автономии, а именно Урало-Волжского штата, и собрание приняло соответствующее решение. В пределы автономии должны были войти населенные тюрко-мусульманами, в том числе башкирами, Казанская и Уфимская

входящего в штат народа, включая и тех его представителей, которые проживают вне штата. Урало-Поволжье разделялось на два «земельных округа», одним из которых считалась Башкирия.

Такое решение исходило из желания погасить разногласия между большинством Милли меджлис и башкирскими националистами, которые уже имели серьезнейшие трения с татаро-мусульманскими организациями в Оренбурге. Эти организации не присоединились к объявленной автономии Башкортостана. Татарский «антибашкиризм» обнаружился теперь и на Национальном собрании мусульман в Уфе. 29 ноября 1917 г. здесь по вопросу об отношении к башкирским националистам и провозглашенной ими автономии разгорелась острая дискуссия. «Территориалисты» (Илиас Алкин, Фатых Сайфи-Казанлы, Газим Касим, Галимджан Ибрагимов, Шагит Ахмадеев, Фатых Мухамедьяров и др. - преимущественно левоэсеровская - «левосоциалистическая» - группа

44

татар) выступали против принятия какого-либо решения, осуждающего действия Башкирского областного шуро. Они считали провозглашенную автономию Башкорто­ стана одним из шагов к созданию Урало-Волжского штата. Безоговорочной поддержки создания башкирской автономии требовали левонастроенные башкирские представители Ф. Ахмедуллин, С. Атнагулов и др. А татаро-«тюркисты» (Садри Максудов, Гаяз Исхаков, Ибниамин Ахтямов и др.) заявляли, что попытки создать отдельную башкирскую автономию противоречат единству «тюрко-татарской нации». Но «территориалисты» добились того, что неприязнь «тюркистов» к сторонникам. башкирской автономии не получила узаконения в постановлении Национального собрания от 29 ноября об УралоВолжском штате. Один из пунктов постановления гласил: «В целях обеспечения совместных действий всех тюрко-татар Южного Урала и Среднего Поволжья, в деле получения территориальной автономии, необходимо... достигнуть взаимопонимания с Башкирским центральным шуро и предстоящим курултаем в Оренбурге»*.

Для «окончательного» урегулирования татаро-башкирских отношений И декабря 1917 г. в Оренбург на башкирский курултай прибыл - от уфимского Милли меджлис - Галимджан Ибрагимов, а 5-11 января нового года на этом татаро-мусульманском меджлисе присутствовали представители башкирского курултая, в том числе А.-З. Валидов. Там

издесь произошел бурный обмен мнениями; Валидов упорно отстаивал башкирский нацио- нал-автономизм (док. №№ 67, 71).

Г.Ибрагимов, «башкирский татарин», и другие татаро-«территориалисты» (терри- ториал-федералисты), положительно, в какой-то степени, относясь к национальной авто­ номии Башкортостана, ставили при этом вопрос об отношении к татарскому письменно­ литературному языку, коим пользовались тогда башкиры на поприще и промышленности,

ипросвещения, и административной службы, и делопроизводства (в разной, разумеется, степени). При всем их ревнивом отношении к гегемонистским поползновениям татарских националистов башкирские их коллеги-оппоненты считали приемлемым татарский письменно-литературный язык в качестве официального в пределах намечаемой ими автономии. А. Давлетшин, вместе с Шафиевым создавший впоследствии «революционное шуро Башкурдистана», писал в газете «Вакыт» за 2 декабря 1917 г.: «правда-де, существуют разногласия вокруг провозглашаемой Башкирским шуро автономии, но, встретившись в Оренбурге с председателем Башкирского шуро Шарифом Манатовым

идругими членами шуро, он «убедился в неправильности разговоров о том, что якобы Башкирское шуро насаждает вражду между башкирами и татарами, отвергает общую их литературу и т. д. Хотя они и ратуют за «Башкортостан», однако не будут разделять башкир и татар, проживающих в его пределах. Цель Башкирского шуро - организовать мусульман [Башкирии] в отдельный штат». То же самое подтверждала уфимская газета «Безнец юл». Она писала 13 сентября 1918 г., что башкир начал дело территориальной

автономии, а «татарин, мишар, тептярь, чуваш, черемисвсе они, объединившись, доведут его до конца». Намеченный на декабрь башкирский курултай, писала «Безнец юл», явится съездом не только по башкирскому вопросу, а «историческим собранием всех федералистов-мусульман, проживающих в Уфимской, Оренбургской, Самарской и Перм­ ской губерниях». Общемусульманский, общетюркский (башкиры + татары) характер автономии, которой оно добивалось, подчеркивало и само Башкирское областное шуро. Но шуро при этом было против автономии вместе с Казанью и казанскими (сред­ неволжскими) татарами. Во-первых, башкирские националисты остерегались конкурен­ ции деятельных националистов из Казани и желали сами без такой конкуренции и в ка-

Приводится из газет «Безнец юл», 30 ноября 1917 г., и «Вакыт», 9 декабря 1917 г., но в воспроизводимом нами тексте постановления этот пункт отсутствует.

45

честве башкирских деятелей возглавлять дело автономии (хотя бы вкупе с местными - «башкирскими» - татарами). Во-вторых, как националисты, они преувеличивали и идеа­ лизировали этнографическую самобытность башкир, сравнительную слабость их приоб­ щения к свободно-рыночному - капиталистическому - развитию и в чертах культурно­ экономической отсталости народа усматривали признак национальной его устойчивости

впротивовес татарам, более вовлеченным в сферу торгово-промышленных занятий. В-третьих, имея в виду героическое прошлое башкир, националисты видели в «башкирстве» знамя, под которым хотели достигнуть своих социально-политических, а то и често­ любивых личных целей. Со всем этим и связано то, что создаваемая автономия, согласно программе Башкирского шуро, непременно должна была называться башкирской автономией, Башкортостаном, хотя бы она включала не одних башкир, и территориально ограничиваться районами, где бы расселялись башкиры. Заки Валидов заявлял: «Поскольку суверенитет можно осуществить только в Башкирии, мы нашли оправданным объявить автономию на территории, где башкиры составляют 60 процентов [населения],

ипользуясь теперешней обстановкой, провозгласили башкирскую автономию»18 Острые татаро-башкирские противоречия обнаружились в Оренбурге после занятия

его красногвардейскими отрядами и установления советской власти. Возникший здесь сразу же Мусульманский военно-революционный комитет -МВРК (М. Тагиров, Б. Нури­ манов, К. Хакимов, Г. Шамигулов и др.) - вступил в острый конфликт с нацио­ налистическим Башкирским шуро и, как уже отмечалось, подверг аресту его членов, в том числе Валидова, и в результате образовалось новое- «революционное шуро» (ВРСБ). 19 (6) февраля с санкции Шамигулова как заместителя председателя губревкома, состоялось совместное заседание МВРК и ВРСБ. «После продолжительного обсуждения и обмена мнениями и после того, как обе стороны, поставив некоторые взаимные условия, обещали работать рука об руку, в контакте, Временный революционный совет Башкортостана был утвержден», - и в этом факте проявилось, в какой-то степени, стремление к устранению татаро-башкирских разногласий. Как сообщала тогда газета «Башкортостан» (орган ВРСБ), члены МВРК, побывав в Каргале, разъяснили татарскому населению «необходимость ликвидации распрей между башкирами и татарами... До этого

ввопросе о вхождении Каргалы в башкирскую автономию были противоречия. Теперь с этими противоречиями должно быть покончено... все население губернии, в том числе башкиры и татары, должны войти в эту автономию»19

Но при всем этом ВРСБ с самого начала своего существования находился в состоянии постоянных трений с МВРК. М. Тагиров и другие члены МВРК, а также примкнувшего

кнему Мусульманского военного комитета проявляли уклон к татарскому шовинизму

ипытались установить свою опеку над ВРСБ, вытеснить его из Караван-Сарая. ВРСБ, естественно, выразил протест против всего этого. В своем протоколе от 17 (4) февраля он записал: «...совет просит недопущения вмешательства в действия Временного революционного башкирского совета, по чисто национальным вопросам, представителей как от Оренбургского военного мусульманского комитета, так и от Оренбургского мусульманского военно-революционного комитета».

Противоречия между ВРСБ и МВРК обострились в связи с вопросом об УралоВолжском штате, о вхождении в него Башкирии. Если МВРК поддерживал этот проект, то ВРСБ первоначально отнесся к нему сугубо неприязненно. Разделяя решения декабрьского 1917 г. курултая об автономном Башкортостане, ВРСБ «...всеми силами протестует против постановления самочинно организовавшейся коллегии Урало-Волжского штата.., против насильственного включения территории Башкортостана в состав Идель-Уральского штата». 24 марта ВРСБ направил в СНК РСФСР телеграмму с аналогичным протестом20

46

«Должна ли создаваться Урало-Волжская область или только Башкирия?» - так сфор­ мулировал вопрос, подлежащий решению, И. Алкин, открывая 8 января 1918 г. П Все­ российский военный съезд мусульман в Казани. Среди делегатов съезда было 35 башкир (М. Муртазин, Т. Имаков и др.). И. Алкин сделал специальный доклад, лейтмотивом которого была идея: башкиры - это часть тюрко-татарской нации, башкирское движение - не национальное, а лишь аграрное движение. Т. Имаков доказывал: «Башкиры - отдельная [от татар] национальность, они имеют свои обычаи, культуру, искусство и другие особенности». Он предлагал: «Нужно придерживаться такой идеи: первоначально утвер­ дить Башкирский штат, а затем к Башкирии присоединить Казань»21 Выражая уважение к воле башкир, С. Саид-Галиев заявил: «Мы очень давно собираемся прийти к соглашению с башкирами, но до сих пор ничего конкретного не можем уяснить себе. Пусть уж башкиры скажут свое последнее слово и, если сможем, установим это согласие, если нет, то откажемся от мысли насильно присоединить их к себе»22 Саид-Галиев проводил мысль о необходимости учитывать при определении границ штата волю народов, чьи интересы при этом затрагиваются.

После долгих переговоров на П Всероссийском военном мусульманском съезде было достигнуто с башкирской фракцией определенное соглашение. Оно предусматривало, что башкирская фракция будет содействовать созданию Урало-Волжского штата, включающего наряду с тюрко-татарами также и башкир, но без чуваш и марийцев. Кроме того предполагалось, что, если окажется невозможным осуществить Урало-Волжский штат, то должно быть обеспечено создание отдельной башкирской автономии, оказана башкирам всяческая помощь в этом деле,-такое толкование давалось тогдашней печатью* последнему пункту постановления съезда, заглавным пунктом которого признавалось «...необходимым образование Идель-Уральской советской республики, входящей в состав Российской федеративной советской республики». Уфимская газета «Безнец юл» сообщала тогда: «...съезд обсудил вопрос об Урало-Волжском штате и нашел необходимым в скором времени провозгласить штат. Что касается вопроса о власти, то военный съезд принял резолюцию о том, что в штате должна быть власть советов. Коллегия территориальной автономии так же присоединилась к этой резолюции».

При всем том, однако, 17 (4) февраля левая фракция покинула съезд, заявив, что постановления, принятые после 17 февраля, она считает для себя не обязательными. Ее не устраивала ни общенационально-демократическая, ни даже советско-«пролетарская» автономия народов Урало-Поволжья, - картина, схожая со сложившейся тогда же в Орен­ бурге конфликтной ситуацией вокруг башкирских - валидовского и просоветско-шафиев- ского-шуро и движений за автономный Башкортостан, причем и под началом больше­ виков, на основе советской власти.

Большинство членов созданной Национальным собранием мусульман в Уфе «Коллегии

по иному руслу, чем это было намечено уфимским Национальным собранием мусульман. Последнее предусматривало, что высшим законодательным органом, как отдельного штата, так и Российской федерации должен быть парламент, а не совдепы или съезд совдепов, то есть идея Урало-Волжского штата первоначально покоилась на буржуазно-демо-

В данном случае газетой «Безнец юл» (г. Уфа) за 25 (12) февраля 1918 г.

Большую роль в ее деятельности играл Г. Шараф. В КУВШ входили также С. Атнагулов (башкир), Ф. Мухамедьяров, И. Алкин и др. Задача КУВШ состояла в распространении идеи территориальной автономии и подготовке конференции народов штата для объявления Урало-Волжской автономии, утверждения временной ее конституции и избрания временного правительства штата.

47

кратической парламентарной основе. Но в феврале - марте 1918 г. КУВШ, а также ее Уфимское отделение явно вступили на платформу советской автономии. 7 марта КУВШ приняла постановление объявить в скором времени территорию Урало-Поволжья автономной частью Российской федеративной советской республики. В этом «...акте национального самоопределения мусульманского пролетариата и крестьянства, - указы­ валось в постановлении, - участвуют исключительно те мусульманские организации, которые стоят на платформе советов... После объявления автономии созывается учре­ дительный съезд совдепов штата на национально-пропорциональных началах».

Такая позиция КУВШ вызвала резкое недовольство со стороны татарской националдемократии в лице С. Максудова, Г. Исхакова, Ибниамин Ахтямова и др. Последние телегра­ фировали 12 марта из Уфы в Казань Г. Шарафу, обвиняя КУВШ в том, что, объявляя себя организацией, стоящей на советской платформе, коллегия принимает решение, которое совер­ шенно не предусмотрено Национальным меджлисом (г. Уфа) при ее избрании, что, предрешив до созыва учредительной конференции вхождение Урало-Волжского штата в состав Советской республики, она в корне нарушает постановление Национального собрания об основах государственного строя штата. Налицо был раскол движения за Урало-Волжский штат.

IV

В этой связи обращают на себя внимание как решения губернских, во главе с Казанским, совдепов региона о советской автономии народов Урало-Поволжья, так и, особенно, появление центрального координирующего органа, взявшего в свои руки дело дальнейшей проработки проблемы просоветского обустройства народов Среднего Поволжья и Приуралья. Это - Комиссариат до делам мусульман при Наркомнаце, впоследствии преобразованный в Татаро-Башкирский комиссариат. Он был учрежден 17 января 1918 г. Еще 7 января вовремя беседы с видным татарским революционером Муллануром Вахитовым и пред­ седателем Башкирского областного совета Шарифом Манатовым Ленин предложил им договориться о создании какого-либо центрального мусульманского учреждения и под­ готовить соответствующий декрет. По совету В. И. Ленина Вахитов, Манатов и Ибрагимов имели переговоры с другими мусульманскими депутатами Учредительного собрания, которые, однако, отказались от сотрудничества с большевиками, советской властью. Тогда, рассказывает Манатов, «мы втроем решили образовать мусульманский комиссариат. Через 4-5 дней наш декрет... был подписан Лениным» (из воспроизводимых в сборнике воспоминаний Ш. Манатова).

Разработанный этим комиссариатом проект Татаро-Башкирской советской республики - логическое продолжение и развитие идеи и проекта Урало-Волжской автономии, и неверно искать принципиальное различие между Татаро-Башкирской республикой и Урало-Волжским штатом, как это делал, например, Р. М. Раимов, ошибочно считая, что если республика, то она непременно советская, а штат-безусловно буржуазен23 А ведь именно на основе проекта Коллегии по осуществлению Урало-Волжского штата* Комиссариат по делам мусульман при Наркомнаце подготовил положение о Татаро-Башкирской советской республике.

По документам видно, что Татаро-Башкирскую республику очень часто называли в 1918 г. «Урало-Волжским штатом», «штатом Идель-Урал», «Поволжско-Приуральской федерацией», «Идель-Уральской советской республикой» и т. д. Следовательно, неправильно противопоставление «Урало-Волжского штата» и «Татаро-Башкирской республики».

Подробный проект Урало-Волжского штата принадлежат Г. Шарафу, руководителю КУВШ. Он в ка­ честве специалиста по татаро-башкирскому вопросу был зачислен в штат Мусульманского комиссариата при Наркомнаце24.

48

** *

Положение о Татаро-Башкирской советской республике разрабатывалось с ведома и одобрения центральных органов коммунистической партии и советской власти, призванное продемонстрировать все «величие» национальной их политики. Оно было утверждено 22 марта 1918 г. Наркомнацем (в качестве его декрета) и на следующий день опубликовано («распубликовано», «обнародовано») в большевистской «Правде» за подписью И. Сталина (главный советский комиссар по национальной политике) и М. Вахитова, Ш. Манатова, Г. Ибрагимова - подкомиссаров, и уже по тюрко-мусульманам, татарам и башкирам. Обращает на себя внимание заявление Сталина о том, что названное положение подготовлено

В положении указывается, что «политическое и экономическое взаимоотношение западной части республики и Башкурдистана определяется учредительным съездом советов Татаро-Башкирской республики».

Спринятием этого положения движение за татаро-башкирскую автономию вступило

вновую стадию и вошло в организованное (администрируемое) русло советской национальной политики. Но степень узаконения ТБСР не стала еще, и вообще не станет, окончательной, не говоря уже о степени практической организации республики, которая не выйдет за пределы зародышевого состояния или проекта. Причина - отношение к это­ му проекту со стороны башкирской национальной общественности, которое, правда, претерпело определенные перипетии: были и моменты положительного отношения, о чем свидетельствуют, в особенности, проходившие 30 марта- 6 апреля 1918 г. в Му­

сульманском комиссариате переговоры с представителями башкир, ВРСБ (Б. Шафиев

идр.). Было достигнуто соглашение, которое подписали Мулланур Вахитов, Галимджан Ибрагимов и от башкир Шариф Манатов, Тагир Имаков, Бахтигарей Шафиев, Г. Аитбаев

идр. Соглашение предусматривало, что Комиссариат по делам мусульман при Наркомнаце реорганизуется в Татаро-Башкирский комиссариат* со введением в его состав новых (фактически - дополнительно к Ш. Манатову) башкирских представителей и что «новые члены Центрального комиссариата и представители башкир целиком и полностью принимают Положение о Татаро-Башкирской республике... Они будут совместно трудиться над его осуществлением».

Члены Временного революционного совета Башкортостана, остававшиеся в Башкирии, также «решили покончить с татаро-башкирскими разногласиями и работать совместно над осуществлением Татаро-Башкирской республики».

Газета «Чулпан», орган Мусульманского-Татаро-Башкирского-комиссариата (Москва), писала тогда: «Теперь, когда вопрос о территориальной автономии решен соответственно желаниям каждой из двух сторон, нет никакого повода к недоразумениям. Отныне татаро­ башкирская демократия повсеместно будет действовать сообща. Уверены, что она везде

ивсюду будет создавать совместные организации». Выступая на страницах той же газеты 23 апреля 1918 г., Хабибулла Габитов** говорил: «Теперь мы, башкиры и татары, соеди­ нились. Соединились, поняв истинные и горячие желания сердец друг друга. Соединились, дав друг другу руки, чтобы избавиться от рабства капитала».

*Эта реорганизация не была последней. По ряду соображений комиссариат и в дальнейшем несколько раз

преобразовывался и переименовывался: 27 апреля 1918 г . - в «Центральный мусульманский комиссариат», 25 ноября 1918 г .- снова в «Татаро-Башкирский комиссариат».

Тогдазаведующий башкирскимотделом агитации Мусульманского (Татаро-Башкирского) комиссариата в Москве.

49