История и культура традиционной Японии, 3. (Orientalia et classica). - 2010

их использовать в качестве вспомогательных военных сил. Сасамото Сёдзхл. Сэнгокудаймё... С. 249, 263, 264.

95В в источниках упоминаются кураката— места складирования продуктовой ренты в домене князя [Сибацудзи Сюнроку. Сингэн но сэнряку...

С.114), видимо, курануси совмещали ростовщические операции и управление кураката.

96Я м а б у с и — последователи сюгэндо: — синтетического учения, соединившего представления и ритуалы как автохтонного (синтоизм),так и заимствованного характера (даосизм и буддизм). Целью ямабуси было обретение личного просветления путем аскезы в горах. Подробнее см.: Боги, святилища, обряды Японии. Энциклопедия Синто. М.: РГГУ, 2010. С. 264; ТрубниковаН. Н.,БачуринА. С. Историярелигий Японии. М.: Наталис, 2009. С. 302— 309.

97Данное положение, по мнению Рональда Фрэнка, должно было ограничить возможности вассалов по наращиванию военной силы под их контролем. RonaldК. Frank. A battle for minds: regulating buddism in sexteenthcentury Japan // Asia Pacific Perspectives. Vol. 5. No. 1. December 2004 // http:// www. pacificrim. usfca. edu/research/perspectives.

98To есть можно конфисковать помещенное в заклад имущество.

99Цуйка — дополнительный закон, введенный уже после принятия основной части кодекса из 55 статей.

100В данном случае речь идёт о сделках типа хонсэнгаэси (см.выше).

101Необходимо учитывать, что во многих случаях влияние «ГС» носит опосредованный характер — через внесенные в «КХС»из «ИК» статьи (которые ранее были, в свою очередь, созданы под воздействием «ГС»), Кроме того, в ряде случаев корректнее говорить даже не о влиянии как таковом, а скорее о параллелях в содержании (ср., например, ст. 29 «ГС» и ст. 27 «КХС»). Авторы законов Каи фиксировали сходный принцип, но раскрывался он в статье совершенно непохожим образом.

Наставления дома Асакура — историко-правовой источник Японии конца XV в.

В. Ю.Климов

(СПбГУ)

Нет исторического знания беззнания источников. Их изучение, перевод икомментирование—актуальнейшая задача историка,выполняя которую можно в значительной степени преодолеть методологический кризис, вызванный крушением вульгарного марксизма. Работа над первоисточниками позволяет быстро освободиться отмногих идеологических шор, уйти от беспредметных и бесплодных дискуссий1.

В отечественном японоведении введены в оборот немногие средневековые письменные памятники права XIII—XVI вв.: «Уложение годов Дзёэй2» (первый сёгунат) и «Уложение годов Кэмму» (второй сёгунат)3. Переводы на русский язык вышеупомянутьох источников опубликованы безтекстологического анализа, развери|ггого комментария. До сих пор отсутствует обстоятельное исследованифга эту тему. Между тем указанный промежуток времени отмечен принятием многочисленныхактов как центрального правительства (бакуфу), таки отдельных могущественных феодалов в период более чемстолетней междоусобицы после «смуты годов Онин» (1467—1477). Ихизучение, содной стороны,даетне только юридический, нои исторический материал, который позволяет расширить границы наших знаний; с другой, мы получаем возможность более предметно судить охарактере источников.Достаточно сказать, чтодо сихпор отсутствует четкая классификация законодательных актов военных домов (букэ кахо). Японские источниковеды разделяют их, к примеру, на «семейные наставления» (какун), «правила» (окибуми), «соглашения мелких феодалов» (икки кэйдзё), собственно «Уложения» (сикимоку)4 и т. д. Разумеете!, притакой дробности, к|к отмечает Исии Сусуму, границы между ними подвижны. Темнеме1фе все они имеют устойчивые характеристики, которые позволяют их обнести ктому или иному жанру5.

Автор настоящей статьи стремится обозначить проблему «настазлений военных домов» (букэ какун) на наиболее ярком примере рода Асакура6, правителей провинции ЭтидзэнсKomjaXV столетия. Онибыли

Наставления домаАсакура— ьютюрико-правовойиспючник... 71

призваны способствовать устойчивости семьи, рода, обеспечивать преемственность власти патриарха, сохранение семейного уклада, традиций и консолвдации членов военного дома. Чтобы представить себе, что значили для японцев семья, родословная, каким уважением пользовался у потомков удачливый основатель рода и просто глава семейства, обратимся к автобиографическому сочинению Араи Хакусэки «Беседы у костра» («Оритаку сиба-но ки»)7, к тем его страницам, которые наиболее полно передают это. «Моему отцу было далеко за сорок, когда он встретился с матерью и женился на ней.Первыми родились две девочки, и обе умерли, не достигнув трехлетнего возраста, первая—Омацугими—скончалась в 29-й день 3-й луны 2-го года Дзёо8, вторая— Оёнэкими—в 23-й день 11-й луны 3-го года Дзёо9. Следующей тоже была девочка, умерла в возрасте 19-ти лет— Оитэгими— в 17-й день 1-й луны 11-го года Камбун10. И еще одна младшая сестра скончалась в возрасте 18 лет. Звали ее Омадэ. Умерла 8-го числа 5-й луны 5-го года Эмпо11. Когда я родился, в 3-м году Мэйрэки, год хинототори, во 2-ю луну12, отцу было 57 лет, а матери

42 года. Мне неизвестно, что за люди были родители моей матери.

Язнал двоих ее сестер: старшую и младшую. С тех пор, как себя помню, время от времени спрашивал [у матери] о ее родителях»13. И далее он сообщает о том, что мать ему ничего не говорила о них и что его предки по линии отца отмечены в хрониках Ода Нобунага «Синтёки» и отличились в штурме замка корейской столицы во время экспедицииТоётоми Хидэёси в Корею в концеXVI столетия. Араи с любовью описывает все таланты матери, подчеркивая ее образованность, умение шить и вышивать, играть на японском струнном музыкальном инструменте кото и в японские шашки «го»,а также ее глубокую преданность мужу14.

«Они стали походить друг на друга, как две капли воды.... После того, как отец был вынужден уйти в отставку, он сбрил волосы и стал монахом в миру, и мать последовала его примеру. Она умерла в возрасте 63 лет в 6-м году Эмпо в 5-ю луну 10-й день15 (нона следующей 179 странице Араи сообщает, что мать умерла на день раньше — 9-го числа 5-й луны. — В. К). Отец остался один»16. Араи Хакусэки с особой теплотой пишет об отце, о последних днях его жизни и сцене прощания: «[он]открыл глаза, посмотрел наменя, протянул руку, взял меня за руку и тихо умер, как будто уснул. Прошло каких-нибудь 100 дней с начала моей службы в этом году... в году, когда [ему] исполнилось 82 года.

Я хорошо помню отца, когда ему было за 80. Смоего детства онне менялся, и это благодаря Небом данным добродетелям, замечатель-

ным человеческим качествам, а также благодаря своимповседневным привычкам. Какраз поэтойпричинеегодобродетели неуменьшались.

Стех пор, как я стал проявлять признакисообразительности, онменя многомуучил. И среди прочего чаще всего вспоминаюего слова: "Мужчина должен учиться стойкости. Идля того, чтобы научиться этому, начни во всем выносить, что самому кажется невыносимым, и спустя некоторое время не будет казаться это настолько уж трудным.

С8—9-летнего возраста, в общем, во многом благодаря этому яприобрел силу [стойкости].Ведь от природы я был вспыльчивым и с трудом сдерживал свою раздражительность. Но,к счастью, я прошел по суровым дорогам жизни на этом свете и преодолел все жизненныеневзгоды, а сгодами силыстали таять, и сейчас нетак вспыльчив, какв далеком прошлом.А своим наследникам, когда думаю о наставлениях (какун) по этому поводу моих предков, хочется передать эти правила (кокороэ) на все случаи жизни".

Иснова вспоминаю о наставлениях (осиэ) отца: "Я покинул [родную] провинцию в возрасте 13 лет, все время жил среди чужих людей. Атакже [уменя] было много близких друзей, расположениекоторых никогда не терял, и это благодаря только двум вещам, благодаря тому,что избегал [проявлений]похоти иалчности. С высоты моихлет, когда я смотрю на людей, то [могу сказать, что] при разнице в положении и образовании, только эти две страсти разрушают человеческие отношения".Идалее продолжил: "Мойучитель сказал: "Какговорят древние, из-за алчности и похоти возникает вражда, и не предвидится ей конца",— пойми это. Об этом должны знать и молодые,

ипрестарелые"»17.

Столь длинная цитата может быть оправдана только тем, что гораздо лучше, чем пространные объяснения, позволяет нам понять место, природу, причины возникновения и существования наставлений, которыми стремились упорядочить как саму жизнь (распорядок дня, привычки и т. д.), так и образ мысли.

Традиция письменно фиксировать правила поведения, адресованные потомкам (яп.какун или, что реже, какин, кит.цзя-сюнь)18, восходит кVII в. и была заимствована из Китая.За образец быливзяты «Домашние наставления рода Янь» (Янь-ши цзя-сюнь),написан- ные непререкаемым для японцев того времени авторитетом в области политики и китайской словесности Яньчжи-туй (яп. Ган Си-суй) (531—591). Известныйяпонский мыслитель КибиМакиби (693—775), дважды продолжительное время пребывавший в Китае (716—735, 752—754), по возвращении на родину познакомил с ними своих соотечественников в сочинении «Собрание наставлений частного ха-

Наставления домаАсакура— историко-прсшовой источник... 73

рактера» («Сикё руйдзю»). Завершил его написаниев 769 г. Позжеимператор Уда (887—897) оставил после себя наставление, известное как «Завещание его Величества, составленное в годы эры Кампё19» («Кампё гоикай»). Этому примеру последовали Фудзивара, не желавшие ни в чем уступать правящему дому. Фудзивара Моросукэ (908— 960) приписывается авторство «Завещания господина Кудзё» («Куд- зёдоно-но гоикай»)20. Военные дома после установления первого сёгуната в Камакура подхватили и развили эту традицию.

Особенно наглядно это проявилось в «Наставлении Ходзё Сигэтоки» («Ходзё Сигэтоки какун») и в «Наставлении Ходзё Санэтоки» («Ходзё Санэтоки какун»). Монастырские уставы школы дзэн, написанные Мусо Сосэки (1275—1351) в 1339 г. для храмов Санъэин («Санъэин икай») и Ринсэндзи («Ринсэн какун») несут печать светских установлений, что явствует даже из их названий21.Японские историки различают «наставления военных домов» раннего средневековья (типичный образец родительских поучений— предписания дома Ходзё) и позднего средневековья, к которому относится рассматриваемый документ.

Текст дошел до нас в трех списках. Первый из них был обнаружен в личной библиотеке семьи Курокава, о чем напоминают нам два красных прямоугольных штампа на рукописи «Курокава Масаёри дзосё» («Личная библиотека Курокава Масаёри») и «Курокава Мамити дзосё» («Личная библиотека Курокава Мамити»). Позже появился третий штамп библиотеки университета Мэйдзи («Мэйдзи тосёкан»), где она хранится и по сей день. Кроме того, над заголовком имеется красный круглый оттиск личной печати Курокава Масаёри. На обложке в верхней ее левой части — заголовок «Асакура Эйрин кабэгаки». В конце рукописи имеется помета: «Документ переписан в [...] [году эры] Камбун, [год] курицы, последнюю декаду 10-й луны»22. Хотя письменный знак цифры не сохранился, можно с уверенностью сказать, что это было в 1669 г., так как именно на этот год приходится циклический знак курицы во время девиза правления Камбун (1661—1673)23.

Второй список сохранился в личной библиотеке Араи Хакусэки (1657—1725), известного деятеля эпохи Токугава. На обложке его рукой написано «Асакура Эйрин какай» («Домашние наставления Асакура Эйрин»),на титульном листе значится «Асакура Эйрин-нюдоси- сон-э-нохитоцугаки24» («Послание к потомкам монаха в миру Асакура Эйрин»). На первом листе в правом нижнемуглу стоит штампличной библиотеки Араи («Тэнсякудо тосёки»). В настоящее время рукопись хранится в императорской библиотеке25.

Третий вариант воспроизведен в письменном источнике «Асакура симацуки» («Записи о доме Асакура от начала до конца») и очень близок, по мнению японских исследователей, к рукописи из библиотеки Араи за исключением концовки,где приводится стихотворение Имагава Рёсюн26 (1325—1420). Этот текст представлен в многотомном собрании источников «Гунсёруйдзю»под заголовком «АсакураТосикагэдзюсити кадзё» («Семнадцать статей Асакура Тосикагэ»)27.Также он известен как: «АсакураТакакагэ дзёдзё» («Статьи Асакура Такакагэ») и «Асакура Тосикагэ дзёдзё» («Статьи Асакура Тосикагэ»)28. Упоминание имени Такакагэ в первом случае представляется ошибочным. ПодименемАсакура Такакагэ (1493—1548)известен сынСадакагэ (1473—1512), правнук Тосикагэ, автора, по нашему мнению, рукописи29. Во время создания наставления Такакагэ еще не родился, что снимает гипотетический вопрос о его авторстве. Текст из библиотеки Курокава, по мнению ведущих японских специалистов, по языку более близок кнаставлениям подобного рода, поэтому он и был взят за основу при переводе30. Неисключено, что в текст рукописи из собранияАраи переписчиком были внесены изменения,хотя заголовок «Послание к потомкам монаха в миру Асакура Эйрин» наиболее полно отвечает направленности жанра, но нельзя не принимать во внимание возможность более поздней подгонки, некоторой заданности. Обилие наименований наводит на мысль, что оригинал, может быть, и не имел оного.

Глава дома, которому приписывается авторство предписаний, упоминается под несколькими именами. Эйрин— монашеское, посмертное имя. Полностью оно звучит так: Эйрин Мунэо. В миру его звали Асакура Такакагэ или—что чаще встречается в исследовательской литературе — Тосикагэ (1428—1481). Кроме того, он также известен как Дандзё Саэмоннодзё Кусака. Автор статьи не располагает достаточно достоверными свидетельствами, которые бы указывали точно причину и время перемены светского имениТакакагэ наТосикагэ. Версия о том, что глава дома до официального назначения на пост сюго провинции Этидзэн назывался Такакагэ, а после того — Тосикагэ, не находит убедительного подтверждения: вплоть до смерти, последовавшей в 26-й день 7-й луны 13-го года Буммэй (21 августа 1481 г.), встречается подпись Асакура Такакагэ31.

В источнике «Асакура симацуки» сообщается, что этот род восходит к девятому по счету мифическому императору Кайка (годы правления 158—98 до н. э.; также известен под именем Вагаяматонэхикоохихиномикото) или к императору Котоку (574—654; известен также под именем Каруномико, а также — Амэёродзутоёхиномикото)32. Од-

нако эти сведения трудно убедительно подтвердить или опровергнуть. Изложение исторического прошлого Японии,подтвержденного невызывающими сомнения документальными свидетельствами, начинается обычно с 29-го императора Киммэй (годы правления 539—571). Император Кайкаотносится к мифологизированному прошлому страны. Однако следует учитывать то обстоятельство, что история легендарных императоров занимает значительное место в литературе, которая в известной мере является отражением самосознания довоеннойправящейэлитыЯпонии.НапериодправленияимператораКотоку приходятся серьезные изменения в истории страны, известные как реформы Тайка33. Первоначально род Асакура носил фамилию Кусакабэ и проживал в провинцииТадзима. В период Хэйан получил фамилию Асакура, так назывался уезд в провинцииТикудзэн (нынепрефектура Фукуока) на о. Кюсю, где проживал приемный отец продолжателя рода34. Асакура начали играть заметную роль во время правления военного правительства Муромати, так назывался квартал в г. Киото, где первоначально находилась ставка сегуна. Асакура Хирокагэ (1255—1352) принял активнейшее участие в разгроме основныхсилсоперниковАсикага, возглавляемых НиттаЁсисада (1302— 1338), в 1388 г. под командованием СибаТакацунэ (1305—1367), одного из могущественнейших сторонников сегуна. Сэтого времени начинается резкий подъем рода Асакура. Хирокагэ строит крепость Куромару (провинция Этидзэн), куда получил назначение на должность сюго его сюзерен Сиба.Асакура Масакагэ (1314—1372), сынХирокагэ, округлил владения, доставшиеся от отца, стал одним из влиятельнейших феодалов провинции35.Дом Сиба, представители которого занимали одно время второй по значимости в иерархии сёгуната пост первого министра (канрэй), из-за семейных раздоров и измен стремительно терял свое былое могущество.

В начале междоусобной войны ОнинАсакура Тосикагэ вместе со своим сюзереном выступил на стороне Западной армии, во главе которой стоял Ямана Содзэн (1404—1473). Затем Хосокава Кацумото, соблазнив Асакура постом правителя (сюго) провинции Этидзэн,переманил его на свою сторону (Восточная армия) в 1471 г. (Буммэй 3-й год). Этонетрудно было сделать первому министру, онтолькопризнал официально то, что существовало де-факто значительно раньше. Еще накануне междоусобицы Асакура практически безраздельно располагал всей полнотой власти на территории Этидзэн. Этим нехитрым ходом наряду с другими подобными мерами Хосокава удалось переломить неблагоприятно складывавшуюся обстановку на театре военных действий.

В этой связи представляется интересным отметить, что некоторые из вновь появлявшихся правителей провинций стремились получить формальное назначение на пост сюго из центра от военного правительства, легализуя таким образом свой более высокий новый статус и вькодя «на законных основаниях» из-под контроля бывших сюзеренов, за счет которых, как правило, они и возвышались. Поэтому по формальному признаку их трудно обвинить, как это делают Джон Лу36 и Сэнсом37,в измене и отказе от конфуцианских и других принятых норм поведения. Часть из них стремились формально соблюсти приличия с тем, чтобы иметь легальные основания на управление подвластными территориями. Резиденцией нового правителя Этидзэн стала вновь построенная практически неприступная крепость Итидзётани, сразу же ставшая притягательным центром, сопоставимым в то время с Киото. В Итидзётани были построены роскошные апартаменты с изысканным убранством, собрана ценная библиотека, разбит элегантный парк в стиле Муромати38.

Тосикагэ пробыл на посту сюго до самой смерти в 1481 г. Время создания семейного наставления как раз приходится на эти десять лет, когда оннаходился у власти в Этидзэн.Косвенные свидетельства тому можно найти в самом тексте, статья 16: «Современи моего полусиротства монахом в миру <...> после того, как чудом овладел провинцией, не смыкая глаз ни днем ни ночью, заставлял себя работать, <...> сохранил провинцию в благополучии. Если потомки будут следовать этому распоряжению, то и фамилия будет продолжать существовать»39. Дом Асакура чуть больше 100 лет правил Этидзэн. Последний из потомков, Ёсикагэ (1533—1573), связав свою судьбу с противниками Ода Нобунага, потерпел поражение и был вынужден покончить жизнь самоубийством в 1573 г.

«Семейные наставления» в момент своего возникновенияимели много общего с литературным жанром «дзуйхицу» («вслед за кистью») и, по-видимому, немало из него заимствовали. Их объединяет отсутствие одной темы повествования, игра раскрепощенногоума, нескованная жесткой формой изложения, искренность автора40. Однако главы военных домов преследовали явно выраженные другие цели: раскрыть потомкаммеханизм воздействия намассовое сознание, способы манипулирования им и дать в сжатом виде рецепт, как лучше удержать власть, не прибегая без нужды к насилию. Этим обусловлена постепенная утрата сходства с литературным жанром, сходства, вызванного замкнутым характером обращения своеобразных духовных завещаний, предназначенныхдля служебного пользования крайне узкого круга доверенных лиц.

В поздних наставлениях, помнениюавтора статьи, во многом нет уже той доверительности в тоне повествования, утрачивается кажущаяся бессвязность изложения, все больше преобладаетпрямолинейная назидательность. Поэтому возникает ощущение, что в отличие от ранних наставлений Ходзё увещевания Асакура Тосикагэ отличаются меньшей чистотой жанра. Документ приближается к законодательным актам и по форме тяготеет к «Уложению годов Кэмму»,который также отмечен больше дидактичностью, чем конкретным юридическим содержанием. Интересноотметить и другое объединяющее их сходство: количество статей. Иу «Уложения», и у «Наставления» их, как принято считать, семнадцать.

О распространенности мнения, что наставление состояло из семнадцати статей, красноречиво говорит хотя бы тот факт, что в большой исторической энциклопедии, к написанию которой привлекались самые авторитетные специалисты по различным историческим дисциплинам, оно фигурирует под названием «Семнадцать статей Асакура Тосикагэ» («АсакураТосикагэдзюсити кадзё»). Автор—Маки Кэндзи41. Точнотак же обстоит дело и в западноевропейском, и в американском японоведении42. Объявленное количество статей достигается расчленением статьи 5 в рукописи из собрания Курокава, которой придерживается автор настоящей статьи, на две неравные части с выделением последнего предложения, где говорится о запрете давать театральные представления саругаку на территории замка в ночное время, в отдельный параграф (статья 6 в рукописи избиблиотеки Араи Хакусэки).

Разделение статьи, связанной одной темой, требует серьезного объяснения, без которого оно выглядит неубедительным. По-видимо- му, японские средневековые законодатели питали особые чувства к цифре семнадцать. Сато Синъитипри кратком анализе «Уложения годов Кэмму», с принятием которого официально было провозглашено начало сёгуната Асикага, отмечает, что формально «Уложение» неявляется в строгом смысле сводом законови фактическисостоит больше чем из семнадцати статей, как принято считать. Неучитываются два параграфа, образующих своеобразную преамбулу. За образец, помнению Сато, взята семнадцатистатейная «Конституция Сётоку-тайси»43; имя принцаСётоку-тайси в Японииокружено, можно сказать, глубоко религиозным пиететом. Неслучайно поэтому, вероятно, и «Уложение» первого сёгуната «Госэйбай сикимоку» состояло из 51-й статьи, т. е. три раза по семнадцать44. По-моему, эта логика применима и в настоящем случае. Кроме того, такое дробление, возможно сделанное позже переписчиками рукописи, статьи, связанной казалось бы единой смыс-

ловой установкой, оправданно. Какизвестно, самТосикагэ питал слабость к театральному действу и, вероятно, хорошо в нем разбирался. Однако поздние вечерние представления на территории замка отвлекали бы людей от исправного несения боевого дежурства в наиболее опасное время суток, вносили бы разлад в установленный распорядок дня, который был продиктован суровыми реалиями постоянных междоусобиц, могли бы вызвать нарушения в умеренности и сдержанности, основной добродетели подчиненных ему воинов. С этой точки зрения выделение этого запрета в отдельную статью подчеркивало его значимость в деле поддержаниядисциплины.

Постатейный анализ документа обнаруживает его тесную связь с исторической обстановкой, выявляет мировоззренческие установки, уровень сознания и мировосприятия. И беглого взгляда достаточно для определения социального происхождения если не автора, то составителя духовногозавещания:имявляетсяпредставитель высшего слоя военного сословия. Глава дома наставляет потомков, как удержать власть в провинции после его смерти. Все должно быть подчинено этой цели. В первых же статьях Тосикагэ подчеркивает настоятельную необходимость опираться на преданных и талантливых людей, непринимаяво вниманиеих знатность (статьи 1,2). Этим принципом, вероятно, в то смутное время руководствовалось подавляющее большинство крупных военачальников, что объясняетпоявление на политической сценекрупных деятелей, вышедших из самых низов японского общества.

Постоянныемеждоусобицы, раздробленность страны, по-видимо- му, не могли не повлиять на общественное сознание широких масс, в том числе и правителей провинций, от которых требовалось еще в большей мере, чем в предыдущем столетии, поддержание на высоком уровне постоянной боевой готовности и бдительности (статьи 3, 4, 10). Для своевременного принятия должных мер необходимо располагать как можно более полной и достоверной информацией,которую должны предоставлять профессиональные разведчики (мэцукэ45), посланные во все уголки страны. Не следует прекращать их деятельность и в том случае, «если даже мир воцарится в Поднебесной» (статья 3). Статья 10 самым прямым образом перекликается с третьей. Коль скоро в других владениях действуют свои секретные агенты, то логично предположить, что и в пределах Этидзэн скрываются люди той же профессии из других провинций,что определяет осторожное отношение к незнакомцам, бродячим самураям (ронин). Их не следует приближать к себе, даже если они обладают очевидными способностями и достоинствами. На случай отражения