Вместе с тем, тогда белогвардейцы оказывали болгарским властям скрытое сопротивление. Так, несмотря на запрет ношения русскими погон и возможности иметь у них военных руководителей, вместо высланных за границу начальников белогвардейцы выбрали новых. Вся переписка для поддержания связи между подразделениями шла глубоко законспирировано, по частным адресам.

Однако ситуация тогда для русских осложнилась еще больше изза того, что болгары под влиянием коммунистической агитации и действий правительства Стамболийского стали в массе своей отказывать белогвардейцам в предоставлении работы, а все их имущество и деньги были конфискованы полицией и жандармерией. Но благодаря сохранившейся в тайне воинской организации и тому, что русские были в массе своей хорошими работниками, им даже в такой сложный период удавалось найти работу и поддерживать свое существование.

Этому способствовало и ухудшение тогда позиций коммунистов, которые пока не могли добиться ожидаемых «земледельцами» успехов на внешнеполитическом фронте.

Подобная ситуация нанесла правительству Стамболийского, рассчитывавшему на «быстрое признание коммунистов в мире», чем во многом оправдывал свой «флирт» с ними и сам премьер, сильный удар.

Конец правительства Стамболийского

Болгарские военные, недовольные происходящими в стране изменениями и заигрываниями Стамболийского с красной Москвой, 9 июня 1923 г. совершили государственный переворот, подготовленный «Народным сговором», блоком буржуазных партий, и «левый» кабинет Стамболийского пал.

По оценке самих болгарских коммунистов, «в июне банда алчных банкиров и спекулянтов, обанкротившихся на войне генералов и жадных до легкой политической карьеры профессоров, опираясь на силы заговорщицкой военной лиги «Кубрат» и при поддержке находившихся в Болгарии 10 тысяч врангелевцев, Македонской организации Тодора Александрова и генерала Протогрессова, свергла крестьянское правительство Стамбулийского.

Она захватила в одну ночь чисто разбойничьим путем власть, убив часть крестьянских министров, депутатов и других видных деятелей, пополнив тюрьмы тысячами крестьян и рабочих, противившихся перевороту, и подчинила болгарский народ своей военной диктатуре…» [402]

По свидетельству жившего тогда в Болгарии доктора Ретивова, после этого по всей стране прокатились волны беспорядков, в некоторых местах земледельцы и коммунисты оказали кровавое сопротивление новой власти, но оно было быстро сломлено»[403].

По данным другого коммунистического источника, «первая бойня была устроена сейчас же после государственного переворота, свергнувшего земледельческое правительство Стамболийского… Народ восстал против насильников. Значительное восстание было около Пазарджика, где находилась деревня Славовица с поместьем Стамболийского.

Борьба была ожесточенной. Однако победили узурпаторы. Сам министр-президент Стамболийский сдался в плен, был увезен на автомобиле и зверски убит военными властями. Труп его был похоронен в песке на берегу реки Марицы, откуда его вырыли и съели собаки. Официально же сообщалось, что Стамболийский был убит вследствие попытки его приверженцев освободить его…

Рядом с его могилой вся местность была покрыта трупами и могилами восставших. Те из них, кто остался в живых, были преданы суду… Карательные экспедиции свирепствовали по деревням…» [404]

Другой коммунистический источник свидетельствует: «Дня три город (София. – Ред.) глухо волновался. Не было сведений о нем (Стамболийском. – Ред.). Наконец, стало известно, что «он» был настигнут при попытке бежать за границу совместно с русским эсером, белогвардейцем Лебедевым, и убит» (выделено автором публикации). Судя по всему, той же участи подвергся и Лебедев[405].

Якобы тогда, в том числе и в восставшем Плевненском округе, погибли тысячи повстанцев[406].

В свою очередь, видный представитель болгарских коммунистов В. Коларов пишет о косвенном участии в этих событиях белогвардейцев: «Несмотря на то, что их (врангелевцев. – Ред.) военная организация была внутренне разложена, а их масса –

деморализована, непримиримые монархисты (русские. – Ред.), однако, во время переворота 9 июня, были на стороне заговорщиков.

Они особенно отличились своими жестокостями и издевательствами над той частью белоэмиграции, которая, раскаявшись, была готова вернуться на свою родину. Специальная миссия врангелевцев заключалась в том, чтобы расправиться под покровительством болгарского правительства над «большевизированными русскими».

Памятными остаются их насилия и убийства, которые привели к отъезду из Болгарии миссии Советского Красного Креста…»[407] (по заявлениям белогвардейцев, под его «личиной» действовали чекисты).

Однако сами белоэмигранты свое участие в данных событиях отрицают. По их данным, накануне переворота болгарские офицеры приглашали своих русских братьев разобраться «с красной угрозой» вместе. Те, несмотря на большое желание отомстить коммунистам за свои страдания, не стали в этом участвовать, помня о приказе Врангеля не вмешиваться во внутреннюю жизнь Болгарии, чтобы в случае неудачи не осложнять и без того тяжелое положение эмигрантов и не давать повода говорить, что белогвардейцы пытаются захватить в ней власть.

Например, из Орхания писали: «Несмотря на полную нашу непричастность к случившемуся, есть сведения, что нас все же в некоторых кругах считают соучастниками и, если последует контрпереворот, особенно с участием коммунистической партии, то чувство самосохранения, вероятно, заставит и нас выступить, даже если бы мы этого не хотели».

В свою очередь, из Горно-Паничерова доносили: «Мы везде руководствовались ранее бывшим приказом Главнокомандующего (о невмешательстве чинов Русской армии в жизнь приютивших их стран. – Ред.). Во многих местах большевики обвиняют русских в

участии в перевороте, что, к сожалению, не лишено иногда оснований (выдено автором публикации. – Ред.); но со стороны чинов армии этого замечено не было».

Из Пловдива сообщают: «В первые дни переворота были приглашения со стороны отдельных болгарских офицеров и нам взяться за оружие для поддержания нового правительства, но мы на

это отвечали, что это их чисто внутренние дела и что русским не следует вмешиваться».

В Бургасе на аналогичное предложение генерал Греков заявил, что «без разрешения генерала Врангеля он не может начать формирования дружин из русских». «На прощание, – говорилось в донесении, – собеседник, улыбаясь, спросил: «Ну а если в городе выступят коммунисты, можем ли мы тогда рассчитывать на ваше содействие?» На это старший корниловской группы ему ответил, что коммунисты – наши исконные враги и в случае их восстания чины армии едва ли могут остаться безучастными зрителями».

Нужно поистине удивляться выдержке русских войск при этих исключительно трудных обстоятельствах. Едва ли нужно говорить, какая ненависть окружала имена падающего правительства и как трудно было этим «ландскнехтам», как любят выражаться наши левые недоброжелатели, удержаться на нейтральной позиции и остаться верными приказу Главнокомандующего.

Но во всех этих донесениях чувствуется тревога за будущее. Всеми чувствуется ожидание того момента, когда оставаться нейтральными станет невозможно»[408].

Белоэмигранты и правительство Цанкова

На смену кабинету Стамболийского пришло правое правительство Цанкова. По данным коммунистических источников, «профессор Цанков… опирался на самые реакционные слои болгарской общественности… на черносотенное офицерство, как своё, отечественное, так и на врангелевское… Инспирированный им военный переворот должен был положить начало плохо прикрытой военной диктатуре, проводимой в жизнь «Лигой запасных офицеров», русскими белогвардейцами и македонскими «экзекуторами»[409].

Это привело к позитивным изменениям в жизни белоэмигрантов. Например, согласно их воспоминаниям, «…в один прекрасный день по улицам Перника проскакали кавалеристы, разогнали народ, и было объявлено о свержении Стамболийского – Болгарией стал править царь Борис. В связи с этим изменилось и наше положение: в Пернике был сформирован вооруженный отряд из рот Корниловской,