Турция и Греция: междоусобная белогвардейская война
Оказавшись в конце 1920 г. в турецких и греческих лагерях, некоторые русские эмигранты, не имея средств к существованию, пошли на службу в местные армии. Интерес к ним во многом обусловила начавшаяся между этими странами война.
Нередко конкретный выбор определялся тем, в какой лагерь попадал при эвакуации тот или иной человек. Так, из турецких лагерей вроде Чаталджи многие пошли в турецкую армию, а из греческих (например, Лемнос) – в греческие части, в том числе и пограничные.
Информация об этом в том числе содержится в воспоминаниях генерала от кавалерии П. Шатилова: «…Часть армии была переселена в Грецию, так как от командира Кабалджинского лагеря, генерала Фицхелаурова (27 апреля 1923 г. разжалован и выгнан из армии Врангелем за растрату и присвоение 217 турецких лир из полковых сумм Сводно-Донского полка, 75 из которых он выписал себе, а остальную сумму – нескольким другим чинам в виде пособия и наградных, чем «поставил полк в очень затруднительное положение»[213]), поступило официальное предложение от Греческой военной миссии о принятии для внутренней военной службы в Греции около двух-трех тысяч казаков. В результате дело это вылилось в предложение поставить на службу в пограничную стражу около четырех тысяч человек, примерно на тех же условиях, на каких были приняты наши кавалерийские части на пограничную службу в Югославии»[214].
Кроме того, тогда бывшие белые офицеры записывались в греческую железнодорожную охрану. Так, личный курьер Врангеля В. Каменский пишет: «В Салониках… вечером сел в поезд, отходивший на Белград. Перед отходом поезда на каждую площадку вагона стали один-два вооруженных русских офицера, которые на мой вопрос, что означает их присутствие здесь, ответили мне, что они являются охраной пассажирских поездов от грабежей разбойничьих банд, которыми полна эта горная местность около Салоник. Конвой этот сопровождал ежедневно поезда в оба конца»[215].
Впрочем, греки вспомнили о русских во вторую очередь, самонадеянно полагая, что не выходившая с 1911 г. из войн Турция, ослабленная ими, не будет для них серьезным противником. К сожалению, при этом белогвардейцы в греческой и турецкой армиях по сути были вынуждены сражаться друг против друга. Впрочем, об этой не самой приятной странице истории известно немного.
Что касается турецкой армии, то туда немалое число белоэмигрантов шли из чувства мести по отношению к странам Антанты, против которых боролся лидер турецкой революции Мустафа Кемаль, с которым еще весной 1920 г. Врангель начал весьма успешные переговоры, продолжавшиеся и летом того же года. При этом от него к турецкому вождю направлялись офицеры как с официальными, так и с неофициальными поручениями[216].
Во многом такое взаимодействие было обусловлено тем, что еще до эвакуации из Крыма они были озлоблены на ту политику Великобритании и Франции по отношению к Белому делу, которую они стали проводить после ноября 1918 г. (капитуляция Германии в Первой мировой войне, в которой они сражались против нее как союзники) как «предательскую».
Попав в отведенные им лагеря на безлюдной территории Греции и Турции и столкнувшись с хамским к себе отношением со стороны недавних союзников по Первой мировой войне, многие из них горели желанием отплатить им «звонкой монетой».
Отчасти понять их было можно: недавние «друзья» отобрали у русских даже те ценности, которые они вывезли с собой, обещав «в обмен» снабжать их всем необходимым, от чего они очень быстро отказались, параллельно препятствуя выполнению распоряжений белогвардейского командования среди подчиненных ему подразделений.
Жить зимой 1920–1921 гг. в условиях сильного холода и бескормицы в палаточных лагерях было тяжело даже бывалым воинам, прошедшим не одну войну. Поэтому многие из них были рады любой возможности не только продать агентам Кемаля оружие, за что им угрожала гибель (пойманных с поличным британская полиция, по свидетельству некоторых эмигрантских источников, топила в Босфоре), но и вступить в турецкую армию.
«Союзники», опасавшиеся массового перехода туда белогвардейцев, предпринимали соответствующие контрмеры. Они оцепили лагеря врангелевской армии, поставив задачу своим войскам: «не допустить бегства российских офицеров к Кемаль-паше».
В свою очередь, врангелевское командование стремилось любыми мерами воспрепятствовать распылению армии и сохранить в своих руках ее личный состав. Для этого использовали вооруженные караулы из юнкеров, которые блокировали выходы с Галлиполийского полуострова, где находился один из главных лагерей белогвардейцев и ловили направлявшихся к Кемалю. Также они охраняли тюрьмы и гауптвахты, откуда было особенно много попыток сменить голодное лагерное сидение на турецкую службу[217].
Такое отношение приходилось проявлять и потому, что «союзники» угрожали в случае продолжения ухода из белогвардейских лагерей людей к Кемалю «распылить» врангелевскую армию и даже выдать красным.
Особую нервозность представители Великобритании и Франции стали проявлять, когда армия Кемаля, разгромив в 1921 г. союзные им силы греков, стояла всего в 50 километрах от Стамбула. Осознавая отношение к себе со стороны белогвардейцев, британское и французское руководство не могло не испытывать еще большее, чем прежде, волнение.
У «союзников» были проверенные данные, что, невзирая на охрану лагерей, русские, особенно казаки, продолжают бежать как из Галлиполи, так и с острова Лемнос. Англичане всерьез опасались, что в случае дальнейшего продвижения Кемаля к Стамбулу измотанные тяжелой лагерной жизнью казаки, находившиеся на Чаталджи, окажут им помощь и совместными усилиями возьмут Стамбул, а «союзнический» гарнизон будет не в силах отбить этот комбинированный удар.
Во многом поэтому Великобритания и Франция неожиданно помогли врангелевскому командованию перевезти в почти полном составе русскую армию на Балканы, подальше от эпицентра борьбы.
Однако некоторые белогвардейцы и в этот период бежали в греческую и турецкую армии, невзирая на двойное охранение мест ее расположения со стороны врангелевского и союзного командования.
Впрочем, можно предположить, что представители Лондона и Парижа могли сознательно склонять белогвардейцев к записи в союзную им греческую армию, чтобы канализировать их устремления в противоположную от Турции сторону.
Однако часть врангелевцев занимала по отношению к данному вопросу вполне выраженную отрицательную позицию из-за того, что «на Лемносе… пиндосы-греки грабили своих «братушек», пользуясь их безвыходным положением. Россия им этого не забудет»[218].
Об их службе грекам и туркам известно немного, но, судя по всему, эти обещания были претворены в жизнь. Едва ли не единственным выявленным источником по теме служит письмо офицеров Даватца и Екадечевского полковнику Тихобразову, видному представителю Русской группы войск в Китае, в котором они, видя неудачи войск Северной коалиции маршалов-националистов в борьбе против Чан Кай Ши и его союзников, предлагали организовать кавалерийские рейды по тылам противника, исходя из опыта российской Гражданской войны. Они же писали, что «во время Греко-
турецкой войны то же самое сделали турки под руководством наших же. Благодаря нашим, турки забрали штаб греческого главнокомандующего и командующего армией»[219].
Исходя из этого документа можно предположить, что русские сыграли важную роль в победоносном исходе этой войны для Турции. Но, к сожалению, больших подробностей автору данного издания по этой теме пока обнаружить не удалось.
Впрочем, только этим эпизодом история пребывания выходцев из Российской империи в турецкой армии не ограничилась. Еще с середины XIX века, когда русские войска покоряли Кавказ, а местное население зачастую предпочитало устроиться на военную службу в Османскую империю, это открыло последующую дорогу для их единоплеменников после 1920 года.
Например, в турецкой армии было традиционно много черкесов. После гражданской войны турецкая армия пополнилась очередной «волной» кавказцев из числа тех, кто не принял Советскую власть. Среди них было немало бойцов Черкесской и Чеченской конных, а также Сводной Горской дивизий.
Следующая «кавказская волна» в турецкой армии приходится на период Второй мировой войны и после 1945 г. В 1941–1945 гг. в плену
оказались или добровольно перешли на сторону Германского блока тысячи бывших жителей северокавказских республик СССР. А с захватом летом-осенью 1942 г. части Северного Кавказа немецкими и румынскими войсками некоторые его жители, недовольные Советской властью, помогали захватчикам (в том числе в составе особых подразделений, формируемых на национальной основе, – «легионов») бороться против советских войск.
Однако немало было и тех, кто не стал воевать за немцев и предпочел уехать в Турцию, чтобы вступить в ее армию. Сравнительная легкость данной процедуры во многом объяснялась тем, что традиционно кавказцы там (особенно черкесы и в меньшей степени чеченцы) занимали привилегированное положение. Из них приобрели широкую известность представители княжеской семьи Гиреев[220].