Rumi_Dzhalaladdin_Kalandar-name

Глава 143. Разъяснение того, что до тех пор, пока говорящий (Абу Бакр Каландар – прим. ред.)

Вступительное слово

председателя Совета муфтиев России и Духовного управления мусульман

Российской Федерации муфтия шейха Равиля Гайнутдина

«Каландар-наме» – это уникальное произведение эпохи Средневековья, рукопись которого всего несколько лет назад была найдена исследователями Института истории им. Ш.Марджани АН РТ. Его уникальность, в первую очередь, заключается в том, что это, по сути, единственное известное нам сегодня полноценное богословское сочинение, созданное в Золотой Орде – государстве, в котором сформировалась этническая и религиозная идентичность многих коренных мусульманских народов Российской Федерации, Центральной Азии и Закавказья. Его автор – имам города Солхат (совр. Старый Крым) Абу Бакр Каландар, по мнению исследователей, был одним из приближенных богословов хана Узбека, при котором, как известно, ислам был провозглашен государственной религией Золотой Орды, сохраняя при этом принцип свободы вероисповедания, а социально-экономическое развитие страны достигло наивысшего расцвета. Не вызывает сомнений тот факт, что именно имам Каландар сыграл значимую роль в проповеди ислама среди народов Золотой Орды. Поэтому изучение его труда не только знакомит нас с мировоззрением самого ученого и его эпохой, но и, что самое важное, позволяет понять те идеи, которые легли в основу богословской школы мусульманских народов нашей страны.

Вто же время необходимо понимать, что автор поэмы не только был человеком своего времени, но и входил в число высшей знати крупнейшего государства Евразии и, соответственно, не мог оставаться в сторонеотхитросплетенийвнутреннейивнешнийполитики, что, несомненно, отразилосьнаеготворчестве.

Познакомившись с текстом «Каландар-наме», можно увидеть, что он многогранен и отражает всю глубину и сложность развития религиозной мысли мусульманской цивилизации Средневековья, изложенного автором через призму исторических условий Золотой Орды эпохи ханов Узбека и Джанибека. Работа написана на персидском языке в традиционном суфийском поэтическом стиле, характерном для многих мусульманских авторов того времени. Она воспевает мистический путь познания Бога через аскезу и добродетель, приводя примеры из жизни пророков и праведников, изобилует метафорами и притчами из богатого наследия персидской литературы.

Перед нами первое, после многовекового забвения, издание поэмы в переводе на русский язык. Источник только вводится в научный оборот и для полноценного определения его литературной и богословской ценности требуется детальный и комплексный анализ целого ряда специалистов по истории золотоордынской эпохи, мусульманской богословской мысльи Средневековья, суфийской и персидской литературы. Именно поэтому вместе с изданием самой книги запускается публикация серии комментариев к ней, совместноподготовленных учеными историками, литературоведами, исламоведами и специалистами в области историимусульманскойбогословскоймысли.

Первый выпуск комментариев включает в себя анализ десяти глав «Каландарнаме», посвященных важнейшим темам мусульманского богословия, мистицизма и священной истории ислама – единобожию, пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Аллаха) и его внукам Хасану и Хусейну, четырем праведным халифам, четырем суннитским имамам, вознесению Пророка (миʻарадж) и разъяснению Божественной любви. В своих подробных анализах каждой главы комментаторы сопоставляют текст поэмы с Кораном и Сунной, а также известными произведениями богословской и суфийской литературы того периода, выявляя таким образом источники формирования идей имама Каландара и оригинальность их интерпретаций.

Знакомство с комментариями позволит также узнать о глубине и широте богословских изысканий средневековой мусульманской цивилизации и, я надеюсь, вдохновит новые поколения богословов, поэтов и исследователей на творчество во славу Божию.

Взаключении хотел бы выразить благодарность ученым Института истории им. Ш. Марджани АН РТ и всем привлеченным к работе над переводом и комментированием исследователям и богословам. Несомненно, это большое открытие для исторической и богословской науки, подлинный и значимый вклад в изучение отечественной школы мусульманского богословия.

Молю Всевышнего принять труды наших достопочтенных предшественников – праведных богословов прошлого, посвятивших свои жизни в деле распространения истинных ценностей ислама, и прошу Всемилостивого Творца даровать Свою помощь и поддержку всем их последователям, идущим по пути познания и науки.

Муфтий шейх Равиль Гайнутдин

Председатель Совета муфтиев России, Духовного управления мусульман Российской Федерации

Вступительное слово

Чрезвычайного и Полномочного Посла Исламской Республики Иран в Российской Федерации

доктора Мехди Санаи

Терпимость, толерантность и мирное сосуществование последователей различных идей и взглядов является одной из насущных потребностей сегодняшнего мира. Наверное, никто не мог предположить, что в XXI веке мы станем свидетелями появления экстремистского мышления, которое не терпит никаких убеждений и мыслей, отличных от его собственных, считает всех вероотступниками, заслуживающими наказания, захватывает целые регионы, устанавливает средневековое правление и превращает весь мир в арену для своей агрессии и нецивилизованных действий. Действительно, почему же это произошло, и каким образом можно искоренить это явление? Думается, что разрыв между обществами

иих изоляция друг от друга, обусловленные отсутствием объединяющих духовных основ, сыграли значительную роль в отчуждении этнических и религиозных групп друг от друга и побудили нас забыть о том, что человеческий род нуждается в единодушии и мирном сосуществовании друг с другом. Это потребность созвучна логике Корана, провозглашающего: «Давайте придем к единому слову и для нас, и для вас» и призывающего всех сплотиться вокруг общих убеждений.

Персидская литература является сокровищницей ценнейших концепций, в которых так нуждается сегодняшнее человечество. Исламо-иранский мистицизм призывает человеческий род к единомыслию

илюбви, считает любовь квинтэссенцией творения и полагает, что человек заслуживает доброго отношения к себе, о чем и говорит создатель «Каландар-наме» в своих строфах:

Все, что от любви исходит, прекрасным является, Изящно, красиво и целиком сообразно. Любовь нас таким образом научила, Сказала: «Говори, о Каландар, все время.

Руки распростри в щедрости и пожертвовании, Всем творениям Аллаха яви ты верность.

Одним из выдающихся моментов поэтического наследия Абу Бакра Каландара Руми является дух человеколюбия и призыв к сосуществованию различных интеллектуальных и религиозных идей и нравов – то, в чем мы сегодня нуждаемся больше, чем когда бы то ни было. В самом деле, Абу Бакра Каландара Руми можно назвать проповедником человеколюбия, поскольку в его интеллектуальной поэзии нет места ксенофобии и ненависти к другим людям. Этот великий мудрец оставил после себя стихи, наполненные превосходным по своей глубине и изяществу мистическим и художественным содержанием, наставлениями и мудростью. Как и Маулана Джалал ад-дин Мухаммад Балхи (Руми), он считает мистические мысли внушенными свыше и потому, говоря о создании «Каландар-наме», пишет:

Когда пришла любовь, наставила она меня, Основу этой «Каландар-наме» заложила.

Поэзию и прозу читала она через меня благозвучно. Кто я такой? От нее пришло это разъяснение.

Я был неграмотным, развязал мне язык Истинный (Хак). Любовь одобрила и восхвалила меня.

Этот цветник расцвел благодаря Аллаху, Все эти слова благодаря Ему были сказаны.

Он воспринимает любовь как силу, лежащую в основе мистических учений и составляющую суть мироздания, призывает собеседника быть добрым к божественному творению. Служение божественному творению и приветливость воспринимается им как подлинное отречение от мирских благ, а доброе отношение ко всем людям как признак настоящего человека:

37

Служение его ради Аллаха. Приветлив он и по этому пути идет. Доброжелателен он со знатью и простым людом.

Это и есть человек, о котором я сказал – вот и все!

Он осуждает стремление к мирским благам, честолюбие и борьбу за все внешнее и мирское, называя это проявлением качеств, присущих животному:

Дерутся друг с другом собаки Из-за кости, посмотри-ка!

О тот, кто устремился к кости! Стремящиеся к ней подобны собакам, несомненно.

Если ты не собака, то оставь все это, Глаза открой и обрати взор на загробную жизнь.

Каландар Руми называл Имама Али (мир ему!) примером человечности и вдохновителем всей плеяды мусульманских мистиков, поскольку считал, что поведение и нрав этого великого человека составляют основу мистического пути:

Поскольку ‘Али был главой круга людей [Божьих], Этому пути он [всем] сердцем и душой [следовал].

Посему основание этого тариката унаследовано от него. Хорошее и прекрасное, такое благостное оно осталось.

Что есть хирка? Нрав людей [Божьих] и только! Нрав людей [Божьих] есть тайна Господняя и только! Джа’фар [ас-]Садык надел от ‘Али

Хирку, что дал ему тот друг [Аллаха].

Эти бейты свидетельствуют о том, что взгляды Каландара Руми превосходили рамки его религиозности и преданности Дому Пророка, и рубище мистика в его глазах было не одеждой, а программой действий, целью которой является воспитание свободного и достойного во всех отношениях человека.

Абу Бакр Каландар Руми является личностью мирового масштаба, символизирующей связь между различными культурами и нациями. Иран, Анатолия, Россия, Центральная Азия и Кавказ были теми регионами, в которых расцвел литературный вкус этого персоязычного поэта, которого можно назвать проводником духовных связей на всем этом географическом и цивилизационном пространстве. Если историческая версия, согласно которой Абу Бакр Каландар Руми принимал участие в исламизации Золотой Орды (основанной внуком Чингиз-хана, ханом Батыем), является верной, то это доказывает, что его влияние включает в себя, помимо мистического и литературного, еще и политический аспект. Мистические литературные творения, оставленные нам Абу Бакром Каландаром Руми и другими великими деятелями и мудрецами персидской культуры, подарили миру духовный и тонкий взгляд на окружающий мир и человеческую жизнь. Без этого взгляда человечество не сможет достичь совершенства и проторить себе дорогу к счастью. И пусть глубокая мудрость, заложенная в этом ценном источнике, станет проводником, помогающим различным обществам стать на путь, который подарит человечеству надежду на счастье и процветание.

Мехди Санаи,

Чрезвычайный и Полномочный Посол Исламской Республики Иран в Российской Федерации

Предисловие

Абу Бакр Каландар Руми (Аксарайи) аль-Умми – персоязычный суфий и поэт, представитель малоизвестной ветви анатолийских каландаров, основатель суфийского ордена ‘Ушшакийан. Даты его появления на свет и смерти, а также сведения о его биографии неизвестны. Поэтому, говоря о жизненном пути этого деятеля, следует руководствоваться в первую очередь сведениями, указанными им самим в своем единственном сохранившемся произведении – «Каландар-наме». Известно, что он родился в городе Аксарай (Малая Азия, совр. Турция) во второй половине XIII века, однако значительную часть жизни (по меньшей мере между 1320/1321 и 1340/1341 гг.) прожил в городе Крым (совр. Старый Крым), в котором располагалась резиденция золотоордынских эмиров Крымского улуса. Анализ некоторых фрагментов его произведения, в которых он приводит сведения по географии или косвенно упоминает о своих встречах с некоторыми суфийскими шейхами, позволяет предположить, что в молодости он какое-то время жил в Конье, путешествовал по Малой Азии и Сирии, вероятно, посетил такие города, как Кайсери, Синоп, Токат, Дамаск и Алеппо, совершил паломничество в Мекку и Медину.

Абу Бакр ничего не говорит о своем происхождении и этнической принадлежности, однако можно предположить, что он был выходцем из персоязычной городской прослойки Малой Азии, пополнявшейся тысячами переселенцев из Хорасана и Азербайджана, бежавшими в земли тюр- ков-сельджуков от монгольского нашествия. В его произведении встречаются некоторые архаичные слова и диалектизмы, присущие диалектам северо-западного Ирана (традиционно объединявшихся под общим названием «фахлавийат»). Неслучайными также могут быть и его периодические отсылки к курдам («По происхождению ты курд, не строй из себя араба…»). Тем не менее, он владел также и тюркским языком в его огузском и кыпчакском наречиях.

Своим наставником он называл некоего шейха Баха` ад-дина ‘Умара Зилави, который родился в анатолийском городе Зела (совр. Зиле, Турция) и жил в Токате. Имя этого шейха, как и имя самого Абу Бакра Каландара и многих других упомянутых им в поэме шейхов, отсутствует в известных нам источниках и суфийской агиографической литературе (манакиб). Об образовании Абу Бакра Каландара также ничего неизвестно. Судя по всему, он прошел обучение в медресе, изучал шариатские науки, а также имел некоторый объем знаний в области философии и медицины, не входивших в стандартную программу обучения средневековых медресе, хотя зачастую приводимые им сведения весьма эклектичны и даже сумбурны. Он практически не обращается к терминам фикха и калама (в отличие, от его великого предшественника Джалал ад-дина Руми), но зато в его стихах часто фигурируют примеры из астрологии, тесно связанной с ней геомантии и, в меньшей степени, медицины, которые имели в тогдашнем мусульманском обществе не вполне однозначный статус. Вместе с тем, он неоднократно подчеркивал, что был необразованным и даже неграмотным человеком, не имевшим систематического образования, о чем красноречиво свидетельствует выбранное им прозвание (лакаб) – Умми (араб. «неграмотный»), несомненно, позаимствованное им у самого пророка Мухаммада и подразумевавшее некое подобие ему. Абу Бакр Каландар говорит об особых мистических источниках полученного им знания и божественном происхождении написанных им поэтических строк, подлинное авторство над которыми он приписывал Любви (‘ишк).

Говоря о социокультурной среде, в которой формировался Абу Бакр Каландар, и в которой вызревали его мистические идеи, следует сказать, что он жил в пограничное для всего мусульманского мира время и находился на самой периферии этого пространства, что не могло не сказаться на его взглядах. В этот период, начавшийся после монгольских завоеваний, которые привели к глубокому политическому кризису на большей части мусульманского Востока и во многом изменили парадигму развития мусульманского общества, происходило становление новых идей, течений и направлений, что было особенно заметно в Малой Азии и сопредельных с ней регионах Сирии и северо-западного Ирана. Приметой этой переходной эпохи был эклектизм, проявлявшийся практически во всем. Одним из проявлений этого процесса было развитие и распространение так называемого гетеродоксного суфизма, то есть тех суфийских групп, которые, по крайней мере, внешне бросали вызов некоторым положениям шариата и общепринятым нормам морали. Именно в этот период в Малой Азии появились и вели активную деятельность движения странствующих аскетов – каландаров, абдалов и муваллахов. Эти движения оказали влияние на жизнь

39

определенной части городских торгово-ремесленных слоев и произвели серьезный переворот в сознании людей. Встреча респектабельного мусульманского богослова Джалал ад-дина Руми с каландаром Шамс ад-дином Табризи породила феномен величайшего персоязычного суфийского поэта, подарившего миру поэму «Маснави-йима’нави» («Поэма о сокрытом смысле»). Абу Бакр Каландар, безусловно, принадлежал к этой же самой среде и чаще всего апеллировал к авторитету той категории мистиков, которые возводили себя к традиции Байазида Бистами или «школе опьянения» (араб. сукр), а также хорасанскому мистическому движению Маламатиййа, практиковали экстатические состояния и еретические высказывания.

В «Каландар-наме» фигурируют все три основные направления гетеродоксного суфизма: каландары, муваллахи, абдалы, а также близкие к ним хайдари (последователи Кутб ад-дина Хайдара) и представители ордена Рифа’иййа, которых он не отделял друг от друга, так что сложно установить, к какой из ветвей гетеродоксного суфизма он себя относил. Поскольку семантика слова «каландар» была неопределенной на всех этапах его существования, невозможно достоверно утверждать, что Абу Бакр Каландар возводил свою преемственность именно к одной из групп каландаров, потому что это прозвание поэта могло указывать лишь на приверженность определенным практикам, таким как скитальчество, крайняя аскеза, безбрачие или юродство. На данный момент можно лишь утверждать, что влияние гетеродоксного суфизма на Абу Бакра Каландара было весьма значительным.

Следует особо остановиться на связи Абу Бакра Каландара с Джалал ад-дином Руми и восходящим к нему орденом Мавлавиййа. В своем произведении он пишет о том, что прибыл в Конью

иудостоился «взора благосклонности» сына Руми и основателя ордена – Султана-Велада. Абу Бакра Каландара, который, несомненно, был хорошо знаком с главным произведением Джалал ад-дина Руми и восторгается им на страницах «Каландар-наме», можно считать продолжателем и эпигоном заложенной его предшественником поэтической традиции. Произведение «Каландарнаме», написанное тем же стихотворным размером «маснави», во многом повторяет его по форме

иперекликается с ним по содержанию, имея немало скрытых и явных цитат из этой поэмы. Вместе с тем, разумеется, «Каландар-наме» уступает «Маснави», как в изяществе и легкости стиля, виртуозности владения поэтическим словом, так и в содержательном плане, и на это были свои причины. Абу Бакр Каландар не обладал той эрудицией и интеллектуальным багажом, которыми располагал Руми. Если продолжать сравнивать этих двух поэтов, то следует заметить, что Абу Бакр Каландар все же существенно дальше отстоял от мусульманской учености и интеллектуального суфизма, будучи ближе к народному (или даже деревенскому) суфизму в той его форме, в которой он бытовал на просторах Анатолии в XIV–XVI вв., вылившись со временем в богатое устное и письменное наследие алевийско-бекташийской традиции на турецком языке.

Абу Бакр Каландар также был связан с религиозным братством Ахилик, которое возникло в Малой Азии в XIII веке и объединяло торгово-ремесленные круги городов. В основе идеологии этого братства лежали идеи мусульманских воинских союзов-футувватов, существовавших в эпоху Аббасидского халифата в Хорасане. Члены братства играли важную роль в общественнополитической жизни сельджукских государств Анатолии. Будучи изначально ортодоксальным суннитским братством, под влиянием гетеродоксных суфиев оно так же эволюционировало в направлении народного суфизма с присущими ему элементами религиозного синкретизма, а также значительной примесью шиитских или батинитских идей, а в последствии слилось с орденом Бекташи, хотя принципы его организации сохранялись традиционными турецкими торговоремесленными ассоциациями (эснаф) вплоть до провозглашения Турецкой республики.

Необходимо сказать несколько слов об исмаилитском влиянии, которое отчетливо прослеживалось почти во всех течениях гетеродоксного суфизма и было обусловлено последовавшим вслед за монгольскими завоеваниями упадком исмаилизма, который стал постепенно терять влияние в интеллектуальных кругах и все больше тяготел к народной среде, сочетаясь с различными формами народного суфизма. Влияние исмаилитских идей на Абу Бакра Каландара проявлялось в первую очередь в изложенных им космологических концепциях (восходящих к доктрине мусульманских перипатетиков и Птолемеевой картине мира), а также в активном обращении к буквенному и числовому символизму, который чуть позже получит наиболее последовательное развитие в идеях Фадлаллаха Астарабади, основателя хуруфизма.

40

В целом, поэзия и идеи Абу Бакра Каландара носят эклектический характер, балансируя между ортодоксией и гетеродоксией, как бы занимая промежуточное положение между народным суфизмом и более сложными и изощренными суфийскими доктринами, популярными в среде образованной прослойки мусульман. Ему присущи простота и незатейливость сюжетов, обращение к простым народным образам, изложенные им религиозно-мистические концепции чаще всего не отягощены сложными теоретическими построениями и выверенным концептуальным аппаратом.

Вобрав в себя различные идейные и духовные влияния, Абу Бакр Каландар провозгласил создание нового братства ‘Ушшаки (от араб. ‘ушшак – «влюбленные»), которое было призвано превзойти по своей благодати все предыдущие мистические ордена. Как следует из названия братства, в основе его мистического пути лежала идея Божественной любви, которая понималась как предвечное начало, движущая сила вселенной. Постижение этой любви ставилось Абу Бакром Каландаром выше религиозного культа, веры и неверия. Согласно «Каландар-наме», путь ‘Ушшаки был открыт Абу Бакру Каландару самим Всевышним в Крыму в 720 году хиджры (1320/1321). Вступление в братство требовало соблюдения пяти правил: скрывания чужих недостатков, удерживания своего нафса от дурных деяний и качеств, благодеяния по отношению к недругам, приверженности шариату и искреннего служения всем людям вне зависимости от их положения и статуса. Отличительными признаками членов братства было ношение холщовой рубахи (киш), сшитого из шести клиньев головного убора (шиш-тарк) и сандалий. Члены братства практиковали радения, сопровождавшиеся игрой на музыкальных инструментах, пением и танцами.

Абу Бакр Каландар пишет о том, что братство быстро нашло в Крыму большое число последователей («словно дождь, они на нас пролились»). Он также называет имя своего главного преемника – Хаджи Мухаммада аль-Кырыми, который, по всей видимости, был одним из наиболее приближенных к нему мюридов и записывал за ним строки «Каландар-наме». Кроме того, в более поздних дафтарах он говорит о «пяти сподвижниках» из числа его мюридов, которых ставит в один ряд с самим собой. Отсутствие каких-либо упоминаний об этом братстве в исторических источниках говорит о том, что оно не просуществовало долго и, возможно, исчезло в результате тех катаклизмов, которые постигли Золотую Орду в результате охватившего ее политического кризиса, междоусобиц, войн, эпидемии чумы и т.д. Также нельзя исключить того, что препятствием для дальнейшего распространения этого братства стала их приверженность гетеродоксным суфийским практикам, которые могли навлечь на них гонения и репрессии со стороны духовенства или власти.

Отдельно следует сказать об отношениях Абу Бакра Каландара с мусульманскими правителями Золотой Орды и некоторыми другими представителями золотоордынской аристократии, которых он упоминает в своем произведении. Он восхваляет справедливость хана Узбека (1313–1342) и его сына Джанибека (1342–1357), а также предлагает весьма любопытное обоснование монгольских завоеваний и правления Чингизидов, которые пришли в мусульманский мир для того, чтобы явить ему гнев Божий и очистить его от наполнявших его нечестивцев и притеснителей. Кроме того, он восхваляет улусбеков Крыма Кутлуг-Тимура и Тулек-Тимура, правивших в Крыму в период написания «Каландар-наме».

Как уже было сказано, «Каландар-наме» (в первом дафтаре назван «’Ушшак-наме» – «Поэма о влюбленных») является единственным сохранившимся произведением Абу Бакра Каландара и, по всей видимости, основным трудом всей его жизни. Он писал его постепенно на протяжении более двадцати лет (между 1320/1321 и 1340/1341 гг.). Этот труд, состоящий из пяти дафтаров и содержащий 16121 бейт, представляет собой мистико-дидактическую поэму, посвященную самым различным вопросам суфийской доктрины. Оно не имеет четкой композиционной структуры и единой сюжетной основы, представляя собой собрание различных по тематике отрывков, центральное место среди которых занимает притча как основная форма донесения суфийского знания. Каландар часто прибегает к таким метафорическим формам, как аллегория (тамсиль), тайный намек (рамз), указание (ишара), рассказ (дастан) и спор между воображаемыми персонажами или предметами (муназара). Многие главы представляют собой изложение тех или иных коранических сюжетов, истории из жизни пророков и суфийских святых, панегирики выдающимся деятелям суфизма. Отдельные фрагменты являются чисто дидактическими и носят стандартные названия «Увещевание» (танбих), «Предупреждение» (мау’иза), «Наставление» (насихат), «Совет» (панд) и