Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. - 1999

.. .Спустя примерно 12 лет, в 1489 г. Андреа Санудо был избран ка­ питаном галей Фландрии, одного из восьми маршрутов, по которым осуществлялась навигация “галей линии”

Стефано Контарини: от патрона кокки до канцлера Венецианской республики

Обратиться к биографии Стефано Контарини побуждает прежде всего его яркая, необычайно насыщенная событиями жизнь, к тому же довольно полно освещенная хрониками и документами.

На протяжении долгих лет Стефано Контарини выполнял ответст­ венные поручения Венецианской республики, большей частью связан ­ ные с флотом.

В 1409 г. он уже был патроном и капитаном одного из судов-кокк, плавающих в Тану. Сведения о деятельности Стефано в этот период довольно загадочны. В то время как назначенное на 8 апреля отправ­ ление двух кокк в Тану было перенесено на 17 апреля, постановление Сената от 28 марта 1409 г. говорит о Стефано Контарини как о вицеконсуле Таны. В связи с этим можно лишь предположить, что С. Кон­ тарини был избран на пост вице-консула между 15 и 28 марта и что на этом посту ему пришлось пережить не только знаменитый захват Та­ ны ханом Пуладом 10 августа 1410 г., но и плен, и заточение в тюрьму: по свидетельству Марио Санудо, преемник Пулада Тимур-хан, с 1411 г. удерживавший Тану, “оставил в темнице наших купцов, среди которых был Стефано Контарини и многие другие”.

Нам не известны обстоятельства освобождения Стефано Конта­ рини (возможно, ему оказал помощь новый консул Таны Андреа Кон­ тарини, видимо, его родственник), но в 1412 г. мы вновь встречаем Стефано - уже на посту супракомита Гольфа, в полномочия которо­ го входило обеспечение безопасной навигации венецианских судов в Адриатике. Затем он на 8 лет исчезает из поля нашего зрения и поя­ вляется лишь осенью 1420 г. 8 октября 1420 г. Сенат принял решение избрать капитана Гольфа и снарядить флот из 15 галер, 2 больших га­ лей и 3 кокк для борьбы с генуэзскими и каталонскими корсарами. Капитаном Гольфа был избран Джакомо Тревизан, а Стефано Кон­ тарини вновь стал супракомитом. 26 октября 1421 г. он появляется на Нигропонте, конвоируя захваченное в водах Родоса каталонское суд­ но, возможно, нанесшее ущерб венецианской наве. По другой версии, захваченное Контарини судно принадлежало генуэзцам, действовав­ шим в районе Хиоса или Фамагусты. Несмотря на то, что судно это преследовало явно корсарские цели, Синьории пришлось освободить его, поскольку нанесение непосредственного ущерба венецианцам не было доказано.

В декабре того же 1421 г. Стефано Контарини был назначен суп­ ракомитом галеры, оснащенной коммуной для доставки в Александ­ рию послов к новому султану аз-Захир Сайф ал-дин Татару. Чтобы по­ нять всю важность этого поручения, необходимо вернуться на несколь­ ко лет назад и показать положение, занимаемое венецианцами в Алек­ сандрии.

90

Султан ал-Му’аййад Сайф ад-дин Шейх (1413-1421) благоволил подданным Республики св. Марка. В 1415 г. он приветливо принял ве­ нецианских торговцев в своих землях. Тем ощутимее были для венециппцев притеснения со стороны нового султана Татара. Еще Г. Астути отмечал специфику функционирования христианских факторий в му­ сульманских землях Сирии и Северной Африки по сравнению с подоб­ ного рода образованиями, скажем, в Константинополе, на Балканах, в ' )геиде и даже в Причерноморье. Договоры, заключаемые между хри­ стианами и мусульманами, носили “скорее характер перемирия, неже­ на торгового соглашения”, что обуславливало нестабильность положе­ ния христианских купцов, значительно меньшую их организационную автономию (неизменным атрибутом которой должны являться опреде­ ленные территориальные и персональные привилегии) и, как следст­ вие, рост зависимости от местных султанов; не случайно венецианский консул в Александрии ежегодно получал от них значительную сумму (1200 цехинов) в качестве своего рода жалования и, таким образом, как бы состоял у них на службе.

Поэтому можно понять обеспокоенность Венеции, когда в декабре 1421 г. было получено сообщение о казни новым султаном Татаром 16 ближайших сподвижников ал-Му’аййад Сайф ад-дин Шейха и о конфи­ скации имущества последнего, что явно свидетельствовало о намере­ нии нового султана изменить политику своего предшественника. Под­ тверждение этому не замедлило последовать: особым декретом, текст которого был выгравирован на мраморной плите, хранящейся в та­ можне Дамаска, Татар ограничил срок пребывания венецианских куп­ цов в его владениях четырьмя месяцами. Это нововведение было боль­ шим ударом для венецианских купцов: ведь султан в письме консулу Александрии гарантировал им право пребывать в его землях так дол­ го, как им будет угодно. Именно в этих условиях 21 декабря 1421 г. со­ стоялось назначение двух послов к Татару, с достаточно высоким жа­ лованием - 400 золотых дукатов каждому. Послы - Бернардо Лоредан и Лоренцо Капелло - должны были отправиться в Александрию с хо­ датайством отменить названный декрет или по меньшей мере расши­ рить срок пребывания там купцов из Венеции. Особую озабоченность венецианского правительства вызывало то обстоятельство, что, стре­ мясь избежать действия декрета, некоторые венецианские купцы, по­ стоянно проживавшие в Египте, стали подданными султана, не получив при этом, однако, полных прав (своего рода “полунатурализация”). Миссия послов оценивалась как одна из наиболее трудных; и опасаясь насильственных действий со стороны Татара, спустя несколько недель после отплытия послов Большой Совет принял решение спрятать то­ вары венецианских купцов из Сирии и Египта в надежное место (во из­ бежание возможного секвестра), для чего снарядил несколько судов, чтобы перевезти эти товары на Крит, Модон и в Венецию.

Все выше сказанное показывает, какая большая ответственность ложилась на плечи и посланцев Республики св. Марка, и тех, кто дол­ жен был доставить их ко двору султана Татара. И не удивительно, что выбор пал на Стефано Конарини - “сына покойного сера Никколо человека мужественного и рассудительного”. В Венеции еще не знали,

91

что грозный султан Татар уже умер (30 ноября 1421 г.), так что послы вступили в переговоры уже с его преемником ал-Ашраф Барсбаем, Последний возобновил действие старых соглашений с венецианцами, и том числе привилегий, предоставленных ал-Му’аййад Сайф ад-дип Шейхом. Так благополучно для Республики св. Марка завершилась эта опасная миссия.

Летом следующего, 1422 г. Стефано Контарини вновь в гуще собы­ тий. В июле султан Мурад оснастил флот против византийского импе ратора. Сенат принимает решение “не покинуть” его и направить воен­ ную помощь. Особым письмом вице-капитану Гольфа - Стефано Кон тарини предписывается доставить байло Нигропонта 400 дукатов для немедленного оснащения галеры и затем направиться в Константинеполь. Однако Венеция не хотела разжигания военного конфликта ме­ жду султаном и императором и, тем более, стремилась избежать непо­ средственного участия в нем. Поэтому Сенат отверг предложение на­ править в район Константинополя галеры капитана Гольфа для демон­ страции военной мощи республики перед лицом турецкого флота. А Стефано Контарини предписывалось выразить императору пожелание Венеции, чтобы тот поскорее заключил мир с Мурадом. В случае, если Константинополь окажется осажденным, вице-капитан Гольфа дол­ жен был передать верительные грамоты байло Бенедетто Эмо. Доку­ менты эти вторично подтверждают самые миролюбивые намерения Венеции и даже обязывают байло выступить посредником при заклю­ чении мира между Византийской империей и турецким султаном. В них вполне определенно говорится, что Венеция не сможет направить ре­ альную помощь в Константинополь ранее весны 1423 г. В то же время выделяются средства в размере 544 дукатов (около 1500 перперов) для покупки байло Бенедетто Эмо подарка султану Мураду. Самому Сте­ фано Контарини после передачи верительных грамот байло надлежит фактически считать данную миссию законченной и дожидаться в про­ ливах возвращения галей Романии и Таны, обеспечение безопасности которых становится его следующей задачей. Несмотря на такую пози­ цию Венеции, осажденные в Константинополе греки “сопротивлялись со смелостью безнадежности”, и город на этот раз удалось отстоять, не без участия, впрочем, венецианцев фактории.

Неудача раздосадовала Мурада, вознамерившегося в отместку за­ хватить “вторую столицу греческой империи” Фессалонику. Жители города видели свое спасение лишь в том, чтобы передать Фессалонику

вруки Венеции, которая не замедлила послать туда своих провведиторов: Никколо Джорджо и Санто Веньера. Вместе с тем, не желая обо­ стрять и без того напряженные отношения с турецким султаном Мура­ дом, Сенат решает послать своего представителя к его дворцу с целью заключения мира. Как и следовало ожидать, последствия этого пред­ приятия были весьма печальными: не сумевший прийти к соглашению с разъяренным двойной неудачей (и в отношении Константинополя, и

вотношении Фессалоники) Мурадом, посол Никколо Джорджо оказал­ ся заточенным в темнице Адрианополя. В Венеции об этом узнали из письма байло Корфу, датированного 31 марта 1421 г. Сенат тотчас при­ нимает решение направить в район Фессалоники флот под командова-

92

мнем Генерального Капитана Моря Пьетро Лоредана и Стефано Контлрини, к тому времени уже капитана Гольфа. Летом - осенью 1424 г. обстановка вокруг Фессалоники продолжала накаляться, о чем свиде­ тельствуют многочисленные предписания Сената, в которых не раз упоминается имя капитана Гольфа Контарини. На него была возложе­ на ответственность за оборону города зимой 1424-1425 гг.

Лишь к 1427 г. враждующие стороны пришли к соглашению, но к атому времени Венеция оказалась вовлеченной в новый конфликт, на этот раз непосредственно на Апеннинском полуострове - борьбу с Ми­ ланом, в течение двух последующих десятилетий поглощавшую почти псе силы Республики св. Марка. Уже 26 февраля 1427 г. Совет Ста из­ брал Стефано Контарини капитаном По. 2 марта он покинул Венецию

сфлотом из 27 галеонов. Затем ему, вместе с провведитором Франче­ ско Бембо, не раз приходилось участвовать в кровопролитных столк­ новениях с силами миланского герцога и его союзников. В январе 1431 г. Стефано Контарини опять был избран капитаном нового фло­ та, отправлявшегося в район По, но от этого назначения он отказался.

В1432 г. Стефано Контарини - капитан галей Романии. И снова ответственное поручение: на этот раз ему предстоит вести переговоры

свластями Каффы об освобождении венецианцев, заточенных в тюрь­ ме этого города. Здесь целесообразно, на наш взгляд, сделать неболь­ шой исторический экскурс во времена, непосредственно предшество­ вавшие плаванию 1432 г.

1431 г. ознаменовался новым кризисом генуэзско-венецианских от­ ношений. Несмотря на то, что зачастую такая политика не отвечала интересам самого генуэзского купечества на Востоке, состояние войны было объявлено (не без влияния Милана), что негативно отразилось на торговых контактах обеих республик. 8 октября 1431 г. две венециан­ ские галеи терпят крушение у мыса Меганом в Крыму. Извещенный об этом консул Каффы приказал собрать все имущество и товары сопер­ ников и передать их в распоряжение массарии Каффы, захваченных же венецианцев бросить в тюрьму.

Такова краткая предыстория вояжа галей Романии 1432 г., капита­ ну которых Стефано Контарини было поручено попытаться освобо­ дить пленников, а в случае отказа напасть на генуэзские суда. Видимо, миссия эта не увенчалась успехом, довольно любопытное подтвержде­ ние чему находим в постановлении Сената от 6 марта 1433 г.: посколь­ ку “новости, полученные из Каффы, показывают, что с заключенны­ ми венецианцами там обращаются хорошо: они могут на несколько ча­ сов в день покидать тюрьму и посещать мессу”, было решено, что “де­ лом чести Венеции является проявить подобную гуманность в отноше­ нии генуэзских узников, находящихся в Венеции: им также будет поз­ волено посещать мессу в сопровождении венецианских нобилей”

После февраля 1436 г., когда Венеция и Флоренция выступили га­ рантами свободы и независимости Генуи от Висконти, герцога Милан­ ского, и между тремя республиками был заключен союз, произошло новое обострение венецианско-миланских отношений. 1438 г. не был

слишком удачным для Республики св. Марка. Ее войска, высадившие­ ся на берег в районе Мантуи, начали теснить врага, но флот венециан­

93

цев потерял возможность передвигаться, так как из-за разрушения плотины на реке упал уровень воды, а командующий Лоредан, заболев, вернулся в Венецию и вскоре умер (предположительно был отравлен). В ноябре 1438 г. командование венецианским флотом По было поруче­ но Стефано Контарини, действия которого в районе Сермидо были весьма успешны.

10 октября 1439 г. было принято решение снарядить новую экспе­ дицию из 8 галер и 4 более мелких судов, во главе которой - Стефано Контарини, уже канцлер Республики. Начало экспедиции оказалось неудачным для венецианцев. В начале ноября Стефано Контарини с небольшими силами был осажден в Вероне (городе, подвластном Вене­ ции) маркизом Феррары Таддео д’Эсте, союзником Миланского герцо­ га. Вытесненный из самого города в две крепости Вероны, отряд Сте­ фано Контарини был спасен. Битва за Верону, в которой участвовал и осажденный отряд во главе со Стефано, продолжалась 8 часов и утром 22 ноября увенчалась полным освобождением Вероны.

Но особенно отличился Стефано Контарини в 1440 г. В начале го­ да он с пятью галерами и многими барками одерживает победу над фло­ том маркиза Мантуи, берет в плен три галеры противника, обращает в бегство остальные и занимает Рива ди Тренто (горный район к северовостоку от Ломбардии). 10 апреля, узнав, что поблизости находится не­ приятельский флот, он посылает в разведку одну из галер, которая вскоре оказывается захваченной противником. С четырьмя оставшими­ ся галерами Контарини устремляется на неприятеля, освобождает взя­ тую в плен галеру, а также галеотту веронцев, захватывает пять барок с продовольствием и берет в плен ряд генуэзцев, в том числе знатных. Уже 12 апреля, получив известие об этом, Синьория “приказала зво­ нить в колокола от радости”. Но доблестный Стефано Контарини не ус­ покоился. Узнав, что на вражеских судах находится большое количест­ во зерна, галет и соленого мяса, он решает захватить продовольствие. С пятью галерами и галеоттой он решительно вступает в сражение и сно­ ва одерживает победу. А 21 июля 1440 г. Стефано Контарини силой за­ хватил и разграбил Гард (остров на границе с Брешией).

На этом сведения о нашем герое прерываются.

Яркая биография Стефано Контарини интересна во многих отно­ шениях, в частности, как подтверждение того, что зачастую служба в торговом флоте служила отправной точкой или ступенью для военной морской карьеры. Во всяком случае, так называемая “классическая карьера” на торговом флоте (баллистарий-патрон-капитан) была, ко­ нечно, лишь одной из возможных для нобилей Венеции.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Archivio di Stato di Venezia: Senato, Secreta, Commissioni, Formulari, IV, F. 15r-29r: “Commissio capitaneo galearum Romanie” (1412); Avogaria di Comun, Prove (1) 177 (1430-1436) и Prove (2) 178 (1444-1452).

Fincati L. La nobilta veneziana e il commercio marittimo // Rivista Marittima. 1878, № 7-8; “Ricordo di Benedetto Sanudo a suo fratello Andrea pel viaggio di Alessandria”.

94

Rerum italicarum Scriptores. Milano, 1733. Vol. XXII: Sanuto M. Vitae Ducum Venetorum; Vol. XXIII: Navagero A. Historia Veneta.

Карпов С.П. Путями средневековых мореходов. М., 1994.

Талызина А Л . Баллистарии на венецианских галеях Романии // Византий­ ский Временник. 1997. Вып. 58 (82).

Astuti G. L’organizzazione giuridica del sistema coloniale e della navigazione mer­ cantile della citta italiane nel Medioevo // Mediterran£e et Осёап Indien: Travaux du 6e ( 'olloque international d’histoire maritime. Firenze, 1970.

Dupuigrenet Desroussilles F. Vdnitiens et G£nouis a Constantinople et en Mer Noir en 1431 // Cahiers du Monde russe et sovi£tique. 1979. T. XX (1).

Sacerdoti A. Note sulle galere da mercato veneziane nel XV secolo // Bolletino dell’lstituto di Storia della society e dello Stato. 1962. T. IV.

Stockly D. Le systeme de l’lncanto des gatees du тагсЬё a Venise (fin XHIe - milieu XVe siecles). Leiden; New York, Koln, 1995.

Stockly D. Les protagonistes de la navigation v6nitienne d’Etat en Mer Noir (XIIIe-XVe siecles) // Thesurismata. 1993. T. 23.

КУПЕЦ-ПАТРИЦИЙ XIV в.

И КОРПОРАТИВНЫЙ СТРОЙ ГАНЗЕЙСКОГО ЛЮБЕКА

Исследователи XIX - начала XX в. безусловно доказали, что поли­ тическая и экономическая элита ганзейских городов, включая Любек, формировалась за счет верхушки купечества. Правда, историки 60- 70-х годов XX в. (А. фон Брандт, К. Фриндленд) сомневались в том, можно ли вообще говорить об элите североганзейских (вендских) горо­ дов и Любека в особенности как о патрициате, поскольку там отсутст­ вовал формально закрепленный и замкнутый круг привилегированных родов. Но критерий “формального закрепления” отнюдь не представ­ ляется мне здесь определяющим.

В настоящем очерке предлагаются итоги конкретно-историческо­ го исследования реального положения любекской элиты в XIV в.: ана­ лиз экономической деятельности людей этой страты, родственных свя­ зей, отношений с различными социальными группами внутри города, то есть, по сути, механизмов фактической отграниченности его от дру­ гих социально-корпоративных общностей города и господства над ни­ ми. Замечу сразу: итоги исследования безусловно подтверждают, что правящий элитарный слой Любека следует считать патрициатом.

Итак, обратимся к аргументам данного вывода и, по возможности, выяснению особенностей северо-ганзейского городского патрициата.

Известно, что стержнем хозяйственной жизни Любека и, прежде всего, основой экономического могущества городской верхушки была европейская посредническая торговля. Именно крупному ганзейскому купечеству XIV в., во главе вендского филиала которых стоял Любек, удалось овладеть контролем над торговыми связями между Западной Европой и такими важными сырьевыми районами, как Север (Сканди­ навия) и Восток (орденские земли, Прибалтика, Новгородская респуб­ лика). В Любеке, с его 22 тысячами жителей, этой крупной междуна-

© Т.С. Никулина

95

родной торговлей было занято 700-800 купцов. Примерно пятая их часть (около 150 человек) и составляла любекский патрициат.

Но не только эта форма хозяйственной деятельности и накоплен ные благодаря ей богатства делали городскую верхушку патрициатом. Транзитной торговлей в Европе занимались, при том весьма успешно, и другие группы богатого любекского купечества, объединенные м крупные корпорации “Странствующих купцов”; их насчитывалось бо­ лее 10 и они охватывали своей деятельностью всю Европу.

Главное, что отличало патрициат в хозяйственном отношении от других слоев населения Любека в XIV в., было владение землей. Зем­ левладение являлось важнейшим условием для избрания в Любекский городской совет (рат) и, собственно, одним из главных признаков при­ надлежности к ратманскому сословию вообще.

Полученные в сфере торговли капиталы “отцы Любека” не стре­ мились целиком вложить в торговлю, подверженную спадам и подъе­ мам, зависящую от спроса и предложения, капризов погоды, морских пиратов и многих других факторов. Патрицианское купечество стара­ лось поместить наличные средства, полученные от купеческой дея­ тельности, в более надежные и стабильные источники доходов, пусть и не столь высоких. К таким источникам относилась покупка земли и рент. Это не было специфически любекским явлением: процесс приоб­ ретения земельных владений и их эксплуатация патрициями (как, впро­ чем, состоятельными бюргерами вообще) происходили повсюду в крупных городах Германии. Но в Любеке этот процесс приобрел наи­ больший размах и привел к качественным изменениям в сфере город­ ской верхушки. Это четко прослеживается по бюргерским завеща­ ниям.

Основная черта, которая отделяет завещания патрициев от просто бюргерских, - пункты о земле- и рентовладении. Любекские бюргер­ ские завещания XIV в. далеко не всегда прямо указывают на наличие земельной собственности завещателя, ограничиваясь формулой:

“...движимую и недвижимую собственность своим сыновьям (или жене

идетям - Т.Н.) в равных частях” и т.п. Как правило, земельные участ­ ки указаны в завещаниях либо наиболее состоятельных патрициев, ли­ бо тех, кто имел много наследников. Но даже и это ограниченное чис­ ло завещаний дает возможность локализовать землевладение ратма­ нов по следующим районам:

1)Землевладение внутри Любека: Виггер Дарцов имел двор с па­ хотной землей у церкви св. Эгидия; Годшалк ван Аттендорн-старший имел в собственности земельный участок, на котором стояли его жи­ лая и другие постройки; Йохану ван Бремену земельный участок в го­ роде давал ренту в 5 немецких марок.

2)Землевладение в окружающих город деревнях: Виггер Дарцов и Эверхард Шепенстеде имели землю в деревнях Зибенбоймен и Пратьяу; Годшалк ван Аттендорн-старший имел собственность в пяти де­ ревнях церковного округа Шенвальд; деревня Дункельдорф была пол­ ностью в собственности Вильгельма Варендорпа.

3)Землевладение на острове Фемарн у побережья Северной Гер­ мании: Радекин ван Цее в своем завещании назвал акровую гуфу пахот-

96

мой земли близ деревни Блишендорф в полевой марке; ратман Абра­ хам Бере указал в завещании ежегодную ренту в 18 немецких марок в деревне Мумендорф.

4) Землевладение в других городах: уже упоминавшийся Виггер Дарцов владел рентой с земельного участка Хинрика Зоммера в Риге; Годшалк ван Аттендорн имел деревню Варедорф под Висмаром и зе­ мельные участки в Хаймшооп в Рейнфельде; Йохан ван Бремен также имел участок в Висмаре.

Однако с конца XIV в. в среде любекского патрициата стали про­ исходить те изменения, которые резко обособили его от остальной массы любекских горожан. Речь идет о помещении части купеческого капитала не просто во внегородское землевладение, но именно в по­ купку рент, что привело к возникновению новой социальной группы - рантье. Исследователи, в общем, согласны с выводом крупнейшего ис­ следователя истории Ганзы и Любека начала нашего века Ф. Рёрига о том, что появление этого нового слоя было связано с политическими и хозяйственными переменами в Любеке после Штральзундского мира 1370 г., которым закончилась победоносная война ганзейских городов с Данией. В частности, проникновение английской торговли сукнами в Балтику и растущее значение северофранцузской соляной торговли с балтийскими странами вели к потере Любеком ведущего экономиче­ ского положения в регионе.

Рента, которую получали с земли любекские бюргеры, была зама­ скированной ростовщической кредитной сделкой. Заимодавец давал нуждающемуся в деньгах известную сумму под залог недвижимости (дома, земли), взимая ежегодно ренту определенного размера как про­ цент с займа или его погашение. Бюргерские завещания Любека поз­ воляют установить соотношения суммы, за которую продается рента,

исамой ренты, то есть величину процента с вложенного капитала. Так,

изавещании вдовы бургомистра Эвенхарда ван Алена предписывается исполнителям завещания (провизорам) для ежегодного поминания ее отца, мужа и ее самой купить за 120 марок ренту в 6 марок (ежегодно).

АПетер Витте Старший в 1347 г. указывает, что 1 марка ренты долж­ на считаться за 16 марок капитала. Это дает возможность подсчитать, что для Любека середины XIV в. прибыль с капитала, помещенного в ренты, в среднем составляла 5-7%.

Все любекские патриции, проходившие в завещаниях этого време­ ни (1344-1360), имеют по несколько рент: Вернер Вуллепунд - 6 рент, каждая от 2 до 6 марок (ежегодно), при общей стоимости в 500 марок; сын бургомистра Герман Шонеке - 4 ренты от 2,5 до 9 марок; ратман Ведекин Варендорп - 2 ренты и т.д. Всего в Любеке с 1320 по 1350 г. было заключено около 1800 рентных сделок.

Оценка этого явления в исторической литературе неоднозначна. Одни ученые связывают с появлением слоя рантье начало “нового и

принципиально иного периода” в экономической и политической жиз­ ни города. В растущем правовом и политическом господстве рантье, которые, живя за счет ренты, все больше и больше отчуждались от хо­ зяйственной жизни города, они видят тенденцию к экономическому за­ стою, нарушение естественной прежде идентичности экономически и

политически ведущего слоя, что вело к вытеснению собственно купе чества из совета и стало причиной социальных конфликтов в Любеке с конца XIV в.

Другие исследователи (в частности, А. фон Брандт) выступаю! против тезиса об образовании нового социального слоя рантье, проти востоящего купцам, и не видят в этом причин социальных конфликтом. Третьи (К. Фрице и др.) обращают внимание на негативные последст вия роста ростовщического капитала (займы, ренты): изымание части торгового капитала из сферы обращения и помещение ее в непроизво дительные сферы (домо- и землевладение) и, одновременно, проникно вение ростовщического капитала в ремесленное поизводство, где чет ко проявилась паразитическая тенденция ганзейского купеческого ка питала.

Не менее важным для любекского высшего слоя, чем его экономя ческая деятельность, являлось наличие родственных связей между вс дущими семьями. Г. Вегеманн к ведущим родам города относит те, им которых вышли не менее трех членов совета и два-три поколения ко торых заседали в совете. В XIV в. в Любеке насчитывалось около 40 ратманских фамилий. Наибольшее число ратманов и бургомистров да­ ли следующие роды: Ван Ален, Бардевик, Варендорп, Ван Викеде, Виттенборг, Кесфельд, Плесков, Форрад. Каждый из них дал от двух до шести бургомистров и от трех до шестнадцати ратманов. Все ратманские роды имели родственные связи друг с другом. Например, род Аленов состоял в родстве с Аттендорнами, Плесковыми, Варендорпами. В свою очередь Аттендорны были в родстве тажке с Бере, Керкрингами, Моркерке, которые, таким образом, оказывались в родстве (пусть дальнем) с Плесковыми и Варендорпами.

Родство достигалось, естественно, посредством браков. Бюргер­ ские завещания дают сведения о браках патрициев между собой. В ка­ честве примера можно рассмотреть семью видного патриция Вильгель­ ма Варендорпа. Его дочь была замужем за Тидеманом ван Алленом, сестра которого, Риксе, была женой Тидемана Блюменрода, а сестра последнего - женой представителя рода ван Дульмен. Сын брата Виль­ гельма, Годшалка, Бруно Варендорп был женат на дочери Германа ван Викеде, а дочь самого Бруно Грета - замужем за представителем ста­ рого ратманского рода Вернером Вулленпундом. А на второй дочери Вильгельма Варендорпа - Гертруде был женат единственный сын рат­ мана из готландского города Висбю - Якоб Плесков, будущий бурго­ мистр Любека и глава ганзейской политики. Таким образом, путем же­ нитьбы Якоб Плесков, возможно, чужак в Любеке, оказался в родстве с такими фамилиями, как Варендорп, Ван Ален, Блюменрод, ван Вике­ де, Вулленпунд, ван Дульмен. То есть родственные связи патрициев Любека благодаря брачным союзам становились достаточно сложной сетью, охватывающей всю массу патрицианских родов города, и объе­ диняли высший слой в определенную социальную общность, обладаю­ щую богатством и властью.

Теперь обратимся к политической стороне жизни патрициата - связям его с советом: ведь участие в политическом управлении средне­ вековым городом было решающим для завоевания в нем высшего об-

98

щсственного положения. Начало любекскому совету было положено известной грамотой Генриха Льва от 1164 г., по которой ремесленники иг могли заседать в совете, а вся полнота власти оказывалась в руках купечества, занятого в крупной морской торговле. Эта небольшая группа богатых купцов, вероятно, к этому времени уже управляла го­ родом, а с созданием совета разделила между собой места и должности и нем и благодаря широкой компетенции городского совета, охватыва­ ющей все стороны жизни города, определяла внутреннюю и внешнюю политику Любека.

Ввиду отсутствия каких-либо постоянных властных структур Ган- 1ы совет Любека на деле осуществлял в XIV в. и руководство всем со­ юзом, влиял на его экономические, внутрисоюзные и политические действия. Вендский союз городов, руководимый Любеком с середины XIV в., в известном смысле действовал как инструмент политики Люоека, которая была интеграционным фактором в вендской Ганзе.

Механизм выборов и пополнения городского совета усиливал кор­ поративность и тесные родственные связи патрициата. В середине XIV в. четко просматривался перевес старых фамилий над новыми в говете, постепенно закладывались предпосылки для создания закры­ той, тесно связанной друг с другом корпоративной группы крупного ку­ печества, заседавшего в совете. Основой дальнейшего укрепления этой группы послужило установление родственных связей новых ратманов го старыми фамилиями. Прием в совет стал зависеть от того, имеются ни у кандидатов связи с ведущими родами Любека через происхожде­ ние или брак. Лишь отдельные представители богатого купечества при олагоприятных условиях могли оказаться в составе городского совета Любека. Судьба крупнейшего любекского купца Иоганна Патерно- ( гермакера, отца будущего предводителя восстания 1384 г. в Любеке, совершавшего сделки на сумму до половины миллиона сегодняшних немецких марок и достигшего высокого социального положения в го­ роде, тому подтверждение: ни он, ни его потомки не были избраны в совет. Среди 33 членов совета Любека в 1363-1384 гг. мы не найдем ни одного купца, выдвинувшегося в Любеке в середине XIV в., но не име­ ющего родственных связей с патрицианскими семьями. Таким образом, любекский совет был патрицианским, так как в нем были представле­ ны одни и те же элитарные роды, т.е. имело место родовое, клановое представительство элиты в городском совете, а не индивидуальное. С другой стороны, в 1351 г. в совет был избран один из богатейших любекских купцов Герман Галин, не имевший никаких связей с ратмана­ ми. Но стать членом совета еще не значило стать патрицием. (В списке “ведущих родов” Вегеманна такая фамилия не значится). Только ком­ плекс черт, признаков, форм деятельности давал право на этот статус.

Важным для характеристики любекского патрициата представля­ ется вопрос о его связях с церковью. Взаимоотношения светской и ре­ лигиозной власти в городе были сложны и противоречивы: с одной стороны - напряженность и конфликты по вопросам землевладения, налогов, юрисдикции, а с другой - сближение интересов, что во многом объясняется трудностями получения постоянных доходов в транзитной торговле, в то время как церковь представляла собой большую мате­