Ocherki_istorii_zapadnoi_politicheskoi_filosofii

Лекция 22

«Вернуть народу права, полученные по закону природы»: политические идеи американских просветителей

Процесс формирования идей американского просвещения не- отделим от истории становления американского государства, в ко- торой можно выделить два периода: 1) начало XVII в. – середина XVIII в. и 2) II половина XVIII в. Американские просветители были не cтолько теоретиками, сколько общественными деятелями и прак- тическими политиками, и поэтому период американского просвеще- ния стал наглядным примером того, как философские идеи могут переходить в политическую практику, закрепляться на законода- тельном уровне и веками не устаревать.

Прошло всего полтора столетия с того момента, как выходцы из европейских стран в начале XVII века колонизовали восточное по- бережье Северной Америки, и первые поселения в результате войны за независимость превратились в сильное независимое государство. На протяжении 75 лет после появления в 1607 году первой англий- ской колонии Виргинии на территории Северной Америки возник- ло еще 12 колоний. Ко второй половине XVIII в. население аме- риканских колоний все отчетливее идентифицировало себя как общность людей в первую очередь по принципу конфронтации с метрополией – в этом состояла основа самосознания американцев как единого народа. После того как в 60-е гг. XVIII в. Англия при- бегла к прямому налогообложению североамериканских колоний, последние воспротивились этому на основании убеждения в том, что более не являются британскими подданными в силу своего пересе- ления и существования на другой территории, и выдвинули ряд ар- гументов конституционно-правового характера, обосновывающих их права на независимость от власти английского короля и парла- мента (в частности, Б. Франклин, который развивал концепцию гомруля (самоуправления), доказывал, что эмиграция англичан в Америку означала их полный разрыв с законами и Конституцией Англии). Главным вопросом в этой конфронтации стал момент на- ционального самоопределения – правовые основы и общественные преобразования, необходимые для построения нового государства. Колония Виргиния сыграла одну из важнейших ролей в истории становления американского государства, а на основе законов этого штата фактически была прописана вся законодательная база нового

131

федеративного государства — будущих Соединенных Штатов Аме- рики (так, именно в Декларации прав Виргинии от 12 июня 1776 г. было впервые зафиксировано, что все люди по природе своей в оди- наковой степени свободны и независимы и обладают присущими им правами, от которых они не могут отказаться сами или лишить их своих детей, такими, например, как «наслаждение жизнью и свобо- дой посредством приобретения и владения собственностью», а равно «стремление и обретение счастья и безопасности» (ст. 1)).

Авторами документов, речей, памфлетов и трактатов, отстаива- ющих право жителей Америки на независимость и разработку соб- ственных правил организации общественной жизни и управления, стали видные деятели американской общественно-политической мыс- ли, в числе которых былиТомас Джефферсон (1743—1826) — автор произведения, посвященного истории и государственному устрой- ству своего родного штата Виргиния («Заметки о штате Виргиния», 1785), и «Декларации независимости» (1776), самого известного основного документа, появившегося в результате американской ре- волюции, и другой, уроженец Англии, известный деятель американ- ского Просвещения Томас Пейн (1737—1809). Их идеи во многом были основаны на мысли французского и английского Просвещения о могуществе человеческого разума. В основу обоснования прав и свобод американцев легли естественно-правовые идеи С. Пуфендор- фа и Дж. Локка.

В Декларации независимости, принятой 4 июля 1776 года едино- гласно всеми 13 штатами, обосновывались естественные и неотчуж- даемые права человека в связи с освобождением колоний и сменой формы правительственной власти. В перечислении естественных, или неотчуждаемых, прав «собственность» из локковской триады естественных прав – «жизнь, свобода, собственность» была заменена на «право стать счастливым». «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом опре- деленными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью»(текст Декларации цит. по: Соединенные Штаты Америки: Конституция и законодательство // Под ред. О.А. Жидкова. Пер. О.А. Жидкова. М.: Прогресс, Универс, 1993. С. 25). Так на основе естественно-правовой теории был сфор- мулирован и провозглашен конституционный принцип народного суверенитета и права народа на политическое самоопределение и независимое существование. В 1769 г. Б. Франклин впервые назвал североамериканские провинции государствами (штатами). Провоз- глашение Декларацией независимости бывших английских колоний

132

«свободными и независимыми штатами» означало появление на Ат- лантическом побережье Северной Америки 13 независимых суверен- ных государств (хотя это не были еще США в современном смысле слова как единая федеративная республика): «эти соединенные коло- нии являются и по праву должны быть свободными и независимыми штатами… они освобождаются от всякой зависимости по отношению к британской короне и… все политические связи между ними и Бри- танским государством должны быть полностью разорваны, в качестве свободных и независимых штатов они полномочны объявлять во- йну, заключать мирные договоры, вступать в союзы, вести торговлю, совершать любые другие действия и все то, на что имеет право неза- висимое государство» (цит. по: Соединенные Штаты Америки: Кон- ституция и законодательство // Под ред. О.А. Жидкова. Пер. О.А. Жидкова. М.: Прогресс, Универс, 1993. С. 28).

Американским просветителям были прекрасно известны прин- ципы общественного договора Ж.-Ж. Руссо, идеи которого получи- ли развитие, частности, в работах «Общий обзор прав Британской Америки» Т.Джефферсона (1774) и «Права человека» Т. Пейна (1791—1792). Важнейшим является то, что вслед за Руссо и Пейн, и Джефферсон разделяют понятия общества и государства, исходя из незыблемых естественных прав личности и неотчуждаемых прин- ципов народного суверенитета. По их мысли, правительства учреж- даются именно для того, чтобы обеспечивать эти права с согласия народа, а британская корона должна вернуть народу «права, полу- ченные по законам природы». Гражданское состояние возникает именно в результате общественного договора, в данном случае в ре- зультате принятия Конституции, которая регламентирует структу- ру, пределы властных полномочий, форму государственной власти. Таким образом, государство появляется благодаря общественному договору и после его заключения, а до момента принятия консти- туции существует только общество, но не государство: «Государ- ство — это всего лишь детище “Конституции”, и принимает ее народ, а не правительство». Томас Пейн в этой связи специально подчерки- вает, что общественный договор заключается первоначально между отдельными индивидами, которые «вступили в договор друг с дру- гом для образования правительства». Гражданское право выраста- ет из естественного права, точнее — возникает в обмен на какое-то естественное право; гражданская власть есть не что иное, как вопло- щение тех естественных прав, которые личность не в силах осуще- ствить самостоятельно и которые, следовательно, бесполезны для нее и становятся полезными для всех, только когда люди объеди-

133

няются; власть, возникшую таким образом, ни в коем случае нельзя использовать для посягательства на естественные права, которые от- дельная личность в состоянии сохранить.

По сравнению с вечным характером неотчуждаемых прав законы, принимаемые людьми для соблюдения и сохранения этих прав, впол- не могут меняться: «Могут ли конституции не изменяться? Может ли одно поколение навеки связывать другие и все последующие? Думаю, что нет. Творец создал землю для живых, а не для мертвых. Власть и права могут принадлежать лишь людям, а не вещам, не какой-то ма- терии, лишенной воли. Мертвые – даже не предметы; частицы мате- рии, составляющей их тело, становятся затем частью тела других жи- вотных, растений или минералов, тысячью каких-то форм. Чему же тогда приписать власть и права, которые они имели, будучи людьми? Поколение может связывать себя, пока его большинство продолжает жить; когда же оно исчезает, на его место становится другое большин- ство, которое держит в руках власть и права, принадлежавшие когдато его предшественникам, и может изменять их законы и учреждения по своему усмотрению. Итак, ничто не является неизменным, кроме прирожденных и неотъемлемых прав человека» (Джефферсон Т. Из письма Д. Картрайту // Американские просветители: Избранные про-

изведения. М.: Мысль, 1969. С. 144–145).

Если форма правления становится непригодной для цели со- блюдения неотчуждаемых прав, если правительство превращается в деспотическое, то народ имеет все основания для их устранения. Американские просветители отвергают также право наследования власти и убеждены, что государь, которому свойственны все черты, отличающие тирана, не может быть правителем свободного народа, он не более чем главный чиновник своего народа, который должен подчиняться закону: «В случае, если какая-либо форма правитель- ства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, ко- торые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат лю- дям безопасность и счастье. Разумеется, благоразумие требует, чтобы правительства, установленные с давних пор, не менялись бы под влиянием несущественных и быстротечных обстоятельств; со- ответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что люди склон- ны скорее сносить пороки до тех пор, пока их можно терпеть, неже- ли использовать свое право упразднять правительственные формы, ставшие для них привычными. Но когда длинный ряд злоупотребле- ний и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свиде-

134

тельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неогра- ниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обя- занностью народа» (цит. по: Соединенные Штаты Америки: Консти- туция и законодательство // Под ред. О.А. Жидкова. Пер. О.А. Жид- кова. М.: Прогресс, Универс, 1993. С. 25).

В качестве наилучшей формы правления провозглашается респу- блика, то есть такое государство, все члены которого имеют равное право голоса в управлении через представителей, избранных ими самими и ответственных перед ними в какой-то короткий промежу- ток времени. Обосновывается приоритет республики перед други- ми формами правления прежде всего с помощью тезиса о том, что от целого народа можно ожидать меньше неправильных решений и больше справедливости, чем от правящего меньшинства. В рамках предлагаемых демократических преобразований провозглашается установление всеобщего избирательного права, равного представи- тельства в законодательных органах, выборность или сменяемость судей, присяжных, шерифов, возможность внесения периодических поправок к «Конституции». Последовательно проводится и принцип разделения властей: «Законодательная и исполнительная власти должны быть отделены друг от друга, а также и от судебной власти; возможность представителей двух первых видов власти притеснять других людей должна ограничиваться» (Декларация прав Виргинии. Раздел 5). Для Джефферсона подлинной основой республиканско- го правления является равноправие всех граждан, им критикуются и любые преимущества одних слоев населения перед другими (он выделяет лишь «естественную» аристократию – наиболее талант- ливых и добродетельных людей, в отличие от сословной или иерар- хической): «Ни один человек или группа людей не имеют права на исключительные или особые выгоды или привилегии по отношению к обществу, за исключением лиц, находящихся на государственной службе; но таковые привилегии не могут являться наследуемыми, равно как и должности государственного служащего, члена законо- дательного органа или судьи не могут передаваться по наследству» (Декларация прав Виргинии. Раздел 4). Пейн, говоря об этом, под- черкивает, что и по природе, и согласно замыслу Творца все люди равны в первую очередь потому, что человек, когда он вышел из рук Творца, был никем иным, кроме как человеком – не дикарем, не дво- рянином или крестьянином, значит, все люди по роду своему едины и, стало быть, все они рождаются равными и имеют равные есте- ственные права.

135

Но люди рождаются не только равными в своих правах, но и сво- бодными: права эти суть свобода, собственность, безопасность и со- противление угнетению, а свобода состоит в праве делать все то, что не вредит другому. Среди основных защищаемых свобод было и право на свободу вероисповедания. Джефферсон относил это право к разряду естественных прав и потому непереуступаемых никакому правительству. Значительны заслуги Джефферсона и Пейна в деле просвещения и пропаганды свободомыслия: Джефферсон был авто- ром «Закона штата об установлении религиозной свободы» (1777), а Пейн написал трактат «Век Разума», в которых свобода вероиспове- даний и запрет религиозных преследований были требованием, ко- торое рассматривалось как первый шаг на пути к свободе совести и мысли. «Я, — провозглашал Пейн, — верю в единого бога, но не бо- лее... Но я не верю ни в одно вероучение, проповедуемое какой бы то ни было известной мне церковью». В этих словах заключен основной деистический посыл американских просветителей: вера в Творца, от- рицание какого бы то ни было религиозного догматизма, критика ка- нонов церкви, ее требований к верующим, особенно в нравственном отношении. Бог существует и создал мир, которым управляет с по- мощью провидения, самое угодное служение Богу — делать людям добро, душа бессмертна, и добродетель будет вознаграждена, а порок наказан здесь или в загробном мире. Главными и почти единственны- ми врагами, с которым боролись просветители, стали предрассудок и предубеждение, власть которых над умами людей необходимо было искоренять. Для просветителей единственным мерилом, при помо- щи которого можно было оценивать действительность и притязания на откровение, был разум и только разум. Не откровение, а разум они считали главным инструментом человеческого познания. Они полно- стью отрицали идеи порочности человеческого разума (по сравнению с божественным), так как разум дан человеку Богом.

Таким образом, американские просветители формировали в че- ловеке, гражданине нового государства, привычку к самостоятель- ности и ответственности за свои поступки. В совокупности с идеями свободы и независимости личности, равных прав всех граждан, не- прикосновенности частной собственности, народного суверенитета, стремления каждого к счастью и сопротивления посягательствам на жизнь и свободу, свобода совести давала возможность надеяться, что мечта американских просветителей о государстве равных граж- дан, созданном на демократической основе, воплотится в жизнь, и во многом это произошло.

136

Тема шестая

Немецкая классическая философия

Творчество Руссо завершает собою целый этап в развитии поли- тической философии, главным итогом которого было обоснование нескольких принципиально новых положений:

—индивидуализм (общество состоит из отдельных индивидов, каждый из которых обладает волей и является свободным); в тео- ретическом плане индивидуализм предшествует социальной и по- литической целостности;

—эгалитаризм, т. е. равенство прав всех составляющих сообще- ство индивидов;

—социальные связи имеют своим источником волю и рефлек- сивные действия людей; закон есть внешнее, искусственное творе- ние человека;

—положение о репрезентативной сущности власти, конечной це- лью которой является обеспечение самоидентичности социального целого.

Но уже тогда наметились болезненные проблемы нового поли- тического мышления, которые со всей определенностью высветила Великая французская революция. Вместо старого общества — мо- нолитного, строго организованного и иерархизированного — Ре- волюция создала систему, состоящую из множества разрозненных индивидов-атомов, породила ростки самоидентификации и новой легитимности, определив тем самым предпосылки для дальнейше- го развития либеральной мысли. Но, с другой стороны, груз не пре- одоленного до конца прошлого помешал принять эмансипации лич- ности адекватную направленность и глубину. Революция наглядно продемонстрировала все грани парадокса демократии по Руссо: свобода открывает путь тирании, причем тирании принципиально новой, жестокой, доселе неизвестной человечеству. Народ-суверен оказался в высшей степени подверженным опасности отторжения его суверенитета. Уничтожив политические институты, основанные на наследственной передаче власти и освещенные Богом, народ взял на себя всю полноту власти, но эта власть, так хорошо обрисованная

втеории, в реальной жизни ускользала из рук. Противоречие между

137

теорией и практикой казалось непреодолимым, парадоксы просве- тительской теории — неразрешимыми.

Лекция 23

«Право человека должно считаться священным»

(морально-политические императивы Иммануила Канта и Готлиба Фихте)

Вихрь вопросов и идей, поднятый революционными событиями, так или иначе касался человека и его удела — и в первую очередь по- литического измерения человеческого бытия. Свободен ли человек и может ли он стать свободным? Или люди во всем слепо следуют Провидению-Истории? Может ли человек во всем положиться на государство, чья сила и мудрость гарантируют ему безопасность и благополучие? И несет ли в себе долгожданное освобождение смена политического режима? Все эти вопросы составили фон для раз- вития собственно философских основ политической мысли этого периода.

Иммануил Кант (1724—1804) представляет критическое на- правление в философии: главной своей задачей он считал определе- ние условий и границ человеческого познания, выявление его воз- можностей и значимости для человека, т. е. в центре его философ- ских интересов была прежде всего философия человека и его позна- ния. Он сформулировал три главных вопроса, на которые должна ответить философия: что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? В целом его философия основывалась на разли- чии между миром вещей в себе, непознаваемых для человека, и ми- ром явлений, на различии между разумом теоретическим и практи- ческим. И если человек не способен достичь абсолютного знания, то благодаря своему практическому разуму и способности действовать он может обрести уверенность в этом мире.

В социально-политической философии Кант, с одной стороны, был, несомненно, продолжателем просветительских традиций, ему чужд гоббсовский абсолютизм в рамках договорной теории. Но, с другой стороны, он осознал глубокое противоречие между исход- ным замыслом просветительских доктрин и практическим резуль- татом. Поэтому он видел свою задачу в том, чтобы вывести новые философские посылки, которые позволили бы осуществить то, что не удалось в первую очередь Руссо, — построить теорию первона-

138

чального договора, утверждающего приоритет правопорядка по от- ношению к государственному порядку.

Кант был прекрасно знаком с политическими сочинениями Гоб- бса, Локка, Монтескьё и в особенности Руссо, которого хвалил за «редкую проницательность разума». Очень рано Кант, как и Руссо, отказался от идеи естественной социальности человека и полагал, что история несет в себе груз разрушительных, негативных сил. В своей статье «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784) Кант пишет, что человеческое общество образовано антагонистическими моментами, характерными для человеческой природы. Человек имеет «склонность общаться с себе подобными», ибо в таком состоянии он больше чувствует себя человеком; но ему присуще также и «сильное стремление уединяться», поскольку в нем сильны эгоистические задатки. «Человек хочет согласия, но природа лучше знает, что для его рода хорошо; и она хочет раздора. Поэтому «величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, — достижение всеобщего право- вого гражданского общества» (Идея всеобщей истории, Положения 4, 5 // Кант И. Критика способности суждения и др. работы. СПб., 2001. С. 427). Так формулирует Кант главную политическую про- блему и тут же указывает на трудности ее разрешения. По его мне- нию, трудности при решении проблемы политической связаны пре- жде всего с решением проблемы антропологической, как она была сформулирована и решена представителями Просвещения.

Главное измерение человека — свобода, которая, собственно, и превращает человека в существо, отличное от прочих животных, ве- домыходнимлишьинстинктом.Ноэтасвободапрактическинезнает никаких сдерживающих моментов и фактически соответствует глу- бинному эгоизму человека. Таким образом, основополагающей ан- тропологической чертой выступает «асоциальная социабильность». В человеке борются противоречивые чувства, и именно угроза ги- бели — худшее из бедствий, которое может произойти с ним, — за- ставляет человека подчинить свою свободу внешним по отношению к его природе законам, чтобы сосуществовать с себе подобными. А это значит, что для того, чтобы удержать в узде свои асоциальные моменты, человек нуждается в силе: «Человек есть животное, кото- рое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине» (Идея всеобщей истории. Положение 6 // Там же, с. 428).

Сформулировав таким образом антропологические основания, Кант совершенно по-новому ставит и политическую проблему: как

139

добиться того, чтобы люди, эгоистичные по своей сути, вели бы себя правильно? Чтобы они не нуждались более во внешней опеке? Ка- ким образом человек может стать господином самому себе?

И здесь Кант апеллирует к человеческому разуму, который яв- ляется не только средством достижения определенных жизненных благ и выгод, но и внутренним регулятором поведения, способным побороть эгоистические влечения и «дать закон самому себе». Спо- собность человека таким образом бороться за свое существование Кант называет моральной автономией личности. Именно поэтому, даже если люди пребывают в состоянии войны, они не являются волками или дикими животными, подчиняющимися лишь закону грубой силы и диким инстинктам. Человек — не просто стадное жи- вотное, он в самом себе преодолевает природу и в своем стремлении к культуре представляет собой существо политическое. Уже из это- го положения видно, какая дистанция отделяет Канта от Гоббса и Руссо. Отныне в глазах немецкого философа гражданское общество выражает императив: оно есть среда реализации долга. Всякому по- литическому соглашению людей (общественному договору) долж- но предшествовать их решение жить в соответствии с моральным императивом. Этот первоначальный договор требует признания того, что любой человек обладает достаточной силой для обуздания своих эгоистических побуждений.

Итак, мораль и законность. Отвергая морализм Руссо, Кант превращает моральный закон в априорный факт чистого разума. Он признает за ним абсолютный характер; долг, говорит философ, предстает перед человеком как категорический императив: нужно, потому что так нужно. В отличие от морали, законность не обладает такой же чистотой и категоричностью. Так, различаются моральное обязательство, открывающее сознанию in foro interno, и юридиче- ское обязательство, опирающееся in foro externo на внешнее при- нуждение. Так различаются автономия и гетерономия. «Истинная политика, следовательно, не может сделать шага, заранее не отдав должное морали, хотя и политика сама по себе трудное искусство, однако соединение ее с моралью вовсе не искусство, так как мораль разрубает узел, который политика не могла развязать, пока они были в споре» (К вечному миру. Приложение I // Там же, с. 471).

Еще один важнейший для политической теории вопрос, обра- титься к которому Канта заставили события Великой французской революции,—этовопросотом,почемуто,чтохорошоисправедливо в теории, далеко не так хорошо и справедливо на практике; почему

140