Ocherki_istorii_zapadnoi_politicheskoi_filosofii

циональной воли. В государстве индивид находит свое самозавер- шение, связывая свою свободу и волю с объективной моральностью. Гегель считает, что кантовский принцип свободы воли в качестве ос- новы права и государства ведет лишь к произволу. Этому принципу он противопоставляет свое видение свободы, разворачивающейся в истории как преодоление противоречий. Средством такого преодо- ления противоречий для него выступает государство, поскольку оно есть «сфера примирения всеобщего и частного». Именно благодаря государству находит свое завершение процесс совершенствования индивида, которому удается примирить в лоне семьи и гражданского общества свой частный интерес и интерес отдельных групп, а затем происходит высшее примирение между частным интересом и инте- ресом всеобщим.

Таким образом разрешается противоречие между индивидом и го- сударством, которое невозможно разрешить в рамках индивидуали- стических теорий, рассматривающих общество как противостояние индивидов,тогдакак,помыслиГегеля,государствопредставляетсобой «осуществление конкретной свободы», состоящей в преследовании индивидом собственного интереса, примиренного с интересом общим.

Итак, и индивид, и государство в гегелевской концепции свобод- ны, но при определенных условиях: если, с одной стороны, государ- ство защищает права и свободы своих граждан, обеспечивает защиту их личности и развитие их интересов и, с другой стороны, если инди- видам благодаря утверждению рациональности удается освободить- ся от собственного природного эгоизма и достичь идеи всеобщности, Абсолюта.

Наконец, государство в своей деятельности должно использо- вать сугубо рациональные методы, т. е. конкретные способы раци- ональной организации свободы. Функции примирения и универ- сализации, присущие государству, предполагают соответствующие институты, т. е. законодательство и конституцию. Такая конститу- ция должна быть выработана на основе идеи о том, что государство есть рациональная воля в своем диалектическом развитии, а не во- площение общей воли, как считали индивидуалисты в 1789 г. Тем самым Гегель отказывается от демократических конституционных основ: рационализация воли граждан осуществляется через посред- ство корпораций и групп. Он осуждает принцип разделения власти,

151

который, по его мнению, способен лишь ослабить государство и за- тормозить выражение всеобщего. Соответственно Гегель выступает в поддержку наследственной монархии как системы, наилучшим образом адаптируемой к рациональной необходимости (см.: Фило-

софия права, § 278—281).

Названные принципы гегелевской политической философии по- зволили многим исследователям (в частности, таким крупным мыс- лителям, как Жан Ипполит и Эрик Вейль) сделать вывод об оправда- нии Гегелем прусского абсолютизма, хотя в текстах его работ на это нет прямого указания. Но нам представляется гораздо более важным тот факт, что Гегель, собственно, не ставил перед собой цели исследо- вать наилучший политический режим или наилучшую конституцию. Он стремился понять реальность государственного устройства. И с этой точки зрения рисуемый им конкретный образ свободы в госу- дарстве является ответом мыслителя на вопросы, поставленные пе- ред человеком исторической драмой его времени.

* * *

Подведем некоторые итоги. В конце XVIII — начале XIX в. по- литическая философия подходит к определенному рубежу в своем развитии. С одной стороны, представители Просвещения и немецкой классической философии создали новое проблемное поле политиче- ской мысли. Новая философия выявила свой смысл по отношению к человеку и для человека, ставшего ее центром. Возникает вопрос об основаниях и о значении политики, также способствовавший переос- мыслению человеческой природы, назначения человека, смысла его жизни, ценности выработанных им институтов, границ его власти. В центре политических размышлений оказывается не «наилучший го- сударственный порядок», но человек: его природа, свобода, возмож- ности, принципы и цели. Политические концепции Локка или Мон- тескьё, Руссо или Канта не схожи между собой, ибо основываются на различном понимании человеческой природы и места человека в мире. Но для всех них человек выступал в качестве «живой реаль- ности», не подчиняющейся божественному Провидению, а в качестве регулятивногопринципанравовсовременнойимполитическойисто- рии признавались требования человеческого Разума. Поэтому поли-

152

тическую мысль Нового времени нередко называют политическим гуманизмом.

Человек нового политического гуманизма в самом себе видит ис- точник своих представлений и действий, черпает нормы поведения и законы не в природе вещей и не в Боге, но в самом себе — он строит их посредством своего разума и воли. Новая философия переверну- ла все прежние ценности: в своих теоретических построениях люди исходили из самих себя, из своих слабостей, недостатков и даже по- роков. Иначе решалась и проблема свободы: человек — раб, если он не способен управлять своими страстями и сдерживать их; но это рабское состояние отступает, как только мы обретаем отчетливую и ясную идею о том, что человек свободен лишь в действии — действии собственного разума.

Человек предстает в качестве высшей ценности, он становится единственным субъектом права и «мерой всех вещей» (в отличие от античной мысли, в которой таким мерилом выступала природа). Уже у Гоббса возникновение юридической субъективности обретает свое политическое значение. С появлением проблематики естественного состояния и общественного договора понятие легитимности стало неотделимым от понятия субъективности: законной является лишь та власть, которая есть предмет договора между субъектами. Все это приводит к тому, что проблема легитимности, проблема прав челове- ка обретают свое философское звучание.

Сдругойстороны,вэтомединомпроблемномполеуженамечаются различия и расхождения, которые впоследствии приведут к оформле- нию целых направлений в рамках некогда единой политической мыс- ли. Катализатором этого процесса в чисто историческом плане стала Великаяфранцузскаяреволюция.Иэтонеслучайно,ведьонасопрово- ждалась значительными сдвигами в социальной и экономической сфе- рах, привела к возникновению невиданных доселе европейских войн. И не было такого мыслителя, который бы так или иначе не высказался за или против этого крупнейшего политического события, за или про- тив принципов Революции. Так произошло первое крупное разделе- ние в лоне политической философии, обретшее форму альтернативы между буржуазным либерализмом, благосклонно относившимся к идеям Революции, и консервативным романтизмом, тесно связанным со старой Францией и поэтому враждебным ко всему, что так или ина-

153

че связано с Францией революционной. Выступая против Революции в политическом плане, консерваторы в своей философии во многом будут придерживаться идеалов и ценностей, сформулированных еще классической античной философией: идеала единства и целостности общества и его приоритета над индивидом, идей божественного пра- ва или естественного права в его аристотелевском понимании, вообще идеиприроды(отсюдаиидеалестественногопорядка,истрогаяиерар- хическая организация общества).

На месте старого общества — монолитного, строго организован- ного и иерархизированного — Революция создала множество разроз- ненных индивидов-атомов, автономных и ни от кого независимых, породила ростки самоидентификации и новой легитимности, создав предпосылки для развития либеральной мысли. Но, с другой сторо- ны, Революция высветила все грани парадокса демократии по Руссо: свобода открывает путь тирании, причем тирании радикально новой, жестокой, доселе не известной человечеству. Уничтожив политиче- ские институты, основанные на наследственной передаче власти и освященные Богом, народ взял на себя полноту власти, но власть эта, так хорошо обрисованная в теории, в реальной жизни ускользала из рук и казалась неуловимой.

Революция ярко высветила оба полюса руссоистской доктрины: с одной стороны, радикальный индивидуализм, с другой — идеал пол- ного растворения в коллективности (общая воля). Единое древо ран- нелиберальной мысли дает две ветви, впоследствии отстоящие друг от друга все дальше и дальше. Одна из них будет представлена клас- сическим либерализмом, другая через идеологию якобинства окажет значительное влияние на формирование коммунистической и социа- листической мысли. При этом сформулированная раннелиберальной мыслью идея о равенстве в правах будет заменена на требование ра- венства в положении, которое будет отождествлено со справедливо- стью. При решении антиномии свободы и равенства собственно ли- беральная позиция будет отстаивать идею свободы; якобинцы своим утверждением о том, что государство должно встать на сторону не- имущих,займутпозициюприоритетаравенства.Местоиндивидуаль- ной свободы личности займет «свобода народа в целом».

Так входило в свои права ХIХ столетие. Столетие, которое в исто- рии политической мысли получило имя века великих идеологий.

154

Тема седьмая

У истоков «великих идеологий»

На рубеже XVIII—XIX столетий история политической мысли отмечена специфическим для Нового времени феноменом — пере- ходом от политических идей, распространенных в относительно уз- ком кругу и оказывавших слабое влияние на развитие политических институтов, к идеологиям. Произведения наиболее крупных полити- ческих мыслителей того времени — Монтескье, Руссо, французских «философов» и «физиократов», английских «экономистов» — при- обретают широкую известность, их читают, обсуждают, цитируют, влияние их идей отчетливо прослеживается в самых значительных политических документах эпохи — в американской Декларации о независимости и Билле о правах, во французской Декларации прав человека и гражданина. Изменяется сам стиль и характер политиче- ских сочинений — это уже не философско-политические трактаты, подобные «Левиафану» Т. Гоббса или «Общественному договору» Ж.-Ж. Руссо, но произведения, посвященные анализу и осмысле- нию конкретных политических событий — будь то «Размышления о революции во Франции» Э. Берка или «О средствах правления и оппозиции в современной Франции» Ф. Гизо. Одновременно проис- ходит концентрация политических идей вокруг нескольких течений, представляющих собой целостный ансамбль, соответствующий гло- бальному видению общества. На смену «веку философов» приходит новый век — «век великих идеологий».

Что же такое идеология?

Лекция 25

«Ложное сознание» или фактор общественных изменений

Нужно сказать, что в истории политической мысли это одно из самыхсложныхимногозначныхпонятий.Впервыеонобылоупотре- блено французским философом Антуаном Дестю де Траси в 1796 г. дляобозначениянаукиобидеяхвсамомширокомсмыслеэтогосло-

155

ва. Единомышленники Дестю де Траси (К.-Ф. Вольней, П.-Ж. Каба- нис) образовали школу, вошедшую в историю под названием школы «идеологов»; «идеологи» вслед за Кондильяком отвергали метафи- зику и пытались обосновать науку об идеях с антропологических и психологических позиций. Но вскоре понятие идеологии наполня- ется собственно политическим смыслом. Дело в том, что Дестю де Траси был не только философом, но и политическим деятелем, при- чем находился в оппозиции пришедшему к власти Бонапарту, чем вызвал недовольство последнего. Свое отношение к этому человеку и его учению Бонапарт объединил в презрительно брошенном сло- ве «идеология», обозначающем для него абстрактные, пустые идеи, никоим образом не связанные с реальностью.

Затем это понятие появляется на страницах сочинений К. Марк- са и Ф. Энгельса (в частности, в «Немецкой идеологии», 1846) — опять-таки отягощенное негативным смыслом, сливающимся у этих мыслителей с критическим отношением к либеральному обществу в целом. В марксовом понимании идеология — это совокупность идей, характеризующих общество и принадлежащих господству- ющему классу. Однако на самом деле, с точки зрения Маркса, она представляет собой «ложное сознание», поскольку концепции го- сподствующих слоев являются лишь идеализированным выраже- нием экономической ситуации и служат ее оправданию, т. е. оправ- данию доминирующего положения эксплуататорских классов.

Разработка понятия идеологии как «ложного сознания», свя- занного с ценностными ориентирами политика и во многом про- тивостоящего научному, социологическому объяснению реаль- ных политических и экономических процессов, была продолжена такими выдающимися социологами, как Э. Дюркгейм, Т. Гейгер, К. Манхейм. В частности, Карл Манхейм в работе «Идеология и утопия» отмечал, что новое в то время слово «идеология» санкци- онировало специфическое, присущее политику восприятие дей- ствительности, как бы пропагандирующее его практический ир- рационализм, весьма далекий от того, чтобы полагать мышление орудием изменения действительности (К. Манхейм. Диагноз на- шего времени. М., 1994. С. 67).

Однако постепенно это понятие преодолевает связанное с ним негативное значение и чаще всего используется для обозначения однородной совокупности идей, направленных на осмысление со- циальной, экономической и политической организации общества. При этом главный акцент делается на практическую связь полити-

156

ческого дискурса с коллективным действием и его смыслом. Идео- логическая риторика предназначена для того, чтобы получить прак- тический результат, чтобы направлять, вести, оказывать влияние на участников политического процесса. В идеологии в центре внима- ния всегда связь между словом и делом: всякая идеология направ- лена на установления соответствия между теорией и практикой, на примирение мысли и действия в рамках осмысления практической политической деятельности. В идеологии само слово уже может быть действием, поскольку предполагает принятие или отказ от принятия системы ценностных ориентиров, и наоборот — практика приобретает идеологический характер, когда она намеренно связана с системой ценностей. Таким образом, идеология — это не просто видение мира с точки зрения какой-либо социальной группы, но и процессы, с помощью которых это видение используется для защи- ты или отрицания существующего порядка вещей; это система те- оретических знаний, имеющая собственные способы производства и воспроизводства, средства распространения, систему ролевых функций.

Любое общество устроено и функционирует таким образом, что оно не способно достичь полноты интеграции всех своих частей и абсолютной безопасности для каждого из своих граждан. В нем по- стоянно возникают конфликты между различными социальными группами и институтами; потенциально содержащееся в его недрах насилие в любой момент готово выплеснуться взрывом негодо- вания бастующих, этническим конфликтом, террористическим актом. Иными словами, общество всегда испытывает в чем-то не- достаток — в стабильности, устойчивости, демократичности и т. п. Идеология находится в постоянной связи с этим несовершенством: производство и воспроизводство идеологии — своего рода ответ, пытающийся завершить незавершенное, восполнить словом то, что не может быть обеспечено никаким другим способом и средством.

Кроме того, социальная жизнь представляет собой не линейный процесс, она соткана из постоянных столкновений интересов, кон- фликтов, требующих от всех участников политического процесса постоянного решения, выбора. Будущее не предрешено заранее — его нужно создавать, оно постоянно требует ответа со стороны тех, кто вовлечен в это действие. И эта вовлеченность в политическое действие должна обрести свою символическую форму: стоящие перед обществом цели должны быть так или иначе сформулирова- ны, согласие или несогласие с этими целями также должно обрести

157

форму в виде тех или иных концепций, теорий. И роль идеологии здесь также велика.

Таким образом, идеология выступает как одно из условий су- ществования общества и факторов его изменения. Идеологическая система подчинена основному требованию постоянного творчества в ответ на процессы интеграции и дезинтеграции, протекающие в обществе.

Вместе с тем необходимо учитывать и тот факт, что идеологиче- ское поле, подобно любому духовному образованию, не является зер- кальным отражением реальных социальных или политических про- цессов, не дублирует их динамику. Идеология одновременно выра- жает противоречивый опыт, конфликтующие между собой интересы, выявляет в символической форме смутные устремления, но в этом движении действуют собственные законы, собственные традиции.

В современной социальной и политической философии имеется множество подходов к изучению такого явления, как идеология: со- циально-психологический, социологический, структуралистский, постструктуралисткий и др. В данной книге мы, с одной стороны, попытаемся взглянуть на идеологию как на явление историческое, т. е. рассмотреть процесс возникновения идеологических форм, про- анализировать его причины и механизмы. С другой же стороны, нас будет интересовать не столько «работа» тех или иных идей по мо- билизации индивидов и вовлечении их в политическое действие, сколько само содержание этих идей и, в первую очередь, их разви- тие. С этой целью мы обратимся к тому, что в истории политической мысли принято называть классическими образцами трех «великих идеологий» — либерализма, консерватизма и социализма. Мы рас- смотримкомплекстеоретическихконструкций,связанныхскаждой из этих идеологий в момент их возникновения и складывания, вы- делим смысловое теоретическое ядро каждой из них, попытаемся реконструировать «идеальный тип» либерализма, консерватизма и социализма, в дальнейшем подвергшийся достаточно серьезным видоизменениям и корректировкам с учетом изменяющихся соци- альных потребностей.

Исторически процесс возникновения идеологий связывают с рубежом XVIII—XIX вв., а в чисто событийном плане — с Великой французской революцией 1789 г. Процесс этот был далеко не про- стым и обусловлен целым рядом факторов. С одной стороны, имен- но в переломные, драматические периоды в истории человечества

158

наиболее остро ощущается потребность кардинальным образом из- менить представления, соответствующие установленному порядку вещей. Для групп, находящихся в экономическом, политическом и культурном подчинении, идеологическое обновление — единствен- ная возможность проникнуть на социальную сцену и высказать собственное мнение. Не имея возможности установить действи- тельное господство, они пытаются прежде всего обрести господство символическое. Именно в разрывах целостности и гетерогенности социальных систем, что, собственно, и представляет собой любая революция, открываются новые способы действия и коммуникации людей и одновременно формируется новый образ истории и обще- ства. Во время французской революции произошла невиданная до- селе мобилизация коллективной энергии, перевернувшая старые представления об отношении общества к его политическим инсти- тутам. По словам современного французского политолога Клода Лефора, «власть эмигрирует из места одновременно неподвижного, определенного и таинственного, как это было при монархии, в место парадоксально нестабильное, неопределенное, которое проступает только в непрерывной работе его высказывания; она отделяется от личности короля, с которой были связаны правящие органы обще- ства, чтобы присоединиться к неощутимому, универсальному и, по существу, публичному элементу слова. Фундаментальное измене- ние, знаменующее рождение идеологии. …Туда, где царило слово власти, пришла воцариться власть слова» (К. Лефор. Политические очерки. XIX—XX вв. М.: РОССПЭН, 2000. С. 145).

Сдругой стороны, возрастание роли политического фактора

входе революции приводит к тому, что все явления и процессы в обществе воспринимаются сквозь призму политического: все инди- видуальные проблемы, все моральные вопросы становятся пробле- мами и вопросами политическими, политика становится областью истинного и ложного, добра и зла. При этом сложный политический мир значительно упрощается — он разделяется на сторонников и Революции и ее врагов. Старый порядок держался исключитель- но властью короля, Революция же предстает как дело всего народа. Старая Франция была королевством подданных, новая стала наци- ей граждан. Старое общество основывалось на привилегиях, новое зиждется на равенстве. Но это старое общество не сдается без боя, оно тоже оказывается вовлеченным в общий политический водово- рот, оно тоже создает свою идеологию. «Этот мир, — пишет исто- рик французской революции Франсуа Фюре, — населенный жела-

159

ниями и стремлениями, который не признает более ничего, кроме сторонников и врагов, обладает несравненной способностью к объ- единению. С него начинается то, что стали называть “политикой”, т. е. язык споров и действий, одновременно и общий, и противопо- ставляющий, столь необходимый для борьбы за власть» (Ф. Фюре. Постижение французской революции. СПб.: Инапресс, 1998. С. 35).

Но, как мы уже говорили, символический мир идеологии никог- да — с самого своего возникновения — не был зеркальным отраже- нием реального мира человеческих действий и поступков. Преобра- зовывая пережитое в осознанное, идеология развивается в соответ- ствие с собственной логикой и по собственным законам. К тому же она не может возникнуть ex nihilo, из ничего, ведь зарождается она в сознании людей, которое вовсе не является «чистой доской», но несет в себе груз уже оформившихся теорий и представлений, цен- ностей и норм. Поэтому понять возникновение идеологии можно не только под знаком социально-исторического обновления или под знаком рождения нового образа истории и общества, но и под зна- ком традиции, преемственности, востребованности определенного ряда идей и ценностей.

Каждая из идеологических форм, так или иначе связанных с тем драматическим периодом в истории человечества, каким была французская революция 1789 г., имеет свои корни в прошлом раз- витии политической мысли, на которые она во многом опирается и которые преобразовывает в соответствии со своими потребностями. Поэтому прежде чем перейти к непосредственному анализу содер- жания идеологических конструкций, мы должны обратиться к исто- рии политической философии, дабы выявить концептуальные схе- мы и узловые понятия, оказавшиеся востребованными в процессе формирования великих идеологий.

Прежде всего, это «высокий индивидуализм», который, по мне- нию российского культуролога Л.М. Баткина, вообще является смыслом и основой европеизма. Смысл этого индивидуализма со- стоит в принятии понятия о самоценном, суверенном Я, значащем бесконечно много не в силу своей причастности к чему-то более вы- сокому (Космосу древних греков, Богу средневековой схоластики и мистики, Обществу или Государству), но в силу своей уникальности и единственности (cм.: Л.М. Баткин. Европейский человек наедине с собой. М.: РГГУ, 2000).

Политические последствия принципа индивидуализма огром- ны. Если мы мыслим в логике индивидуализма, то мы понимаем

160