Ocherki_istorii_zapadnoi_politicheskoi_filosofii

были этатисты и абсолютисты. Только этот этатизм и абсолютизм у каждого из них имел свою окраску: у Гоббса он парадоксальным образом сочетался с индивидуализмом, Локк, всецело защищая ин- дивидуальную свободу, также выступал за необходимость прочного государства, способного защитить индивида и его собственность. Но совсем иной характер носят воззрения идеолога французского абсолютизма Жака Бениня Боссюэ (1627—1704), изложенные в знаменитом труде «Политика, извлеченная из Святого Писания», изданном после смерти мыслителя в 1709 г. Этот объемный труд, логико-геометрическая форма которого (утверждения высказыва- ются в виде теорем, из которых выводятся следствия, и т. д.) во всем соответствовала духу времени, на долгие годы станет Библией абсо- лютизма и теократии.

Боссюэ полагал, что существование Бога — единственное осно- вание общественных и политических отношений, поскольку люди имеютлишьодинпредметлюбвииоднуцель—Бога.ЛюбовькБогу вынуждает их любить друг друга. Отеческое отношение Бога к лю- дям порождает и среди них братские чувства. Никто не является ни для кого чужим, и все должны заботиться друг о друге. Мы видим, таким образом, говорил Боссюэ, что общество зиждется на незыбле- мых основаниях — один Бог, один предмет, одна цель, общее про- исхождение, одна кровь, один интерес, взаимные потребности как в делах, так и в сладости жизни.

Человеческое общество рассматривается мыслителем как бы в двух перспективах. С одной стороны, оно тождественно всему роду человеческому, объединяя его в одну семью, о чем говорили еще отцы Церкви. С другой стороны, это общество разделяется на расы и народы, составленные из отдельных семей, каждая из которых об- ладает своими правами. Такое дробление единого человечества есть следствие зла: Человеческое общество было разрушено и попрано страстями. Среди людей все разделяется и обособляется вследствие жестокости их страстей и несовместимости стремлений. Разделе- ние, возникшее в семье первых людей (Каин убил Авеля), дабы на- казать их за отдаление от Бога, поразило весь род человеческий.

В описании состояния полной разобщенности и хаоса Боссюэ близок Гоббсу. Люди, в душе которых возобладали страсти и про- тиворечивые частные интересы, утратили покой и безопасность. И здесь Боссюэ формулирует антитезу анархии и власти:

— анархия характеризуется им как состояние полного хаоса: там, где все могут делать, что пожелают, никто не делает то, что он хочет;

91

там, где нет господина, господином выступают все; там, где господи- ном являются все, все являются рабами;

— власть выступает синонимом единства, когда весь народ как один человек, когда каждый отказывается от своей воли и объеди- няет ее с волей государя.

Это типично гоббсовское противопоставление, но французский мыслитель на этом и останавливается, отказываясь от понятия до- говора (и тесно связанного с ним принципа индивидуализма), хотя для объяснения перехода от естественного к общественному состо- янию использует чисто утилитаристское объяснение, основанное на заинтересованности людей в обретении одного господина, дабы жить в мире. Кроме того, Боссюэ использует еще и тот аргумент, что один господин выступает прообразом Бога, который изначально был правителем в созданном им мире, и первая идея об управлении пришла к людям от его отеческой власти.

Основой создаваемых союзов стала территория: земля, на кото- рой живут люди, служит связующим звеном между ними и порож- дает единство наций, ведь люди сильнее ощущают взаимосвязь, ког- да они думают о том, что земля, породившая и вскормившая их при жизни, примет их в свое лоно после смерти. Таким образом, у Бос- сюэ появляется и достаточно отчетливо звучит тема родной земли, объединяющей многие поколения в жизни и смерти, тема, которая станет одной из основных в консервативной идеологии.

Итак, государство есть «сообщество людей, объединенных од- ним правлением и одними законами». При этом только единолич- ная власть способна поставить заслон страстям и насилию, кото- рые присущи природе человека; только единоличная власть может установить подлинный союз между людьми и положить конец бес- конечным распрям и разобщенности. Кроме того, наличие единого правления обеспечивает длительное существование государства и делает его практически бессмертным. Здесь Боссюэ постулиру- ет принцип, который будет активно обсуждаться современными правоведами, — принцип преемственности государственного прав- ления. Люди смертны, но правление переживает их, власть сама по себе никогда не умирает.

Совершенно очевидно, что таким требованиям наилучшим об- разом отвечает монархия, т. е. королевская власть, и, уточняет Боссюэ, особенно когда она носит наследственный характер и переходит от старшего в роду мужчины к старшему. По его мне- нию, монархия — наиболее распространенная, наиболее древняя и

92

наиболее естественная форма правления. Она имеет свое основание

вбожественной власти, т. е. в самой природе. Все люди рождаются подданными, утверждает Боссюэ, и власть отца, приучающая их к по- слушанию, учит их также иметь одного властителя. Никогда обще- ство не является столь сильным и единым, как под властью одного правителя.Здесьнетраздробленности,этогоглавногобичасовремен- ных государств, основной причины их разрушения; здесь только сила и устойчивость, ведь это правление продолжает свое существование

вистории благодаря тем же естественным причинам, что и род чело- веческий, — от отца к сыну. Государь, трудящийся ради своего госу- дарства, трудится и ради своих детей. Этот классический аргумент в пользумонархическогоправлениямынаходимнетольковсочинени- ях философов, но даже и в мемуарах Людовика XIV.

Здесь возникает вопрос: разве в глазах Церкви любая власть — будь то монархия, аристократия или демократия — не проистека- ет от Бога? Ведь еще в Святом писании (а Боссюэ, как мы помним, опирается именно на него) апостол Павел говорит: «Omnis potestas a Deo» (Вся власть — от Бога). Но Боссюэ вовсе не противоречит Святому писанию. Мы не забыли, говорит он, о том, что с древности существовали и другие формы государства и Бог не запрещал их; та- ким образом, каждый народ должен следовать — как божественному предписанию — правлению, установленному в его стране, посколь- ку Бог поощряет мир и спокойствие в делах человеческих. Все фор- мы правления равным образом законны, Бог берет государство под свое покровительство независимо от его формы. То есть позиция мыслителя в вопросе о формах правления строго ортодоксальна, но

вто же время и консервативна, поскольку он призывает выказывать всяческое уважение к установившемуся порядку. Что же касается преимущественного внимания к монархии, то оно объясняется по- мимо личных теоретических пристрастий философа еще и общим характером «Политики» — она была посвящена дофину, воспитате- лем которого был Боссюэ в 1670—1679 гг.

Монархия, по Боссюэ, характеризуется следующими чертами:

—во-первых, монархия священна. Монарх действует в качестве наместника Бога на земле. Покушение на него — святотатство. Мо- нарх обладает тем, что Тертуллиан называл «вторичным величием», которое является отражением первичного величия самого Бога. По- этомуподчинение государю—долг совестикаждогогражданина.Со своей стороны государь должен уважать собственное могущество и достоинство, всегда употреблять их лишь во благо, поскольку бу-

93

дет держать ответ перед самим Богом. Но даже если монарх не ведет себя соответствующим своему положению образом, люди тем не ме- нее должны выказывать уважение в его лице к той миссии, которую он исполняет на земле. Поэтому следует подчиняться даже неспра- ведливымигрознымгосударям,дажеязыческимправителям—ведь именно так поступали первые христиане, усматривая в римских им- ператорах «выбор и суд Бога»;

—во-вторых,монархияабсолютна.Абсолютныйхарактермонар- хической власти Боссюэ понимает почти так же, как и Гоббс: госу- дарь никому не должен давать отчет в своих приказаниях. Ведь если он не обладает всей полнотой власти, он не может ни действовать во благо, ни подавлять зло. Слово государя — последнее слово. Он мо- жет сам исправить свой поступок, если понимает, что сотворил чтото дурное, но против его власти нет иного средства, кроме его соб- ственной власти. Только ему принадлежит понуждающая сила, ведь иное означало бы разделение власти и государства, а следователь- но, и нарушение общественного мира; это привело бы к появлению двух государей, что противоречит библейской заповеди — никто не может служить двум господам. Монархи, как и их подданные, под- чинены справедливости законов, так как сами должны быть спра- ведливыми и подавать народу пример «следования и сохранения справедливости»; но, в отличие от простых смертных, государь не может нести наказание, определяемое законами: он подчиняется за- конамневтом,чтокасаетсяихпонуждающегомогущества,новтом, что касается их направляющей силы;

—в-третьих, монархическая власть неодолима. Это бастион об- щественного спокойствия, на который никто не может посягнуть. Единственный противовес этой власти — страх перед Богом. Только перед ним государь может испытывать страх;

—в-четвертых, власть монарха носит отеческий характер. Мо- нарх — воплощение Бога, предстающего отцом всех народов. Мо- нарх сотворен по образу отца, имя которого тождественно имени Бога. Отец добр, и доброта — естественное качество королей. Как отец живет ради своих детей, так и государь рожден не ради само- го себя, но ради своих подданных. И если он не думает о них ден- но и нощно, то он плохой государь, тиран. Подобно отцу, государь должен быть человечен, мягок в обращении, хотя тверд в словах и делах. Как и отец, он сотворен для любви своих детей-подданных;

—наконец, монархия разумна. В соответствии с духом времени Боссюэ утверждает, что правление есть продукт разума. Монарх

94

должен знать законы, понимать особенности своей эпохи, раз- бираться в людях, уметь говорить, слушать, давать совет. Какой разум имеет в виду философ — божественное провидение или разум конечного человека? В своем трактате «О познании Бога и самого себя» он разоблачает случайность как простое незнание божествен- ного промысла и выступает за пересечение этих двух детерминаций понятия разума.

Итоги развития политической философии в XVII в. Семнадца-

тый век оказался во многом поворотным пунктом в развитии по- литической мысли. Произошли рационализация и секуляризация политической философии. Новая философия, отрицающая все сверхъестественное, божественное, как правило, отрицающая по- литику, которая опиралась исключительно на Святое писание и в которой все было просто и торжественно, сформулировала понятие естественного права, противопоставив его праву божественному. Конечно, апологетическая литература имеет определенную силу и значимость даже в XVIII в., еще идут оживленные дебаты о свободе воли и предопределении, о разуме и вере, но кризис европейского сознания уже формулирует новые ценности. И хотя, как мы видели, понятие божественного права не покидает окончательно философ- ского горизонта и еще находит своих приверженцев и теоретиков (Боссюэ), зарождаются новые идеи — сначала робкие и хрупкие, но они растут и крепнут, переходят границы государств и постепенно обретают новые силы. Крепнет убеждение, что представление о вла- сти как о силе, которая внутри страны произвольно регулирует от- ношения между государем и его подданными, а вне государства при- водит только к войнам, должно быть отвергнуто. Право произвола должно быть заменено новым правом, регулирующим отношения между властью и гражданами и между странами, — правом людей, а не богов, правом, утверждающим, что сами народы способны рас- поряжаться своей судьбой, правом, которое может привести к уста- новлению всеобщего счастья.

Наконец, устанавливается связь между антропологией и полити- ческой философией, и в контексте этой взаимосвязи формулирует- ся новое понятие личности — понятие о самоценном и суверенном «Я», которое держит нравственный и метафизический ответ только передсамимсобой.Принятиепринципа,согласнокоторомукаждый отдельный человек значим сам по себе, а не в силу своей причаст- ности к Богу ли, к миру ли, не в силу того, что он есть частичка чего-

95

то огромного, его превосходящего, коренным образом меняло устои политической мысли. Открытие человека — не метафизического человека Декарта, но человека конкретного, описание психологи- ческих механизмов которого Гоббсом, Спинозой, Локком убеждает в том, что человек получает истину не свыше, что не божественная трансцендентность ведет его по жизненному пути: человек должен сам открывать и строить свою истину, свое общество, свое государ- ство.

96

Тема пятая

Политическая философия XVIII века

Восемнадцатый век — век Просвещения. По словам И. Канта, это век выхода человечества из меньшинства, т. е. неспособности пользоваться собственным разумом без направления другого («Что такое Просвещение», 1784). Девизом этого века можно считать из- речение Горация «Sapere aude» — «Имей мужество познавать».

В теоретическом смысле XVIII столетие по отношению к ХVII можно рассматривать как своеобразный культурно-политический синтез. Дальнейшее развитие находят тенденции, возникшие в по- литической мысли XVII в., — рационализм, тесная связь между ан- тропологиейиполитическойфилософией,новместестемсоздается новое эпистемологическое поле, в рамках которого эти проблемы и понятия звучат во многом по-новому.

Рационализм по-прежнему остается существенной чертой поли- тической мысли XVIII в., но изменяется его характер. Как мы отме- чали, XVII век был веком математической строгости и порядка, что позволило построить крупные философские и философско-полити- ческие системы (Гоббс, Спиноза, Локк). Восемнадцатый век предпо- читает Декарту Ньютона и основывается на стремлении последнего исходить не из принципов, а из фактов, не столько дедуцировать, сколько наблюдать и экспериментировать. Разум обретает динамич- ность, позитивность, историчность. В политической плоскости это означалопереходотрационализма,строившегосвоюдоктрину«госу- дарственного разума», к разуму как силе, открывающей возможности для реформирования политических перспектив, для свободы.

Весьма показательны определения разума, которые мы встреча- ем в литературе того времени. Первое — из Всеобщего катехизиса Сен-Ламбера: «Что такое разум? — Познание истин, полезных для нашего счастья». Второе — из знаменитой Энциклопедии: «Закон вообще есть человеческий разум как управляющий всеми народа- ми на земле; политические и гражданские законы каждого народа должны быть лишь отдельными случаями применения этого чело-

веческого разума» (Цит. по: Hazard P. La crise de la conscience euro- péenne (1680—1715). P., 1961, p. 120).

97

Этот разум ни перед чем не останавливается, он не признает ни традиций, ни авторитетов, он провозглашает, что нет ничего не- возможного в том, чтобы все отвергнуть, дабы все исследовать. Он стремится все обратить к понятию tabula rasa, «чистой доски», пре- вращающемуся поистине в магическое слово. Разум опускается на землю, дабы здесь воцарились очевидность, логика, порядок, и сме- ло разрушает стоящие перед ним препятствия. Siamo nel secolo dei censuristi — «мы живем в веке критики», мы призваны найти и пре- одолеть все человеческие заблуждения и предрассудки.

Еще больше укрепляется связь политической мысли с антропо- логией, что отчетливо проявилось уже у Гоббса, Спинозы и Лок- ка. Но опять-таки философов все больше интересует конкретный человек, живущий в этом мире и вынужденный воспринимать его внутреннюю динамику. Интерес к метафизическому абсолюту, ха- рактерный для XVII столетия, отходит на второй план, и в фокусе философских исследований оказывается горизонталь имманентно- го смысла каждого человеческого существа. И этот человек ощуща- ет себя уже не лейбницевской монадой без окон и дверей, но суще- ством, вступающим в коммуникацию и сотрудничество с другими такими же существами, он начинает осознавать, что живет в «циви- лизационном пространстве». Иными словами, социальное измере- ние человеческого существования становится очевидным фактом. Все мыслители XVIII в. — от Вольтера и вплоть до революционеров Дантона и Робеспьера — представляют человеческое существование как сосуществование многих индивидов — структурированное, ор- ганизованное, иерархизированное, в котором развивается динамика социальных сил.

Лекции 18—19

Политическая философия Просвещения

Просвещение — сложное культурно-историческое явление, ко- торое самым кратким образом можно определить как культ челове- ческого разума, призванного вывести человечество из мрака преды- стории. Кого же можно отнести к представителям Просвещения, за что, против чего и какими средствами вели борьбу эти мыслители и что принципиально нового привнесли они в политическую мысль?

98

Прежде всего представители Просвещения — это те, кого назы- вали философами в том специфическом значении, которое было присуще только XVIII в. На самом деле философам XVIII столетия ничто не было более чуждым, чем качества, традиционно свойствен- ные философии, — уединенность, метафизические размышления, отстраненность от мира. Разум как чисто техническая и методоло- гическая категория, направленная на постижение истины, воспри- нимался теперь как динамичное понятие, тесно связанное с такими категориями, как природа, счастье, добродетель. Формируется и утверждается понимание разума как всеобщей способности челове- ка, позволяющей одновременно достичь как истины, так и счастья, прогресса, цивилизованности. Материальный прогресс отождест- вляется с прогрессом интеллектуальным и моральным. В статье «Философ» в знаменитой Энциклопедии мы читаем, что «разум в отношении философа является тем же самым, чем предстает благо- дать в отношении христианина. Благодать заставляет христианина действовать, к тому же предопределяет разум философа». Дей- ствовать в этом мире во имя счастья и пользы себе подобных — вот главное предназначение философа. «Воспитание рода человече- ского» — емкая формула, введенная в оборот Лессингом в 1780 г., станет девизом философов Просвещения.

Действовать во имя чего и против чего? Прежде всего для того, чтобы сбросить с себя бремя прошлого: бремя предрассудков, бремя Церкви, бремя старой морали в той мере, в какой она противоречит Природе. Это не означало отрицания религии как таковой — речь шла о следовании новой, естественной религии, противостоящей религии Откровения. Борьба с религией носила вовсе не антирели- гиозный, но антиклерикальный характер. Неслучайно большинство философов — деисты, т. е. приверженцы учения, согласно которому Бог, сотворив мир, не вмешивается в закономерное течение собы- тий. Особое звучание приобретают идеи толерантности, веротерпи- мости, сформулированные Локком.

Что же касается общества, то и здесь речь не шла об отрицании обществакактакового,государстваидажемонархии.Философывы- ступали только против идеи божественного права и за переустрой- ство общества на естественных, разумных основаниях. Формирует- ся новая система ценностей и приоритетов, в которой центральное место занимают понятия Человека, Природы, Счастья, Разума. В этой системе представлений понятие гражданин приходит на сме- ну понятию «подданный». Признается, что авторитарная власть,

99

связанная с деспотизмом, должна быть уничтожена, что всякий го- сударь считает своим долгом проведение в жизнь реформ, продик- тованных разумом и направленных на счастье человека и народов. В политический лексикон прочно входят такие слова, как «челове- чество», «филантропия», «патриотизм». Война считается столь же предосудительной, как и нетерпимость в области религии. Идея гражданина мира и понятие вечного мира, введенное в оборот поли- тической мысли в 1717 г. аббатом Сен-Пьерром и развитое Кантом в его знаменитом Трактате о вечном мире (1795), очень популярны.

Итак, рассмотрим основные понятия философии Просвещения в их связи с политической философией.

Понятие природы. Разум в философии Просвещения неотделим от Природы. Природа в понимании французского просветителя Дени Дидро (1713—1784) — глубинный инстинкт, воодушевляю- щий индивида, управляющий его действиями. Природа не имеет иных целей, кроме сохранения индивида и продолжения человече- скогорода,онанезнаетдобраизла.Вчеловекепостоянноидетборь- ба между естественным, природным началом и началом моральным, искусственным. Но общество нуждается в морали и добродетели: в этом отношении «сеять добро» столь же важно, как бороться со злом. Подлинная мораль, по мнению Дидро, должна быть основана на естественном праве, а естественное право есть отражение общей воли в каждом из нас. Общая воля — это воля всего рода челове- ческого, она предшествует всем индивидуальным волям и является высшей по отношению к ним; она всегда добра и не способна за- блуждаться. Именно общая воля устанавливает предел всем пра- вам и обязанностям. В каждом же из нас общая воля — «чистый акт разума, рассуждающего в тиши страстей относительно того, что человек может требовать от себе подобного, и того, что ему подоб- ный может потребовать от него». Общая воля в философии Дидро заменяет Бога и Провидение. Человек, подчиняющийся только сво- ей личной воле и не внимающий общей воле, — враг человечества. От природы ни один человек не получил права управлять други- ми людьми. Государь получает свою власть только с согласия всех членов общества. Таким образом, государственная власть носит общественный характер, она принадлежит всему народу. Государь — лишь «министр», которого народ наделил властью.

Дидро вторит в этом вопросе другой французский философ Поль Анри Гольбах (1723—1789), чье главное произведение так и называется «Система природы, или О законах мира физического и

100