1.2. Психологические трактовки мысли

Мышление - это такая тема, которую не может игнорировать ни одно достаточно авторитетное и влиятельное направление. Вот почему все основные психологические школы имеют свои теории мышления. Мышление есть основная форма проявления интеллекта. Эту формулу разделяют многие отечественные и зарубежные психологи. Если мышление представляется “интеллектом в действии”, то его содержание ограничивается рациональными формами, включая все многообразие знаний. Все чувственное здесь остается за пределами мысли и с этим согласны не только представители когнитивной психологии. Считается, что такая позиция позволяет объяснить отличие мышления от форм эмпирического опыта (ощущение, восприятие) и то, почему мысль протекает “внутренне”, в уме. И все же установление связи мышления с интеллектом - это лишь начало сложного анализа, ибо трактовки интеллекта и его активности чрезвычайно множественны и дискуссионны.

Ассоциативное связывание впечатлений и идей. Одна из первых психологических теорий мышления принадлежит Д. Юму. Он полагал, что человеческая психика способна связывать чувственные впечатления по их сходству и различию. Важно, чтобы в опыте осуществлялась некоторая повторяемость, чем выше ее частотность, тем лучше. Если неоднократно восприятие языков пламени сопровождается болевыми ощущениями тела, то разум связывает вид огня с угрозой ожога. Здесь налицо ассоциация смежности и, хотя сейчас мы лишь видим огонь и не обжигаемся, но мышление предостерегает нас о возможной опасности.

Наивная версия Юма в дальнейшем была усовершенствована Д. Гартли, В. Вундтом и другими. Но суть ассоцианизма осталась прежней. Ассоциативной схеме по-своему симпатизировал У. Джеймс. Он полагал, что ассоциация по сходству лежит в основе творческой аналогии, когда индивид переносит старый опыт на новую ситуацию. Допустим, мы знаем, что в уже состоявшемся случае К проявилось свойство m. Актуально мы пребываем сейчас в случае N и предполагаем, что и здесь проявится свойство m. Такая ассоциация по сходству способна открыть скрытые общие свойства, что интересует ученых, изобретателей и других творческих личностей ¹⁵.

Уже в конце XIX века ассоцианизм был подвергнут критике. О. Зельц (Вюрцбургская школа) указывал, что ассоциативные связи далеко не исчерпывают богатства мыслительных соотношений, где выделяются детерминации причинного типа. Ассоциирование носит преимущественно диффузный характер, демонстрируя игру случайностей. Продуктивное же мышление в социальной практике и науке отличается целенаправленностью и предвиденными открытиями.

Мышление - это непрерывный процесс анализа через синтез. В конце XIX века немецкий логик Т. Липпс предложил программу разделения исследовательского труда. Если логика ограничивается результатными формами и законами мышления, то процесс мышления остается психикой как предметом психологии¹⁶. Аргументация Липпса сводилась к следующему. Законы мышления и установившиеся продукты рационального познания отличаются своей определенностью и четким порядком, в силу этого логика и способна их изучать. Другое дело - процесс мышления, где царит прихотливая и изменчивая игра желаний, целевых установок, индивидуального опыта. Эти капризные случаи воображения могут и должны исследовать психологи, их описания будут показывать степень отклонения актов мысли от нормативного порядка логических законов. Данные рассуждения оказали влияние на последующую теоретическую мысль. Если в западной методологии науки идея Липпса детерминировала оппозицию «контекст открытия»/ «контекст обоснования», то в советской психологии она нашла почву в школе С.Л. Рубинштейна.

Позиция самого С.Л. Рубинштейна была достаточно широкой и гибкой. Он исходил из того, что все воздействия внешнего мира преломляются через внутренние условия человеческого индивида. В этом активном субъектном преломлении мышление занимает ведущее место и его главное психическое свойство - предельная непрерывность и динамичность. И в этом качестве мышление всегда предстает процессуальным образованием, где синтез господствует над анализом так, где последний по сути дела сводится на нет, действуя только как «анализ через синтез». А.В. Брушлинский как ученик С.Л. Рубинштейна довел эту позицию до принципа, где анализ мышления по сути запрещен.

Мышление как преобразование плохой структуры в хороший гештальт. Термин «гештальт» в 1896 г. ввел Х. Фон Эренфельс и он приобрел смысл психологического целого, которое формируется в ходе структурирования перцептивного поля сознания. Открылась возможность трактовать мышление в виде способа становления гештальта.

Немецко-американский психолог К. Коффка (1886-1941) обратил внимание на особую процессуальность мышления. Он указал на три основные операции структурирования: объединение, анализ, вычленение структурного центра. Последнее он считал самым главным мыслительным действием, которое находит промежуточные звенья. Здесь безразличный элемент (запрет или что-то другое) вдруг становится центром всей структуры. Такая внезапность и является яркой феноменальной характеристикой мышления.

Операциональный анализ мышления существенно углубил немецкий психолог М. Вертгеймер (1880-1943). Он предложил свою триаду ведущих структурных операций, где наряду с центрированием выделялись группировка и реорганизация. Их использование всецело определяется той проблемной ситуацией, которая разрешается в данный момент. Бесконечное богатство конкретики выступает проявлением некоторого единства – любая ситуация имеет определенную структуру. Если человек обнаруживает какие-то отклонения от структурной целостности: пробелы, противоречия, несогласованности и другие подобные «критические точки», значит, он находится в проблемной ситуации и его мышление вступило на путь решения. Продуктивная мысль должна сделать все возможное, чтобы осмыслить ситуацию во всех ее значимых элементах и их взаимосвязях. Такое проникновение позволяет использовать операции в целостной последовательности в соответствии со структурными требованиями проблемного поля. И тогда происходит переход от ущербной структуры S1 к хорошему гештальту S2 ¹⁷.

Гештальт-психология осуществила явный прорыв в понимании глубинных основ процесса мышления. К достижениям следует отнести характеристику проблемы и мыслительного результата. «Критические точки» в виде структурных недостатков (пробелы, противоречия, несвязности, неясности) дают достаточно полный портрет проблемы (S1). На этом фоне продукт мышления как конечный гештальт отличается оптимальной структурно-функциональной организацией, где нет проблемных недостатков (S2). Слабым местом гештальт-теории остался процесс перехода от проблемы к результату, т.е. само решение.

Мышление есть способ решения задач. В понимании мышления к гештальт-психологии весьма близка Вюрцбургская школа (Н. Ах, К. Бюлер, О. Кюльпе, О. Зельц), которую нередко называли “психологией мышления”. Ее представители выстроили свою концепцию в ходе критики ассоцианизма. Так, О. Кюльпе заявил, что ассоцианисты игнорируют функциональные характеристики мышления, его основой должно стать понятие задачи-цели. О. Зельц определил задачу как исходный пункт развертывания мышления, в котором обнаружены пробелы. Такое нарушение структуры и задает целевую установку для продуктивного мышления: в наличной цепи нужно найти недостающее звено. Задача-проблема требует от субъекта мышления актуализации не просто знаний, а должного средства, которое бы могло заполнить пробел и достроить ущербный комплекс до искомой целостности¹⁸.

Этапная структура мышления. Уже в рассмотренных концепциях мышление предстает в виде циклического процесса, имеющего начало, середину и конец. Здесь можно вести речь о трех этапах, представляющих развертывание мышления во времени. В принципе, возможны самые различные варианты в зависимости от того, динамику чего брать за основу. Г. Уоллес в свое время предложил трактовку мышления как открытия чего-то нового в человеческой культуре. Соответственно он выделил четыре этапа: а) подготовка открытия; б) созревание инновации; в) озарение творца; г) проверка идеи¹⁹. Налицо феноменалистская версия, не претендующая на раскрытие внутренней структуры творческой мысли.

Прагматистские модели мышления. Основоположником прагматизма считается американец Ч. С. Пирс. По его мнению, «истина означает просто способ достижения тех или иных целей».²⁰ Начинания Пирса подхватил У. Джеймс. Он сделал упор на осмысление субъектной полезности знаний. Требуется найти такую теорию, которая в состоянии служить нам при следующих требованиях: а) она должна вносить как можно меньше изменений в багаж старых истин; б) теория обязана вести к новым фактическим результатам; в) она должна работать надежно, максимально упрощая целенаправленную деятельность. Только при этих условиях знание истинно «как орудие личной работы, инструментально».²¹ Обращение Джеймса к орудийному феномену метода следует отнести к несомненным достоинствам. Но он не смог избежать субъективизма.

Ступени рефлективно-исследовательского мышления. Самый авторитетный представитель классического прагматизма – Д. Дьюи. Он разработал весьма систематическую концепцию мышления. Уже в 1895году он предложил конфликтную теорию начала мысли. Процесс мышления возникает тогда, когда нарушается привычная связь внешнего стимула (S) с реакцией организма (R). Этот разлад оценивается как весьма важное событие, которое эмоционально переживается (удивление) и служит мотивом, запускающим работу мысли. Такая модель существенно отличалась от расхожего представления «калейдоскопа» – мысль есть все то, что приходит нам на ум. Дьюи дал концепцию полного акта мышления, включающего пять ступеней: (I) чувство затруднения, (II) определение проблемного затруднения, (III) представление о возможном решении, (IV) аналитическое развитие гипотезы, (V) эмпирическое обоснование результата.²²

Данная модель построена по образцу научного естествознания и здесь Дьюи идет по стопам Пирса. Главное, что отличает науку от ненауки, - это метод. Ведущей характеристикой является его орудийная функция – быть инструментом реконструкции проблемных ситуаций. Это означает, что всякая проблема решается определенным методом. Стало быть, мышление по своей природе инструментально. Поэтому свою позицию Дьюи назвал «инструментальной теорией познания».²³

Ущербность психологизма. Идеи психологизма сложились во второй половине XIX века и в начале ХХ века: 1) всякое познание строится на методологической основе психологии; 2) рассматривать познание максимально субъективизированно; 3) приоритет эмпирического опыта сознания над теорией; 4) редукция языка к ассоциациям и апперцепциям²⁴. На рубеже XIX – XX веков психологизм получил достойный отпор.

Первым в критику вступил Г. Фреге. Он указал на главный недостаток психологизма в виде смешения субъективных представлений с объективными смыслами и значениями. Для развития теоретической науки, включая математическую логику, нужно установить четкое разделение: субъективными образами занимается психология, а объективными понятиями – общая (математическая) и специализированные (теоретические разделы науки) логики. Э. Гуссерль продолжил критическую линию Фреге и придал ей особый философский характер. В его феноменологии индивидуальные состояния психики «берутся в скобки» и приемом редукции изолируются от весьма общих феноменов сознания. Критическое ниспровержение психологизма со стороны Фреге и Гуссерля дало влиятельную познавательную установку на конструирование интерсубъективных структур сознания. В этом русле возникли: логический позитивизм, различные формы структурализма и т.п.