2. Развитие научной проблемности.

2.1. Движение от абстрактной темы к конкретным задачам.

Тема как первый этап становления проблемы. На любом историческом этапе познания человечество обладает конечным объемом информации. И если мы живем в цивилизации открытого типа, главным идеалом которой является творчество нового, то эта конечность как раз и детерминирует динамику умножения знаний в форме решения проблем. Хайдеггер был, безусловно, прав в том, что сущее и бытие ответствуют нам в той мере, в какой мы их неустанно вопрошаем. Но есть ли в этом процессе какие-то регулярные шаги и циклические этапы? Положительный ответ здесь очевиден, и важно придать ему детальные и четкие очертания.

Было уже выяснено, что все проблемы делятся на эмпирические (ситуативно-практические) и концептуальные. Первые отличаются относительной краткостью своих актов. Как только внешняя среда задает фактор, парализующий нашу деятельность, и он оценивается в качестве «затруднения», правомерно говорить о конституировании практической проблемы. Ее решение может вылиться в многоэтапный процесс, но это уже все находится за рамками самой задачи. Другое дело – концептуальная проблема, которая не зависит от актуальной внешней ситуации. Здесь все определяется активностью мыслителя, способной развертываться в различных временных модусах. Некоторые виды концептуальных проблем начинаются с тематизации. Древние греки понимали под темой некий исходный предмет обсуждения или исследования. Современная культура способна дополнить это определение, указав на ряд особенностей. Прежде всего, из потенциально бесконечного содержания действительности тематизация выделяет для познания некий относительно конечный предмет. Это первый шаг разума по пути конституирования своего предмета, и он производится вербальными средствами. Произносятся и / или записывается несколько слов-терминов, и благодаря их смыслам некий предмет вводится в фокус когнитивного внимания. Тематическое задание предмета отличается высокой степенью абстрактности, некая область лишь намечается в виде недифференцированного целого как некоторое множество потенциальных проблем. Такая грубая неопределенная рубрикация естественна для начала, ведь главное пока – указать в бесконечном континууме границы того, что предстоит изучению. В акте тематизации превалирует выделяющая и изолирующая абстракция, а также вербальное наименование.

В.В. Зеньковский отмечал радикальную сложность познавательной связи сознания с внешним предметом. О трансцендентном «предмете» невозможно думать, не имея в сознании какого-то «содержания» о нем. Нет познания без предмета, но нет познания и без содержания – невозможно мыслить одно без другого. Тематизация начинает формировать в сознании «содержание», с которым может иметь дело мышление. Это содержание весьма бедно, но только в его пределах и становится внутренним предмет, существующий в сознании и представляющий внешний и трансцендентный объект («предмет»). Все, что когнитивно произойдет с темой, мыслитель может отнести к познаваемой реальности с учетом различия между истиной и заблуждением.

Любой акт тематизации строится на определенной норме. Без организации наличных знаний в роли средства тематизация невозможна. Другое дело, что такой инструмент может быть назван по-разному. Так, у М. Фуко средство тематического вопрошания представлено «решеткой исследования»⁹⁰. Здесь подчеркивается тот аспект, что если субъект использует определенную теорию в качестве метода, то, применяя его к реальности как бесконечному полю возможных предметов, он выбирает из нее специфический фрагмент. Такая процедура напоминает просеивание разнородного материала через решетку сита, что весьма похоже на работу археолога, к которой апеллировал М. Фуко. В качестве важнейшей единицы научно-философского дискурса он выделил тему эволюции, которую в XVIII веке актуализировал Ж.Л. Бюффон и развил в XIX веке Ч. Дарвин. Французского ученого на нее вывела философско-политическая идея прогрессивного развития, ставшая для него когнитивной «решеткой». В связи с этим М. Фуко замечает, что тема всегда предполагает больше того, что мы знаем⁹¹. И действительно, то значение, которое вкладывал Бюффон в тему эволюции, существенно отличается от теории Дарвина. Если первый располагал абстрактным и односторонним пониманием эволюции, то второй добился высокого уровня конкретизации, разработав глубокую и развернутую теорию. То, что у Бюффона было эскизным наброском, Дарвин превратил в детальную картину. Хотя у них есть единство темы, у английского ученого тема получила значительное проблемное развитие.

Если теме присуща длительная жизнь, значит, она стала сквозным предметом для ряда поколений мыслителей. Сложный характер эстафета тем приобрела в науке. Здесь «прививку» доминирующей темы и сопряженных идей стала определять школа как социальный институт особого обучения и исследования. Для анализа истории науки американский методолог Дж. Холтон разработал особый тематический подход. Каждое значимое открытие здесь можно оценить как точку пересечения девяти рефлексивных траекторий, где центральной и объединяющей выступает когнитивная тема. Если брать естествознание, то в научных дискуссиях участвует относительно немного тем (не более сотни), объединенных в диады и триплеты: атомизм и непрерывность; простота и сложность; анализ и синтез; неизменность – эволюция – революция и т.п. Появление новой темы есть событие редкое, в научном сообществе господствуют традиционные темы междисциплинарного характера⁹².

Здесь нужно сделать следующее замечание. Тема в понимании Дж. Холтона нагружена двойственным смыслом, синкретизм которого он не разводит. С одной стороны, тема характеризует особенности изучаемой реальности и выступает ее субъектным заместителем. В этом плане она ограничивает мыслительные действия ученого, концентрируя на себе его усилия. С другой - тема как идея направляет поиск и ведет к приращению знаний, влияя на исследование как когнитивное убеждение ученого. Она определяет его выбор одной гипотезы из нескольких догадок⁹³. Мы принимаем лишь первый аспект и отрицаем второй. Здесь речь идет о разных образованиях. Тема способна быть только субъектным представителем объекта, но она не может быть одновременно методом исследования, совмещение этих двух функций в одном знании и в одном акте невозможно.

От абстрактной темы к определенным вопросам и конкретным задачам – шаги проблемного вопрошания. Постановка темы является первым движением мыслителя в направлении организации мыслительного процесса. Нормальным состоянием знания выступает его пребывание в форме устойчивого результата. Тема намечает ту область когниций, которая может выйти из состояния покоя и обрести динамику обновления. Но такое движение пока остается возможностью в условиях сохранения структурной завершенности знания. И здесь бьет час вопрошающей проблематизации. Вопросы задаются для того, чтобы вывести знание, находящееся в контуре темы, из скобок результатной скованности. Значимость этого аспекта подчеркнул Ж. Деррида. Вопрошание идет под знаком деструктивности, ибо когнитивные структуры методично ставятся под угрозу. Вопросы переводят их в состояние неустойчивости⁹⁴.

Отрицательная сила вопрошания выполняет конструктивную функцию. В неопределенном тематическом поле вопросы находят определенные возможности роста новых знаний. Это очень хорошо понимал структуралист М. Фуко. Его проект нелинейной истории был основан на стратегии археологического анализа, включавшей постановку особого рода вопросов. Их назначение сводилось к тому, чтобы открыть в тематическом поле истории область новых возможностей. Для традиционных исторических школ они закрыты, а археологическому же вопрошанию они открываются в виде всевозможных лакун, пустот, разрывов. Концентрация мысли на этих предметах и позволит распутать переплетение интересных исторических связей, которые пока игнорируются историками⁹⁵.

Детальное вопрошание превращает тему в определенную проблему. Постановка вопроса или серии вопросов придает абстрактной теме конкретное содержание. Это делается за счет того, что вопросы несут в себе вполне определенные элементы знания, указывающие на сопряженное с ними незнание в форме когнитивных пустот и несвязностей. Такие отклонения от норм результата фиксируются вопросительными предложениями, и тем самым те потенции, которые были присущи теме, превращаются в реальные условия проблемного материала. Это уже тот определенный полуфабрикат знания, на который можно направлять инструменты мышления и им будет оказано вполне определенное сопротивление. Любое исследование проходит стадию формирования конкретного содержания темы, что является очевидным для методологической рефлексии. Своим анализом ученый осуществляет динамику сужения проблемного поля и фокусирует внимание на еще более детализированных связях. Делается это серией уточняющих вопросов, где условия проблемы получают конкретизированный характер. Налицо этапное движение от общей темы к определенной проблеме и специализированным задачам.

В литературоведении тематической единицей является мотив. Историческая практика сформировала многообразие различных и вместе с тем типичных мотивов: «братья – враги», «покинутая женщина», «испытание любви» и т.п. Сам по себе мотив весьма абстрактен и он развивается через фабулу, которая конституирует некий вопрос-загадку («Почему Саломея истребовала голову Иоанна Крестителя?»). И вот через такую проблемную неполноту сюжетная линия развивается к итоговой разгадке⁹⁶.

Взаимодополнительность конкретизации и генерализации как направлений проблемного вопрошания. Если конкретизация доминирует в развитии гуманитарно-теоретических проблем, то генерализация является определяющей магистралью в тех областях, где исходными выступают эмпирические задачи. Здесь следует уточнить, что эмпирическая задача может выступать и следствием конкретизации теоретической темы. Иллюстрацию такой тенденции дает С. Роуз в исследовании памяти. Тема «биотические механизмы памяти» – основой памяти является клетка или непрерывная система? (теоретическая проблема) – Может ли долговременная память локализоваться в гиппокампе? (эмпирическая задача)⁹⁷. Эмпирические задачи другого рода инициируются «озадачивающими феноменами» (Н. Решер). Речь идет о таких фактах, которые появляются в познавательной ситуации в качестве неожиданных. Нарушение ожиданий, заданных некоторыми методами-установками, создает проблемную ситуацию, оцениваемую в виде самостоятельной эмпирической задачи.

Когда в 1820 году датчанин Х. Эрстед установил влияние электричества на магнитную стрелку, то это был независимый факт, который удивлял на фоне отсутствия всяких теорий в данном отношении. Была поставлена задача объяснения, решением которой стал эмпирический закон (Х. Эрстед). С открытием закона электромагнитной индукции М. Фарадей поставил уже теоретическую проблему объединения двух эмпирических законов. Ее осмысление привело к созданию теории электромагнитного поля. Здесь явно прослеживается линия проблемной генерализации от частных эмпирических задач к фундаментальным теоретическим проблемам.

Процессы конкретизации тем имеют свои интеллектуальные барьеры, для преодоления которых мыслителю приходится тратить немало сил. И все же эти трудности имеют более определенный характер, нежели то, что «подкидывают» исследователю эмпирические задачи. Если конкретизация реализует своеобразный «дедуктивный спуск» от темы через проблему к задаче, то генерализация являет собой нечто подобное «индуктивному подъему», где таится очень много неожиданностей. Здесь нет заранее заданного направления, о характере обобщения нужно догадываться по частным характеристикам условий задачи. Предвидимые ожидания тут явно уступают значимости неожиданных результатов. Именно это имел в виду Д.Т. Кэмпбелл, когда подчеркивал наличие в естественных науках феномена «оппортунизма проблем». Допустим, научно-дисциплинарное сообщество выдвигает определенную фундаментальную проблему. Но исследователи сталкиваются с новым явлением и траектория мысли отклоняется к новой проблеме, логически не связанной с исходной. На незапланированном пути и происходит научное открытие в стиле «серендипности» (У. Кэннон, Р. Мертон), то есть случайного обнаружения нового результата⁹⁸.

Конечно, в науке имеет место своеобразная «логика» развития проблем, и она чаще всего носит дедуктивно-тематический характер, то есть является конкретизацией. Если сформировалось универсальное научное понятие, то оно задает свой тематический круг углубления. Допустим, установлено понятие логико-математического равенства и оно уже требует размышления над рядом соответствующих вопросов: 1) является ли равенство отношением? 2) если это отношение, то отношение между: а) предметами либо б) именами или знаками предметов?⁹⁹ Совершенно другими особенностями обладают проблемы, возникающие в ходе генерализации. Вот здесь господствует «оппортунизм» задач и «серендипность» результатов. Переход от одной проблемы к другой чаще всего является скачком, несущим исследователям те или иные сюрпризы. Так, шведский химик К. Шееле (1742-1786) пытался выделить «магнезий», а неожиданно открыл хлор, о существовании которого и не подозревал. Французский физиолог К. Бернар (1813-1876) поставил задачу – опытным путем доказать, что сахар разрушается печенью, а установил обратный эффект. И все эти случаи понятны, так как познание протекает в условиях отсутствия высокоабстрактных теорий, которые могли бы быть методами проблематизации.