Творческий агностицизм

Если Колин Уилсон был прав в том, что история человечества – это история преступлений, то только потому, что у людей есть странная способность уходить из экзистенциальной реальности в придуманный мир, который они считают «реальной» вселенной, а я всегда называл гипнозом. (…) В этом гипнотическом трансе «реальный» мир настолько нас подавляет, что огромная часть экзистенциального, сенсорно-чувственного опыта без труда игнорируется, забывается или вытесняется. Чем глубже мы загипнотизированы этой «реальной» вселенной, тем активнее мы редактируем, экранируем и подстраиваем наш экзистенциальный опыт под «реальную» вселенную.

Человек, который всегда прав, вычеркивает при таком редактировании страдание и боль, которые причиняет людям. (…)

Человек начинает понимать, что «есть» по меньшей мере два типа сознания. (Похоже, их намного больше). В «обычном» состоянии сознания, или состоянии гипноза, мы принимаем наши модели за «реальную» вселенную. Мы выступаем модельными монотеистами, фундаменталистами и механическими роботами с пассивным и механическим восприятием. Мы «бессознательно» (нейрологически) редактируем и отбираем информационные биты экзистенциального восприятия, впуская их в «реальную» вселенную только после того, как обработаем их по ее «законам. Оставаясь пассивными роботами, мы ощущаем себя «рабами» «реальной» вселенной, которая с жестокой безличностью творит с нами что угодно.

В другом состоянии сознания, экзистенциально-гуманистическом, мы выступаем агностиками, прекрасно сознавая, что наши модели сконструированы нашим умом. В этом состоянии сознания наше восприятие активно. Мы рассматриваем мир с позиций модельного релятивизма, новаторства и активного творчества. Мы знаем, что постоянно «заключаем пари». Мы сознательно стремимся как можно меньше редактировать и как можно точнее настраиваться; мы специально выискиваем явления, которые не вписываются в нашу сегодняшнюю модель, чтобы они помогли нам сконструировать новую улучшенную модель в будущем. «Реальная» вселенная нас не подавляет, поскольку мы всегда помним, что это лингвистическая конструкция, которую можно быстро усовершенствовать. (…)

Бессмысленно пытаться выяснить, какое из этих состояний сознания «истинно», как бессмысленно пытаться понять, что такое «свет»: волна или частица. У «выбора» и «творчества», о которых говорит экзистенциально-гуманистическая психология, есть точные аналоги в квантовой механике: многие физики считают, что мы сами «создаем» волну или частицу в зависимости от того, какую экспериментальную установку «выбираем». (…)

Но экзистенциальное состояние сознания подразумевает принятие на себя ответственности, а это прямая угроза всем догматикам, и не только материалистического толка. Крупные религиозные организации, политические партии и финансовые группы всегда программировали нас на восприятие «реальных» вселенных, которые считали прибыльными, и будут всячески препятствовать нашей самостоятельности, нашему самопрограммированию и попытке взять ответственность на себя. (…)

Человек, который остается чутким и внимательным к эмпирическому миру, всегда знает, где находится, что делает и что происходит вокруг него. Поначалу вы удивитесь, когда, приступив к практике нейрологической самокритичности, начнете замечать, насколько часто не знаете ответов на эти вопросы. Но вы удивитесь еще больше, когда заметите, что живете среди загипнотизированных людей, которые вообще ничего не знают, рассказывая самим себе сказки про «реальный» мир. (…)

Необходимость создания нового языка, или «новой парадигмы», признается учеными, работающими в разных областях знания, поскольку становится все более очевидной неэффективность старых моделей. (…)

Новая парадигма еще не родилась; мы видим на горизонте лишь общие ее очертания. (…)