Тема 3.2. Семиотическое понимание культуры

разворачивания все новых и новых конвенциональных систем»¹. Вслед за Пирсом и Соссюром У. Эко признает конвенциональное отношение между знаком (символом, языком) и реальностью. В своей теории семи­отики Эко находит точки соприкосновения между семиотикой Пирса и семиологией Соссюра, восстанавливая недостающие звенья в логике их рассуждений. Для У. Эко семиозис неограничен и саморазворачи­вается с помощью интерпретантов, но существует как минимум два случая, когда семиозис сталкивается с чем-то, существующим вне его.

Первый случай — это знаки-индексы. Эко готов оспорить идею Пирса о том, что знаки-индексы связаны с объектом, который они обоз­начают. В том смысле, что они не обязательно указывают на существу­ющего референта. Однако невозможно отрицать, что они как минимум указывают на нечто, что принадлежит экстралингвистическому или экстрасемиозисному миру.

Второй пример: любой акт семиозиса детерминирован Динамиче­ским Объектом (реальность, которая некоторым образом отсылает знак к его репрезентамену). Мы создаем репрезентамены, поскольку нас вынуждает к этому нечто внешнее, лежащее за пределами семиозиса. Динамический Объект не может быть элементом физического мира, но он может быть эмоцией, мыслью, чувством, верой.

Иначе говоря, процесс семиозиса не является чьим-то личным делом — его гарантом выступает сообщество. Если невозможно определить, какая именно интерпретация предпочтительнее, то можно хотя бы принять во внимание тот факт, что некоторые интерпретации контекстуально недопустимы. В конце концов, Эко приходит к выводу, что неограниченный семиозис, принимаемый как гипотетическая идея, как эпистемологическая абстракция, в реальности принимает форму ограниченных и весьма определенных интерпретаций, санкциониро­ванных данным сообществом.

У. Эко разделяет мнение Чарлза Сондерса Пирса о том, что цент­ральной идеей семиотики является идея «неограниченного семиозиса», то есть процесса интерпретации знака, в котором нет ни первичной, ни конечной интерпретанты. Однозначного соответствия между означае­мым и означающим не существует. Поэтому и возникает семиозис, суть которого, по Пирсу, состоит в том, что всякий знак является интерпре- тантом других знаков, и всякий интерпретант интерпретируется в свою очередь другими знаками.

При этом для У. Эко семиология изучает не мыслительные опе­рации означивания, но только коммуникативные конвенции как

¹ Ýêî У. Отсутствующая структура. СПб., 2004. С. 68.

233

феномен культуры. Семиологию интересует, считает У. Эко, только левая сторона треугольника Огдена—Ричардса, то есть отношение между символом и его значением; наличие же или отсутствие рефе­рента, его реальность или нереальность несущественны для нее: семи­ологию не заботит, существуют ли на самом деле единороги или нет, этим вопросом занимаются зоология и история культуры, изучающая роль фантастических представлений, свойственных определенному обществу в определенное время, зато ей важно понять, как в том или ином контексте ряд звуков, составляющих слово «единорог», вклю­чаясь в систему лингвистических конвенций, обретает свойственное ему значение, и какие образы рождает это слово в уме адресата сооб­щения, человека определенных культурных навыков, сложившихся в определенное время. Смысл для У. Эко — это динамический процесс изменения значений символа. Но под влиянием чего оно происходит? Что является источником интерпретации? Насколько плодотворна «чрезмерная интерпретация»? Автор, текст или читатель являются критериями успешной интерпретации?

Размышляя о пределах интерпретации как проблеме современной критики, Эко неоднократно подчеркивает преемственность современ­ных теорий гиперинтерпретации — символическим практикам Средне­вековья и Ренессанса, отмечая, что противоядие было предложено еще схоластами, которые попытались установить правила, способствующие контекстуальному сужению чрезмерно широко интерпретируемых смыслов, полагаемых символами. В тексте символы привязаны к их контексту. Символы прагматически открыты бесконечным значениям, но синтаксически (или текстуально), считает Эко, это возможно лишь для неопределенных, но не бесконечных интерпретаций, допускаемых контекстом. Средневековые интерпретаторы были не правы, воспри­нимая мир как однозначный текст; современные интерпретаторы не правы, подходя к тексту как бесконечному миру Тексты представляют собой человеческий способ сведения мира к управляемому формату, открытому для интерсубъективного интерпретирующего дискурса. Но к этому выводу Эко приходит после того, как сам же и поддержал миф о «неограниченном семиозисе».

«Неограниченный семиозис» понимается У. Эко как основа сущест­вования культуры, его бесконечность предполагает возрастание потен­циального резервуара информации. И здесь опять появляется аналогия со Средневековьем. По мнению Эко, нечто интерпретируется как сим­волическое только до тех пор, пока оно не будет определенно проинтер­претировано (и легитимировано в качестве такового). Эко определяет символ как текстуальную модальность, не являющуюся особым видом