Сокровищница гения

I

«Слова поэта суть уже его дела» — говорил Пушкин. В творениях писателей, поэтов, художников воплощена их жизнь, то, чем они близки и дороги человечеству.

Лев Толстой трудился на литературной ниве свыше 60 лет. «Он рассказал нам о русской жизни почти столько же, как вся остальная наша литература» — говорил Горький. Его перу принадлежат всемирно известные романы, повести, рассказы, пьесы, и ему же принадлежат сотни статей, трактатов, обращений, воззваний, а также тысячи страниц дневников, писем, записных книжек. Это огромное литературное наследство уже сейчас, в далеко не полном виде, занимает в собрании сочинений писателя девяносто объемистых томов. Если же издать написанное Толстым полностью, то для этого, по подсчетам ученых, понадобится более ста томов... Впрочем, кто знает, сколько еще томов понадобится, — ведь далеко не все написанное Толстым разыскано. К примеру, до сих пор не найдены сотни его писем, в том числе письма к таким важным адресатам, как Тургенев (29 писем), Некрасов (14 писем), Лесков (12 писем), Салтыков-Щедрин (3 письма) и др.

Не найдены и письма Толстого ко многим его родственникам и близким, — таких писем около двухсот.

А рукописи сочинений и дневников Толстого — разве они все найдены? Увы, далеко не все. И здесь еще возможны многие неожиданные находки. Дело лишь затем, чтобы энергично, не успокаиваясь, искать. Ведь каждый автограф Толстого — новый штрих в его творческой биографии, редкая бесценная реликвия, поистине национальное достояние.

Кто же ищет и собирает необозримое наследие писателя? Кто бережет его для будущих поколений? Где и как оно сохраняется?

Чтобы получить ответ на эти вопросы, отправимся на одну из улиц Москвы в большой серый каменный дом, где в глубине длинного коридора расположена так называемая «стальная комната» архива великого писателя.

II

Вы переступаете порог этой просторной, не очень светлой залы с трепетом и волнением. Здесь всегда царит благоговейная тишина. Матовым блеском мерцают на стенах приборы, показывающие температуру и влажность воздуха. У стен — вместительные шкафы, разделенные внутри на множество ящиков. В строгом порядке, по последнему слову науки, разложены в них пожелтевшие от времени бумаги. В дальнем углу высится огромный стальной шкаф — знаменитый по многим фотографиям сейф с рукописями художественных творений Толстого.

До революции эта «стальная комната», с каменным полом и стенами полуметровой толщины, с массивной бронированной дверью весом в несколько тонн, с железными решетками на окнах, была потайной кладовой для хранения фамильных драгоценностей известных московских богачей, а большой старинный дом принадлежал знаменитому миллионеру-меценату И. А. Морозову. Теперь здесь надежное хранилище рукописей Льва Толстого.

...Поворот массивного ключа — и бронированная дверь большого сейфа открыта. Ровными рядами стоят здесь плотные короба. Бережно переложенные тонкой бумагой, лежат в них исписанные рукой Толстого страницы — плоды его неустанного творческого труда.

Вот перед нами первые детские сочинения будущего писателя. Одно из них называется «Орел». В нем всего три строчки. Семилетний автор, едва научившись водить пером, повествует о том, как некий мальчик дразнил «царя птиц», и тот, рассердившись, заклевал его.

Здесь же два больших листа гербовой бумаги, на которых огромными детскими буквами старательно выведены стихи:

 

Теперь еще раз, может быть,

Фортуна к нам опять заглянет,

Веселье прежних дней настанет,

И мы счастливо будем жить.

 

Это — поздравление, которое двенадцатилетний сочинитель посвятил любимой тетушке Татьяне Александровне Ергольской в день ее рождения. О том, как писались и преподносились эти стихи, рассказано в повести Толстого «Детство», в сцене, где маленький Николенька Иртеньев преподносит стихи бабушке.

С трепетом вы открываете один короб за другим, и перед

вами осязаемо, овеществленно проходит грандиозный путь писателя. Вот рукописи ранних произведений Толстого — кавказских, севастопольских рассказов, повестей — «Утро помещика», «Два гусара», «Казаки»...

Какой огромный труд вложен в эти первые сочинения! Сколько ума, сердца, вдохновения они потребовали от молодого автора! Один из военных рассказов — «Севастополь в мае» — Толстой писал в блиндаже на знаменитом четвертом бастионе, где находился во время обороны Севастополя. Судя по многочисленным обрывкам рукописи, по торопливому почерку автора, он не раз отрывался от писания, чтобы встать к орудиям, которыми командовал. Держа в руках эти наспех набросанные листки, как бы слышишь гул севастопольской канонады, чувствуешь еще не выветрившийся запах пороховой гари...

Рукопись «Казаков» изумляет своим необычным видом. Первоначальный набросок повести сделан... в стихах. В 52-х рифмованных строках с любовью рассказывается о том, как казаки возвращаются из похода и как красавица Марьяна ищет среди них своего возлюбленного. Автор, однако, не продолжил повесть в этом жанре. Вслед за стихотворным вариантом идут новые варианты — то в ритмичной прозе, то в обычной, более свойственной ему прозаической манере.

Одна лишь повесть «Казаки», вместе с набросками планов и конспектов к ней, насчитывает около 300 листов. Вместе с писарскими копиями этот фонд достигает 600 листов. А все еще не полностью собранное раннее творчество писателя хранится в архиве в виде многих тысяч черновиков, вариантов, копий, гранок и других драгоценных бумаг.

III

На одной из первых страниц своего дневника молодой Толстой записал: «Надо навсегда отбросить мысль писать без поправок. Три-четыре раза — это еще мало». Слова эти вспоминаются, глядя на бесчисленные рукописи писателя.

Уже в самых ранних черновиках Толстого видны следы его огромного взыскательного труда. Перед нами толстые тетради, исписанные вдоль и поперек: видно, автор был недоволен своей работой и переделывал каждую фразу по пять — десять раз. Рядом с ними листы, начисто переписанные чьей-то рукой, но и среди них нет ни одного, не испещренного бесконечными поправками. Набросав сцену или картину, писатель снова и снова исправляет ее, пока не добивается художественного совершенства — точного языка, живых, запоминающихся образов, ярких деталей.

Работа Толстого над рукописями изумляет. Читая его кажущиеся столь простыми описания людей и событий, трудно представить себе, какой сизифов труд за ними стоит. Недаром любимой поговоркой Толстого были слова художника И. Крамского: «Будет просто, коль переделаешь раз со сто!»

Конечно, бывали у Толстого и такие сцены и картины, которые в порыве вдохновения удавались ему с первого раза. К примеру, описание Бородинского сражения вошло в окончательный текст «Войны и мира» с минимальными исправлениями. Но подобные счастливые случаи бывали не часто. Даже к лучшим своим страницам Толстой возвращался много раз, стремясь сделать их еще более совершенными. В остальных же случаях его авторская работа не знала границ. И это наглядно видно по его черновикам.

Страница толстовской рукописи возникала примерно так. Автор начинал писать как обычно, с нормальными полями и просторными просветами между строк. Однако уже в ходе писания он своими исправлениями заполнял просветы так густо, что в них уже ничего не вмещалось. Правка выносится на поля и постепенно заполняет их. Вскоре на странице чистых мест уже не остается, а нужда в исправлениях возникает снова и снова. Тогда автор совершает немыслимое: он перевертывает исписанный лист набок и начинает писать... поверх написанного. Словно кладка дров в поленнице: ряд по-лен, положенных вдоль, накладывается на ряд, положенный поперек! Но в поленнице легко различать один ряд дров от другого, а как разобрать ряды или слои текста в рукописи Толстого? Да еще при его ужасном почерке, который сейчас умеют читать лишь 2 — 3 человека?

Говорят, что подобные рукописи можно «прочесть» с помощью электронных аппаратов. Но таких машин в архиве Толстого нет. Разбор рукописей производится с помощью обычных увеличительных линз, и на это уходят месяцы и годы кропотливого труда научных сотрудников.

IV

С годами художественное мастерство Толстого достигло огромной силы. Ко времени создания романа «Война и мир» он уже был знаменитым, общепризнанным писателем. Однако его строгое отношение к труду не только не уменьшилось, но еще Солее возросло. Писатель по-прежнему без конца исправлял, дополнял и заново переписывал свои произведения.

Рукопись «Войны и мира» насчитывает 5000 листов, и в них нет ни одного без многочисленных помарок автора. В ходе работы Толстой создал бесчисленное количество редакций, вариантов, новых сцен и картин. И при этом он ни разу не оставался доволен ими.

Процесс работы писателя над художественными произведениями бывал примерно таков. Стимулом для возникновения того или иного замысла была всегда сама жизнь, реальная действительность, окружавшая писателя. Именно она с ее острыми, неразрешимыми социальными противоречиями чаще всего заставляла его браться за перо. Однако началу писания всегда предшествовал у него длительный период внутренней подготовки и обдумывания, сопровождавшийся смутным; чувством тревоги, тоски и недовольства собой.

«Я тоскую и ничего не пишу, а работаю мучительно, — писал Толстой поэту А. А. Фету в 1870 г., когда обдумывал роман из эпохи Петра I. — Вы не можете себе представить, как мне трудна эта предварительная работа глубокой пахоты того поля, на котором я принужден сеять. Обдумать и передумать все, что может случиться со всеми будущими людьми предстоящего сочинения, очень большого, и обдумать миллионы возможных сочетаний для того, чтобы выбрать из них 1/1000000, — ужасно трудно».

Процесс обдумывания порой занимал у Толстого не месяцы, а годы. Так, между первой мыслью об историческом романе (вначале это был роман о декабристах) до начала работы над «Войной и миром» прошло три года. Почти столько же прошло между замыслом «Анны Карениной» и началом работы над романом. А рассказ «Корней Васильев» Толстой написал... через 25 лет после того, как его задумал. Столь долгие сроки обдумывания определялись убеждением писателя, что произведения искусства должны, как говорил Гоголь, «вы-петься из души сочинителя». «Писать надо... только тогда, когда мысль, которую хочется выразить, так неотвязчива, чго она до тех пор пока, как умеешь, не выразишь ее, не отстанет от тебя», — писал Толстой Леониду Андрееву. Если же, утверждал он, будешь писать без крайней внутренней потребности, не пережив и не перечувствовав судьбу будущих героев, то ничего путного не напишешь. Но и когда замысел достаточно вызревал в его душе, Толстой не полагался на одно лишь вдохновение, а отрабатывал каждую строку, каждое слово, пока не чувствовал, что начинает портить написанное.

V

Однажды вечером — это было в середине 90-х годов — Толстой вышел к гостям из кабинета в радостном возбуждении и воскликнул:

« — Нашел!.. Как мокрая смородина...»

Это восклицание относилось к цвету глаз Катюши Масло-вой, над образом которой он тогда напряженно работал.

Действительно, как это видно из рукописи, не легко достался автору внешний облик героини. Чтобы создать портрет Катюши Масловой, писатель перебрал для описания ее глаз — 15 вариантов, лица — 15 вариантов, волос — 6 вариантов, носа — 7 вариантов, лба — 9 вариантов, бровей — 7 вариантов, щек — 2 варианта, губ — 2 варианта и т. д. Разумеется, самым точным, ярким и запоминающимся оказалось сравнение цвета глаз героини с цветом мокрой смородины, а цвета ее лица — с ростками картофеля в подвале. Но эти сравнения появились только через много времени в окончательном варианте. По рукописям можно увидеть, каким нелегким был путь к этим счастливым художественным находкам.

Вот какими, согласно таблице, составленной исследовательницей Э. Е. Зайденшнур, были глаза Катюши Масловой в первых вариантах романа: «прекрасные черные», «очень черные красивые», «агатовые», «черные блестящие», «подпухшие», «необыкновенно ярко черные», «узкие подпухшие и очень черные», «черные агатовые большие добрые немного косившие», «несколько подпухшие черные», «глаза немного косили», «глянцевитые черные улыбающиеся», «очень черные блестящие, несколько подпухшие, из которых один косил немного» и т. д.

Столь же много вариантов Толстой испробовал для описания других черт лица Катюши Масловой, пока он, в мучительных поисках, не создал ее истинного портрета. В окончательном тексте описание лица героини занимает всего четырнадцать строк, но зато этот портрет — один из лучших в мировой литературе!

Судя по рукописям, особенно нелегко давались Толстому начала его произведений. Так, роман «Война и мир» имеет пятнадцать начал, роман «Анна Каренина» — десять, незавершенный роман из эпохи Петра — 35 начал. Столь же трудно давались ему и начала статей и трактатов. Например, предисловие к сборнику изречений «Путь жизни» Толстой переделывал... более ста раз!..

Ошеломляющее впечатление производят в архиве рукописи

романа «Воскресение». В сейфе лежит около восьми тысяч писчих листов, обрезков и печатных гранок, испещренных рукой писателя.

Многие из них настолько исписаны, что автору пришлось подклеивать к полям широкие листы бумаги. Но и эти листы сплошь покрыты поправками.

Над своим романом «Воскресение» Толстой работал с перерывами десять лет. Несколько раз он его бросал и начинал сначала. В его дневнике то и дело появлялись отчаянные записи: «Решил прекратить писание... все плохо», «писание мое ужасно...», «брался за «Воскресение» и убедился, что все скверно...» И все же он вновь и вновь возвращался к работе, пока не закончил ее.

«Страшная вещь — наша работа, — писал он А. А. Фету. — Кроне нас никто этого не знает. Для того, чтобы работать, нужно, чтобы под ногами выросли подмостки. И эти подмостки зависят не от тебя. Если станешь работать без подмостков, только потратишь материал...»

VI

Архив Толстого создавался десятилетиями. Еще при жизни писателя его родные и близкие, особенно жена, стали собирать и сохранять его рукописи. Часть его бумаг хранилась в Москве сперва в Историческом музее, а потом в Румянцев-ской библиотеке (ныне Всесоюзная государственная библиотека имени В. И. Ленина). Другая часть — преимущественно запрещенные царским правительством сочинения — хранилась за границей, близ Лондона, в специально построенном из огнеупорного кирпича домике. Но многие автографы, особенно письма, находились у частных лиц, приходили в ветхость, пропадали. Научной работы с рукописями в то время не велось. Лишь после Октябрьской революции по решению Советского правительства автографы писателя были собраны в одном месте — в Государственном музее Л. Н. Толстого — и стали доступны для научного изучения. Благодаря принятым энергичным мерам сотрудникам музея удалось разыскать много рукописей и писем писателя, которые ранее считались утерянными. За некоторыми из них пришлось ездить в разные города и за границу. Другие поступали в дар от почитателей Толстого. Сейчас в Отделе рукописей музея хранится около миллиона листов драгоценных документов, в том числе 180 тысяч листов подлинных рукописей писателя. Такого количества автографов не знает ни один писательский архив в мире. Сотрудники музея находят все новые и новые автографы Толстого.

Собирание автографов — дело сложное и трудное. Нелегко найти рукопись, затерявшуюся в дебрях царской цензуры сто лет назад. Нелегко расстается с автографом тот, кому он достался от отца или деда как большая фамильная реликвия. Но советские люди, зная, какую большую культурную ценность представляют собою рукописи Толстого, охотно содействуют музею в собирании этих манускриптов. Лишь за последние годы в музей поступило несколько сот драгоценных документов о Толстом.

Вот один интересный случай.

Литературоведам было известно, что в 1873 году, готовя издание своих сочинений, Лев Николаевич внес много поправок в роман «Война и мир», до этого впервые напечатанный в 1869 году. Поправки на сей раз он сделал прямо на страницах книги первого издания. Но где же эта книга? Где том «Войны и мира» с собственноручными поправками Толстого?

Многолетние поиски в архивах и книгохранилищах ни к чему не привели. Книга считалась утерянной.

Но вот незадолго до Великой Отечественной войны в одну из московских школ мальчик принес старое издание «Войны и мира». Книга была испещрена неразборчивыми карандашными пометками. Он показал ее учителю литературы. Перелистывая старинный том, вглядываясь в карандашные пометки на полях, учитель подумал: не сделаны ли они рукой самого автора?

Едва прозвенел последний звонок, учитель вместе с учеником, спеша и волнуясь, отправились в музей Толстого. И тут выяснилось, что эта книга действительно тот самый драгоценный том «Войны и мира», который давно и безуспешно разыскивается. Всеобщей радости не было границ...

Как же книга очутилась у мальчика?

Оказывается, в 1873 году этот том был передан Толстым для набора в типографию Ф. Риса в Москве, где печаталось его собрание сочинений. У владельца типографии или кого-то из служащих драгоценную книгу приобрел известный московский купец — меценат И. П. Брапшин для своей коллекции рукописей. После смерти купца книга оказалась у его наследников. А через полвека, в 1940 году, один из дальних родственников купца, к которому книга перекочевала, не зная о ней ничего, подарил ее мальчику, своему соседу по квартире. Мальчик же принес ее в школу...

Так почти через восемь десятилетий неожиданно отыскалась одна из исчезнувших драгоценнейших книг с пометами Толстого.

А вот случай из позднейшего времени. В 1904 году, во время русско-японской войны, японские социалисты во главе с выдающимся революционером Котоку Сюсуй перевели и напечатали на страницах своей «Народной газеты» только что появившуюся на Западе знаменитую антивоенную статью Толстого «Одумайтесь», о чем редактор газеты Исоо Абэ написал в Ясную Поляну.

Письмо социалиста обрадовало Толстого, и он немедленно ответил на него большим дружеским посланием к японскому народу, в котором резко осудил войну и ее зачинщиков. Письмо это в рукописной копии осталось в бумагах писателя, но где его подлинник? Не исправил ли его Толстой перед отправкой в Японию? Дошло ли оно до адресата? Ответов на эти вопросы не было более шестидесяти лет.

Автор этих строк, будучи в Японии, предпринял поиски письма. Долго ничего найти не удавалось. Но вот однажды, просматривая с помощью японских друзей толстенный телефонный справочник города Токио, я разыскал столбик абонентов с фамилией Абэ и решил попытать счастья. И среди 510 носителей этой фамилии нашелся некий Томио Абэ, который оказался... сыном корреспондента Толстого. Старый человек, профессор философии Токийского университета, он, оказывается, всю жизнь бережно хранит доставшийся ему от отца почтовый пакет.

Узнав, что мы долго разыскиваем данное письмо и что в Москве существует «стальное» хранилище автографов Толстого, безопасное в пожарном отношении, он, вопреки поднявшейся в печати кампании против возвращения в Россию столь драгоценной реликвии, согласился передать ее нам. На специальной церемонии, в присутствии многих японских писателей, престарелый профессор передал советскому послу разыскиваемое письмо, и оно оказалось ценнейшим документом, характеризующим антимилитаристские взгляды Толстого.

VI

Но для чего, спросят, надо собирать и хранить рукописи писателя? Ведь произведения его уже напечатаны?

Да, произведения писателя изданы, их читают миллионы людей. Но иногда текст в книгах существенно отличается от того, что написал автор. Царская цензура подвергала многие

произведения писателей, особенно Толстого, сокращениям и искажениям, выбрасывала из них все, что было неугодно властям. Так, из 123-х глав романа «Воскресение» без цензурных искажений были напечатаны только 25. Остальные были изуродованы. Некоторые из цензоров позволяли себе даже поправлять Толстого. Случалось также, что текст произведений невольно искажали переписчики или типографские наборщики, и никто, в том числе автор, этого не замечал. Тщательное сличение печатного текста с автографами помогает восстановить подлинный текст произведения.

Взять, например, повесть «Казаки». Во множестве прежних изданий можно было прочитать в ней об убитом горце довольно странную фразу: «На маленьких костях рук, поросших рыжими волосками, пальцы были загнуты внутрь и ногти выкрашены красным». Что же это за маленькие кости, да еще поросшие рыжими волосами?

Ученые, вооружившись лупами, тщательно проверили рукопись. Оказалось, что у Толстого написано: «На маленьких кистях рук...» Ошибка была исправлена.

Очень много искажений вкралось в текст романов Толстого. Еще совсем недавно, например, можно было прочитать в романе «Война и мир» такую фразу: «Николай продолжал темно служить в армии». Как так «темно»? Оказалось, в рукописи сказано: «Николай продолжал так же служить в армии». В других главах вместо слова «молчал» печатали «мычал»; вместо «радуйтесь» — «дуйтесь». В рукописи рассказа «Божеское и человеческое» возбужденному арестанту дают в тюрьме для успокоения бром, а в печатном тексте — ром... И таких опечаток и искажений накопилось в одном лишь романе «Война и мир» около двух тысяч. Только тщательная проверка по рукописям позволяет очистить текст от подобных «сорняков».

Рукописи писателя нужны и для изучения творческой истории его произведений. Изучая рукописи, исследователи восстанавливают весь путь создания рассказа или романа, начиная с того момента, когда у писателя возникла первая мысль о нем, и до того счастливого дня, когда в рукописи поставлена последняя точка. Творческая история произведения помогает нам понять, какую идею писатель хотел выразить в своем творении, откуда он черпал материал, как его замысел расширялся, видоизменялся, как автор относился к своим героям, как он совершенствовал язык и т, д. Сопоставляя первые редакции произведения с последующими, мы видим, в каком направлении работала мысль автора, какое воздействие оказывало на него время, как от главы к главе росло его мастерство.

Творческая история произведений Толстого — ценнейший источник знаний о писателе, превосходная школа мастерства для молодых литераторов.

VII

Рукописи сочинений крайне нужны. Но как их сохранить на долгие годы? Как сделать так, чтобы старая бумага, запечатлевшая гениальный труд художника, не пожелтела от времени, не размягчилась, не расползлась, не погибла?

Как быть с карандашными записями писателя в его дневниках и записных книжках? Ведь их еще труднее сохранить. От времени такие записи стираются, бледнеют, а то и вовсе пропадают. Как быть со страницами, па которых текст уже исчез?

Как, наконец, быть с поступающими в музей документами, которые хранились небрежно, в сырости, из-за чего чернила на них расплылись?

Реставрация рукописей, возвращение им жизни — одна из тревожных забот сотрудников архива.

Здесь не место для рассказа о технических способах реставрации рукописей. Новейшие достижения науки позволили создать целый арсенал эффективных средств для «скорой помощи» и спасения погибающих бумаг. Для этого существуют специальные лаборатории. Но лучшее средство их длительного сохранения — образцовое, по всем правилам, обращение с ними. В архиве Толстого, как и в архивах Ленина, Пушкина, Горького, рукописи на руки не выдаются. Весь фонд автографов переснят на фотопленку; исследователям предоставляются только фотокопии. Рукопись требует полного покоя.

Большое значение для сохранения рукописей имеют температура и влажность воздуха. Воздух должен быть сухим, но не перегретым, и без избыточной влажности. Научные сотрудники тщательно следят за показаниями аппаратуры, позволяющей сохранять в хранилище необходимый атмосферный и температурный режим.

...Но завершим нашу экскурсию по архиву и ознакомимся с другими его сокровищами. Помимо рукописей, здесь хранится и обширная переписка Толстого. Великий писатель общался почти со всеми известными людьми своего времени. Ему писали выдающиеся русские писатели Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, Д. В. Григорович, А. А, Фет, И. А. Гончаров,

М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Островский, Н. С. Лесков, Л. Н. Андреев, А. М. Горький, В. Г. Короленко; композиторы П. И. Чайковский, С. И. Танеев; художпики И. Е. Репин, Л. О. Пастернак, Н. Н, Ге, Н. В. Орлов; режиссеры К. С. Станиславский, В. II. Немирович-Данченко; ученые И. И. Мечников, К. А. Тимирязев, Н. А. Морозов, Томас Эдисон. Он получал письма и от инострапных деятелей культуры — Ромена Роллана, Бернарда Шоу, Махатмы Ганди и многих других. Письма в Ясную Поляну шли со всех концов России и из многих стран мира. Свыше пятидесяти тысяч писем было получено Толстым, и на все хоть сколько-нибудь значительные он аккуратно отвечал. В архиве собрано около десяти тысяч писем, написанных его рукой или продиктованных им помощникам. Среди них, например, к поэту А. А. Фету — 155 писем, к брату Сергею Николаевичу — 175, к жене — 837, к другу и единомышленнику В. Г. Черткову — 927 и т. д. Как мы уже сказали, далеко не все письма Толстого собраны, но уже те, которые известны, занимают в его Полном собрании сочинений 31 том. Они представляют собою огромную ценность, свидетельствуют о мировой известности писателя.

В архиве хранятся также и многочисленные дневники и записные книжки Толстого, которые он вел на протяжении 64-х лет. Из объемистых тетрадей дневников и простеньких коленкоровых записных книжек, из потайных дневников «Для одного себя» мы узнаем, какие мысли и переживания владели писателем, какие наблюдения он делал над окружающей жизнью, как развивались и обогащались его творческие замыслы. В карманных книжечках записано и множество народных слов и выражений, пословиц, поговорок, сказок и легенд, которые он позднее использовал в своем творчестве. А главное, в дневниках Толстого мы находим его записи о себе, о времени, о народе, о Родине.

Наконец, в архиве хранятся бумаги близких и друзей Толстого, обширный фонд мемуаров о нем. Среди драгоценных архивов лиц из ближайшего окружения писателя следует назвать фонд жены и друга писателя С. А. Толстой, проведшей с ним 48 лет совместной жизни. Почти все ее бумаги, насчитывающие многие тысячи листов, особенно ее дневники и переписка, связаны со Львом Николаевичем и являются ценным источником сведений о нем.

Столь же драгоценны архивные фонды детей Толстого — Сергея Львовича, Татьяны Львовны (в замужестве — Сухотиной), Ильи Львовича, Льва Львовича, Андрея Львовича, Марин Львовны (в замужестве — Оболенской), Михаила Львовича, Александры Львовны. В бумагах каждого из них, особенно в их воспоминаниях, в переписке с родителями, друг с другом и с третьими лицами содержатся ценнейшие сведения о жизни писателя и его семьи.

Значительную ценность представляют и бумаги многих родственников писателя — его матери, отца, братьев и сестры, а также родственников Софьи Андреевны — членов семьи Берс, которые были связаны с Толстым узами многолетней дружбы. К этим архивам примыкают и бумаги друзей, единомышленников и помощников Толстого — В. Г. Черткова, П. И. Бирюкова, И. И. Горбунова-Посадова, В. В. Стасова, Н. Н. Страхова, Н. II. Гусева, В. Ф. Булгакова, А. Б. Гольденвейзера и многих других. Эти фонды содержат десятки тысяч документов, раскрывающих многообразную общественную, редакторскую и издательскую деятельность писателя.

Советские ученые кропотливо собирают, бережно хранят и глубоко изучают все, что связано с жизнью и деятельностью Толстого. В его рукописях запечатлен гигантский труд и творческое вдохновение писателя.