Послания из африки

I

В «стальной комнате» архива Л. Н. Толстого хранится около 50 тысяч писем, полученных писателем со всех концов России и земного шара. Среди них — девять тысяч из-за рубежа.

Общее число зарубежных корреспондентов Толстого составляет почти шесть тысяч человек. Их письма написаны на 26 языках мира. Заметное место среди них занимают письма, пришедшие из стран Африки, их около 60-ти. Вместе с письмами из других стран, в которых затрагиваются проблемы Африки, их — 75. Цифра как будто небольшая, но следует вспомнить, как далека была в те годы Россия от Африки, сколь слабы были между ними культурные связи.

Африканскими корреспондентами Толстого были люди самых разных общественных положений, разных профессии и убеждений, разных возрастов, племен и национальностей. В большинстве своем это были выходцы из стран Европы, люди передовых, прогрессивных воззрений — учителя, врачи, литераторы, студенты, издатели газет, фермеры, общественные деятели. Но Толстой получал письма и от коренных жителей Африки — негров и арабов. Таких писем, разумеется, немного, и это вполне понятно, если учесть тогдашний культурный уровень коренного населения Африки. Но сам факт переписки Толстого с жителями Африки весьма примечателен.

II

Первые письма в африканской почте Толстого относятся к 1880 — 1890-м годам. В своем большинстве это читательские отклики на его произведения или сообщения редакторов и издателей газет о переводах и публикациях его сочинений.

Редактор прогрессивной еженедельной газеты, выходившей на французском языке в г. Тунисе, Жюль Монтель, бывший участник Парижской коммуны, в свое время бежавший из Франции в Россию и нашедший убежище в доме Толстого в качестве учителя его детей, сообщает ему, что в редактируемой им газете напечатана большая статья о романе «Война и мир» и готовится серия статей о других русских романах.

Некто С.-Л. Клинг из небольшого городка Почефстром, вблизи Иоганнесбурга (Трансвааль) пишет Толстому об огромном впечатлении, которое на него произвела «Крейцерова соната» и «Послесловие» к этой повести. «Из «Послесловия» видно, — пишет он, — как много вопросов поставили уже перед Вами читатели». В свою очередь, С.-Л. Клинг задает Толстому ряд новых вопросов, касающихся идеи повести, взглядов Толстого на любовь и брак, а также и на проблему морального совершенствования человеческой личности.

Другой африканский читатель, араб по фамилии Падулиад, шлет Толстому из селения Айн-Руа (Алжир) новогодний привет и лучшие пожелания. «Вы заслужили, — пишет он, — глубокую благодарность всего человечества. Позвольте пожелать Вам и Вашим детям доброго здоровья и долгой жизни. Ваши смелые выступления в защиту угнетенных уже приносят плоды и будут в дальнейшем содействовать уничтожению социального зла и нищеты на земле».

Один из египетских читателей Петер Рудольф, живший в Александрии, описывает бедственное положение туземцев, приезжающих сюда из разных уголков Африки в поисках работы и хлеба. Они не имеют пристанища, спят на улицах, голодают, влачат жалкое существование. Ему, Петеру Рудольфу, удалось с помощью нескольких отзывчивых людей устроить для больных и бездомных феллахов ночлежку, где они получают и скудную миску супа. Но это — капля в океане нищеты, на которую обречены коренные жители Африки. Автор письма наивно спрашивает Толстого, не мог ли бы он заинтересовать этим бедствием «высшие сферы» России и получить для этой цели помощь от русского царя. «Говорят, он милосерден».

Можно себе представить, как реагировал Толстой на эту фразу.

Читательница М. Пилон Флери из Эль-Биар (Алжир) сообщает Толстому, что под влиянием романа «Воскресение» один ее знакомый, богатый и влиятельный человек, занимающий видное место в обществе, разыскал когда-то брошенную им девушку и, подобно Дмитрию Нехлюдову, принял горячее участие в ее дальнейшей судьбе. «Ваши сочинения, — пишет она, — делают людей лучше, добрее... Вы сами не знаете, как много добра Вы приносите людям».

Таково примерно содержание африканской почты Толстого 80-х и первой половины 90-х годов — периода относительного спокойствия на этом континенте.

III

Совершенно иной характер приобретает африканская почта Толстого с середины 90-х годов, в период обострения колониальных войн. В 1895 году итальянские войска напали на Абиссинию и в течение двух лет жестоко расправлялись с ее народом, не желавшим подчиниться итальянскому господству. Едва отгремели залпы этой откровенно разбойничьей войны, как разразилась еще более жестокая англо-бурская война (1899 — 1902), с целью покорения народов Трансвааля и Оранжевой Республики, где незадолго до этого были открыты золотые россыпи.

Все эти злодеяния вызывали протест передовых кругов европейской интеллигенции, особенно тех, что проживали в странах Африки и были очевидцами международного разбоя. Еще более страдали от войн коренные жители «черного континента». Эти события и являются главными темами многих писем, которые Толстой получал в это время из Африки.

Известный борец за права негров Уильям X. Причард пишет Толстому в разгар англо-бурской войны из г. Дурбана (Южная Африка);

«У нас, в Южной Африке, Христа в человеческом образе распинают ежедневно, не на деревянном кресте — о нет! — на кресте из золота. Мужчины и женщины заражены золотой лихорадкой, отравлены золотым микробом. Все приносится в жертву богатству... В сущности, наша война и возникла из-за алчности и стяжательства».

Еще более остро ставит перед Толстым вопрос о колониализме молодой литератор Леопольд Ожар:

«Поле принадлежит негру, а мы его отбираем при помощи штыков или пушек, потому что, как говорят, негр дик и суеверен. В обмен на его землю мы предлагаем ему отвлеченные рассуждения и алкоголь.

Если он принимает алкоголь, но отказывается от высоких принципов, которые мы ему преподносим на кончике штыка, мы его расстреливаем.

Мы рассуждаем как просветители, а действуем как варвары.

...Должны ли мы стремиться иметь колонии? Вот, милостивый государь и уважаемый учитель, тот огромный вопрос, относительно которого я умоляю Вас высказать Ваше авторитетное суждение».

Английский журналист Эдвард Гарнет просит Толстого обличить перед всем миром ханжество и лицемерие правителей англо-саксонского мира. «Самым полным выражением широко распространенного лицемерия, — пишет он, — является, конечно, война англичан против буров».

Толстой отвечал на эти и другие обращения не частными письмами, которые могли не дойти до адресатов, а открытыми публицистическими выступлениями, в которых он решительно осуждал колониальные авантюры в Африке. Так, в ответ на письма относительно итало-абиссинской войны Толстой написал свое знаменитое воззвание «К итальянцам», в котором мы находим такие строки:

«Ведь придет же время, и очень скоро, когда после ужасных бедствий и кровопролитий, изнуренные, искалеченные, измученные народы скажут своим правителям: да убирайтесь вы к дьяволу или к богу, к тому, от кого вы пришли, и сами наряжайтесь в свои дурацкие мундиры, деритесь, взрывайте друг друга, как хотите, и делите на карте Европу и Азию, Африку и Америку, но оставьте нас, тех, которые работали на этой земле и кормили вас, в покое».

В этом же духе ответил он и на письма, касающиеся англобурской войны. В ряде статей и интервью он решительно осудил английскую авантюру в Африке.

IV

Наряду с письмами на острые, актуальные общественно-политические темы в Ясную Поляну продолжали поступать из Африки письма и на другие темы. Особенно усилился этот поток в 1901 — 1902 годах, когда до Африки дошли вести о тяжелой болезни Толстого (некоторые газеты даже напечатали сообщение о его кончине), а затем и о его выздоровлении. В письмах этих дней с особенной силой выразилась тревога читателей за жизнь любимого писателя, их теплые чувства любви и благодарности к нему.

Бот некоторые письма читателей из Африки за один лишь 1901 год.

Арабская учительница из Туниса Камилла Тинэ пишет Толстому:

«Большая дерзость с моей стороны Вам писать! Но я чувствую необходимость выразить Вам мое глубокое восхищение и сказать, как я счастлива, что Вы выздоровели. Я так боялась за Вашу жизнь! Ваша жизнь нужна всем нам, а не только несчастным, обездоленным людям в России. Вы учите нас больше всего на свете ценить справедливость, и мы хотим воплотить Ваш призыв в жизнь,

Будьте благословенны, дорогой учитель, за то добро, которое Бы творите людям!».

Египтянин М.-Б. Киритци, 28-ми лет, пишет из Каира:

«Я, читатель и почитатель Ваших возвышенных произведений, не могу не высказать своей благодарности тому, кто укрепил в моей душе идеи, сделавшие меня счастливым, несмотря на тяжелые условия жизни».

Он просит помочь ему достать сочинения Толстого, вышедшие в Европе, но еще не дошедшие до Африки.

Особенный интерес из писем этого периода представляет пока еще не разысканное письмо одного из лидеров Западной Африки негра Эдуарда Блайдена и ответ Толстого на него. Англичанин Артур Син-Джон, бывший офицер колониальных войск, оставивший под влиянием идей Толстого свою выгодную службу и занявшийся землепашеством, прислал Толстому в январе 1903 года послание, в которое вложил письмо этого негритянского лидера. «Думаю, — писал Син-Джон, — он будет очень рад, если Вы ему напишете... Пожалуйста, верните вложенное письмо».

21 января 1903 года Толстой ответил Син-Джону: «Я получил Ваше письмо со вложением очень интересного письма Эдуарда Блайдена, которое возвращаю».

О чем писал лидер Черной Африки и что Толстой ответил ему, мы, к сожалению, не знаем.

Другие письма из Африки в своем большинстве содержат выражения согласия с гуманистическими воззрениями русского писателя. Так, коренной житель Африки, негр Хасан Феми, который был присужден колониальными властями к смертной казни за то, что боролся против бесправного положения своего народа, пишет в Ясную Поляну из Александрии (Египет):

«Дорогой прославленный учитель! Вас занимают трудные проблемы человечества. Вы стараетесь их разрешить всеми способами, не боясь ни царя, ни духовенства. Я один из тех, кто любуется Вашими благородными чувствами, тем бескомпромиссным приговором, который Вы выносите современному обществу. Вас трогает любое страдание людей, где бы они ни жили. Вы бесстрашно протестуете против несправедливости, даете произволу решительный отпор».

Хасан Феми призывает Толстого и дальше неустанно разоблачать угнетателей и насильников, где бы они ни творили свои мерзкие дела.

Толстой очень внимательно читал письма африканцев. Его интерес к Африке, как и к Азии и Латинской Америке, диктовался прежде всего стремлением заступиться, защитить ее народы от угнетения и истребления. И эта благородная позиция, как и его гениальное творчество, дошедшее до Африки, создали ему ту большую популярность, о которой красноречиво свидетельствует африканская почта.