Портрет

В домах арабских крестьян небольшого городка Захле, близ Дамаска, можно увидеть в деревянных рамках небольшие одинаковые фотопортреты Толстого, а под ними, па полочках — книги великого писателя.

Как же они попали сюда? Почему их здесь больше, нем в других арабских селениях? Сирийские литературоведы не смогли разгадать эту загадку.

Ответ удалось найти, изучая в архиве писателя неопубликованные письма жителей Арабского Востока к Льву Толстому.

26 октября 1904 года в Ясную Поляну пришло письмо из Сирии от молодой девушки Рамзы Ававини. Она писала на русском языке (сохраняем её стиль и орфографию):

«Захле, 10 октября 1904 г.

Многоуважаемый Лев Николаевич!

Вам покажется очень странным этот незнакомый почерк, но сию минуту познакомлю Вас с ним.

Я родом арабка из Сирии, из города Дамаска, по имени Рамза Ававини. Окончила курс в Московском Филаретовском Епархиальном женском училище и теперь вернулась обратно на родину, где устроила свое местожительство со своей матерью в деревне Захле, вблизи от города Дамаска.

Жители этой деревни славятся своим хорошим образованием и числятся до 2700 человек. Все они в восторге и в восхищении от Вас и жаждут увидеть Вас хоть одну минуту.

Несколько раз приходили ко мне с просьбой написать Вам, но я не осмеливалась на это решиться. Наконец они умолили меня обратиться к Вам с одной лишь просьбой — выслать им Ваш неоцененный портрет, за который они будут от души благодарны. Часто в арабских газетах встречали они его, но в ужасно испорченном виде.

Поэтому, многоуважаемый Лев Николаевич, простите меня за смелость к Вам обращения и не откажите в ничтожной для Вас посылке Вашего дорогого для нас портрета для вмещения его в хороших и любящих Вас домах, а также в нуждающихся газетах и журналах...

Еще раз прошу великодушного снисхождения и меньшего внимания на скверный неумелый почерк.

Всего наилучшего в жизни.

Ваша покорная слуга

Рамза Ававини».

Почта Льва Толстого была очень обширна, ему писали со всех концов мира. Не сразу нашел он время ответить девушке из Сирии. Но просьба ее не была забыта.

11 февраля 1905 года Толстой, отобрав одну из своих фотографий, надписал ее и отправил вместе с письмом в далекую Сирию. Вот что он писал:

«Очень сожалею, милостивая государыня, что по рассеянности не исполнил до сих пор вашего и ваших учениц лестного для меня желания. Посылаю портрет, какой у меня есть, и прошу извинить за то, что не сделал этого прежде».

Портрет Толстого, присланный из России, был большим подарком жителям сирийского селения. Арабские газеты немедленно воспроизвели его на своих страницах. А «виновница» этого события Рамза Ававини горячо поблагодарила Толстого.

«От души приносим Вам наши большие благодарности за исполнение нашего общего желания, — писала она от имени всех жителей своей деревни, — и желаем Вам здоровья и долголетней жизни».

«Письмо Ваше с прелестным Вашим портретом, — сообщала Ававини через некоторое время, — было получено во время моего отсутствия, и оно лежало на столе до моего приезда.

Приехав и увидав Ваше письмо, я была вне себя от радости. Еще раз прошу прощения и приношу сердечные благодарности за Вашу память и доброту».

В приписке Рамза Ававини указывала, что готова посылать любые материалы о жизни своего народа, которые могут понадобиться писателю в его творческой работе. Девушка просила Льва Николаевича не забывать об арабах и «хоть однажды в год» обращаться мыслью к ним.

К сожалению, наши сведения о Рамзе Ававини очень скудны. Почти единственная в своей стране женщина, знавшая в ту пору русский язык, она долго учительствовала в родном селении, передавая арабским ребятишкам, вместе с различными знаниями, свою горячую любовь к русской литературе. Позднее она переехала в Дамаск, затем в Каир. Не исключено, что именно при ее участии были изданы на арабском языке произведения Толстого...

Можно предполагать, что именно Ававини, получив портрет Толстого, любовно размножила его и раздала жителям деревни.