26. Политическая философия XIX в. В России: поиски «русского пути». П.Я. Чаадаев, западники и славянофилы. А.И.Герцен

Сперанский

Составитель законов. Пытался провести почти революционную реформу органов гос управления и полит институтов в целом.

1809 «Введение к уложению гос законов». По сути теория политического реформаторства. Попытка изложить основы политфилософии, которые должны быть воплощены в русской конституции — в законе и практике. Уложение гос законов — это по сути конституция. Сперанский, будучи западником, стремился при этом разрабатывать русский политический язык. Пытался объяснить свойства законов — о чем они. Эти законы касались 2 моментов — безопасности лиц и имущества. 1 главное разделение — отношение лица к государству, 2 разделение — отношение граждан друг к другу. То есть государственное и гражданское право. Гос законы Сперанский делит на законы преходящие (создаются под конкретную ситуацию, напр война), законы коренные, или неподвижные.

Законы создаются для пользы и безопасности, но эти понятия могут быть специфичны. Главное — это разделение сил, которое движит и управляет государством. Силы — эаконодательная, исполнительная и судебная власть. Но не ветви, а силы. «Начало и источник сих сил в народе: ибо они не что другое суть, как нравственные и физические силы людей в отношении их к общежитию. Но силы сии в рассеянии их суть силы мертвые. Они не производят ни закона, ни прав, ни обязанностей.Чтобы сделать их действующими, надлежало их соединить и привести в равновесие. Соединенное действие сил составляет державную власть".

Государственность проистекает из народа. Состояние разделенности — естественное состояние человека, или анархия, безвластие. А соединение этих сил — «державная власть». Это эквивалент баденовского суверена. «Итак, предмет и свойство государственных коренных законов есть определить образ, коим силы государственные сопрягаются и действуют в их соединении".

Задача — с помощью законов найти правильную комбинацию власти. Соединение — есть разделение, но не анархическое, а государственное. Разделенность 2 видов бывает — догосударственная, государственная = соединение. Такое разделение создает права подданных. Если все власти соберутся в одном лице, так что права его не ограниченны, то у подданных нет никаких прав и государство «будет рабское», а правление «деспотическое». Виды рабства — политическое и гражданское. Политическое — подданные не имеют полит прав и не могут влиять на власть. Гражданское — человек не имеет свободы распоряжения собой и своим имуществом. Крепостные крестьяне находятся в полном рабстве. Все остальное население — политические рабы, но зато имеют гражданские свободы. Политические — коллективные права. Гражданские — индивидуальные. «...права гражданские в существе своем не что другое суть, как те же права политические, но действующие разделено и лично для каждого. Сие раздельное их действие не могло бы иметь никакой твердости, если бы не предполагало оно другого их действия ­ соединенного Из сего следует, что истинные права гражданские должны быть основаны на правах политических, точно так же, как и закон гражданский вообще не может быть тверд без закона политического.» В состав коренных законов должны быть включены «права державной власти», закон возникающий из прав державной власти» и «права подданных». 3 раздела в итоге. Также должно сюда войти законодательство о каждой из основных государственых сил. Необходимо предусмотреть устройство сословия, в коим все сии порядки (зак и исп) должны соединяться через которые власть будет действовать. Отношение между самодержцем и ветвями власти должны быть опосредованы особым институтом. Отличие русской конституции будет заключаться в следующем: все конституции евростран делались под влиянием текущего полит момента, наша будет создана на рациональной основе. Она будет уникальной. Она - основа полит порядка, но не имеет полит интереса. Сперанский говорит — мы создаем конституцию для части человечества, поэтому нужно понимать эпоху, в которой мы находимся, мы не должны быть архаичны и утопичны. Типологию форм правления — что существует вообще 3 вида «политических систем», а именно:

1. республики

2. феодальная система

3. деспотическая система

Различия: 1 — «под разными именованиями и формами имела то отличительное свойство, что власть державная умерялась в ней законом, в составе коего граждане более или менее участвовали». Носитель власти, суверен, ограничен законом, который приняли граждане. 2 - «была основана на власти самодержавной. Ограниченной не законом, но вещественным, или материальным ее разделением». Вассалитет и сюзеренитет. 3 - «не меры ни границ не допускала». Суверен ничем не ограничен.

Примеры систем Сперанского: Республика — Греция и Рим. Феод — Север Европы а затем вся Европа. Деспотизм — Восток.

«История Европы это борьба республиканизма и феодализма». После крестовых походов возникла вторая феод система, которая называется «феодальное самодержавие». В результате борьбы, возникшее феод самодержавие — последняя стадия, которая требует дальнейшего перехода к республиканскому принципу. «Республиканизм — это третий период полит состояния государств». «Это Англия, Швейцария, Голландия, Швеция +Норвегия и Финляндия, Соединенные Американские области и Франция». Великолепная семерка).

Куда деть Россию? Иван 4 — утвердил самодержавие. Первые Романовы — ограничение самодержавия через церковь и бояр. Екатерина — депутаты созваны от всех сословий — Уложенная комиссия, однако, не получилось. «Два последствия из них извлечь можно: 1) Что начинания при Императрице Анне и Екатерине II-й сделанные, очевидно были преждевременны и потому никакого не имели успеха; 2) Что, в общем движении человеческого разума, государство наше стоит ныне во второй эпохе феодальной системы, то есть в эпохе самодержавия, и, без сомнения, имеет прямое направление к свободе".

Почему без сомнения?

1. ослабление чинопочитания как такого

2. физическая власть есть, а моральной (легитимной) нет. «Образ мыслей настоящего времени в совершенной противоположности с образом правления».

3. Невозможны частные исправления (нужна системная реформа)

4. всеобщее неудовольствие умов «Все вещи остались в прежнем почти положении, а, между тем, дух народный страждет в беспокойствии. Как можно изъяснить сие беспокойстве иначе, как совершенным изменением мыслей, глухим, но сильным желанием другого вещей порядка».

«Общий предмет преобразования состоит в том, чтобы правление, доселе самодержавное, постановить и учредить на неприменяемом законе». В итоге - нужна конституционная монархия.

Смысл:

1.Суверен

2.Госсовет

3.Законодатель, Исполнитель, Суд.

4.Госдума под Законодателем. Министерства под Исполнителем, Правительствующий Сенат под Судом.

5.Губерния

Округ

Волость

Госдума избирается из дворян средних классов. Прямые выборы в волостную думу. А дальше делегирование наверх до губернии. Министерство не выборное, там сверху вниз. Судебная власть должна быть выборной. На Г, О, В уровнях. Госсовет — посредник между сувереном и ветвями, чтобы создать дистанцию.

Для проекта Сперанского нужно было упразднить крепостное право и разделить подданых на 3 категории — дворянство (гражд и полит права имеет), средний классы — мещане, купцы и госкрестьяне (гражд права и полит права в зависимости от размера собственности), трудовой народ (бывшие крепостные) — (только гражданские права, но полит по мере накопления собственности). Это соц, полит, духовная революция. Россия должна была стать чем-то вроде Швеции или Голландии. Строго петровские заветы. Россия должна была стать Европой.

Карамзин

1811 «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношении». Она содержит краткий обзор русской истории, а также критическую аргументацию против осущестлвенных Сперанским реформ.

Основные принципы:

1. Самодержавие — есть условие существования России. Самодержавие есть палладиум России.

2. Россия самобытна. Соединяет в себе Азию (монголия, византия) и Европу (германские народы).

3. Идеалом русского самодержавия являются Романовы до Петра 1. До Петра - «Мы заимствовали, но как бы нехотя, применяя все к нашему и новое соединяя со старым».

4. Петр 1 — разрушитель самобытности России.

5. Екатерина 2 — ее заслуга в том, что она очистила самодержавие от «примесов тиранства»

6. Павел 1 важен потому что «что сделали якобинцы в отношении к республикам, он сделал к самодержавию — заставил ненавидеть злоупотребление оного». Павел считал нас не поддаными, а рабами.

7. Вместо того, чтобы придумывать новые институциональные формы самое главное в дейстельности самодержавного государя в России — это искусство выбирать людей. «Сие искусство избирать людей и обходиться с ними есть первое для государя российского; без сего искусства тщетно будете искать народного блага в новых органических уставах!.. Не спрашивайте: как писаны законы в государстве? сколько министров? есть ли Верховный Совет? Но спрашивайте: каковы судьи? Каковы властители?.. фразы — для газет, только правила — для государства».

За Карамзиным был авторитет гос историка. Он знал Россию. Именно это подействовало. Но также и то, что он не только антиреформатор, он предстал как теоретик консервативной полит философии. 7 максим консерватизма.

7 максим:

1. самовольная управа народа бывает для гр.о вреднее личных несправделивостей или заблужения государя один час народного выступления разрушает основу ее

2. просвещение достохвально, но в чем состоит оно? В знании нужного для благоденствия.

3. всякая новость есть зло, к нему надо прибегать только по необходимости, ибо одно время дает надлежающую твердость уставом... кароч старое более уважаемо. Поэтому оно лучше.

4. Зло к которому мы привыкли для нас чувствительно менее нового. А новому добру как-то не верится.

5. Законы народа должны быть извлечены из его понятий и нравов.

6. Не формы, а люди важны.

За деньги не делается ничего великого. Изобилие располагает к праздной неге, противной всему великому.

Чаадаев

Основатель русского западничества.1829 г. Чаадаев сочиняет для себя цикл писем «Философские письма». Чаадаев не писал его для опубликования, он адресовал этот цикл (8 писем) даме. Екатерине Пановой. В основе — стремление поделиться самым главным, что он открыл в своей жизни. Поделиться мировоззрением, общим пониманием мира, а также в 1 письме пониманием России. Критичная оценка роли РПЦ граничила с уголовщиной, святотатством. Как следствием — тюрьмой и ссылкой. Но последовало решения Николая 1 — он объявил Чаадаева сумасшедшим и распорядился, чтобы доктор наблюдал за ним. С полным запретом вообще что-либо писать. И это спасло его от уголовного преследования. «Одна из самых прискорбных особенностей нашей своеобразной цивилизации состоит в том, что мы все еще открываем истины, ставшие избитыми в других странах и дате у народов, гораздо более нас отсталых. Дело в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы стоим как бы вне времени, всемирное воспитание человеческого рода на нас не распространилось. Дивная связь человеческих идей в преемстве поколений и история человеческого духа, приведшие его во всем остальном мире к его современному состоянию, на нас не оказали никакого действия. Впрочем, то, что издавна составляет самую суть общества и жизни, для нас еще только теория и умозрение».

Это значит, что нам характерна:

1. отсталость

2. Россия вне генерального разделения на 2 основных типа — не Запад и не Восток

3. если мы стоим вне времени, значит для нас нет развития и истории.

4. Россия не прошла путем всемирного воспитания человеческого рода (воздействия христианства)

И все это он говорит во время доминирования России в Европе.

Тезисы:

1. страна отсталая, следовательно все, что мы можем делать — подражать тем, кто ушел вперед. Это обреченность на подражательство, на неоригинальность. Нормально развивающаяся страна представляет собой «дивную связь человеских идей в преемственности поколений» - высказанное осмысливается, закрепляется и мысль двигают дальше. Чаадаев говорит: у нас нет последовательности развития, всякая новация — отрицание прошлого. Мы движемся вперед «по-кривой» не достигая цели. «Мы растем, но не созреваем». Это самозачеркивание. В этом главный симптом отсталости. В нормальной стране будущее создается за счет осмысления прошлого. А не зачеркивания. «Все общества прошли через такие периоды, когда вырабатываются самые яркие воспоминания, свои чудеса, своя поэзия, свои самые сильные и плодотворные идеи. В этом и состоят необходимые общественные устои. Без этого они не сохранили бы в своей памяти ничего, что можно было бы полюбить, к чему пристраститься, они были бы привязаны лишь к праху земли своей. Эта увлекательная эпоха в истории народов, это их юность; это время, когда всего сильнее развиваются их дарования, и память о нем составляет отраду и поучение их зрелого возраста. Мы, напротив, не имели ничего подобного. Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, – вот печальная история нашей юности. Поры бьющей через край деятельности, кипучей игры нравственных сил народа – ничего подобного у нас не было. Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была наполнена тусклым и мрачным существованием без силы, без энергии, одушевляемом только злодеяниями и смягчаемом только рабством. Никаких чарующих воспоминаний, никаких пленительных образов в памяти, никаких действенных наставлений в национальной традиции. Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы властно говорил о прошедшем и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя. И если мы иногда волнуемся, то не в ожидании или не с пожеланием какого-нибудь общего блага, а в ребяческом легкомыслии младенца, когда он тянется и протягивает руки к погремушке, которую ему показывает кормилица». «Мы существуем лишь для того, чтобы преподать великий урок миру». Урок как жить не надо.

2. Имело бы смысл выступить неким синтезом востока и запада. Соединить в себе «два велики духовным начала — природу и разум. Объединить... историю мира». Однако, этого не случилось. Будучи никем мы оказываемся такой страной, которая выпадает из ведения провидения. Оно забыло как будто о нас.

3. Существовать вне истории. Если история есть, то прошлое перерабатывается и помогает идти в перед. «Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса; прежние идеи выметаются новыми, потому, что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда. Мы воспринимаем только совершенно готовые идеи, поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний. Мы растем, но не созреваем, мы подвигаемся вперед по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели. Мы подобны тем детям, которых не заставили самих рассуждать, так что, когда они вырастают, своего в них нет ничего; все их знание поверхностно, вся их душа вне их. Таковы же и мы».

4. Мы лишены всемирного воспитания человеческого рода — не затронуты воздействием христианства. Христианство по своей природе и замыслу — это социальное явление, оно раскрывает себя в человеческой истории, только во внешних результатах можно увидеть творческую силу христианства. «В мире христианском все должно непременно способствовать установлению совершенного строя на земле, да и ведет к этому на самом деле. В противном случае дела опровергли бы слова Спасителя. Он бы не был среди своей церкви до скончания веков. Новый строй – царство Божье, который должен наступить благодаря искуплению, – не отличался бы от старого строя, – от царства зла, – который должен быть искуплением искоренен, и мы снова остались бы с этим воображаемым свойством непременного совершенствования, о котором мечтает философия и которое опровергается на каждой странице истории: это пустое возбуждение ума, которое удовлетворяет лишь потребностям материального бытия и которое, если и поднимает человека на некоторую высоту, то всегда лишь с тем, чтобы низвергнуть его в еще более глубокую пропасть». Так как это общество содержи в себе зародышем … прогресса и будет от них будущее на земле». Нам христианство воспрепятствовало социальному и духовному развитию Православная восточная церковь вместо того, чтобы реализовывать христучение в конкр соц формах предложило альтернативную модель ухода от мира. Миробежное христианство в отличие от миростремительного католичества.Оно порождало идеи мысли долга, справедливости, права и порядка. Это 4 фундамента Европы. «Это атмосфера и физиология запада и европейского человека». Европейцы построили свой мир на 4 камнях: долг, справ, право, порядок.

Фундаментальное различие Запада и России — вариант христианства. Запад — результат предшествующего идейного мыслительного усилия. Западная цивилизация осмысленная, она стремится к истине. «Вся история нового общества происходит на почве убеждений. Значит, это настоящее воспитание. Утвержденное с самого начала на этой основе, новое общество двигалось вперед лишь под влиянием мысли. Интересы в нем всегда следовали за идеями и никогда им не предшествовали. В этом обществе постоянно из убеждений создавались интересы, никогда интересы не вызывали убеждений. Все политические революции были там по сути революциями нравственными. Искали истину и нашли свободу и благоденствие. Только так объясняется исключительное явление нового общества и его цивилизации; иначе в нем ничего нельзя было бы понять». Западная история — смысловая, идейная история. Это воплощение в соц формах духовного поиска. Не случайно, что Россия живет так, как будто мы кочевники. Любой русский дом — не понятно, хозяева только что приехали или собираются уезжать. Наша внешняя неустроенность — это не случайно, не признак русских, это бытовое жизненное проявление фундаментальной бессмыслицы. Русские не могут устроиться в быту, не потому что они уроды, а потому что они не видят в этом смысла. Нужно упорядочить свою жизнь, на основе христианской религии. Нужно стать европейцами. Выбор — идти на восток, но восток — это «копты», но это ненормально. Можно быть цивилизованным по-иному как японцы, но разве это может быть нашей судьбой? Почти все потеряно. Но выход есть — повторить в себе, в каждом всемирное воспитание человеческого рода (католицизм? = второе крещение). Это единственный выход. Стать настоящими христианами, как европейцы. Западничество — ключ стать самим собой. «Наша чужеземная цивилизация так загнала нас в Европу, что хотя мы и не имеем ее идей, у нас нет другого языка, кроме языка той же Европы; им и приходится пользоваться. Если ничтожное количество установившихся у нас умственных навыков, традиций, воспоминаний, если ничто вообще из нашего прошлого не объединяет нас ни с одним народом на земле, если мы на самом деле не принадлежим ни к какой нравственной системе вселенной, своими социальными мерками мы все же связаны с западным миром. Эта связь, надо признаться, очень слабая, не соединяющая нас с Европой так крепко, как это воображают, и не заставляющая нас ощущать всей своей сущностью великое движение, которое там совершается, все же ставит нашу будущую судьбу в зависимость от судьбы европейского общества. Поэтому, чем более мы будем стараться с нею отождествиться, тем лучше нам будет». У нас нет другого выбора, как идти по пути Европы.

Чаадаев попытался реабилитировать себя в глазах высшей власти и написал (начал, но не отправил) письмо графу Бенкендорфу — 3 канцелярии. Текст «Апология сумасшедшего». Все, что я сказал о России нужно воспринимать не как оксорбление, клевету, а как попытку понять наше истинное положение. Призывает отнестись к его тексту, как к холодному аналитическому объективному тексту. Если мы поймем наше положение, мы сможем действовать правильно. В любом положении можно найти преимущества, в нашем случае — особую неиспользованную силу. Мы — нация, которая не подвержена закону истории и логике времен. Мы между Западом и Востоком. Мы христиане. Что можно сделать? Наша история — в рамках физической географии. Значит не может быть той плотной соц связи как в Европе, из-за больших пространств. Нам нужна сильная централизованная самодержавная власть. Контроль над таким пространстовмм нельзя удержать иначе. Наш народ не обладает никакими представлениями о естественном праве, признает только дарованное право. На таком пространстве чтят любую власть, воспринмая ее отечественной. Это заложено географией — патерналистская власть. Поэтому если все сосредоточено в руках власти, значит все возможно. Именно вневременность позволит нам сделать то, что недоступно остальным, так как они подчинены логике внутреннего развития. Они не могут выйти из колеи. Великая держава, покорный народ, сама власть, которая правильно осмыслив Россию может придать ей любое направление движения. Именно нынешнее ничтожество России является условием ее великого исключительного мессианского будущего. Она может предложить всем народам решение всех проблем. «Я считаю наше положение счастливым, если только мы сможем правильно понять его... ответить на важнейшие вопросы, занимающие человечество. Прошлое уже нам неподвластно, будущее зависит от нас».

Но это не было отправлено, поэтому он остался известен как автор Философических писем.

Хомяков

Хомяков пытался проанализировать Чаадаева и найти там слабости.

1. в Европе полно язычества. Наша отсталость преувеличена

2. сама идея превращаться в кого-то — неправильный эксперимент. Пусть опыт не над нами будет. Можно жить на чужом опыте.

3. На самом деле у нас есть наше прошлое: у нас есть свой древний русский элемент, который предохранит нас от порчи. Европейское семейство состоит из 3 ветвей. Рим, Север (норманн), Греция. Мы происходим от Греции. Мы «Греко-российская семья». Середина между латинством и тевтонством. Мы не вне Европы.

4. Христианство — не творит социальные нормы, а преобразует души. Поэтому нет никаких препятствий, чтобы 4 камня утвердились и в России.

5. Религия в борениях запада была только маской иных человеческих усилий. Революции были корыстными, а не искали правду. «Мечом не доказывают истину».

6. Русская история древнее западной и богаче. Уже в 12 веке появилось слово о полку игореве, летописи Нестора, фольклор и тд.

1839 год статья «О старом и новом». Главный тезис — (Чаадаев: запад царство божие, потому что там заложены элементы прогресса) если на западе существует прогресс и всегда завтрашнее лучше вчерашнего, это значит, что изначально было очень плохо. Поэтому у нас изначально все было хорошо, нам не нужен никакой прогресс. Нужно не подражать западу, не спасаться через него, а наоборот в своем прошлом открыть те живительные начала, которые оказались в ходе подражательной истории и особенно Петра 1, оказались почти забыты. Это ретроспективная утопия. У нас были свои ценности: православие, община (мир взаимопомощи, взаимной ответственности, каждый находит себя — вместо соперничающих индивидов запада — принцип сотрудничества).

Аксаков

Аксаков развил эти мысли в записке Александру 2. 1855 г. «О внутреннем состоянии России». Русские нашли христианство и общину. Остается последний вопрос: как должно быть устроено русское государство, какая форма власти должна быть и ее роль. Русский народ — народ не государственный (не желающий политических прав). У нас нет ни одного восстания против власти в пользу народных политических прав. У нас нет даже политического элемента: пример — русский раскол. «Раскол русский только страдательно противиться, хотя в энергии раскольников нет недостатка». «Не правительственные меры удерживают порядок в России, а дух народный не хочет нарушать его». Спокойствие на Руси гарантируется не правительством, а неполитической самого народа. Будет это иначе — давно бы в России была конституция. Русский народ не политический, не гос, не хочет права и не борется за них, не восставал и не будет восставать. Задача правительства — понять дух народный. Обязанность правительства — заботиться о благоденствии каждого подданого и только через правительственные меры может быть реализовано это благодентсие. Если подданые сами чего-то делают — это нарушение порядка. Такое полицейское государство — запада. Это главная угроза русскому началу.

«Еще до христианства, готовый к его принятию, предчувствуя его великие истины, народ наш образовал в себе жизнь общины, освященную потом принятием христианства. Отделив от себя правление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству давать ему (народу) возможность жить этою общественною жизнию. Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя». Государство — это то, что не мешает. Такая форма русского либерализма. Император не должен вмешиваться в жизнь в общине и в духовную жизнь каждого человека. Государство — охрана, источник безопасности, в подлинном русском государстве отношение между обществом и государством — простое и ясное: общество отказывается от любых политических прав в обмен на то, что гос никоим образом не вмешивается в жизнь общества. Это самая ценная форма свободы — общественная и духовная. Это модель фундаментального отказа от западничества. Идеал правильного государства: неограниченная монархическая власть и общество, которое выстраивает свою жизнь согласно христианским заповедям.

Россия — исключение, и у нее есть свое призвание. Вот общая мысль Чаадаева и славянофилов. Они критиковали, но по-разному.

«Внешняя сила может существовать, пока еще внутренняя, хотя и подрываемая, не исчезла. Если внутренность дерева вся истлела, то наружная кора, как бы не была крепка и толста, не устоит, и при первом ветре дерево рухнет, ко всеобщему изумлению. Россия держится долго потому, что еще не исчезла ее внутренняя долговечная сила, постоянно ослабляемая и уничтожаемая; потому, что еще не исчезла в ней допетровская Россия. Итак, внутреннее величие — вот что должно быть первою главною целью народа и, конечно, правительства. Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестною ложью. Правительство, а с ним и верхние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим. И народы и правительство стоят теперь на разных путях, на разных началах. Не только не спрашивается мнение народа, но всякий честный человек опасается говорить свое мнение. Народ не имеет доверенности к правительству; правительство не имеет доверенности к народу. Народ в каждом действии правительства готов видеть новое угнетение; правительство постоянно опасается революции и в каждом самостоятельном выражении мнения готово видеть бунт. Правительство и народ не понимают друг друга, и отношения их не дружественны. И на этом-то внутреннем разладе как дурная трава выросла непомерная, бессовестная лесть, уверяющая во всеобщем благоденствии, обращающая почтение к царю в идолопоклонство, воздающая ему, как идолу, божескую честь». Требование Аксакова свободы слова — считают русским либералом.

Чаадаев: власть способна творить будущее. Славяновилы: власть это бремя.

ГЕРЦЕН

Герцен — родоначальник российского социализма, наиболее значимый русский философ.

Герцен не обсуждает диалог о качестве религиозности западников и славянофилов. Кружок Станкевича. В ходе дебатов религиозный вопрос вообще игнорировался, некоторые члены вообще были атеистами, религия для них была невежеством. Молодые русские гегельянцы увлекались Гегелем, оставляя в стороне религиозную проблематику.

Формула: все действительно разумно, а все разумное действительно — была воспринята буквально Белинским. Если все действительное разумно — нет оснований для критики, просто нужно уметь увидеть это разумное. Это стадия примирения с действительностью. После этого в дебаты вовлекается иная литература — французская философия. Социализм. Это проблематика не разумности существующего, а проблематика справедливости. В классовой постановке. Справедливо ли, что одна часть владеет всем, а другая лишена всего. В результате Бакунин и Герцен становятся первыми русскими западниками, для которых ценность запада — не в том, что он обладает правильной религией, помогающей построить царство господа на земле, ценность в том, что он создает Науку, то есть теорию, объясняющую весь мир, и к тому же еще теорию преобразования мира. Гегель + социализм = Наука для Герцена и Бакунина. Жизнь в России кажется им чудовищно неправильной, Запад открывает перспективу, строит науку, которая помогает реализовать правильные идеалы, западная наука не только объясняет мир, но и открывает перспективу превращения в справедливый мир. Бакунин и Герцен считали, что только запад подлинно разумен и подлинно справедлив в своих открытиях (а не в быту). Они становятся внутренними эмигрантами. Герцен успевает побывать в двух ссылках, так как царствование Николая — жесткая реальность, всякое самостоятельное мышление — подрыв государства. В Былых думах он описывает как прочитал Философическое письмо Чаадаева. Впечатление выстрела в ночи. Уехавший Бакунин проводит время в изучении Гегеля и социалистов и формировании своей теории революционного действия, которая потом оформится в анархизм. Герцен эмигрирует в 1847 году. Он бежит из России и описывает в Думах свое настроение: я обернулся назад и как будто бы увидел слова, которыми увенчан вход в арку Данте «Оставь надежду всяк сюда входящий». Герцен, находясь в Париже, наблюдая революцию, начинает переосмысливать отношение к западу. Оба прибыли на Запад, потому что там настоящая жизнь, но неудача этой революции действует на Герцена отрезвляющим образом. Вера в то, что свет с Запада — оказывается подорванной. Побеждает не наука и социализм, а некая новая непредвиденная форма — буржуазная республика. Вместо решения социального вопроса, столкнования монархофеодолизма и социализма, на сцене появляется некий конфликт, опосредованный средними сословиями — буржуазией. И конфилкт опосредуется средой с идеями либерализма, политической формой республики и вообще господством среднего класса, который Герцен обозначает термином мещанство. В этой революции Герцен открывает для себя неприятную истину: оказывается запад вовсе не обеспечивает прямой дороги от разумности к справедливости. Западная наука существует, открытия правильные, но воплотить их в жизни, добиться победы социализма не получается. Герцен дважды разочаровывается: сначала в своей Родине, отождествляемой с интеллектуальной пустыни и вселенским воплощением зла, он стремится на Запад (в рай) и открывает, что на западе то же, что и на его родине. Герцен строит теорию Запада, а также обращает внимание к собственной покинутой Родине, чтобы переосмыслить ее предназначение. Он возвращается интеллектуально. Видя крах революции, видя что соц идеал не воплотился, а восторжествовала реакция, которая оказалась в новой форме — форме либер бурж республики, он приходит к выводу что Запад в своей интеллектуальном открытии истины и пути к справедливости исчерпал свои исторические силы. Дело запада этим окончилось. Но открыв истину он не в состоянии ее реализовать. Запад — всеобщее мещанство становится. Герцен считает, что та сила, которая дб воплотить социализм — западные работники - пролетарии, сами превращаются в мещан, мечта пролетария — стать буржуа. Он не хочет ничего другого, кроме богатства буржуазии. Нет там того идеализма, который Герцен ей приписывал. Запад — тотально мещанское царство, где все озабочены только деньгами. Вспоминает о том, что русские славянофилы утверждали самобытность России, указывая на крестьянскую общину. Но Герцен радикально перетолковывает. Для него это не свидетельство доброкачественного начала России, это подсказка. Он говорит, если зап эксперимент провалился и запад безнадежен в своем мещанстве, мысль угасла, то в реальной повседневной жизни 50 млн русского народа — крестьян без всякой мысли об этом воплощается принцип социализма: коллективное хозяйство, собственность на землю и ценности коллективизма. По сути в России крестьянский коммунизм, или социализм. Община — базовая коммунистическая ячейка. Роль и ценность России для Герцена с 50-х радикально меняется. Он строит теорию, в которой запад объединяется с Россией. Для самой России ценность зап науки становится ведущей, для Запада ценность опыта организации крестьянской жизни в виде общинного землевладения становится доказательством того, что социализм — реализуемая идея. Герцен сранивает античный Рим и варваров, которые придали ему новые силы, уничтожив его. Варварская Россия, темная, крестьянская может придать западу новый жизненный импульс. Мещанское болото можно освежить с помощью русской крестьянской практики. Теория Герцена становится основой массовой революционной деятельности русской студенческой молодежи. И дальше народническая традиция. Народники — сами принадлежа к высшим классам, сочли своим долгом хождение в народ ради его просвещения и революционного подъема.

Герцен: «Что можно было сделать -- сделано; развитие среднего сословия, конституционный порядок дел -- не что иное, как промежуточная форма, связующая мир феодально-монархический с социально-республиканским. Буржуазия именно представляет это полуосвобождение, эту дерзкую нападку на прошедшее с желанием унаследовать его власть. Она работала для себя -- и была права. Человек серьезно делает что-нибудь только тогда, когда делает для себя. Не могла же буржуазия себя принимать за уродливое промежуточное ввено, она принимала себя за цель; но так как ее нравственный принцип был меньше и беднее прошлого, а развитие идет быстрее и быстрее, то и нечему дивиться, что мир буржуази истощился так скоро и не имеет в себе более возможности обновления. Наконец, подумайте, в чем может быть этот переворот исподволь -- в раздроблении собственности, вроде того, что было сделано в первую революцию?-- Результат этого будет тот, что всем на свете будет мерзко; мелкий собственник -- худший буржуа из всех; все силы, таящиеся теперь в многострадательной, но мощной груди пролетария, иссякнут; правда, он не будет умирать с голода, да на том и остановится, ограниченный своим клочком земли или своей каморкой в работничьих казармах. Такова перспектива мирного, органического переворота».

«В природе консерватизм так же силен, как революционный элемент. Природа дозволяет жить старому и ненужному, пока можно; но она не пожалела мамонтов и мастодонтов для того, чтоб уладить земной шар. Переворот, их погубивший, не был направлен против них; если б они могли как-нибудь спастись, они бы уцелели и потом спокойно и мирно выродились бы, окруженные средой, им не свойственной. Мамонты, которых кости и кожу находят в сибирских льдах, вероятно, спаслись от геологического переворота; это Комнены, Палеологи в феодальном мире*. Природа ничего не имеет против этого, так же, как история. Мы ей подкладываем сентиментальную личность и наши страсти, мы забываем наш метафорический язык и принимаем образ выражения за самое дело. Не замечая нелепости, мы вносим маленькие правила нашего домашнего хозяйства во всемирную экономию, для которой жизнь поколений, народов, целых планет не имеет никакой важности в отношении к общему развитию. В противуположность нам, субъективным, любящим одно личное, для природы гибель частного -- исполнение той же необходимости, той же игры жизни, как возникновение его; она не жалеет об нем потому, что из ее широких объятий ничего не может утратиться, как ни изменяйся» «благоразумная республика удержится на золотушных ножках ламартиновской елейности, обернутых бюльтенями Ледрю-Роллена*. Это было бы всемирное несчастие, такая республика была бы самым тяжелым тормозом, который задержал бы все колеса истории. Республика Временного правительства, основанная на старых монархических началах, была бы вреднее всякой монархии. Она явилась не как нелепость насилия, а как вольное соглашение, не как историческое несчастие, а как нечто рациональное, справедливое, с своим тупым большинством голосов и с своею ложью на знамени. Слово "республика" имело ту нравственную силу, которой нет больше ни у одного трона; обманывая своим именем, она ставила подпорки для поддержки падающего государственного устройства. Реакция спасла движение, реакция сбросила маски и этим спасла революцию. Люди, которые годы остались бы в опьянении от ламартиновского лауданума, протрезвели от трехмесячного осадного положения*; они знают теперь, что значит усмирять возмущения по понятиям этой республики. Вещи, которые были понятны для нескольких человек, сделались доступны всем: все знают, что не Каваньяк виноват в том, что делалось, что винить палача глупо, что он больше гадок, нежели виноват. Реакция сама подрубила ноги последним кумирам, за которыми, как за престолом в алтаре, прятался старый порядок. Народ не верит теперь в республику и превосходно делает, пора перестать верить в какую б то ни было единую, спасающую церковь». «Глухое брожение, волнующее народы, происходит от голода. Будь пролетарий побогаче, он и не подумал бы о коммунизме. Мещане сыты, их собственность защищена, они и оставили свои попечения о свободе, о независимости; напротив, они хотят сильной власти, они улыбаются, когда им с негодованием говорят, что такой-то журнал схвачен, что того-то ведут за мнение в тюрьму. Все это бесит, сердит небольшую кучку эксцентрических людей; другие равнодушно идут мимо, они заняты, они торгуют, они семейные люди. Из этого никак не следует, что мы не в праве требовать полнейшей независимости; но только не за что сердиться на народ, если он равнодушен к нашим скорбям». «Действительно, свободный человек создает свою нравственность. Это-то стоики и хотели сказать, говоря, что "для мудрого нет закона". Превосходное поведение вчера может быть прескверно сегодня. Незыблемой, вечной нравственности так же нет, как вечных наград и наказаний. То, что действительно незыблемо в нравственности, сводится на такие всеобщности, что в них теряется почти все частное, как, например, что всякое действие, противное нашим убеждениям, преступно, или, как сказал Кант, что то действие безнравственно, которое человек не может обобщить, возвести в правило».

«русским социализмом развиваем тот социализм, который идет от быта и земли... идет вместе с охотничьей артелью навстречу той справедливости... которую подтверждает наука». «разумное и свободное развитие русского народного быта совпадает со стремлениям западного социализма».

27. Политические идеи народничества: Н.Г. Чернышевский, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский

28. Особенности российского либерализма (вторая половина XIX – начало XX в.): Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин, П.Н. Милюков

Чичерин

Русский либерал 2 половины 19 века. Чичерин — историк.

Славянофильская версия русской истории не устраивала молодых дворян-интеллектуалов. Она была не менее обидна чем Чаадаевская. Чичерин — попытался восстановить подлинную историю Примкнул к гос школе русского историографии (Соловьев, Каверин), к людям, которые предположили, что главным фактором истории является правительство, государство. Институты России когда-то были введены и установлены конкретными актами государей или правительства. Объединение крестьян в некие постоянные поселения с общей собственностью на землю позволяло решать задачу сбора податей (налогов). Платил не один, а все за всех. Образованность Чичерина подтверждалась тем, что он оставил много сочинений «Государство и собственность», «ИПУ», «О представительном правлении», занимал высокие посты, был Московским городским главой = мэром. Был гегельянцем. Чичерин пытается создать адекватную полит теорию для реформирующейся России. Активная деятельность приходится на начало царствования Александра 2. Александр освободил крестьян, ввел свободный суд и присяжных, автономию универов, отмен цензуры, местное самоуправление. С 1862 Россия оч радикально менялась. Теория соц изменения, полит теория, которая бы объясняла происходящее и задавала цель, ее и попытался создать Чичерин. При Александре появляется политико-идеологические квалификации. Либерализм становится модным. Быть консерватором немодно и опасно. Либерализм формы:

1. уличный либерализм — смысл не столько в продвижение свободы, сколько в действии направленном на скандал. Это скорее извращение. Это нигилизм.

2. Оппозиционный либерализм — понимает свободу с чисто отрицательной стороны. Нет на все. Никаких форм сотрудничества, никаких попыток реформировать. Отрицание. Полное отрицание сущестующего режима

3. Либерализм охранительный. Чичерин тут. Консервативный либерализм. «Свобода не состоит в одном приобретении и расширении прав. Человек потому только имеет права, что он несет на себе обязанность, и наоборот, от него можно требовать исполнения обязанностей единственно потому, что он имеет права. Эти два начала неразрывные. Все значение человеческой личности и вытекающих из нее прав основано на том, что человек есть существо разумно-свободное, которое носит в себе сознание верховного нравственного закона и в силу свободной своей воли способно действовать по представлению долга. Абсолютное значение закона дает абсолютное значение и человеческой личности, его сознающей. Отнимите у человека это сознание — он становится наряду с животными, которые повинуются влечениям и не имеют прав. К ним можно иметь привязанность, сострадание, а не уважение, потому что в них нет бесконечного элемента, составляющего достоинство человека». Это неразрывная связка право-обязанность. Это первый тезис. Второй - «Личная его свобода, будучи неразрывно связана со свободой других, может жить только под сенью гражданского закона, повинуясь власти, его охраняющей. Власть и свобода точно так же нераздельны, как нераздельны свобода и нравственный закон. А если так, то всякий гражданин, не преклоняясь безусловно перед властью, какова бы она ни была, во имя собственной свободы обязан уважать существо самой власти». Итак «Сущность охранительного либерализма состоит в примирении начала свободы с началами власти и закона. В политической жизни лозунг его: либеральные меры и сильная власть — либеральные меры, представляющие обществу самостоятельную деятельность, обеспечивающие права и личность граждан, охраняющие свободу мысли и свободу совести, дающие возможность высказаться всем законным желаниям, — сильная власть, блюстительница государственного единства, связующая и сдерживающая общество, охраняющая порядок, строго надзирающая за исполнением закона, пресекающая всякое его нарушение, внушая гражданам уверенность, что во главе государства есть твердые руки, на которые можно надеяться, и разумная сила, которая сумеет отстоять общественные интересы и против напора анархических стихий, и против воплей реакционных партии». Лозунг: «либеральные меры и сильная власть».

Консервативный либерализм — термин отражает взгляд Чичерина на способ реформирования. Обычно должно быть 2 партии — прогресса и порядка. Консерваторы и либералы. Если только одна — будет застой или хаос. Россия относится не к стабильным обществам, а к тем, кто в процессе фундаментального изменения. В этой ситуации необходима партия, совмещающая это начало — либ консер или конс либ. Это нужно для нераспадения на 2 силы. Всякая реформа, чтобы не быть утопией и не разрушить государства должна опираться на некие заложенные историей данной страны охранительные начала. Всякая новация может быть плодотворным, если развивает заложенное в самом существе данного народа. Реформа не может быть успешной, если она просто импортирует чужие институты. Александр — альтернатива Петру в этом смысле. Охранительные начала Чичерина:

1. первая историческое охранительное начало — сила власти. Власть в России имеет особую природу благодаря ее специфической истории. Власть создает все: и сословия, и общину и др. Мы должны не устранять это начало, а использовать как реформационный ресурс.

2. Бюрократия. Она не уравновешивается самостоятельной силой — независимым судом (магистратурой). Поэтому Чичерин: в отсутствие независимой суд власти уравновесить всесилие бюрократии можно только с помощью корпоративного начала — объединения людей в некие группы, сословия. Такие корпорации как дворянство (способно противостоять), независимая корпорация университета.

Теория глобальной реформы подразумевает партийный альянс (конс-либ) и опору на охранительные начала самой истории русского государства. У Александра 2 лежал (трансформация неограниченного самодержавия в конституционную монархию) проект конституции. Это завершение идей Чичерина. Перед Россией стоит выбор: эволюционировать в сторону демократического цезаризма (император-бонопарт во франции модель вождь с опорой на народ — опасно), либо конституционализм, создание системы представительного правления, но не сразу (не введение ГД Сперанского, а в начале выборных от дворянских губернских земств добавить к Госсовету, а его создание сделать публичным) — то есть выборные и назначенные чиновники — как первый шаг к представительному правлению. Это было бы завершением цикла реформ.