1. Создается псевдособытие. Например, рассказ об уничтожении укрепленных районов на старой госгранице к июню 1941 г.

2. Подменяется источник информации. Сведения о псевдособытии идет уже не от самого автора, а вкладывается в уста лиц непосредственных участников (ветераны танке А-20) или современников (Григоренко П. Г.). Во втором случае это не безымянный рабочий ХПЗ, а генерал Григоренко. Звание «генерал» уже предполагает знание многого, но ведь летом 1941 г. он был очень далек от него. Генералом названный человек стал после Великой Отечественной войны. Информатор, в данном случае это Резун В. Б., сложил с себя ответственность за достоверность предлагаемых сведений, взвалив ее на плечи мнимых или реальных очевидцев. Если бы выводы, публикуемые в своих книгах, наш оппонент выдал за свои умозаключения, то, естественно, такой читательской поддержки он не получил бы. И это совершенно нормально. Говорит перебежчик – доверие минимально, а если отечественные солдаты и офицеры – уровень доверия и восприятия резко увеличивается. По этой причине во вторую мировую войну все дикторы британского радио, вещавшие из Лондона на Германию, должны были говорить на немецком языке, но с английским акцентом. Немцы не доверяли говорившим чисто, т. к. считали их изменниками, осевшими на британском радио.

3. Проводится искривление источника сведений. Рассказывая о беседе с ветеранами, о танке А-20, Резун В. Б. не приводит ни одного имени. Говоря о «кубометрах писем» в свой адрес, «Суворов» не дает конкретных примеров, даже в тех случаях, когда использует «их информацию» для подтверждения собственных данных.

4. Применение метода возвратной коммуникации. «Ответные волнующие» письма, которые, якобы, получает Резун В. Б.

5. Создание ложной модели исторического развития.

Так происходит манипуляция фактами, а значит и сознанием. Задача такого процесса состоит не только в том, чтобы разрушить старые представления. Об этом Резун заявляет громогласно

В результате всех этих действий складывается такая картина: СССР вступил в войну еще в августе 1939 г.; о намерениях завоевать Европу лидеры компартии писали еще в двадцатые годы ХХ в.; Гитлер напал на Сталина, упреждая того всего на две недели и т. д. Скучно рассматривать по два примера, относящихся к одной проблеме, но, исходя из обратного понимания ситуации, прав Карл Густав Маннергейм, сказавший в октябре 1938 г., что вторая мировая война началась вооружением Германии [96, с. 151].

Господин Резун полагает, что, готовь советское руководство страну к обороне, а не к агрессии, то СНК отдал бы приказ усилить гарнизоны УРов, как на «линии Сталина», так и на «линии Молотова». Но ведь директива Генштаба от 14 апреля 1941 г. предписывала командованию западных военных округов срочно привести в боевую готовность все долговременные огневые точки УРов с установкой в них орудий полевых войск при отсутствии табельного.

В апреле-мае, с целью оценки боеготовности, УРы посетила специальная инспекция. Она пришла к выводу, что старую госграницу невозможно усилить и модернизировать, пока не завершатся строительные работы на «линии Молотова». Начать совершенствование «линии Сталина» предполагалось с 1 июля 1941 г. [83, с.76]. Комиссия выявила плачевное состояние многих ДОТов, плохое их вооружение [83, с. 76].

В 1938-1940 гг. в распоряжение УРов было передано огромное количество артиллерийских средств, но большинство из них составляли орудия образца 1877-1895 гг., 22 пушки образца 1902 г. (эти орудия к тому времени еще находились на вооружении артиллерийских полков стрелковых дивизий внутренних округов, т. е. окончательно устаревшими они не были.), 8 – 76, 2-мм орудий образца 1902/ 1930 гг. [83, с. 76; 98, с. 166-168]. Из 240 заказанных копонирных пушек Л-17 к маю 1941 г. было получено лишь 8 [83, с. 76]. Многие ДОТы имели устаревшее стрелковое вооружение [83, с. 76].

Резонным в этом случае выглядит совет автора «Ледокола» об увеличении выпуска оружия специально для УРов. Приказать можно. Но, как свидетельствует Г. К. Жуков, именно этот вопрос и рассматривался СНК, однако практического выхода для ускорения производства найдено не было [41, т. 1, с. 236]. Сомневаться в том, что были задействованы не все мощности, нет оснований. С мая 1940 по июнь 1941 г. артиллерийский парк увеличился в 1, 5 раза. При этом, половина средств, из общего числа ассигнований, отпущенных на развитие артиллерии, поглащалась производством боеприпасов, хотя наладить их выпуск в необходимом объеме на тот момент не удалось [4, т. 3, с. 385-386].

Таблица № 4

Доля расходов в смете нко на закупку различных видов техники

и капитальное строительство (1939, 1941 гг) [98, с. 4-5].

Годы	Смета НКО (в млн руб.)	% от расходной части госбюджета	Закупка техники и оружия (в млн руб.)	Закупка артиллерийского вооружения (в млн руб.)	Закупка автобронетанковой техники (в млн руб.)	Закупка авиационной техники (в млн руб.)	Расходы на капитальной строительство (в млн руб.)
1939	34172	25, 6	10429, 3	4285, 2	1537, 7	3847, 8	1804, 3
1941 (по плану)	46649	?	19480, 6	13430, 2	3741, 8	10300, 1	?

Как видим, расходы на технику, вооружение и капитальное строительство в 1941 г., по сравнению с 1939 г., заметно возросли. Однако постоянное увеличение армии требовало и постоянного увеличения расходов на нее. Тем более конец 30 –­ начало 40-х гг. был периодом, как доктринального, так и материально-технического реформирования РККА. Несмотря на это, рискнем предположить, что советский экономический план 1941 г. не предусматривал дополнительных военных расходов в ближайшее время. В пользу этого говорит то, что 14 июня 1941 г. СНК утвердил квартальный план военного производства мирного времени; только 30 июня был разработан и принят мобилизационный народнохозяйственный план на третий квартал текущего года [99, с. 32-38].

Хотя план военного строительства в СССР и имел название «мирного», доля военных расходов росла неуклонно. Проводилась линия на создание современной автобронетанковой, авиационной и артиллерийской техники. Если на 1 января 1934 г. в Красной Армии имелось 17000 орудий, то на 1 января 1939 г. их число составило 55790, а на 22 июня 1941 г. – 67355 (без 50-мм минометов, которых было 24158) [97, с. 137].

Количество противотанковой артиллерии по Резуну В. Б. является важным мерилом стремления страны к обороне или наступлению. Чем ее больше, тем слабее агрессивные устремления государства, считает автор «Ледокола».

В конце апреля 1941 г. в РККА началось формирование 10 противотанковых артиллерийских бригад Резерва Главного Командования (РГК) [25, т. 2, с. 104]. Каждая бригада должна была состоять из 2-х артиллерийских полков, штабной батареи, минносаперного батальона, автотранспортного батальона. Общей численностью – 5322 человека [25, т. 2, с. 104]. На вооружении бригады предполагалось иметь: 48 пушек 76-мм образца 1936 г. (Ф-22), 48 зенитных пушек 85-мм, 24 пушки 107-мм (М-60), 16 зенитных пушек 37-мм [25, т. 2, с. 104]. Всего по штату в бригаде должно было быть 120 орудий, 16 зенитных пушек калибра 37-мм, 36 зенитных пулеметов ДШК, 4800 противотанковых и 1000 противопехотных мин [25, т. 2, с. 104; 98, с. 139].

Однако основная масса артиллерии относилась к войсковой, т. е. входила в состав стрелковых, танковых, механизированных и кавалерийских соединений. Непосредственно перед войной каждый стрелковый батальон имел противотанковый взвод (2 – 45-мм орудия) и минометную роту (6 – 82-мм минометов) [97, с. 140]. Полковая артиллерия обладала 18 – 45-мм, 6 – 76-мм орудиями, а также 4 – 120-мм минометами [97, с. 140]. Организационная структура дивизионной артиллерии состояла из 2 дивизионных артиллерийских полков (60 – 76, 122, 152-мм орудий), 1 противотанкового (18 – 45-мм пушек) и 1 смешанного зенитного (12 – 37- и 76-мм пушек) [97, с. 140]. Всего в стрелковой дивизии насчитывалось 210, а с учетом 50-мм минометов – 294 орудия и миномета [97, с. 141].

Что касается противотанковых ружей (ПТР), то в начале войны Красная Армия их не имела вообще. По данным бывшего тогда начальником Главного артиллерийского управления маршала Г. И. Кулика считалось, что германские бронетанковые войска перевооружены танками с противоснарядной броней, вследствие чего не только ПТР, но и артиллерийские орудия калибром 45-76-мм бессильны перед ними [97, с. 93]. Именно поэтому выпуск ПТР, 45-76-мм противотанковых пушек был прекращен и возобновлен вновь уже после нападения немцев на СССР.

Таблица № 5

Сравнительные данные по штатной численности артиллерийского вооружения советской стрелковой и немецкой пехотной дивизий (весна 1941 г.) [83, с. 34; 97, 134-224; 100, с. 157-209; 101, с. 48-59].

Страна	Артиллерийские системы
СССР	45-мм обр. 1937 ПТО	37-мм обр. 1939 г. (61-К) ПВО	76-мм обр. 1938 г. ПВО	76-122-мм пушки	152-мм
	36 	8 	4	66	12
Германия	Артилерийские системы
	37-мм (РАК-35/ 36) ПТО	20-мм (FLAK-30/ 38) ПВО	88-мм (FLAK-18/ 36/ 37) ПВО	75-105-155-мм
	75	12	8	74 

 Данные разнятся от 36 до 54 орудий.

 По штатам от 5 апреля 1941 г. полагалось иметь 54 таких орудия.

 75-мм LEJG-18, 105-мм обр. 1916 г., 105-мм обр. 1918 г., 150-мм обр. 1918 г., 150-мм SIG 1933 г.

Превосходство вермахта в количестве противотанковых средств не свидетельствует о миролюбии Германии в целом. Сравнительные данные убеждают в том, что немецкое количественное преобладание не подкреплялось качественным. Основное противотанковое орудие в немецкой пехотной дивизии 37-мм РАК-35/ 36 не справлялось с броней новейших советских танков, за это сами немцы прозвали ее «армейской колотушкой».

Резун В. Б. советует Сталину строить намного больше укреплений, хороших и разных: «В столь грозной обстановке Сталин мог сделать многое, чтобы повысить безопасность советских западных рубежей и гарантировать нейтралитет СССР в ходе войны. Сталин, например, мог:

• Дать приказ усилить гарнизоны укрепленных районов на «Линии Сталина».

• Приказать заводам, производящим вооружение для УРов, резко увеличить выпуск продукции.

• То же самое приказать заводам, производящим оборонительное вооружение: противотанковые пушки и противотанковыые ружья.

• Мобилизовать всю строительную технику государства, всю ресурсы, для того чтобы резко ускорить строительство «Линии Сталина».

• Завершив строительство «Линии Сталина» и приведя ее в полную боевую готовность, начать строительство второй такой же (или еще более мощной) оборонительной системы впереди «Линии Сталина».

• Кроме двух мощных оборонительных систем можно было бы построить и третий пояс укрепленных районов, позади «Линии Сталина», например, вдоль восточного берега Днепра.

• Приказать войскам Красной Армии рыть тысячи километров траншей, противотанковых рвов, окопов и ходов сообщений от Балтийского моря до Черного, переплетая полевую оборону войск с полосами укрепленных районов, используя последние в качестве стального каркаса непреодолимой для противника обороны (подчеркнуто нами – авторы)» [8, с. 91].

Замечательные пожелания, но мы уже отмечали, что государству сил не хватало строить две линии УРов одновременно. Военные расходы Советского Союза были непомерно велики. При воплощении в жизнь подобной риторики, красивой, но мало содержательной, неминуемо должен был последовать крах экономики страны. Шутка сказать, «задействовать все ресурсы…»! Владимир Богданович может возразить, – мол, он имел ввиду максимально возможные мощности. Но они и так находились на пределе, если судить по смете НКО (см. таблицу № 4). Исследователь исходит из уже состоявшейся германской агрессии, но 14 июня 1941 г., когда утверждался план военного строительства на третий квартал, никто в СССР не был уверен, что вторжение состоится. Необходимо также отметить, что в советском Генштабе экономическую и военную мощь Германии переоценивали чрезвычайно. Это видно из «Спецсообщения разведуправления Генштаба Красной Армии о направлении развития вооруженных сил Германии и изменения в их состоянии» от 11 марта 1941 г. Предположим, – подобная уверенность со стороны советского руководства основана на знании того, что германская промышленность по количественным и качественным показателям в ряде отраслей опережает возможности СССР.

Советский Союз закупал в Германии средства связи и телемеханики, металлорежущие станки, радиолампы, турбины, приборы для испытания новых самолетов, образцы танковых прицелов, дальномеры, перископы, пеленгаторы и др. [45, с. 84-87]. Что предлагала наша страна взамен? Нефть, зерно, хлопок, апатиты, марганец – только сырье, если не учитывать бензин [25, т. 1, с. 760-763]. Отсюда следовали выводы о возможностях германских ВВС и танков, количестве дивизий и т. п. Нельзя исключать, что именно это и заставляло СССР столь интенсивно вооружаться.

Итак, советская разведка завышала размеры и качество вермахта. Несомненно, это влияло на принятие решений советским руководством в отношении будущих связей с Германией. Сейчас, зная кто чем располагал на самом деле, легко заявлять, что Москва заблуждалась.Но для сравнительного анализа Резун В. Б., да и многие другие историки, используют истинные характеристики советской и немецкой техники, ставшие известными много позже, описываемых событий. Мы не призываем окончательно отказаться от сопоставления реальных цифр. Однако в научных исследованиях следует, прежде всего, отталкиваться от представлений сторон друг о друге на момент принятия ими основополагающих военно-политических решений. Ведь исходные данные, которыми мы располагаем спустя более чем 60 лет после начала Великой Отечественной Войны, в тот период добывались не из архивов или справочной литературы, а путем сложной и трудоемкой разведывательной деятельности, причем во многих случаях, протекавшей на территории противника.

Пока рассмотрим достаточно общеизвестные, даже для 1941 г., факты.

Таблица № 6